Следующие три дня тянутся дольше прошлых трех недель, и я начинаю всерьез заниматься пультом управления не ради того, чтобы сделать для наркокорпорации обещанное, а просто чтобы занять руки и голову.

С Вилли на тему побега у нас состоялся один единственный разговор.

— Если ничего не получится, я тебя придушу, — обещает мне он на следующий день после визита Нины, прожигая взглядом так, что понимаешь — угроза не пустой звук.

— Я сам себя придушу, — отвечаю на полном серьезе.

Вот и все, пара фраз, даже разговором-то не назовешь. А потом начинается рутина и ожидание — хоть вой.

По-прежнему отслеживаю прилет-отлет космических кораблей. Но после ухода "Клондайка" планету никто не покидает, а "Клондайк" не спешит возвращаться. Тоска.

Где-то слышал мудрую фразу: все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать. Так вот, это не про меня, ждать я не умею.

* * *

Сегодня за завтраком все как всегда. Меня не покидает ощущение, что все наши завтраки, обеды и ужины давно засняты на видео, и теперь таинственный некто (не иначе, маньяк-психопат) день за днем включает одну и ту же запись.

Плетусь к стойке за своей порцией. Нина улыбается, приветствует и тайком бросает вопросительный взгляд. Лишь едва заметно качаю головой — новостей нет, мы так и не выбрали подходящий день для побега.

На самом деле, не знаю, почему она спрашивает меня, наверное, потому, что я главный зачинщик. По факту, день выбирает Вилли — отслеживает график дежурств и ждет, когда в бараке рабов будет выставлена менее подготовленная смена.

— Приятного аппетита, — желает девушка. — Проходите, следующий.

И я отхожу с подносом от стойки, чтобы присоединиться к Изабелле и Гаю. Как всегда, как каждый бесконечный день.

— Алекс. Утро доброе.

А это что-то новенькое, но неприятное уж точно — мне навстречу шествует Джордж, уже отправляющийся за добавкой, в то время как другие только берут свою первую порцию.

— Доброе утро, — отвечаю сквозь зубы.

Если я тогда не пошел бить ему морду после выходки с формой Дилайлы, это еще не значит, что я что-то забыл.

Но Джордж не замечает моего настроя.

— Может, заглянешь ко мне сегодня? — спрашивает. — У меня там одна штуковина поломалась.

— Делай запрос через Изабеллу, — отрезаю и намереваюсь продолжить свой путь.

Но медик не собирается отступать, перегораживает мне дорогу своим необъятным телом.

— Ты чего это? — кажется, поражен до глубины души. А еще оскорблен, ага. — А если я доложу Изабелле о тех каплях?

— Валяй, — бросаю уже через плечо, обходя его по дуге, благо ширина прохода между столами это позволяет.

— Да ты… — захлебывается от возмущения Джордж.

Не оборачиваюсь. Я и раньше не питал к нему теплых чувств, но сейчас даже видеть противно.

— Доброе утро, — здороваюсь, занимая свое место.

— Привет, — улыбается брат.

— Что от тебя хотел Джордж? — вместо приветствия спрашивает Изабелла — орлиный глаз, все замечает.

— Хотел, чтобы я ему что-то там отремонтировал, — говорю правду.

— Но ты ведь занят, — тут же восклицает моя заботливая матушка. — Я уже говорила ему, чтобы не вздумал отвлекать тебя по мелочам, — вытягивает шею, пытается найти медика взглядом. — Ну, я ему устрою, если не понимает с первого раза, — шипит мстительно.

Прямо умилительно, как она готова защищать грудью свое детище. Не меня, разумеется, а проект по созданию роботов, ее путь "наверх".

— А он меня шантажирует, — с удовольствием подливаю масла в огонь и любуюсь ее увеличившимися от удивления глазами.

— Чем? — выдыхает.

— Тем, что настучит тебе о том, что я брал у него капли для глаз.

Теперь Изабелла абсолютно растеряна — любо-дорого наблюдать.

— Зачем?

— Первое время работал ночами, болели глаза, не хотел тебя расстраивать и говорить, — приправляю слова улыбкой.

— О, — ее лицо вытягивается. — Но ведь это на благо дела, — восклицает. — Не нужно было от меня скрывать.

Ну да, ну да, как говорит Джордж. Посмотрел бы я, чтобы она сказала в тот момент, когда еще скептически относилась к моей работе и считала попытку собрать робота блажью.

Ухмыляюсь.

— Вот я и не скрываю.

Изабелла тянется через стол и накрывает кисть моей руки своей ладонью.

— Не волнуйся, я поговорю с Джорджем, — заверяет. — Поставлю его на место.

Пожимаю плечами. Мне без разницы, будет она его куда-то ставить или класть, но помогать ему не собираюсь.

* * *

— Меня не будет сегодня ни на обеде, ни на ужине, — сообщает Изабелла уже под конец завтрака. Улыбается, треплет Гая по волосам. — Так что ведите себя хорошо.

У меня еда встает в горле. Она уезжает?

— А фы фуда? — беспечно любопытствует Гай, жуя булочку.

Изабелла морщится.

— Ну сколько раз говорить? Разговаривать с набитым ртом неприлично.

— Пфости…

Изабелла едва не рычит.

Меня душит смех. Быстро отворачиваюсь и делаю вид, что разглядываю соседние столы.

— Прости, мам, — говорит Гай уже внятно. — А куда ты едешь?

— К госпоже Корденец, — отвечает и при этом смотрит на меня. Что мне сказать? Опять передать пламенный привет? — Она хочет заранее начать подготовку к постройке роботов в остальных секторах и пригласила меня составить ей компанию. Госпожа Корденец планирует посетить Третий и Четвертый секторы, поэтому мы, вероятнее всего, не уложимся до вечера. Так что я останусь во Втором секторе с ночевкой, чтобы зря не тратить время на дорогу, и вернусь завтра к обеду.

Я не ослышался? Ночь без Изабеллы в нашем секторе? Целая ночь? Как бы не пуститься в пляс от радости и не выдать себя.

Гай тоже не выглядит расстроенным.

— Лучше ты к ней, чем она к нам, — выдает. — Ути, какой ты милый малыш, ути-пути, ми-ми-ми, — передразнивает старуху.

Господи, она и к нему лезла?

— Гай, — резко обрывает Изабелла. — Не смей так говорить о госпоже Корденец. Она просто любит детей.

Ну-ну, а еще больше — мальчиков постарше.

Интересно, как Изабелла запоет, когда внимание бабки Доры к Гаю станет менее невинным? Он же, по ее же утверждению, ее единственный сын. Тут-то ей не должно быть все равно.

— Угу, — ворчит мальчик, — ведьма-людоедка, которая хотела съесть Гензеля и Гретель, тоже любила детей.

Едва не хрюкаю от смеха.

Изабелла хмурится.

— Это еще кто?

— Древняя литература Земли, — подсказываю.

— Это школьная программа? — ужасается. — Людоедки? Какая гадость.

— Вообще-то, это из дополнительной программы, — скромно признается Гай. — Ты же говорила, чтобы я больше читал.

— Ну не про ведьм же, — фыркает Изабелла.

Ясно, пряничные домики у нас тоже под запретом.

Гай обиженно сопит, но больше не спорит.

— Читай что-нибудь полезное, — напутствует мать напоследок.

— Угу, — окончательно сдается мальчик.

— И обязательно звоните мне, если в мое отсутствие что-то произойдет, — продолжает Изабелла. — Особенно ты, Алекс, — стреляет в меня глазами. — Не бойся меня побеспокоить, как с каплями. Если что-то случится, я немедленно вернусь.

— Конечно, позвоню, — обещаю.

Попрощаться, ага.

* * *

— Изабелла уезжает до завтра, — сходу сообщаю Вилли, стоит нам остаться в помещении вдвоем.

От лица охранника мгновенно отливает кровь.

— Сегодня? — ахает. — Но сегодня у рабочих на входе Дон и Руперт. С ними будут проблемы.

— Предлагаешь еще подождать? — интересуюсь язвительно. — Сколько? Пока барак с рабами не опустеет, и охранять станет некого?

Вилли хмурится, трет лицо — нервничает.

— Как-то внезапно, — признается.

Так, спокойно. Сейчас главное его не спугнуть — если Вилли передумает нам помогать, весь план полетит в тартарары.

— Вил, — говорю, — всегда будет внезапно. Мы либо делаем, либо нет. Без Изабеллы в секторе будет проще в любом случае.

Она, конечно, может дать приказ о нашем уничтожении и через коммуникатор, но это займет куда больше времени — я об этом позабочусь: запущу помехи в эфир, чтобы ее не сумели вызвать слишком быстро. А без ее одобрения никто не станет стрелять в нас на поражение, что даст нам фору.

— Ладно, ты прав, — сдается Вилли. — Но ты уверен, что получится?

— Получится, — говорю твердо.

Нельзя допускать даже мысли, что не получится.

* * *

Весь день занимаюсь подготовкой к ночи. Дел много: взять под контроль камеры наблюдения, отключить сигнализацию, запустить в систему "вирус", который по моей команде в нужное время начнет посылать в эфир помехи и не даст охране связаться ни между собой, ни с Изабеллой, настроить замок на двери ангара, где спрятана "Старая ласточка", чтобы иметь возможность открыть его на месте, введя простой код.

Впервые за время нашей совместной работы Вилли мне мешает. Обычно он не вмешивается — бросит пару фраз и уйдет или просто замолчит, а сейчас охранник здорово нервничает. То и дело щелкает пальцами, отчего я всякий раз вздрагиваю, или топчется за спиной, каждые несколько минут спрашивая:

— Ну как?

— Виииил, — прошу. — Сядь.

— Но у тебя же все получается как надо, да?

— Да, Вил. Сядь.

— Угу.

И через пять минут:

— Ну что там?

— Вил…

И так по кругу.

* * *

Обед мы с Вилли пропускаем, и он в кои-то веки ни слова не говорит по этому поводу. А вот ужин пропустить нельзя — Изабелле могут донести и раньше времени вызвать подозрения.

Начало действий по плану — через три часа после ужина. У меня прямо мандраж, но ничего, хожу улыбаюсь, подначиваю Вилли, когда он начинает откровенно дрейфить.

А вот Нина — молодец, сама невозмутимость, выдает сотрудникам ужин, желает приятного аппетита. А ведь я лично звонил ей сразу после отъезда Изабеллы и сказал, что все произойдет сегодня.

— Приятного аппетита, — говорит девушка и мне.

Подмигиваю ей в ответ, она улыбается.

Вилли, Вилли, что же твоя девушка смелее тебя?

— Привет, — здороваюсь с Гаем, непривычно одиноко сидящим на конце длинного стола.

— Привет, — тут же приободряется. — Что у тебя нового?

Надо сказать "ничего", перевести тему, рассказать что-нибудь веселое и усыпить бдительность брата. Но я ведь обещал предупредить его, правда?

Не знаю почему, но доверяю этому пацану и не сомневаюсь, что он не донесет Изабелле. С другой стороны, лучше было бы промолчать, чтобы оградить его от неприятностей в случае нашего провала.

Но я ведь обещал. Мальчику, который почти ни с кем не общается, живет в своем тесном мирке и пока умеет искренне любить и верить людям. Если уйду молча, он воспримет это как предательство, никак иначе.

Облизываю губы.

— Гай, — говорю, — помнишь, я обещал тебя предупредить кое о чем?

Брат вздрагивает, смотрит на меня огромными блестящими глазами. Несколько раз открывает и закрывает рот, будто хочет что-то спросить, но не решается.

— Спасибо, — произносит наконец и опускает взгляд в свою тарелку, ест медленно, без аппетита.

Он замечательный. Подумать только, еще месяц назад я понятия не имел, что у меня есть брат. И это чертовски здорово иметь младшего брата, правда.

— Сегодня? — глухо спрашивает мальчик через несколько минут гробового молчания.

— Да.

— Ночью?

— Да, — снова коротко. — Гай, — прошу, скосив глаза в сторону работников Пандоры, сидящих не настолько далеко от нас, чтобы можно было спокойно обсуждать эту тему, — давай обсудим Гензеля и Гретель, что ли? А?

Мне удается вызвать у него улыбку, но она быстро тускнеет.

— Гензель и Гретель никогда не расставались, — вздыхает.

Ух ты, у нас настоящий братский шифр. Ладно, опустим тот факт, что мы не слишком похожи на этих сказочных героев, хотя бы потому, что один из них — девочка.

— Если бы они расстались, то точно ненадолго, — говорю бодро.

— Правда? — в глазах Гая надежда и сомнение: правильно ли истолковал мои слова.

— Правда, — подтверждаю.

Если не умру этой ночью, то непременно буду поддерживать отношения с младшим братом, ни за что его не брошу.

Теперь на лице Гая появляется робкая улыбка.

— Сказка ведь хорошо кончилась, — напоминаю, чтобы закрепить успех.

— Думаю, если Гензель и Гретель расставались даже ненадолго, они все равно скучали, — осторожно говорит мальчик.

— А я думаю, они не успевали соскучиться, — бодро парирую.

Улыбка Гая становится увереннее.

* * *

Ди появляется в комнате, как всегда, где-то через час после ужина. Замирает у входной двери, прижимается к ней спиной и ладонями, глаза лихорадочно блестят.

— Это правда? Сегодня? Нина сказала.

— Правда, — подтверждаю, встаю из-за компьютера, за которым сидел, и подхожу к ней. — Изабеллы не будет этой ночью. Нужно воспользоваться моментом. Это же мой девиз, помнишь? — добавляю в голос оптимизма, а то вид у Дилайлы уж чересчур испуганный.

Отмирает.

— Саrре diеm, — произносят ее губы. — Помню.

Конечно она помнит, у нее было полно времени, чтобы изучить мое тело, включая татуировку на нем, вдоль и поперек.

Улыбаюсь при этой мысли, прижимаю ее к себе.

— Ты-то не дрейфь, — говорю куда-то ей в волосы. — Ты же не Вилли.

— Точно не Вилли, — смеется.

— Все будет нормально, — утешаю то ли ее, то ли себя. — Я все подготовил, мой комм сейчас — просто властелин Первого сектора. Все настроено и выверено.

— Будет, — соглашается Дилайла, глубоко вздыхает и продолжает уже бодрым голосом: — Так, что нам нужно? Сколько у нас времени?

— Два часа.

— Отлично… — она проходится по комнате, делает круг, а потом садится на край кровати и поднимает голову, на лице совершенно беззащитное выражение. — Слушай, а ведь мне даже собирать нечего. Зубная щетка и та не моя.

А ведь и правда. У нее же даже верхней одежды нет, а там дождь, ветер и холод.

— Сейчас, — говорю.

Распахиваю шкаф, ищу свою старую куртку. Нахожу — черт, совсем забыл, что она без капюшона. По размеру эта куртка меньше той, которую мне выделила Изабелла, и подошла бы девушке лучше, но под дождь я Ди в ней не отпущу.

— Держи, примерь, — кидаю на кровать выданную мне куртку.

— А ты? — хмурится.

— А я — налегке, — отзываюсь, указывая на свою находку из шкафа.

— Лаки, — кажется, собирается спорить.

— Ди, — не остаюсь в долгу.

— Лаки, — повторяет настойчиво.

Закатываю глаза.

— Ну, ты за кого меня принимаешь? Укутаюсь, а тебя потащу под ливень в легкой куртке с непокрытой головой?

— А сам? — не сдается.

— А сам буду бежать между капель, — усмехаюсь. — Примеряй давай.

Дилайла вздыхает, сдается. Встает и надевает на себя мою куртку.

— Отлично, — оцениваю. — Больше не меньше.

— Угу, — ворчит Ди, подкатывает слишком длинные рукава.

А я тем временем достаю из-под кровати свою сумку. Нет, не собираюсь тащить ее с собой (руки должны быть свободны), а вот документы нужно забрать, да и карманы лишний раз проверить не помешает.

— О, — нахожу в одном из них кулон с фотографией отца, который отдала мне Изабелла. А я о нем и забыл.

— Что это? — спрашивает Ди, подходя ближе.

— Гляди, — сижу на полу на корточках, склонившись над сумкой, поэтому просто вытягиваю руку с кулоном вверх.

Девушка берет, раскрывает.

— О, — повторяет за мной. — Ты возишь с собой портрет своего отца? — удивленно и одновременно смущенно.

— Ага, — смеюсь, — в женском кулоне. Я не настолько сентиментален. Это Изабеллы, — поясняю в ответ на недоуменный взгляд.

— А зачем она его тебе тогда отдала?

— Ди, — смотрю на нее умоляюще, — не задавай мне таких вопросов. Понятия не имею, что в голове у этой женщины.

— Да уж, — протягивает, возвращает кулон, и я сую его в карман штанов.

Он мне, ясное дело, не нужен, но выбрасывать фото отца тоже как-то неправильно.

* * *

— Ты готов? — спрашивает Вилли, стоит мне принять вызов.

— Ага, — отзываюсь, — вот уже сидим на чемоданах.

— Я надеюсь, ты такой же хороший пилот, как и клоун, — огрызается Вилли.

— А я на все руки мастер, — заверяю и продолжаю уже по делу: — Готовы. Запускаю?

— Угу, — кажется, Вилли спокойнее, когда я серьезен. — Встречаемся у люка.

— Окей, — подтверждаю и обрываю связь.

— У люка? — переспрашивает Ди, все это время стоящая рядом и напряженно прислушивающаяся к нашему разговору.

— Да, пойдем через крышу. Я думал, его заварили после нашей с Гаем прогулки, но нет, всего лишь сменили на замке код, добавили вокруг камер и повесили сигналку, — приподнимаю руку с коммуникатором на запястье. — Все уже под контролем. Сейчас вырублю, — вызываю экран, отдаю команду. — Ну все, — подмигиваю ей, — техника на нашей стороне, охрана за пультом глуха и слепа, главное — не попасться никому в коридоре.

— А если попадемся? — Дилайла бледная, как снег.

Пожимаю плечами.

— По обстоятельствам, — отвечаю и сую извлеченный из сумки парализатор за ремень джинсов. Не то чтобы заряда хватит на много выстрелов, но на крайний случай можно использовать. — Пошли, — надеваю куртку, застегиваю по самый подбородок.

Ди тоже одевается.

Последний штрих — достать из комма маячок Изабеллы и оставить в комнате.