Когда я вхожу, Ди уже избавилась от мокрой одежды и облачилась в одну из моих футболок. Сидит на постели, обняв руками плечи и подогнув под себя скрещенные ноги. Только диву даюсь, как она не запутывается в этих своих длинных ногах — настолько быстро вскакивает с кровати и бросается ко мне.

— Ты живой, — отчаянно шепчет, обхватив руками за шею и повиснув на мне.

В первое мгновение замираю и тупо моргаю от такой встречи. Идя сюда, я ожидал претензий из-за того, что поставил свои интересы превыше не только интересов, но и жизней остальных. Претензий, обвинений — всего того, чего на самом деле заслуживаю. То есть ждал чего угодно, но только не жарких объятий.

Отмираю.

— Ди, — говорю, — я еще мокрый.

И правда, футболка за время, проведенное в медблоке и под его дверью, успела подсохнуть, а джинсы по-прежнему — хоть выжимай.

— Мне все равно.

Хм, ну мне-то тем более. Прижимаюсь щекой к ее волосам, улыбаюсь. Так и стоим.

— Изабелла приехала? — спрашивает, не отпуская меня от себя ни на миллиметр.

— Примчалась, — вздыхаю.

— И как она отреагировала? — ее хватка становится еще крепче, будто коршун по имени Изабелла прямо сейчас может попытаться вырвать меня своими когтистыми лапами.

— Психонула, покричала, пристрелила Джорджа, расслабилась.

Тело девушки деревенеет.

— Изабелла убила Джорджа? — переспрашивает пораженно.

— Угу, — подтверждаю.

Не хочу рассказывать подробности, нет ни малейшего желания обсуждать ни Джорджа, ни его смерть.

Любопытно, что для Изабеллы разница между убийством раба и убийством наемного работника оказалась лишь в том, что по поводу смерти второго придется писать отчет.

Молчание затягивается. С моих штанов, должно быть, уже натекла целая лужа.

— Ди, — говорю, поглаживая ее по спине, — мы что-нибудь придумаем, — девушка вздрагивает, потом еще и еще раз. — Эй, — пугаюсь, — ты что, плачешь?

Лучше бы не спрашивал, честное слово. Потому что если до этого она именно плакала, то после моего вопроса начинает рыдать. Рыдать. Громко, со всхлипами.

— Ди, ну, ты чего? — говорю как можно мягче. — Выкарабкаемся. Изабелла купилась на липовые объяснения, значит, у нас есть еще время, попробуем снова. Ну, Ди, — прошу, — посмотри на меня.

Но девушка только мотает головой и цепляется за меня, будто она — тонет, а я — ее плот. Да что ж ты будешь делать?

— Ди… — оставляю попытки ее успокоить (понятия не имею, как это делается), просто стою, мягко поглаживая девушку по дрожащим лопаткам.

— Я так испугалась… что она… она тебя убьет, — признается между всхлипами. — Сидела тут… и умирала от страха. И даже из комнаты выйти боялась, чтобы… чтобы все не испортить и тебя не подставить.

Никогда не видел ее слез (те, что на улице не в счет), и это меня по-настоящему пугает. Дилайла не плакала, когда ее притащили сюда силой, когда я угрожал ее семье, а она была уверена, что мои угрозы правдивы. Не плакала, когда Изабелла смешивала ее с грязью, когда домогался Джордж. А сейчас Ди плачет… потому что испугалась меня потерять? Правду говорят, женская логика не поддается объяснению.

— Ну что ты, — шепчу ей в волосы, — я же живой. Я вообще везучий, помнишь? Иначе давно бы уже подорвался на собственной бомбе. А так — ничего, калечусь, и заживает. Меня вон даже Эд побил, а я отделался всего лишь вывихом.

От звука моего голоса девушка потихоньку успокаивается, а на по последней фразе у нее даже вырывается смешок. Нервный, но это уже хорошо.

— Эд был восхищен тем, что ты тогда не испугался.

— Угу, — усмехаюсь, — еще как испугался, когда метался от него по спортзалу, как канарейка в клетке.

— Ты не выглядел испуганным, — возражает. Кажется, больше не плачет.

— Ну, я же должен был держать лицо перед девушкой, которая открыто показывала, что желает мне поражения.

— А ты ведь из-за меня проиграл Эду, — наконец, Ди поднимает голову и смотрит мне в лицо. Глаза красные, щеки влажные, но нет каких-то там воспетых поэтами дорожек из слез — все давно впиталось в мою футболку.

Так и знал: она тогда поняла, что отвлекла меня.

— Неправда, — улыбаюсь, провожу пальцами по ее щеке, стирая влагу, — я бы проиграл Эдварду в любом случае. Может, разве что, попрыгал бы еще минут пять.

Губы Дилайлы трогает слабая улыбка.

— Веду себя совсем как дура? — спрашивает.

— Ну-у, — тяну ехидно, будто раздумывая, — не совсем, конечно…

Ди утыкается лбом мне в плечо, ее собственные плечи снова сотрясаются, но на этот раз от смеха.

— Господи, как же я тебя люблю…

Ошалело моргаю, у меня даже руки на ее спине расслабляются. Она говорит мне это сегодня? После того, как я собственноручно похоронил нашу надежду на спасение?

— Ди…

Поднимает ко мне лицо.

— Не надо, — говорит быстро, — ничего не говори. Я сказала потому, что так чувствую, а не для того, чтобы услышать что-то в ответ.

— Ди, — упираюсь в ее лоб своим. Забавный угол зрения: теперь у нее три глаза. — Я до одурения тебя люблю, — усмехаюсь, портя романтику момента, — еще с тех самых пор, когда ты считала меня законченным проходимцем.

— За что? Я вела себя…

Касаюсь пальцем ее губ, не позволяя продолжить нести чушь. Вела, не вела — какая разница, что было раньше?

— Ну, а ты, — говорю, — за что-то конкретное меня полюбила, что ли?

— Ты хороший, — отвечает, да еще так серьезно-серьезно. Трындец.

Смеюсь.

— Ясное дело, хороший. Да я офигительный.

— Лаки, — возмущенно хлопает меня ладошкой по плечу, специально отклонившись, чтобы иметь возможность для маневра.

Ловлю руки Дилайлы, вынуждаю опустить по швам, но так и не убираю свои пальцы с ее запястий.

— Ты тоже офигительная, — заверяю, целуя.

* * *

Мне снится кровь.

Кровь, дождь, красные лужи…

Гай, упавший с крыши…

Идеально круглое отверстие во лбу у Джорджа…

Розовый слоник с пижамы медика, но с отрезанным под корень хоботом, жадно лакает кровь в одной из луж…

Будильник — мое спасение. Рывком сажусь на кровати, тру ладонями лицо. Что, блин, творится в моей голове?

Дилайла лежит ко мне спиной, сжалась в комок. Осторожно касаюсь ее плеча, чтобы не напугать (вдруг ей тоже снятся слонята-вампиры?).

— Ди, утро. Через час завтрак.

Усмехаюсь своим же словам, качаю головой — после вчерашнего встать по звонку будильника и, как обычно, идти на завтрак кажется чем-то нереальным.

Дилайла поворачивается.

— Мне идти на кухню и делать вид, что все как всегда? — вторит моим мыслям.

Пожимаю плечами и признаюсь:

— Других вариантов у меня все равно нет.

— Ладно, — легко соглашается, привстает, целует меня в щеку и скрывается в ванной.

Хм, у нас прямо семейная идиллия.

Ну этих розовых слоников, и кровавые лужи вместе с ними.

* * *

Роюсь в шкафу в поисках какой-нибудь ничем не примечательной одежды, которая точно не взбесит Изабеллу. Сейчас надо быть паинькой даже в мелочах.

О, вот отлично подойдет: темно-серая водолазка с высоким горлом и длинными узкими рукавами — не задерутся и лишний раз не напомнят Изабелле о татуировке.

— Я вчера думала только о себе и даже не спросила, как Гай.

— А? — выбираюсь из шкафа и вижу, что Ди уже оделась и заплетает волосы. — Мэг сказала, все будет хорошо, — отвечаю.

— Она спасла ему жизнь.

— Что есть, то есть, — соглашаюсь. Натягиваю водолазку, и стоит мне выбраться из ее тугой горловины, вижу, что Дилайла все еще смотрит на меня. — Ты чего? — улыбаюсь, склоняю голову набок.

— Про вчера, — произносит девушка, и моя улыбка исчезает.

— Ди…

— Дай мне сказать, пожалуйста.

— Окей. — поднимаю руки, сдаваясь. — Говори.

И она говорит:

— Я знаю, что по-другому было нельзя. Он твой брат. Ты бы не смог жить, зная, что бросил его умирать. Я бы тоже рискнула всем, если бы от этого зависела жизнь Дилана.

Пожимаю плечом. Не уверен, что оставил бы истекать кровью незнакомого ребенка.

— Мы придумаем что-нибудь еще, — обещаю. — Не знаю что, но что-нибудь обязательно.

— Не сомневаюсь, — улыбается Дилайла, кажется, и вправду, верит.

Весело подмигиваю ей и снова скрываюсь в шкафу на этот раз в поисках ботинок, взамен размокших вчера.

То, что Ди не сомневается во мне и моих талантах, это, бесспорно, здорово.

Еще бы я сам не сомневался — было бы вообще чудесно.

* * *

Наш конец стола пуст — замечаю, стоит войти в столовую.

Гай еще наверняка в медблоке, а где Изабелла? Значит ли это, что ее не будет, и я могу наплевать на завтрак, который и так не полезет в горло, и идти к Маргарет, чтобы узнать состояние брата?

Кошусь на свой коммуникатор. Позвонить и спросить прямо?

Замираю у пустого стола, осматриваюсь. Сразу обращаю внимание — Вилли нет на его обычном месте. Нина на раздаче еды, ведет себя как обычно, в мою сторону не смотрит.

Набираю Изабеллу.

— Да, сынок? — так приторно, что просто буээ.

— Ты не придешь на завтрак? Что-то с Гаем?

Она не одна: на заднем плане слышны мужские голоса, но слов не разобрать.

— Нет-нет, — отвечает мне, — Маргарет — просто волшебница. Думаю, мы с ней подружимся, — очень в этом сомневаюсь. — Так что завтракай без меня, не волнуйся.

Спросить про Вилли? Но что если его отсутствие не связано с Изабеллой, и я только подставлю человека своим повышенным интересом?

— Я зайду к Гаю? — спрашиваю про другое.

— Конечно, — разрешает все так же ласково. — Может, там и встретимся.

Отключаю связь и с сомнением смотрю на комм — даже для женщины, играющей образцовую мать, Изабелла ведет себя слишком идеально. Убила с утра кого-то еще и получила новую дозу хорошего настроения? Черт, не смешно.

Разворачиваюсь и выхожу из столовой.

* * *

— Открыто, — отзывается Маргарет в ответ на стук.

И я вхожу в медблок.

Гай все еще здесь: опутан какими-то проводками, уходящими к медицинским аппаратам, внешний вид которых ни о чем мне не говорит. Мэг сидит за столом, лицо усталое — видимо, поспать ей сегодня так и не пришлось.

Останавливаюсь возле брата.

— Как он?

Цвет лица хороший, но, на больничной койке, весь опутанный проводками и укрытый белым одеялом по самый подбородок, Гай выглядит совсем маленьким и беззащитным.

Маргарет встает, подходит ближе, убирает руки в карманы. Только сейчас замечаю, что она в белом медицинском халате, причем, судя по размеру, Джорджу этот халат принадлежать не мог. Изабелла подсуетилась с самого утра? Или еще ночью?

— С ним все будет хорошо. Ты успел вовремя. Кровотечение было сильным и опасным. Но теперь все хорошо. К вечеру уберем приборы, и ему можно будет соблюдать постельный режим в своей комнате.

— Он просыпался?

— Да, но ненадолго. Я накачала его болеутоляющим.

— Мэг, — в приливе чувств сгребаю ее в охапку и крепко обнимаю. — Спасибо тебе большое.

Маргарет смеется.

— Если бы меня всякий раз так пылко благодарили за помощь, я побывала бы замужем не только один раз.

Улыбаюсь и отпускаю ее, она поправляет халат, потом ласково проводит ладонь по моему плечу.

— Испугался? — спрашивает мягко.

Не вру:

— Дико.

— Ничего, до свадьбы заживет, — в ее голосе нет сомнения, и это дает уверенность, что все и правда будет хорошо.

— Что Изабелла? — спрашиваю в свою очередь.

Мэг кривится, снова убирает руки в глубокие карманы халата.

— Пришла, покрутилась, ушла.

— Как себя вела?

— Как будто хочет подмазаться, — морщится. — Лицемерная сука, прости господи… — и вдруг спохватывается: — Ой, то есть, Тайлер, прости, это же все-таки твоя мать.

— Угу, — признаю: она моя биологическая мать, и тут ничего не попишешь.

— Кстати, почему она называет тебя Алексом?

Не тот вопрос, на который мне хочется сейчас отвечать. С другой стороны, какая уже разница?

Протягиваю Мэг руку, как для знакомства.

— Александр Тайлер-младший, очень приятно.

Маргарет моргает.

— Что? Серьезно? Сын…

— Того самого Александра Тайлера, ага, — развожу руками, мол, извини.

— А я-то еще думала, кого ты мне напоминаешь, — теперь рассматривает меня с таким видом, будто у меня на лбу внезапно вырос зеленый вулкан, обходит по кругу.

— Мэг, — прошу, закатывая глаза.

— Кх-м, да, — медик берет себя в руки и перестает пялиться на меня, как на чудо природы, — прости, но не каждый день встречаешь сына легенды.

— Ты меня встретила не сегодня, — напоминаю.

— Джонатан будет в шоке.

— Мэг.

— Ладно-ладно, — сдается, — сам расскажешь… Погоди, а почему тебя никто не ищет? С твоими родственниками-то.

— Здесь? — уточняю мрачно.

— Ах, ну да, — признает медик мою правоту.

Ищут-то меня, ищут, но точно не на планете, не обозначенной ни на одной карте.

— С Ди все хорошо, да? Если бы все было плохо, ты ведь сказал бы мне об этом в первую очередь? — говорит беспечно, но напряженно прикусывает губу в ожидании ответа.

— Хорошо, — подтверждаю с тут же наползшей на лицо улыбкой.

Маргарет прищуривается, вглядываясь в меня. Хмыкает.

— Я так понимаю, хорошо не только у нее, но и у вас?

— Ага… Погоди минутку, — прошу, заметив, как засветился мой коммуникатор. Принимаю вызов Изабеллы по громкой связи, прикладываю палец к губам, показывая Маргарет, что ее могут услышать. — Да?

— Алекс, ты где?

— Я… — начинаю, и в этот момент до меня доходит, что в моем комме нет маячка: она не может меня отследить. Я забыл вчера вернуть его на место, — Хм-хм, — притворяюсь, что закашлялся, чтобы оправдать заминку. Мэг, стоящая напротив, делает большие глаза, не понимая. — Я в медблоке. Маргарет рассказывала мне о состоянии Гая.

— Вы уже закончили, я не помешала?

Вскидываю брови — такая "сладость" слишком липкая даже для Изабеллы.

— Закончили, — отвечаю.

— Зайди, пожалуйста, в мой кабинет, — просит, продолжая удобрять сиропом каждое слово.

— Сейчас?

— Сейчас, — первые за сегодня командные нотки в голосе. — Я нашла кое-что интересное.

— Иду.

Отключаюсь, ловлю на себе пристальный взгляд Мэг.

— Знаешь, я редко такое говорю, — признается Маргарет, — но я боюсь эту женщину.

Пожимаю плечами. Мне нечего на это ответить.

— Надо идти, — говорю. — Тебе хоть комнату выделили, где отдохнуть?

— Да, тут неподалеку каморка, — делает неопределенный жест в сторону одной из стен. — Беги, тебе есть о чем переживать, кроме меня. Удачи.

— Спасибо, — подмигиваю и скрываюсь за дверью.

* * *

Ошибка с маячком не просто оплошность, это капитальный прокол. Ума не приложу, как мог забыть о нем вчера. Вернул все правки в системе на место, а про вынутое из коммуникатора следящее устройство даже не вспомнил. Как пить дать, Изабелла хочет меня видеть именно по этому поводу.

Отправляюсь в ее кабинет окружным путем, чтобы пройти мимо своей комнаты. Открываю дверь и еще с порога вижу: маячка на прикроватной тумбочке нет. А я на сто процентов уверен, что оставил его именно там.

На всякий случай задерживаюсь в комнате еще на пару минут: проверяю на полу, за тумбочкой и под кроватью. Думаю, вдруг мы с Ди его смахнули? Но нет, пусто.

Так, значит? Обыск с утра пораньше? А я ведь сам позвонил ей и сообщил, что пошел в столовую, можно сказать, выслал приглашение: "Комната пуста, можешь заходить".

Чертыхаюсь сквозь зубы, но чего уж — сам виноват, буду расхлебывать.

* * *

— Входи, мой милый сын, — доносится из-за двери, стоит мне постучать.

Это обращение бьет по ушам, как звук металла по стеклу. Вхожу.

— Доброе утро, — приветствую как ни в чем ни бывало.

Хочет поиграть — поиграем. Любой каприз — к вашим услугам, госпожа начальница сектора.

Изабелла сидит за столом. Спина прямая, приподнятый подбородок, пиджак с воротником-стойкой наглухо застегнут на все пуговицы, волосы тщательно уложены — вся такая идеальная, что зубы сводит от ее вида. Будто на парад собралась — ничего общего с взволнованной растрепанной женщиной, которая примчалась вчера к раненому сыну.

— Доброе, — улыбается. Для полноты образа губы Изабелла сегодня накрасила кроваво-красной помадой. — Кофе будешь?

Качаю головой.

— Спасибо, я не пью местный кофе, — о чем ей прекрасно известно.

— А я, пожалуй, выпью, — продолжает изображать саму любезность. — Сваришь?

Пожимаю плечом.

— Хорошо.

Хочет потянуть время — пожалуйста.

Чувствую на себе ее взгляд, прожигающий спину, когда подхожу к кофеварке и достаю чашку. Такое ощущение, что воздух в помещении прямо-таки вибрирует от напряжения. Неужели она знает о вчерашней провалившейся попытке побега?

Мне не нравится то, что происходит, но стараюсь не паниковать раньше времени. Двигаюсь спокойно. Мы ведь оба никуда не спешим, верно?

Изабелла молчит и терпеливо ждет, когда я закончу. Отвратительный запах пережженного дешевого кофе заполняет кабинет. Гадость. Хорошо, что во сне не бывает запахов, а то этот аромат непременно преследовал бы меня в кошмарах, как слоники с отрубленными хоботами.

— Спасибо, — расплывается в улыбке, когда ставлю перед ней чашку. — Присаживайся, — взмах руки в сторону стула для посетителей. Ногти у нее сегодня тоже кровавые, в тон помаде.

Сажусь, жду пока Изабелла сделает первый глоток. Пробует, закатывает глаза от удовольствия. Интересно, ей правда нравится этот кофе, или все ее поведение — игра?

Напившись, хозяйка кабинета тянется к карману и извлекает оттуда тот самый маячок, который я искал в своей комнате несколько минут назад. Подбрасывает в воздух, и он со стуком падает на середину стола, несколько мгновений кружится вокруг своей оси и замирает прямехонько между нами.

— Знаешь, что это? — спрашивает, кивнув в сторону брошенного предмета.

Интересно, чего ждет? Что брошусь в ноги и во всем признаюсь?

Пожимаю плечами, отвечаю спокойно:

— Следящее устройство.

— А откуда оно, знаешь? — тон ласковый, будто мать показывает малышу слона в зоопарке и спрашивает: "Сынок, а ты знаешь, что это за животное?".

Да чего ж мне втемяшились в голову эти слоны?

— Полагаю, из моего коммуникатора.

Кажется, мне удается ее удивить. Нет, она ждала не мгновенного признания во всех грехах, а, наоборот, того, что буду упираться до последнего. И тут она чертовски права — еще как буду.

Отставляет чашку в сторону, опирается локтями на стол, подается вперед, сокращая расстояние между нами.

— А откуда он у меня, тоже знаешь?

Хмыкаю.

— Может, это мне надо у тебя спросить, откуда он у меня?

Все, со стороны Изабеллы улыбки закончились.

— Откуда и с какого момента, ты понимаешь и сам, — отрезает. — Это было сделано для твоей же безопасности. Меня интересует другой вопрос: как давно тебе о нем известно, и почему ты вытащил его именно вчера? Что еще о вчерашних событиях ты мне недоговариваешь?

— Это уже три вопроса, — напоминаю.

— Алекс, — предупреждает.

Если ей уже известна правда о вчерашнем вечере, мне конец, но ни в чем признаваться не стану.

— Ладно, — делаю вид, что сдаюсь, поднимаю руки ладонями по направлению к ней. — На днях ты так живо интересовалась, не разбирал ли я свой комм, что я заподозрил неладное. А вчера было свободное время, вот я и вскрыл его и проверил свою догадку.

— И мне не сказал.

— Ты была в отъезде, — говорю. — Смысл мне тебя дергать? Спросил бы позже.

— Но не спросил.

— Потому что подумал, что тебя сейчас больше волнует здоровье моего брата, а не какой-то маячок, — изображаю праведный гнев.

И пусть только скажет, что моя версия не звучит складно. Любой кретин после ее повышенного интереса к коммуникатору, пришел бы и разобрал его в тот же день.

Изабелла внезапно улыбается.

— Ты молодец, хорошая версия.

— Хорошая, потому что правдивая, — настаиваю.

— Возможно, — соглашается. — Допустим. А что ты скажешь об этом? — опускает взгляд, тянется к ящику стола и достает оттуда кулон. Тот самый, с папиным фото, а еще — тот, который я сунул вчера в карман перед самым побегом.

Чеееееерт.

— Ух ты, — изображаю радость. — А я его искал. Откуда он у тебя?

Тяну руку, чтобы забрать кулон, но Изабелла резко сжимает его в кулаке.

— Потерял, значит? — переспрашивает, прожигая взглядом насквозь.

Черт, у меня сердце бьется как сумасшедшее.

— Ага, — улыбаюсь, — потерял.

— Случайно не под гаражом с флайерами?

Она знает. Мать ее, то есть мою, она знает…

Сохраняю внешнюю невозмутимость.

— Может, и там.

Лицо Изабеллы краснеет от злости.

— И позволь узнать, какого… хм, — берет себя в руки. — Что ты там делал?

— Взламывал замок.

Глаза Изабеллы увеличиваются в размере.

— И ты мне так спокойно об этом сообщаешь?

— А что такого? — импровизирую с энтузиазмом утопающего. — Гай поранился, Джордж отказал, связь барахлила, не было возможности оперативно связаться с тобой и получить код от замка. Пешком доставить Мэг не успели бы. Куда быстрее взломать, отправить Вилли за помощью и извиниться после, — развожу руками в воздухе. — Проще получить прощение, чем разрешение, и все такое.

— Ты не извинился, — напоминает сквозь зубы.

— Не успел.

— То есть ты просто взял и взломал первоклассный замок, чтобы взять флайер? — киваю. — Настолько быстро, что Гай не успел истечь кровью? — снова кивок. — Без предварительной подготовки, под проливным дождем?

— Раз плюнуть, — подтверждаю.

— Ты еще скажи, что всегда носишь с собой отвертку, — произносит как сплевывает.

— Это конечно смешно, но… — тянусь к карману и достаю из него складную отвертку, кладу перед Изабеллой. — Еще фонарик всегда с собой, — продолжаю весело. — Показать?

Она смотрит на меня со смесью злости и… восхищения? Ой-ей.

— Ладно, — Изабелла убирает кулон с фото обратно в карман и встает. — Вот что, пойдем-ка прогуляемся.

— Куда?

Испытываю дурацкое желание схватиться за стол и заорать: "Оставь меня. Никуда я с тобой не пойду". Тем не менее встаю.

— В наш будущий центр управления роботами, — сообщает Изабелла. — У меня к тебе осталась еще пара вопросов.

Самым умным сейчас было бы бежать. Вот прямо сейчас. Выпустить ее из кабинета первой и дать деру. Вопрос — куда? Спрятаться в своей комнате и поплакать в подушку? Да я так даже в детстве не делал.

Это как в тот раз, когда я ударил директора школы. Куда мне было бежать, если мои документы все еще были у него, а еще в базе учебного заведения значились данные о месте жительства и телефоны родственников? Поэтому тогда я просто сел в приемной и ждал, когда наступит расплата.

Вот только директор школы не пристрелил бы меня при любом раскладе. Насчет Изабеллы — не уверен.

— Пойдем, — соглашаюсь.

Пропускаю ее вперед, но никуда не бегу, а иду следом.