В столовой, как всегда, полно народа: кто-то уже завтракает, кто-то ждет своей очереди на раздаче еды. Люди переговариваются, смеются, слышится стук ложек о тарелки, звон посуды.

Замечаю, как глаза Дилайлы удивленно распахиваются. Не знаю, чего она ждала, но точно не этого. Девушка автоматически делает шаг назад, но я ловлю ее за руку и адресую умоляющий взгляд. Это еще хорошо, что мы у самого входа, и Изабелла со своего места пока не может нас видеть.

Ди глубоко вздыхает и берет себя в руки. Кивает, давая понять, что не будет делать глупостей, но при этом освобождает свою ладонь от моих пальцев — движение спокойное, но решительное. Ладно, понял, лишний раз не трогать.

— Иди за мной, хорошо?

— Хорошо, — отвечает тихо, а я направляюсь прямиком к своему столу.

Изабелла и Гай уже взяли подносы с едой и заняли свои места. Заметив меня первым, мальчик расплывается в улыбке.

— Доброе утро, — весело приветствует.

— Доброе, — тоже улыбаюсь, потом отступаю в сторону, пропуская Ди. — Присаживайся.

— О, — Гай удивленно моргает. — Здравствуйте.

Девушка бросает на меня вопросительный взгляд, киваю.

— Здравствуй, — отвечает негромко.

— И тебе доброе утро, — едко высказывается молчавшая до этого Изабелла, не сводя глаз с Дилайлы.

— Доб… рое, — с запинкой. Не знаю, специально или нет, но Ее-величеству-хозяйке-сектора нравится.

— Присаживайся, — повторяю, указывая на скамью. — А я сейчас что-нибудь принесу.

— Хорошо, — Ди все же приняла мои слова всерьез и старается смотреть в пол.

Изабелла хмыкает, делаю вид, что не замечаю. Ну, или что мне плевать — пусть сама выберет вариант, который ей приятнее.

— Гай, это Дилайла, — говорю как ни в чем не бывало, — Дилайла, это Гай, мой брат.

— Приятно познакомиться, — кивает Ди.

— И мне, — сверкает Гай глазами, полными любопытства.

— Ешь, — шикает на него Изабелла.

Мальчик кривится, но в полемику не вступает, хотя по нему видно, что Ди его заинтересовала, и он был не прочь познакомиться поближе.

Отхожу от стола с опаской: очень надеюсь на то, что Изабелла не будет говорить Дилайле гадости при сыне. А тащить девушку с собой к стойке — значило бы привлечь к ней еще больше внимания. Нас и так многие одарили заинтересованными взглядами. Не сомневаюсь, Изабелла постаралась, чтобы статус Ди в этом месте стал известен всем и каждому.

— Привет, — кивает мне Нина. — Все нормально? — спрашивает шепотом, бросив быстрый взгляд в сторону нашего стола.

— Типа того, — бормочу. — Дай мне две порции чего-нибудь вкусного, а?

По лицу Нины видно, что она ожидала от меня большей откровенности, однако не спорит.

— Есть пожелания? — уточняет.

— На свой вкус, ладно? — хочется добавить: "и побыстрее". С трудом борюсь с желанием обернуться, чтобы удостовериться, что у Ди рядом с Изабеллой все хорошо.

Получаю поднос, благодарю Нину с улыбкой и отправляюсь обратно, стараясь не спешить и не привлекать к себе внимания.

Но когда хочешь быстрее, получается как всегда.

— Доброе утречко, — приветствует меня идущий навстречу Джордж, на его подносе пустые тарелки — видимо, успел все съесть и торопится за добавкой.

— Доброе утро, — киваю и сообщаю, прежде чем он спросит: — Синтезатор готов, после завтрака заскочу.

Мне кажется, или в его глазах досада? Хотел, чтобы я не успел?

— Ну да, ну да, — произносит свое коронное, и когда уже делаю шаг в сторону, чтобы его обойти, бросает вдогонку: — А девчонка — самый сок. Дай знать, когда надоест.

Громко. Чертовски громко. Те, кто еще не успел рассмотреть Ди, теперь с любопытством вытягивают шеи. Блеск.

Позволяю себе лишь на мгновение сцепить зубы, а потом расплываюсь в улыбке.

— Заметано, приятель, — обещаю, и во внезапно наступившей тишине Дилайла не может не слышать моих слов.

Замечаю, как Изабелла довольно улыбается.

* * *

Стоит ли говорить, что завтрак проходит ужасно?

Ди просто сидит, глядя перед собой, и ничего не ест. Делаю вид, что не замечаю. А что я могу? Стану просить поесть, Изабелла воспримет это как заботу, и будет права. А давать ей понять, что Дилайла для меня что-то значит, — последнее, что мне нужно.

Через некоторое время она высказывается сама:

— Нечего переводить продукты, — произносит холодно. — Ешь, что дали, будь так любезна. К тому же, тебе не повредит нарастить немного тела, совсем на вешалку похожа.

Гай вскидывает голову.

— Мам, ты чего?

— Ничего, — улыбается сыну. — Волнуюсь за нашу гостью.

Пользуюсь моментом, пока Изабелла испепеляет Дилайлу взглядом, и осторожно качаю головой, безмолвно прося брата не вмешиваться.

В его глазах возмущение и непонимание.

— Что-то не ясно? — не отстает от Ди Изабелла, потому как девушка по-прежнему не притрагивается к еде.

Да что ж такое?

— Я бы на твоем месте ее послушал, — вмешиваюсь, слегка касаясь плеча Дилайлы своим. — Она — босс, ей виднее, — добавляю весело.

Мои слова действуют. Замечаю, как под столом одна рука Ди сжимается в кулак, но второй она тянется к вилке.

— Спасибо, — произносит негромко, — все очень вкусно.

Учитывая, что она еще не попробовала ни кусочка, — особенно вкусно, ага.

— Так-то лучше, — Изабелла не упускает шанса оставить за собой последнее слово и отстает только после того, как убеждается, что девушка начинает есть. — Ну, так что? — на сей раз обращается ко мне, и голос добрый-добрый. — Сегодня закончишь того робота?

— Думаю, да, — киваю.

— Значит, завтра я могу приглашать сюда руководство?

Кому-то явно не мешало бы притормозить.

— Вообще-то, я думал переделать его и еще раз опробовать на руднике, — говорю, — возможно, потребуются еще кое-какие доработки.

Но Изабелла не намерена ждать.

— Даже в первоначальном варианте он выглядел впечатляюще, — заверяет. — Если ты что-то улучшишь, этого будет вполне достаточно для презентации.

Ее глаза так и горят в предвкушении. Похоже, спорить сейчас не лучшая идея.

— Ладно, — пожимаю плечами. — За день уложусь. Назначай на завтра.

Кивает, вид довольный. Мысленно она уже на пьедестале, получает похвалу и награды от своего начальства.

— Что касается твоей благоверной… — стоит вспомнить о Ди, мечтательное выражение тут же покидает лицо Изабеллы. — Слышишь меня, милочка?

— Да, мэм.

Изабелле нравится такое обращение, улыбается.

— Пойдешь на кухню. Видишь вон ту женщину? Это Мила. Она даст тебе работу. Помоешь что-нибудь, поможешь, в чем нужно. Слушайся ее как меня, поняла? И с этого дня есть будешь на кухне. Нечего отсвечивать. Поняла?

Значит, привела сюда, показала всем, унизила, и хватит.

— Поняла, — та рука девушки, которая находится под столом, вне зоны видимости Изабеллы, все еще сжата в кулак, да так, что костяшки побелели от напряжения.

— Вот и отлично, — Изабелла промакивает губы салфеткой и отодвигает от себя поднос, собираясь покинуть столовую. Наконец-то. — Алекс, — уже привстав, задерживается взглядом на мне, — если что понадобится, сразу же звони. Вилли зайдет за тобой через полчаса.

— Позвоню, — обещаю. — Не беспокойся.

— Вот и молодец, — Изабелла выходит из-за стола. — А ты? — обращается к Гаю. — Идешь?

— Мааам, — тут же возмущается мальчишка, показывая недоеденную булочку. — Я еще ем.

Не ел он ее, а последние десять минут держал в руках, чтобы использовать как предлог остаться. Молодчина — сообразительный.

— Доедай, — милостиво разрешает мать, — а потом марш делать уроки, — убеждается, что ее приказ ясен, и только после этого направляется к выходу, громко стуча каблуками. Руки по швам, спина прямая — как на параде.

Поворачиваюсь вполоборота, провожая Изабеллу взглядом, чтобы убедиться, что она на самом деле ушла, поэтому не вижу, а только слышу, как вилка Дилайлы с грохотом ударяется о тарелку.

Морщусь, заметив пристальный взгляд одного из охранников с соседнего стола.

— Не шуми, — прошу шепотом.

— Пытаюсь, — отвечает так же тихо.

— Ты мне расскажешь, что происходит? — вмешивается Гай, наблюдая за нашим тихим диалогом. Обводит столовую взглядом. — Я, что, один тут чего-то не понимаю? Почему Джордж говорит гадости? Почему мама так себя ведет? — смотрит на Ди и задает вопрос непосредственно ей: — Вы поссорились? Мама не хочет, чтобы вы встречались? Но раз она разрешила переехать сюда…

— Мы не встречаемся, — отрезает Ди, — мы…

А вот это уже слишком, не нужна Гаю циничная фраза: "Мы не встречаемся, мы спим вместе".

Толкаю ее бедро ногой, получаю злой взгляд, но предложение она все же не оканчивает.

— Мама привыкнет, — говорю брату.

Он задерживает на мне взгляд, закусывает губу, потом смотрит на соседний стол, откуда на нас продолжают пялиться те, кто еще не закончил завтракать. Затем с деловым видом начинает что-то печатать в коммуникаторе.

— Вечером поговорим, — тем временем говорю Дилайле тихо.

— Я поняла, — ну хоть не спорит.

Запястье вибрирует — мне на комм падает сообщение. Приподнимаю брови, прочтя имя отправителя.

"Гай: Ты ее любишь, а маме наврал, что нет?"

Усмехаюсь. Вот же юный конспиратор. Только не проверяет ли Изабелла его переписку?

Ничего не пишу в ответ, просто киваю.

Гай снова колдует над своим коммуникатором, а затем вытягивает руку так, чтобы мне был виден экран с надписью на нем: "Все сообщения удалены".

Заговорщически подмигиваю. Обожаю этого парня.

Замечаю, как Нина поднимается со своего места и направляется к нам, слежу за ее перемещением по залу.

— Мама сказала тебя забрать, — подходит, кладет ладонь Ди на плечо, та вздрагивает от прикосновения, потом послушно поднимается.

Тоже встаю, подхватываю Нину под руку, она удивленно распахивает глаза.

— Вы с Вилли мне должны, — шепчу. Осторожно кивает, не отрицая. — Присмотри за ней.

— Ладно, — отвечает одними губами. — Обещаю.

Не знаю, можно ли верить здесь чьим-то обещаниям, но так мне спокойнее.

* * *

Пятилап готов еще в первой половине дня, но предпочитаю остаться на складе до вечера. Во-первых, Ди не выпустят с кухни, а Изабеллу видеть не хочу. Во-вторых, незачем терять время, поэтому занимаюсь подсчетом оставшихся материалов, чтобы наметить дальнейший план работ и прикинуть, сколько помощников мне понадобится.

Вилли пару раз с надеждой интересуется, когда я закончу, но затем отстает и не мешает, смирившись с тем, что на обед мы снова не попадем.

Возвращаемся к ужину.

— Ну как? — в первую очередь спрашивает Изабелла.

— Все готово.

Ее губы растягиваются в ликующей улыбке.

— Алекс, ты просто молодец.

Ну да, ну да, как сказал бы Джордж.

Игнорирую похвалу.

— Руководство приедет? — спрашиваю.

— Разумеется. Завтра к одиннадцати часам будут здесь. Очень хотят с тобой познакомиться.

Напрягаюсь.

— Со мной? Не с моим роботом?

— Изобретатель не менее важен, чем изобретение, — изрекает многозначительно, от чего мне становится не по себе.

Бросаю взгляд на брата, молча прислушивающегося к нашему разговору.

— Гай, не хочешь взять себе булочку к чаю? — интересуюсь.

— Мам?

— Иди-иди, — разрешает Изабелла. — Не торопись, бери, что понравится.

Мальчик пожимает плечами и встает. Бросает в нашу сторону настороженный взгляд, но уходит, куда велено. Ясное дело, прекрасно понял, что дело не в булках.

Изабелла складывает на столе руки одна на другую и наклоняется вперед, сокращая расстояние между нами.

— И как это понимать? — в голосе явное неудовольствие.

— Изобретатель не менее важен, чем изобретение? — повторяю ее предыдущую фразу. — А твои наниматели в курсе, что в условия сделки входит и мой отлет с Пандоры?

— Ну разумеется, — отвечает слишком быстро, что мне не нравится еще больше.

— В самом деле? — не отвожу взгляда, смотрю прямо в глаза.

— В самом деле, — и не думает отступаться от своих слов Изабелла. — Если не веришь, можешь спросить завтра у них сам. Все согласились, что при успешном выполнении работы, мы отпустим рабочих, предварительно воспользовавшись средством для чистки их памяти.

— Препарат?

— Что? — приподнимает брови, не понимает.

— Препарат, — продолжаю настаивать. — Какой препарат вы собираетесь использовать?

— Слайтекс, — отвечает без запинки. — Его действие тоже обсудили. На всех он действует по-разному: у одних стирает всю память, у других последние несколько лет. Иногда какие-то обрывки восстанавливаются, но и то у двух процентов людей, не более. Тебя устраивает такой ответ? — недовольна моей дотошностью, но пытается продемонстрировать чудеса терпения.

— Почти, — киваю. — А что насчет меня? Мне тоже по плану подчистят файлы?

Изабелла фыркает.

— Что за ерунда? Ты мой сын, и я хочу, чтоб ты запомнил встречу со мной, — склоняет голову набок. — Или ты сам хотел бы ее забыть? Меня? Гая?

Гая — конечно же, нет.

Качаю головой.

— Не хотел бы.

— Кроме того, это было бы неправильно, — продолжает, почувствовав, что я дал слабину. — Наша сделка без подписей и печатей, она базируется лишь на доверии. Я тебе доверяю, знаю, что если ты обещаешь, то никому не расскажешь о нашем местонахождении. Ведь так? Я могу тебе доверять?

— А я тебе? — спрашиваю прямо.

— Ты мой сын, — повторяет убежденно, протягивает руку и накрывает мою кисть своей ладонью, — я не предам собственного сына. Ты мне веришь?

Что мне сказать? Безумно хочу верить.

— Верю, — лгу.

Последние недели я только и делаю, что вру. А ведь раньше старался никогда не лгать.

— Но твоя девчонка, — Изабелла вспоминает о Дилайле. — Ты же понимаешь? Она доверия не заслуживает. Ей также придется пройти процедуру "стирания".

Может, оно и к лучшему? Хорошо бы, если бы Ди забыла Криса и всю прошлогоднюю историю на Новом Риме. Возможно, тогда она смогла бы быть счастлива.

— Нет проблем, — пожимаю плечами. — Я абсолютно не против.

— Эй, ну вы все? — доносится у меня из-за плеча голос Гая. — Я есть хочу.

Изабелла смеется.

— Ну вот, — шутливо ругает меня, — придумал невесть чего, а твой брат не может нормально поужинать… Иди сюда, малыш. Мы закончили.

— Я не малыш, — ворчит Гай.

— А зачем тебе три булки? Нельзя столько сладкого.

— Мам, ну ты же сама сказала.

— Нет, только одну.

— Ну, мам…

Отворачиваюсь от них, рассматриваю людей за столами. Они общаются, улыбаются друг другу, их не заботит, что совсем рядом сотни рабов дышат синей пылью.

Глупые мысли — каждый живет как умеет.

* * *

Ди приходит через полтора часа после окончания ужина — заставили убирать посуду. Мила в восторге — такое подспорье.

Мне совсем не улыбается мысль, что Дилайле приходится бродить одной по коридорам, но понимаю, что мое невнимание обезопасит ее куда больше. В конце концов, Изабелла четко обозначила положение девушки в этом месте — игрушка сына, трогать нельзя.

Копаюсь в компьютере, продолжая начатые сегодня расчеты, но, стоит двери открыться, тут же все бросаю.

Ди прикрывает за собой дверь и прижимается к ней спиной. Стоит и смотрит на меня, не произнося ни слова.

— Все в порядке? — спрашиваю осторожно.

— Почему твоя мать называет тебя Алексом?

Ожидаю чего угодно, но точно не такого вопроса.

— Потому что это мое имя, — сознаюсь. Ди я врать не хочу и не буду. — Ну, вернее, интерпретация Изабеллы, — уточняю.

Теперь девушка смотрит на меня так, будто я отвратительное насекомое на ее коленке: ужас и отвращение.

— То есть Тайлер не твое настоящее имя? Ты врал с самого начала?

А, вот она о чем подумала.

Морщусь.

— Приврал, — признаю, почти соединяю большой и указательный пальцы, оставляя крохотный зазор, — чуть-чуть, — Ди по-прежнему смотрит враждебно. Вздыхаю, продолжаю серьезно: — Тайлер не имя, Тайлер — моя фамилия. Меня зовут Александр Тайлер, — вот сейчас ее глаза становятся по-настоящему огромными. — Александр Тайлер-младший, — добавляю зачем-то.

Повисает напряженное молчание. Жду реакции.

Ну, пусть ударит меня, что ли, чем так стоять.

— Господи, — наконец выдыхает, сползает спиной по двери, закрыв ладонями лицо. — Я обсуждала с тобой "Месть во имя любви". Спрашивала о Миранде Морган, думая, что она всего лишь твой преподаватель… Господи.

Да, неловко получилось.

Чтобы перестать возвышаться над Ди, тоже сажусь на пол, но на расстоянии, сгибаю ноги в коленях и опираюсь спиной о край кровати.

— Она — моя мать, — подтверждаю. — Но я отвечал тебе правду, независимо от этого.

Дилайла убирает руки от лица, вскидывает голову.

— Мы обсуждали картину о смерти твоего отца, как какой-то порнофильм, — восклицает обвинительно.

Ну, на самом деле, "Месть во имя любви" вовсе не порно. Создатели обозначили сей шедевр: "драма, эротика". Именно так, через запятую. Бр-р-р.

— Тебе сейчас стыдно, или ты меня в этом обвиняешь? — спрашиваю спокойно.

Кровь приливает к ее щекам, и Ди резко отворачивается, кусает губы. Смотрю на ее профиль — красивая, даже сейчас, когда одновременно зла и испугана.

— Почему ты соврал?

— В общем-то, я не врал, — Дилайла вновь поворачивается ко мне, взгляд гневный. — Не врал, — повторяю. — В ЛЛА все и правда зовут меня Тайлер. На Лондоре много Тайлеров, это частое имя. Кто не знает, чей я сын, считает, что у меня просто распространенное имя, кто знает, им, тем более, какая разница — Тайлер и Тайлер. А твой отец так и не попросил у меня документы. Попросил бы, я бы их ему отдал, настоящие. Но какой смысл был объявлять, что я родственник Рикардо Тайлера и Миранды Морган, когда мы уже убежали с Лондора? Чтобы твой отец поседел раньше времени? Это ничего бы не изменило, — хмыкаю. — Не думаю, что он не набросился бы на меня с кулаками, если бы знал, где у меня фамилия, а где имя.

Ди хмурится.

— Он на тебя набросился? — не верит.

— Так, — отмахиваюсь, — чуть-чуть приложил, — уже жалею, что ляпнул.

— Он не говорил.

Качаю головой.

— Не о чем говорить. Он там, а я здесь, поэтому я его понимаю.

Ди снова кусает губы, но глаз не отводит, наоборот, смотрит пристально. Должно быть, раздумывает, в чем я еще соврал.

— Я тебе не врал, — отвечаю на невысказанный вопрос. — Единственный раз — вчера, когда сказал, что угрожаю твоей семье.

Судя по ее лицу, не похоже, что Дилайла мне верит.

— Зачем ты притащил меня сюда? — спрашивает требовательно. — К чему эта благотворительность? Мы виделись неделю назад, ты сказал ждать, и я ждала. Что изменилось?

Я же обещал не врать, верно?

— Мне написала Мэг.

— Что? — Ди даже бледнеет.

— Мэг написала и передала мне записку.

Девушка вся подбирается, как кошка перед прыжком.

— Я могу увидеть эту записку?

— Нет, я спустил ее в унитаз.

— Как удобно.

— А ты хотела бы, чтобы она попала в руки к Изабелле? — интересуюсь язвительно.

— Ладно, ты прав, — признает. — Извини. Ты скажешь мне, что было в той записке?

Пожимаю плечами. Да пожалуйста.

— Мэг написала, что, если я под любым предлогом не заберу тебя оттуда, или твои отец и брат угробят себя, защищая твою честь, или ты сама себя порешишь.

В глазах Дилайлы неподдельный ужас. И что-то еще? Стыд?

— Она так написала? — обреченно.

— Да.

— Что еще?

— Рассказала про прошлогоднюю историю на Новом Риме. Про Криса.

Ди отшатывается от меня, с глухим звуком ударяясь лопатками о дверь за спиной.

— Она не могла.

— Угу, — соглашаюсь, чувствуя, как накатывает усталость. Сколько можно оправдываться, в самом-то деле? — Она не могла. Я достал "сыворотку правды" и допросил ее, а про письмо придумал, — поднимаюсь с пола, дергаю покрывало с кровати. — Мы все выяснили, а теперь давай спать. С ног валюсь.

Ди тоже встает, обнимает себя руками, держится на расстоянии.

— Значит, это она попросила меня вытащить?

— Да, — расстилаю на полу одеяло.

— Почему так?

— Импровизировал, — бурчу.

Плюхаюсь на свое самодельное лежбище, начинаю разуваться. В душ я уже сходил, пока дожидался Ди, так что можно спать.

Стягиваю футболку через голову, берусь за ремень брюк.

— Свет выключи, — прошу, — я хочу снять штаны.

Дилайла подходит ближе, теперь руки сложены на груди.

— Снимай так, если не терпится. Ты обещал ответить на все мои вопросы.

Ясно, стриптиз показывать можно, трогать — нельзя. Хорошо, когда все понятно. В наших отношениях явно наметился прогресс.

Тем не менее оставляю штаны на месте. Ложусь на спину, заложив руки за голову.

— Спрашивай, — разрешаю, уставившись в серый потолок.

— Что за сделка с Изабеллой?

— Я делаю роботов — она освобождает рабов. Для безопасности стирает всем память, но отпускает живыми.

— Это сработает?

— Не знаю, — продолжаю изучать потолок.

— Она не лжет?

— Не знаю.

— Ты ей веришь?

— Я не знаю, — повторяю в третий раз. Перекатываюсь на бок, подставляю под голову согнутую в локте руку. — Ди, чего ты от меня хочешь? Я хочу ей верить, но не знаю, можно ли. Поэтому пока так. Это лучший вариант из всех.

Дилайла садится на край кровати. Достаточно близко от меня — ну надо же.

— Ты понимаешь, что она ненормальная? — спрашивает без обиняков.

Не отвожу взгляда, киваю.

— Понимаю. Но очень хочу верить, что не настолько, как кажется на первый взгляд. Давай спать, а? — прошу.

— Давай, — на этот раз соглашается, встает, выключает свет. — Я тоже очень хочу тебе верить, — произносит уже в темноте.

И тоже не может? Она об этом?

— Спокойной ночи, — говорю, наконец избавляясь от одних брюк и на ощупь надевая другие — пижамные.

— Спокойной, — отзывается Ди и тоже шуршит одеждой.