Два часа, проведенные в квартире Акварели ничего не дали. В смысле, не дали результата, за которым я туда подался. Впрочем, посудой хозяйка больше не кидалась, что было несравненным плюсом.

Но никакие доводы в пользу версии, что магии нет, на Акварель действия не возымели.

– Ладно, веришь, так веришь, - устало вздохнул я. - Но почему бы не держать эту веру при себе? Верь себе, рисуй, но не пытайся убедить других в своей правоте.

– А кого мне бояться?

– Психиатров, - высказалась Ленка, но я придерживался иного мнения. Здесь абсолютная ложь не помогала, и я решил попробовать с полуправдой.

– Магов, - сказал я.

Писа, не понимая, уставилась на меня, и в ее взгляде явственно читалось: "Ты спятил?!" Акварель же посмотрела на меня с интересом.

– Магов? - эхом повторила она. - Это логично. Но почему же тогда маги не покончили со мной сразу?

Я пожал плечами:

– Выжидают.

– И я должна спрятать голову в песок, верно? - уточнила Акварель.

– Ну, зачем же быть страусом? - хмыкнул я. - Они ж не летают.

– Кому из нас нужен психиатр? - вежливо осведомилась у меня Акварель, и тут ее тон изменился: - Убьют меня маги - не убьют, вас двоих это ни коим разом не коснется.

– Коснется!!! - запротестовали мы с Ленкой в один голос.

– Даже так? - изогнула бровь Акварель.

– Конечно, - подтвердил я. - Меня ж совесть замучает.

– Так, полагаешь, мне следует опасаться магов?

– Ну да, - серьезно кивнул я.

– И кто же из нас больше верит в их существование? - поинтересовалась наша "сумасшедшая".

Но подловить меня не удалось.

– Ну да, я верю в магов, - спокойно согласился я. - В волшебников, в домовых, в приведений, а еще - в инопланетян. Может, не столько верь, сколько не исключаю их существования.

– В общем-то, не доказано, что их нет, - подтвердила Писа. - Но, в любом случае, гораздо безопаснее и надежнее верить, но никому ничего не доказывать.

Акварель ничего не ответила и молча подошла к окну. О чем она думала? По правде говоря, мне не хотелось знать.

Повисла длиннющая пауза, за которую можно было прочесть латинский алфавит туда и обратно, чем я и занимался.

– Хорошо, - Акварель, наконец, отошла от окна и повернулась к нам. - Я обещаю подумать над вашими словами, но никаких гарантий не даю.

– А мы и не просим, - заверил я, вполне удовлетворившись ее обещанием. - Ну, мы пойдем. Если ты не против, мы зайдем завтра и убедимся, что все в порядке.

– Против, - резко ответила Акварель. Право, к ее манере высказываться нужно долго привыкать, а то можно сделаться заикой.

– Но ведь наша работа… - начала Ленка, но вдруг осеклась, увидев, что Акварель почему-то улыбается.

– Против, - снова сказала художница, - но уже спокойным, даже доброжелательным тоном. - Против, чтобы вы сейчас ушли. Я теперь не часто с кем-либо общаюсь, кто бы не орал мне: "Уйди, психопатка!" Я не умею просить… не привыкла… Но прошу вас остаться.

– Конечно! - тут же согласилась моя спутница, расплывшись в улыбке.

Ей-то легко говорить, а мне еще предстояло делать Захару доклад. Но ведь уйти сейчас - потерять все, что мы за сегодня таки добились. А помочь Акварели стоило. Не скрою, первое впечатление было убийственным, но потом, несмотря на свою резкость и непредсказуемость, она мне понравилась. Может, прямотой?

– Конечно, останемся, - выдавил я из себя улыбку, уверенный, что Захар меня пристукнет, если я сегодня к нему не явлюсь.

Итак, мы просидели у Акварели до самой темноты. О магах и магии мы больше не говорили. Просто сидели и болтали о том, о сем, как старые добрые друзья.

Наверное, каждый парень знает, как сложно общаться одновременно с двумя совершенно разными девушками. Так вот, Акварель и Писа были полными противоположностями, но почему-то мне было легко с ними обеими. Я совершенно не мог понять, почему Ленка была нелюдима, а от Акварели отвернулись друзья. Не знаю, не думаю, что если бы у кого-то из моих друзей обнаружилась паранойя, я бы от него или от нее отвернулся. Впрочем, это я, а то другие люди, кто ж их знает.

– В школе я была непревзойденным лидером, - рассказывала Акварель. - По мне все мальчишки с ума сходили, и друзей было море, а после школы я никуда не пошла учиться, и друзей становилось все меньше и меньше, а после последних событий и вовсе не осталось… А вы как, учитесь? - она резко перевела тему.

– Будущие журналисты, - с гордостью сообщила Ленка. - В ДВГУ.

– Хороший ВУЗ, - оценила Акварель, - если бы я пошла учиться, то непременно туда.

– А сколько тебе лет? - поинтересовался я. Мне, конечно, известно, что у женщин возраст не спрашивают, но это, вроде, относится к особам преклонного возраста.

Акварель помедлила, будто подсчитывая.

– Двадцать два. Как видите, учиться мне поздно.

– Ну, скажем, не поздно, - возразила Писа.

– Нет уж, - отказалась Акварель. - Я предпочитаю рисовать.

"А на что же она живет?" - пронеслась у меня в голове шальная мысль, но потом я так и забыл задать ей этот вопрос.

Домой я пришел уже за полночь, потому что прежде было необходимо увидеть Захара.

– Ну как? - спросил он, когда я появился у него дома. Видимо, дело Акварели его действительно интересовало, потому что Захар даже не стал ругать меня за то, что я не воспользовался автобусом, а злоупотребил магией.

– Нормально, - я без приглашения уселся на стул. Захар же сидел в кресле, читая книгу, когда я появился. Но сейчас книга была забыта, и он пытливым взглядом уставился на меня.

– Ты ее переубедил?

– Не думаю, - честно сказал я. - Но у нас установились вполне хорошие, если даже не дружеские, отношения, и Акварель пообещала подумать по поводу магов.

– Дружеские отношения? - нахмурился Захар. - Денис, это небезопасно. Она уже слишком много знает.

– Она хороший человек, - возразил я, хотя не был на сто процентов уверен в том, что говорил. - Поверь, она узнала не больше, чем до встречи со мной.

– А кого ты брал с собой? Своего рыжего друга?

Упоминание о Сашке мне не больно-то прибавило настроения.

– Нет, - мой голос прозвучал глухо. - С Бардаковым я стараюсь не общаться. Пространные ответы его не устраивают, он привык знать все обо мне. Я подумал, что единственный выход скрыть от него правду - разорвать отношения…

– Это правильно, - кивнул Захар. - Долг превыше всего.

– Не хвали меня! - обозлился я. - За такое не хвалят!

– Хорошо, - он не стал возражать. - Тогда кого же ты взял с собой?

– Одну девчонку, мою одногруппницу. Я ей недавно помог, и она была моей должницей, вот и составила компанию, надо сказать, полезную. Если бы не она, то Акварель мне даже дверь бы не открыла.

– И как же зовут твою полезную спутницу?

– Лена Писарева.

– И она ни о чем не догадывается?

Вот и оставайся после этого не обидчивым. Он, что, меня за идиота принимает?

– Нет, - все же пришлось отвечать, - я ей сказал, что работаю в службе социальной помощи.

Но допрос продолжался:

– И она поверила?

– Думаю, да.

– Хорошо. И когда посетите Акварель снова?

– Завтра, наверное, я пожал плечами. - Может, послезавтра.

– Хорошо, - как робот, в третий раз повторил Захар. - Продолжай. У нас тут появилось для тебя кой-какое дело, но, думаю, мы решим завтра, что и кому делать…

Его взгляд мне ой как не понравился. Настороженный такой, таинственный и одновременно виноватый, будто хочет сказать мне нечто очень важное, но тянет время.

– Что-то стряслось? - насторожился я.

– Ты всегда такой любопытный? - мой наставник зачем-то прищурил левый глаз.

– Ага, - отмахнулся я, - но это не по теме. Рассказывай, что там у вас, не тяни.

– Ладно, - сжалился он. - Сегодня наши агенты принесли очень ценную информацию. Теперь нам известно имя Темного Властелина, которое мы так долго не могли узнать.

– И как же его зовут?

– Ее, - многозначительно поправил Захар.

– Это женщина? - изумился я.

– Да, и она бессмертна. Ей около ста лет, она родственница предыдущего Властелина, но годится ему во внучки.

– Господи, сколько же лет было тому?!

– Много, - Захар не стал вдаваться в подробности. - Борьба за власть продолжалась очень долго. Дело в том, что Властелина не выбирают. Проводят особый ритуал, уж не знаю какой, но в ходе его становится известно имя будущего властителя. Теперь Властелин - женщина. Это впервые. А потому многие были против.

– Так как же ее зовут? - не утерпел я.

– Кристина Темникова. Запомни хорошенько и не забывай.

– Ладно. Но это не все, верно?

– Верно. Не все черные маги согласились с тем, что Темникова стала Властелином. Один маг, некто Брагин Игорь Игоревич, называющий себя Брагосом, не пожелал считаться со своей госпожой, так как сам рассчитывал получить это место.

– И что же?

– Можешь меня не перебивать?! -взвился мой наставник.

Чего он так взбесился, я не понял, но поднял руки в знак капитуляции.

– Ладно-ладно, - я бы и сам сейчас повозмущался, но мне было слишком интересно то, о чем он рассказывал.

– Так вот, - продолжил Захар. - Этот Брагос ведет подрывную деятельность.

– А разве нам от этого плохо? - не понял я. - Пусть враги уничтожат друг друга.

– Денис! - тут уж Захар разозлился по-настоящему. - Я же просил меня не перебивать! Ну как ребенок, честное слово!

– Вредный старик, - не остался я в долгу.

Он только закатил глаза к потолку, собрался и снова заговорил:

– Нам-то как раз от этого и плохо. Они не пытаются уничтожить друг друга, а получить власть. Они оба хотят распоряжаться всей страной. Теперь мы поняли, что погода - это результат их магии. Видел, какие дожди стояли? Это потому что каждый хотел переплюнуть другого. Только Темникова, если бы не соперник, мечтала просто о власти, жила бы и радовалась, довольствуясь тем, что есть. Но Брагос хочет власти сейчас. Он намеренно показывается бездарным, чтобы те узнали, что магия существует.

– А он, случайно, не с проседью такой и с бородой, как у козлика? - поинтересовался я.

– Да, - удивился Захар. - Откуда знаешь?

– Его и видела Акварель. Она его рисует, кстати, вышел он у нее как живой.

Захар встал, порылся в бумагах на своем столе и принес мне фотографию.

– Ну! - я утвердительно закивал, посмотрев на седого мужика, запечатленного на фото. Это он.

– Хорошо, - решил Захар. - Хорошо, что ты знаешь врага в лицо, не обманешься.

– А Темниковой фотографии нет? - спросил я. - Раз уж врагов двое, не лучше ли знать в лицо обоих?

Захар только развел руками.

– Нету, к сожалению. Показываю все, что есть.

– Жаль, - протянул я, подумал немного и поднялся. - Ну, я пойду. Дома заждались.

– Иди, вызову в случае чего, - отпустил он.

Я кивнул, прошептал заклинание Короткого пути и сделал шаг, желая очутиться в своем подъезде.

На следующий день мы с Писой уже мало кого интересовали, хотя и держались рядом. У нас с ней дружба сложилась сама собой, конечно, не особо близкая, но я был в Ленке уверен.

А после занятий мы снова подались к Акварели.

Поехали на автобусе.

– Что ты о ней думаешь? - спросил я Ленку по дороге.

Она пожала плечами.

– Не могу сказать о ней ничего плохого. Не считая разбитой кружки, конечно.

– Есть в ней какая-то непонятная мне таинственность, - сказал я, задумчиво глядя в окно.

– Не слишком ли ты придирчив?

– Может быть…

– На мой взгляд, она вполне нормальная, резкая немного, но и только.

На том и порешили. Была у Акварели какая-то тайна, я в этом не сомневался. Но разве иметь тайны грешно? Разве у меня самого тайн мало? Хлеще моих тайн я придумать не мог.

Акварель встретила нас с нескрываемой радостью, чем меня очень удивила. Да, чего уж говорить, эта девушка явно была из тех, кто умеет и любит удивлять.

– Я боялась, вы сделаете доклад и больше не вернетесь, - сказала она.

– Ну что ты, - успокоила ее Ленка, - мы бы так никогда не поступили.

– Я уже не очень-то верю людям.

– Если никому не верить, долго не протянешь, - высказался я.

– Я знаю, - кивнула Акварель. - Но когда тебя несколько раз предают или используют, вера в людей исчезает.

– Один предал, другие - враги? - прицепился я.

– Не один, - блеснула она глазами.

– Не чеши всех под одну гребенку, - посоветовал я. Не скрою, мне было неприятно, что Акварель сравнивала нас со своими дружками-предателями.

– Я никого не хотела обидеть, - сказала художница примирительно.

– Ничего, - ответил я.

Через несколько минут атмосфера улучшилась, и враждебность из меня вышла. Я сам не мог объяснить то странное чувство, которое меня охватывало, когда я переступал порог этой квартиры. В тот раз было то же самое, а через некоторое время (кстати, очень короткое время) все сглаживалось, и художница начинала мне нравиться. Пожалуй, Писа права, Акварель - хороший человек.

Мы снова сидели на кухне и пили кофе.

– Что ты решила по поводу Б… магов? - спросил я.

– Не могу забыть то, что видела, - в свойственной ей резкой манере ответила Акварель.

– Не забыть, а перестать говорить об этом, - напомнила Ленка.

Акварель задумалась, а потом поинтересовалась.

– Если я соглашусь, вы обрадуетесь, что выполнили работу и больше не появитесь?

– Мы что похожи на отъявленных лицемеров? - возмутился я. - Мы действительно хотим тебе помочь.

– Правда?

– Не хочешь, не верь, - откликнулся я, изображая равнодушие

– Конечно, правда, - заверила Писарева.

– Я вам верю, - еще раз подумав, решила Акварель. - И я бы хотела показать вам кое-что - мой новый рисунок. Я его всю ночь рисовала, пока в памяти черты не стерлись.

Что-то мне не понравилось во взгляде, который художница бросила на меня, но я посчитал это паранойей, и мы пошли в мастерскую.

– Проходите, - Акварель распахнула перед нами святая святых своего жилища.

И мы прошли.

Надо сказать, в комнате произошли разительные перемены. Куча набросанных вчера на полу изображений Брагоса была собрана и аккуратно убрана в угол. Да и на мольберте тоже был новый рисунок. Очевидно, именно его Акварель и хотела нам продемонстрировать.

Я широко распахнул глаза при виде ее нового шедевра, а шедевром ее работа была без сомнения. Я даже не подозревал, что можно так нарисовать человека. Лицо на холсте было изображено лучше, чем на самой качественной фотографии.

– Ну как? - гордо осведомилась Акварель.

Вы уже догадались, чей это был портрет? Нет? Скажу прямо: мой. И какой! Как зеркальное отражение. Нет, лучше.

Честное слово, я не знал, что сказать. Только зачем ей рисовать какого-то парня, которого она видела только один единственный раз?

– Как живой! - заворожено промолвила Ленка.

– Спасибо, - поблагодарила Акварель и с нетерпением посмотрела на меня. Еще бы, мой портрет, а значит, мое мнение самое важное. - А ты, Денис, что скажешь?

Я втянул в себя побольше воздуха.

– Что я могу сказать? Ты художница! Но почему? С какой стати тебе рисовать меня?

Акварель склонила голову набок, изучая меня.

– У тебя очень живое лицо, - сказала она. - Когда я вижу человека, я всегда чувствую, хочу я его нарисовать или нет. Я с первого взгляда на тебя поняла, что, чем бы ни закончилась наша с вами беседа, я тебя нарисую, во что бы то ни стало. У тебя необычные глаза.

– Да? И что же в них такого? - не понял я.

– Не знаю, - Акварель пожала плечами и сделала жест рукой, будто что-то от себя отбросила. - Ты чем-то отличаешься от других.

Батюшки! Какие дифирамбы! К чему бы это?

По правде говоря, я не понял, что она имела в виду, но рисунок был первоклассным.

На следующий день мы с Ленкой снова подались к Акварели сразу после учебы. А ведь действительно, если я терял старых друзей, то кто ж мне запретит заводить новых? Главной радостью дня было то, что Акварель пообещала прекратить свою волшебную пропаганду. Это задание казалось невыполнимым, а я с ним управился, палец о палец не ударив, Писа, вот, старалась куда больше меня. Стоит ли говорить, как я был ей благодарен?

– Что, хандра прошла? - спросил меня мой верный домовой.

– Да ничего, - ответил я, отрываясь от книги заклинаний, которую мне надлежало знать от корки до корки.

– Что, с другом помирился?

– Нет, новых завел. Им, конечно, тоже нельзя всего рассказывать, но они и не требуют.

– Ясненько, - заулыбался Емельянович. - Я же говорил, что ты приспособишься к новому образу жизни. Все приспосабливаются.

– Я не все.

– Это точно, - в комнату просунулась голова Пургена, - ото всех черной магией не воняет.

– Что?! - вскричали мы одновременно с домовым.

– Что слышали, - кот степенно вошел в мою скромную обитель. - Магией от тебя воняет, - повторил он. - Черной.

– Почему же я не чую? - испугался Иосиф Емельянович.

– Ха! - с издевкой хмыкнул Пурген. - Ты ж домовой, ты белую магию чуешь. А мы, коты, высшие существа, чувствуем черную.

Я пропустил мимо ушей самовосхваляющие словеса борзого кота и серьезно спросил:

– А отчего от меня может вонять черной магией?

– Понятия не имею, - Пурген зевнул. - Я говорю то, что знаю. Причин может быть много. Ты общался в последнее время с кем-нибудь, кто мог бы оказаться черным магом?

Я перебрал в мыслях всех, с кем имел контакты. Никого нового, со всеми я общался давно, и Пурген не жаловался ни на какую "вонь". Разве что Писа и Акварель… Но какие из них черные маги?

– Ни с кем, - честно ответил я.

– Тогда не знаю. Может, за тобой следят, но черного облака я больше не видел.

– Скажу Захару, - решил я. - Пусть разбирается, кто там на меня "навонял".

Теперь-то я понял, зачем каждому магу кот. Вот они, оказывается, какие полезные, но противные, блин, просто жуть!

– И давно от меня "воняет"? - уточнил я.

Пурген посмотрел на меня с такой обидой, что меня передернуло.

– Если бы давно, я бы тебе давно и сказал. Или ты мне не доверяешь?

– Доверяю, - вздохнул я, - просто я уже ни черта не понимаю.

– Молодежь! - Емельяныч воздел глаза к потолку. - И все-то ему знать охота.

– Знание - сила, - напомнил я и вернулся к книге заклинаний, намереваясь этой силой наполняться.

– Учись, студент, - фыркнул Пурген, будто слово "студент" обозначало нечто мелкое и пакостное, притаившееся под половицей.

На счастье кота, он вышмыгнул за дверь раньше, чем брошенный мною тапочек достиг своей цели.