Ди лежит у меня на груди, а я бездумно глажу ее обнаженную спину. До будильника еще полчаса, и мне просто хорошо.

— М-м, — девушка глубоко вздыхает, укладывается поудобнее.

— Проснулась?

— Угу, — отвечает сонно. — А ты чего не спишь?

— Выспался.

— Откуда только в тебе столько энергии?

— Это риторический вопрос? — уточняю, потому что ответа на него у меня точно нет.

Ди улыбается.

— Наверное. Но твоя готовность постоянно куда-то мчаться и что-то делать не перестает удивлять.

Усмехаюсь.

— А кто говорил, что со мной легко?

Большинство моих недолгих отношений с девушками всегда заканчивались именно из-за этого: слишком мало внимания им, слишком много планов и идей, которые непременно надо осуществить, да-да, прямо сейчас, ну и что, что сейчас два часа ночи?

— Легко, — возражает Дилайла.

Смеюсь.

— Грубая лесть, но сочту за комплимент.

— Сочти, — разрешает, приподнимается и тянется, чтобы меня поцеловать.

Мгновенно перехватываю инициативу, притягиваю девушку к себе.

Только через несколько минут Ди скатывается с меня, ложится рядом, смотрит в потолок.

— Что нам теперь делать?

— Выкручиваться, — отвечаю. — Что же еще?

Девушка поворачивает голову в мою сторону.

— У тебя есть план?

— У меня всегда есть план, — подмигиваю ей, — я вообще человек-план, — и для убедительности тычу себе пальцем в грудь.

Маневр срабатывает, Ди смеется.

Вот только у меня не то чтобы план, так, наметки и, как обычно, расчет на удачу и импровизацию.

* * *

— Утро доброе, — усаживаюсь на скамью, ставлю перед собой поднос.

— Доброе, — осторожно отвечает Изабелла, не находя причин моему хорошему настроению.

— Привет, — искренне радуется Гай.

— Ну что там? — спрашиваю брата, игнорируя красноречивые взгляды начальницы сектора. — Дождь еще идет?

— Идет, — вздыхает. — Раньше чем через неделю вряд ли закончится. Не погуляешь.

Опираюсь локтями о стол, наклоняюсь вперед.

— А может, пойдешь сегодня со мной на склад? — предлагаю. — Вилли организует нам большой зонт.

— Правда? — Гай даже подпрыгивает на лавке, глаза загораются. — Мам, можно? — не в силах совладать с эмоциями хватает Изабеллу за рукав. — Маааам? — глаза брошенного щенка.

Та даже прикусывает губу, не решаясь отказать. Такой энтузиазм лавиной сносит с ног и трогает даже Изабеллу.

Она поднимает голову и одаривает меня таким взглядом, словно, будь на то ее воля, гореть бы мне на месте.

— Это… может быть небезопасно, — произносит осторожно. — Алекс, может быть, стоит повременить? — а в глазах приказ немедленно взять свои слова обратно. Как бы не так.

Безмятежно улыбаюсь в ответ.

— А когда еще? Думаю, пора начать заниматься центром управления. На складе парни уже справятся и без меня. Установить программу на готовые экземпляры — это день-два работы.

Изабелла хмурится.

— Уже? — удивляется. — Я думала, еще рано.

Качаю головой.

— Самое время.

Чуйка у нее что надо — подсознательно пытается оттянуть момент получения мною доступа в сеть, хотя вроде бы все давно обговорено.

— Хорошо, я позвоню сегодня госпоже Корденец, — решает, наконец. — Если она даст добро, то сможешь приступить.

— Передай ей от меня привет, — прошу с самым серьезным лицом, на которое способен, — и пожелание крепкого здоровья.

Изабелла напрягается.

— Издеваешься?

— Вовсе нет, — какие тут издевательства? Говорят же, что у стариков в плохую погоду ухудшается самочувствие.

— Ладно, — отзывается Изабелла и переводит взгляд на Гая, явно не зная, что с ним делать. Колеблется.

— Ну, мааам, — правильно понимает ее состояние мальчик и дожимает жалобным голосом.

— Хорошо, — таки сдается мать. — Но только до обеда. Ясно? — это уже мне, как главному возмутителю спокойствия.

— Есть, кэп, — изображаю воинский салют.

Изабелла скрипит зубами, но все же находит силы выдавить из себя улыбку.

Трудно изображать любящую и терпеливую мать, да? Ну так напрягись, лживая сука.

— Алекс, все в порядке? — говорю же, первоклассная чуйка.

Просто ты права, я был слишком оторван от реальности, полагая, что бросившая меня в младенчестве женщина все же может вновь стать мне матерью.

Справедливо: двух матерей не бывает, а одна у меня уже есть, и всегда была.

— В полном, — заверяю с улыбкой.

* * *

— Ух ты, — Гай с восторгом обходит готовых роботов, выстроенных рядами у стены. — Как в кино. Это ты их сделал? — смотрит на меня с благоговением.

— Вообще-то, мы, — указываю на свою команду.

— Потрясно, — мальчик просто в восхищении. — А можно? Можно мне их потрогать? Я не поломаю, я…

Смеюсь, ерошу ему волосы.

— Стой, ковбой. Чего оправдываешься раньше времени? Знаю я, что ты ничего не поломаешь, — прохожусь по техникам взглядом, выбираю глядящего на Гая с наибольшим умилением и решительно называю свою жертву: — Тед, покажи, пожалуйста, тут все моему брату.

Тед удивленно распахивает глаза, услышав свое имя, но не спорит, лишь пожимает плечами.

— Пошли, — благосклонно улыбается Гаю.

— Пошли, — с энтузиазмом принимает предложение мальчик и спешит за своим проводником.

А ко мне подходит Спик.

— Ну, и как ты? — спрашивает.

— А что со мной? — усмехаюсь, не понимаю.

— Ну, а кто вчера под дождем шарил по крыше и вернулся разве что не с сосульками на носу?

Ух ты, обо мне заботятся. Я ценю, правда.

— У меня иммунитет крепкий, — отвечаю.

На самом деле, я очень редко болею. Калечусь часто, а простуда обычно обходит меня стороной.

— Долбанный живчик, — ругается Спик, но из его уст это что-то вроде комплимента.

— Спасибо, — благодарю серьезно.

— За что? — широкие брови взлетают вверх.

Пожимаю плечом, мол, разве не понятно?

— За заботу, — говорю и иду вслед за ушедшими Гаем и Тедом.

* * *

Из-за Гая приходится закругляться вовремя и топать на обед. Больше всех этому факту рад, конечно же, Вилли.

— Всегда бы так, — довольно потирает руки на выходе из склада и протягивает нам с Гаем один зонт на двоих.

— Ничего, потерпи еще недельку, — а у самого аж озноб от своих же слов: чуть больше недели до назначенного срока, то есть до даты, на которую запланировано убийство всех рабов, в том числе Дилайлы и экипажа "Старой ласточки".

Вдвоем под одним зонтом неудобно, так как у нас с братом пока значительная разница в росте, но утром третий зонт нужно было искать, а никто из нас не захотел тратить на это время. Мне приходится здорово согнуться, чтобы Гай не промок.

Вилли отстает и идет позади нас, должно быть, высматривая опасность. Еще бы, ведь Изабелла доверила ему две свои самые главные ценности: любимого сына и ее путевку на должность в руководстве.

— Неделя — и ты уедешь? — спрашивает мальчик, который тоже обратил внимание на мои слова.

— Как повезет, — отвечаю честно.

— Но ты ведь вернешься? — с надеждой.

Что на это скажешь? Он ведь не знает, что ни во Второй сектор, ни в какой другой я все равно не поеду.

— Нет, Гай, — говорю правду, — если уеду, я не вернусь.

— Как? — ахает. — Но мама сказала…

Просто мама тебе врет так же, как и мне.

— У нас с твоей мамой немного разный взгляд на ситуацию.

— Снова "твоей", — цепляется брат. — Она и твоя мама.

Забавно, но до того момента, как прослушал запись, я не отдавал себе отчет в том, что мне и правда хотелось, чтобы Изабелла стала и моей матерью.

— Нет, малыш, — качаю головой, — моя мать ждет меня дома.

— Сам ты малыш, — огрызается.

Точно, глупый и наивный, помню.

— И я тоже, — соглашаюсь.

Несколько минут идем молча, Гай доверчиво жмется к моему боку.

— И ты совсем-совсем тогда не вернешься? — спрашивает, шмыгнув носом.

— Угу. Эй, — толкаю его в плечо. — Я еще никуда не уехал. А может, и не уеду. Рано хандрить.

Гай выдавливает из себя улыбку, но выходит она вымученной.

— А ты мне скажешь, когда… если соберешься уехать? — он поднимает голову и встречается со мной взглядом. Молчу, не зная, что на это ответить, потому что ему врать мне претит. — Я не доложу маме, если ты об этом, — морщится, правильно поняв причину моего молчания.

Обожаю его проницательность. Хоть бы Изабелла не загубила Гая своим "воспитанием".

— Скажу, — обещаю серьезно.

Гай выдыхает с облегчением. Оказывается, для него было очень важно получить с меня это обещание.

* * *

Когда подхожу с подносом к столу, Гай с энтузиазмом рассказывает матери о своем посещении склада, активно жестикулирует. Изабелла слушает с плохо скрываемой скукой.

— Я тоже так хочу, — заканчивает мальчик свой рассказ. — Хочу уметь делать всякие полезные штуки своими руками.

— Для этого нужно хорошо учиться, — назидательно замечает Изабелла. — Особенно по математике и физике.

— И программировать хочу научиться.

— Научишься. Алекс, когда ты начал этим заниматься? — обращается ко мне.

Пожимаю плечами.

— Серьезно — лет в тринадцать.

— Вот видишь, — Гаю. — Еще рано. Успеешь.

— Но начал интересоваться лет в десять, — добавляю мстительно.

Изабелла сверкает глазами, но сдерживается. Терпеливая моя — как хочется получить повышение.

— Вот видишь, — тут же подхватывает Гай. — Уже пора.

Мать закатывает глаза к потолку.

— Хорошо, — соглашается. — Закажем тебе курс по основам программирования в следующем учебном году.

— Ура, — радуется мальчик.

Надеюсь, ему она хотя бы не врет.

— Я позвонила госпоже Корденец, — переключается на меня Изабелла, когда Гай наконец успокаивается и принимается за еду.

— И? — поощряю.

— Она дала добро. Сразу после обеда можем идти смотреть помещение, где будет расположен пульт управления. Коды доступа для тебя мне уже прислали.

— Отлично.

— И госпоже Корденец было очень приятно получить от тебя пожелание здоровья, — добавляет многозначительно.

Не сомневаюсь. Порадовал старушку — плюс к карме.

— Можешь передавать ей от меня привет всякий раз, когда с ней разговариваешь, — разрешаю. — Мне же скоро ехать в ее сектор. Надо подготовить почву. Я прав?

Гай даже перестает жевать, поднимает голову и смотрит на меня как на психа, разве что пальцем у виска не крутит.

Изабелла же расплывается в улыбке.

— Давно бы так. Буду передавать с удовольствием.

* * *

"Помещением" оказывается довольно просторная комната неподалеку от кабинета Изабеллы. Ого, даже окно имеется.

Прохаживаюсь по пустому пространству, заложив руки за спину. На несколько секунд "зависаю" перед окном, смотрю на сплошную пелену воды за ним — с нашего возвращения дождь усилился. Отсюда кажется, что снаружи настоящий потоп.

— Ну как? Подходит? — интересуется Изабелла.

Оборачиваюсь к ней.

— Не мне же потом дежурить в этой комнате, — напоминаю. — Но да, хорошее помещение, просторное.

— Мне тоже нравится, — Изабелла ходит по комнате туда-сюда с видом риелтора, предлагающего клиенту приобрести дорогую недвижимость. Останавливается напротив. — Ты даже не представляешь, как теперь изменится на Пандоре жизнь благодаря твоим изобретениям.

В точку. Если у меня ничего не получится, и сотни рабов умрут по моей вине, мне вполне можно ставить памятник поверх их могил.

Черта с два. Еще как получится.

— Скажи, сделка ведь правдива? Ты меня не обманываешь? — спрашиваю с мазохистским желанием еще раз услышать от нее порцию вранья.

Изабелла ахает, подносит ладонь к губам.

— Откуда эти мысли? — мастерски изображает возмущение. — Мы же уже сто раз все обсудили. Всех отпустят, как и договаривались. Слайтекс уже в пути.

Дергаю плечом.

— Не знаю откуда, — говорю, — просто мы на финишной прямой. Нервы.

— Глупости, — улыбается Изабелла, подходит ближе, касается рукой моей щеки. — Верь мне, я же твоя мама, я не обману.

Ей надо было идти не в шпионки и затем в рабовладелицы, а в гипнотизерши. Какой талант пропал.

— Я верю, — киваю, — мама.

Изабелла даже подпрыгивает от радости, а потом виснет у меня на шее.

— Вот видишь, совсем не сложно было это сказать.

Молчу и жду, пока ее актерский запал иссякнет.

Она права, назвать ее мамой несложно, потому что теперь это всего лишь игра.

* * *

Ди сидит на кровати в одной футболке, на коленях — форменный черный комбинезон, в руках — нитка с иголкой.

Притворяю за собой дверь и замираю, пытаясь сложить картинку воедино.

— Откуда у нас швейные принадлежности? — спрашиваю первое, что приходит в голову.

Девушка поднимает на меня глаза.

— Мила одолжила, — отвечает настороженно.

Мила, значит.

Подхожу и протягиваю руку.

— Покажи.

— Да нечего смотреть, — уверяет подозрительно быстро и пытается спрятать форму за спину. — Уколешься, — вскрикивает, когда пытаюсь отнять вещь, но расслабляет хватку, убедившись, что я не шучу.

— Кто? — спрашиваю, рассмотрев разорванный ворот комбинезона.

Кто-то чертовски хорошо дернул. Прикидываю длину разрыва: как раз чтобы обнажить грудь.

Наверное, что-то такое отражается на моем лице, потому что Дилайла бледнеет.

— Лаки, это ерунда… — начинает.

— Кто? — повторяю по-прежнему спокойно, хотя чувствую, как ярость медленно подступает к горлу.

Говорить — это одно, но распускать руки — уже другое.

— Джордж. Но он ничего не сделал, только хотел напомнить мне о моем месте, он… Стой.

— Я его прибью.

— Лаки, — Ди догоняет меня уже у самой двери, обнимает со спины, прижимается всем телом. — Это не важно, понимаешь? — твердит как заклинание. — Вообще не важно, понимаешь?

Мои плечи опускаются. Конечно же, она права, сейчас не до личных чувств. Мы в таком глубоком дерьме, что единственное, что имеет смысл — выбраться.

— А что важно? — спрашиваю через плечо.

— То, что я не испугалась. Понимаешь? Вообще. Только разозлилась. Раньше, если мужчина пытался применить ко мне силу, я немедленно вспоминала Криса и те события, меня накрывало паникой так, что я вообще ничего не соображала. Понимаешь?

Поворачиваюсь к ней — девушка расслабляет хватку, убедившись, что я передумал немедленно убивать Джорджа.

Качаю головой.

— Не понимаю, — признаюсь. — Что изменилось? Джордж настолько нестрашный?

Дилайла смеется. Хм, ну если после этого она искренне смеется, то правда не испугалась. Здорово.

Девушка шагает ближе и берет мое лицо в ладони, вглядывается в глаза.

— Изменилось, — говорит, — ты, — скептически приподнимаю бровь: я вроде как особо не менялся. — Ты появился в моей жизни, — поясняет свою мысль. — Мне больше не страшно.

Притягиваю ее к себе и крепко обнимаю. Ди шмыгает носом куда-то мне в плечо.

— Можно я сейчас задам идиотский вопрос и испорчу романтику момента?

— Угу, — отзывается, так и стоя в моих объятиях.

— Когда я поцеловал тебя на борту "Старой ласточки", и ты влепила мне пощечину. Тогда ты тоже из-за меня вспомнила Криса и впала в панику?

У Дилайлы начинают дрожать плечи. Черт, я что, довел ее до слез?

Но нет, она смеется.

— Что смешного? — спрашиваю, снова чувствуя себя ослом.

Тем не менее уголок моих собственных губ ползет вверх — ее смех заразителен.

— А то, что я только сейчас поняла, что тогда тоже разозлилась, а не испугалась.

— Ну вот, — усмехаюсь, — совсем я нестрашный.

— Нестрашный, — подтверждает Ди.

Целуемся. Подхватываю ее под ягодицы, она обнимает меня ногами, и мы, не прекращая целоваться, перемещаемся к кровати.

Чуть больше недели до запланированного массового убийства…

Так, надо срочно выключить счетчик в своей голове.