Воскресное утро было на удивление солнечным. В виде исключения после столь бурной ночи меня никто не будил. И я в кои-то веки выспался.

Привстав, я обнаружил, что на моей кровати нагло дрыхнет Пурген.

– Эй, а ты что тут делаешь? - удивился я.

– От черных сил охраняю, - не открывая глаз, сообщил кот и продолжил свое занятие.

А я выбрался из кровати.

– Пургеш, а черные силы не приходили? - спросил я, выглядывая в окно на улицу.

На этот раз его величество открыл один глаз.

– Нет, - буркнул он, - очевидно, ты им надоел.

– Как же, Брагос, небось, сейчас скучает… - в это время у меня засветилось кольцо, искренне надеясь, что это не Красов. - Да, я весь внимание.

– Денис, надо поговорить, - услышал я голос Захара.

– Срочно? Выходной же. Я только встал.

– Часик подожду, - сжалился наставник.

– Отлично. Через час подошвы моих ботинок будут прибиты к полу возле тебя, - торжественно пообещал я. - Кстати, а ты где?

– Дома. Жду.

– Я скоро.

Мы прервали связь. Что-то сегодня мой наставник был не разговорчив даже сильнее, чем всегда.

М-да… Надо было собираться. Я, конечно, хорошо относился к Захару, но тащиться к нему дико не хотелось. Мое воображение живо нарисовало, что меня ждет за вчерашнее. Не скажу, что я слишком этого боялся, но выслушивать проповедь всегда неприятно.

Я оделся и выполз на кухню, решив использовать данный час, чтобы порадовать бабулю и по-человечески поесть.

– Доброе утро, - обрадовалась она мне. - Сейчас-то, надеюсь, голодный?

– Голодный, - успокоил я ее. - А Светка где?

– Спит еще. Ой, Денечка! - вдруг воскликнула она, всплеснув руками. - То, что ты ее спас, вернул… Я ведь только этой ночью поняла, что ты, наконец, стал взрослым.

– Знаешь, - улыбнулся я. - Ты первая за последнее время говоришь мне, что я взрослый. А то только и слышу со всех сторон: то я юнец, то щенок, то просто еще чересчур молод, ничего не умею, не понимаю и не имею прав. А то, что я вытащил Светку… Каждый в любом возрасте это бы сделал. Она же моя сестра, как-никак.

– Я не только об этом, - удивила меня бабушка. - Она рассказала, что потом ты с ней поговорил и по-человечески все объяснил.

– А что мне было делать? - пошутил я. - Она обозвала меня колдуном.

В ответ бабуля только улыбнулась.

Мы уже заканчивали завтрак, когда из своей комнаты появилась сестрица в банном халате.

– Привет, ба! - улыбнулась она бабушке и послала персональную улыбку мне: - Привет, мой герой!

Это ж надо, мне Светка улыбочки шлет. Дожили! Зря сегодня солнышко вылезло, не иначе сейчас ливень хлынет.

– Привет, жертва фашизма, - откликнулся я.

Светка только скривилась, уселась за стол и изучающее уставилась на меня.

– У меня рога выросли? - чуть не подавился я.

– Нет, - серьезно ответила она. - Мне бабушка вчера рассказала про деда и его манию величия, вот я и думаю, станешь ты тоже таким или нет.

– Ну, спасибо, бабуля, удружила, - пробурчал я.

– А что я? - возмутилась ба. - Пусть ребенок знает правду.

– Я не ребенок! - возмутилась Светка.

– Согласен, - был вынужден признать я. - Прикинь, ее маг убить хочет, а она спрашивает: "Мужик, ты что дурак?"

– А вот и не так!

Бабушка переводила взгляд то на меня, то на Светку, потом изрекла:

– Дети мои, вам надо побыть в смертельной опасности, чтобы начать нормально общаться?

– А мы всегда нормально общались! Одновременно заявили мы с сестрой, переглянулись и расхохотались.

– Ну, я же говорю, - вынесла вердикт бабуля, - спелись.

– Не-е-ет, - через несколько минут все же решила Светка, - не думаю, что Денька у нас свихнется. Ему больше некуда.

Моя ответная улыбка больше походила на оскал.

– Я Петра в таком бешенстве еще в жизни не видел, - говорил Захара. Я сидел у него на диване, а он расхаживал передо мной взад-вперед. - Одно дело, если бы его припечатал маг Ветра, и совсем другое - ты.

– Ах да, "юнец", - вспомнил я.

– Именно. Такого оскорбления ему еще никто не наносил.

Стоит ли говорить, что совесть меня не мучила?

– Что ж, - равнодушно отозвался я, - все когда-нибудь случается впервые.

– Денис, ты слишком спокоен. Ты обрел врага в стане друзей.

Я хмыкнул.

– Что хмыкаешь? - не понял он.

– А то, не в обиду тебе будет сказано, что я не ощущаю себя в стане друзей.

– О чем ты?

– О том, что магия, которую вы представляете, такая же белая, какой я блондин.

Он скептически посмотрел на мои темные волосы и задумчиво потер подбородок.

– Все мы сначала питаем иллюзии, а потом сталкиваемся с реальностью. Да, мы не ангелы, но, согласись, мы лучше черных магов, пытающихся поработить людей.

– Возможно.

– Что значит - возможно?!

– А то и значит, что поступок Петра Ивановича столь высокоблагороден, что у меня нет слов, насколько я восхищен.

– Денис, это юношеский максимализм. Позже ты поймешь, что полностью хорошего и полностью плохого не бывает.

– Только ты не говори мне, что я еще слишком молод, - взмолился я. - От тебя я этого не стерплю.

– Ладно, - Захар подумал немного и, наконец, сел в кресло. - Что там с Брагосом? Петр пытался объяснить, но я ничего не понял. Ты его видел?

– Так же, как тебя сейчас.

– И что он сказал?

– Что-то вроде: "Прощай, щенок, я тебя испепелю!"

Захар удивленно воззрился на меня.

– И как же тебе удалось остаться в живых? - обалдело спросил он.

– Не знаю, - признался я. - Как ни стыдно об этом говорить, я перепугался до смерти.

– И что ты сделал? Что-то же ты сделал, иначе сейчас бы уже не разговаривал со мной.

– Я переместился на Облачную, а он за мной. Но там ветер сильнее его огненных шаров, молний и прочей дряни. Короче, он улетел, но обещал вернуться.

Захар молчал, переваривая услышанное.

– И тебе стыдно, что ты испугался? - спросил он.

Я скривился.

– Струсил, как болонка перед бульдогом.

– Он, действительно, мог тебя убить.

– С чего бы еще я чувствовал себя болонкой? - логично заключил я.

– С горой был великолепный ход, - несмотря ни на что, похвалил Захар. - Лучше бы никто не придумал. Но ты хоть понимаешь, что, по сравнению с Брагосом, Красов не враг даже?

– Понимаю, - вздохнул я.

– К следующему разу он подготовится основательнее, - предупредил Захар.

– Понимаю, - повторил я.

– Ладно, а теперь слушай последнюю информацию.

– Я весь обратился в слух.

– Это не смешно!

– А я и не смеюсь.

– Слушай, - продолжил он. - Брагос объединился с Темниковой.

Я закатил глаза:

– Час от часу не легче.

– Они решили помериться силой после того, как одержат победу, а пока Брагос согласился временно подчиняться Темному Властелину. А Темникова гораздо умнее и опасней Брагоса.

– Короче, нам капут? - уточнил я.

– Почти.

– Так не пора ли четырем Стихиям читать заклинание против черных магов?

– Нет.

– Почему? - не понял я.

– Для этого Стихии должны захватить Темного Властелина.

– Ну?

– Темникова что-то задумала, мы понятия не имеем, где она.

– Спасибо, обрадовал.

Захар был мрачнее тучи.

– Не за что, - ответил он. - Черные силы еще никогда так не активизировались. Боюсь, в этот раз победа может оказаться на их стороне. А этого они могут добиться, лишь убив одного из четырех магов Стихий. Но трое слишком опытны, их врасплох не застанешь. Ты, мой Ветер, единственный, на кого она ставят. Ты наиболее уязвим. Именно тебя и попытаются убрать. Снова и снова, пока не добьются успеха. И никто из нас не может ничего сделать, пока не объявится Темникова. Не под куполом же тебя держать?

– Нет уж, увольте.

– Почему, увидев Брагоса, ты никого не позвал на помощь? - вдруг вспомнил Захар.

– Не успел.

– Не успел крикнуть в кольцо: "На помощь!"?

Я отвернулся от него.

– Не знаю. Этого больше не повторится.

– Хорошо бы. Денис, если мы тебя потеряем, мы потеряем последний шанс на победу.

– Я знаю. Но, Захар, не все же так плохо.

А он печально-печально посмотрел на меня и покачал головой:

– Все много хуже.

Когда тебя с утра подчуют таким веселеньким разговором, настроение, естественно, "чудесное". Захар похвалил меня за хорошую работу в селе, хотя, когда он услышал подробности путешествия, у меня сложилось впечатление, что он ожидал чего-то большего? Бог мой, что ему мало, что ли? Мне так впечатлений и так выше крыши хватит.

Итак, выслушал он меня и отпустил на все четыре стороны, в сотый раз повторив, чтобы я был поосторожнее.

И вот я задумался, куда бы податься. Меня подмывало все рассказать Сашке, но я подумал, что это не к спеху. В этот выходной мне совершенно не хотелось говорить на серьезные темы, тем более что половина выходного уже улетучилась в прошлое, как бы ни было его жаль.

И я решил отправиться к Акварели. Я позвонил Ленке из автомата на улице, но у нее никто не взял трубку. И я решил проведать художницу один. Хотя лучше, конечно, с Писаревой, но… Блин, да не укусит же меня Акварель, в самом-то деле?

Я позвонил в дверь, но, как всегда, из квартиры ответила мне только тишина. Я позвонил снова.

– Кого несет? - наконец, грубо ответила Акварель.

– Если ты таким тоном отвечаешь всем посетителям, то не мудрено, что у тебя их нет, - заметил я.

– Денис? - Акварель сменила гнев на милость и тут же открыла дверь. - Прости, я не знала, что это ты.

– А может, это старушка-соседка пришла попросить пакетик чая.

Она пожала плечами:

– Ко мне за таким не заходят.

– Понятно почему.

– Да ладно ты, проходи, - и Акварель закрыла за мной дверь. - Садись, рассказывай, как у тебя дела. Чаю хочешь?

– Нет, спасибо.

И мы прошли в комнату и устроились на диване.

– Я удивилась, почему Лена вчера одна пришла. Куда же ты подевался?

– Я же в социальной помощи работаю, - в очередной раз соврал я. - Меня на работу потребовали им до самой ночи эксплуатировали. А у тебя как дела?

– Как всегда. Сижу, рисую. Лена вчера погулять вытащила. Ничего так погуляли, к ней пацаны так и клеились.

– Правда? - мне следовало обрадоваться за Писареву, но радость что-то была не особо сильной. - Ну да, - протянул я. - Девчонка-то симпатичная.

– И ты действительно так думаешь? - зачем-то переспросила Акварель.

– Ну да, - я не вполне понял, что она имела в виду. - А ты считаешь иначе?

– Да нет, конечно. Так что мы вчера неплохо провели время. По-моему, Ленка влюбилась.

– Правда? - заинтересовался я. - В кого?

– Она не сказала, - Акварель пожала плечами, - а я не стала настаивать, я-то знаю, как это противно, когда тебе лезут в душу.

– Хватит жаловаться на жизнь, - твердо сказал я. - Жизнь прекрасна несмотря ни на что! Может, тоже пойдем прогуляемся, а? Погода хорошая, чего на диване штаны протирать?

– Хорошо, - ну надо же, Акварель согласилась даже без возражений. - Я только переоденусь, а то я пять вся в краске.

– А по-моему, тебе идет краска.

– Не думаю, чтобы так подумали прохожие, - улыбнулась она и ушла в другую комнату.

Я остался один. Ох и не нравилась мне эта квартирка. Едва я переступал ее порог, то тут же начинал ощущать себя птичкой в клетке, причем, не в золотой, а чугунной. Может, Акварель сходит с ума потому, что у нее что-то не так с атмосферой в жилище? Очень может быть… И тут меня озарило - у Акварели нет домового!

– Э-эй! Барабашка! - шепотом позвал я. - Эй, домовой, хочешь пряник?

Но никто не отозвался. Ну, точно, нет его. Ну какой домовой устоит перед пряником? Странно это как-то. И я решил спросить у Емельяновича или Захара, отчего в жилище может не быть домового.

Акварель переоделась быстро, потуже завязала "фигу" волос на макушке и оттерла очки от краски.

– Я готова, - провозгласила она.

И мы пошли на улицу.

Гуляли мы долго, говорили обо всем и ни о чем. Впервые за последний месяц я провел выходные так, как и положено среднестатистическому студенту: гулял с девушкой и ничего не делал.

– А ты действительно, веришь в магов? - нарушила мое спокойствие Акварель. Вот я шел себе, наслаждался свежим воздухом… и вот я уже вынужден замкнуться, чтобы не взболтнуть лишнего. Блеск!

– Верю, - ответил я, пытаясь скрыть свою заинтересованность. - Я вообще верю во всякую дрянь, в приведений, например.

– Я спрашивала у тебя про магов, - напомнила Акварель, не желая отставать.

– Я тебе ответил - верю.

– А, как по-твоему, существует большая разница между белыми и черными магами?

– Кажется, ты обещала больше не говорить о магии, - раздраженно заметил я.

– Ну не злись, - она взяла меня за руку. - Я же больше ни с кем об этом не говорю, честное слово. Ты мне только ответь на вопрос, и я уймусь, обещаю. Просто это все время меня мучает. То, что маги есть, я знаю, но, какая между ними разница, я понятия не имею. Не понимаю, чем отличаются белые от черных. Чем она лучше или хуже?

– Поверь, я тоже о них ничего не знаю, - гнул я свое. - Могу только предполагать.

– И как же ты предполагаешь?

– Один мой друг сегодня сказал, что абсолютно черного и абсолютно белого не существует. Нет абсолютного зла, и черные маги уж точно не его представители.

– Знаешь, именно так я и думала, - обрадовалась Акварель. - А когда я вчера спросила об этом Лену, она сказала, что голосует за белое.

– Я бы не бы не был так категоричен, - вздохнул я, - лучше всего зеленое…

А потом наш разговор перешел с зеленого на листву, которой уже не осталось на деревьях.

И что Акварели так неймется из-за магов? На черта они ей сдались? Ну, видела она Брагоса, и что с того? Можно подумать, что больше заняться нечем? Жизнь одна, а двадцатидвухлетняя девушка тратит ее на размышления о магах и о черном с белым. Короче, моральные устои Акварели я не понимал решительно. Хотя Акварель мне чем-то нравилась.

– Хорошо погуляли, - сказала Акварель, входя в свою квартиру. - Проходи, еще поболтаем.

Вечерело, но домой мне не хотелось, поэтому я согласился остаться еще на некоторое время.

– Садись, - она усадила меня на все тот же диван. - Я хочу показать тебе новые рисунки.

– Надеюсь, портретов больше не будет? - улыбнулся я. Мой портрет, безусловно, был бесподобен, но своей рожи мне и в зеркале хватит.

– Это пейзажи, - успокоила меня Акварель. - Мне кажется, тебе должно понравиться, сейчас принесу.

И она умчалась в свою мастерскую. Да, художницей Акварель была от бога, и я был совсем не против посмотреть ее новые работы. На мой взгляд, девушке давно было пора забыть о магах и пробиваться в свет. Я уже видел выставку ее творений в какой-нибудь модной галерее. Правда, "Автор - Ирина Топорова" звучит не фонтан, но если скрестить настоящее имя и прозвище, то получится нечто очень интересное: "Автор - Ирина Акварель". Каково? По-моему, оригинально.

– Не заждался? - она вернулась с рисунками в руках.

Вообще-то, я заждаться совсем не успел, очень уж она быстро вернулась.

Рисунки я оценил. Пейзажи художнице удавались ничуть не хуже портретов.

– И все это ты нарисовала за несколько дней? - изумился я. По мне, так она представила месячный объем работы.

– За сутки, - уточнила Акварель. - Когда мне бывает грустно, я всегда рисую. А вчера меня тоска так и обуяла, - она села рядом со мной. - Тебе, правда, понравились мои рисунки?

Я недоуменно посмотрел на нее.

– Полагаешь, мне есть резон лгать? Зачем?

Что-то было не так.

Она почала плечами и ничего не сказала.

Что-то совершенно точно было не так.

– Эй! Ты мне не доверяешь? - я ее решительно не понимал: то Акварель делилась самым сокровенным, то ни с того ни с сего замыкалась в себе, не желая ничего объяснять, а сама становилась подозрительной и недоверчивой. - Если не доверяешь, так и скажи.

– Доверяю, - неожиданно ответила она, убрала очки и резко приблизилась ко мне, - и это странно.

Акварель поцеловала меня в губы. Не скрою, я этого не ожидал и совершенно растерялся, и на поцелуй ответил чисто инстинктивно. Я сразу понял, какие бы там парни и друзья Акварель бы ни бросали, по части поцелуев она была профессионалкой. О такой девушкой мечтает каждый… Только мне вдруг подумалось, что целоваться в коридоре универа с Писаревой мне понравилось больше…

– Теперь веришь? - прошептала Акварель.

– Верю, - только я был не совсем уверен, что она выбрала верный способ доказательства.

– Хорошо… - ее рука скользнула к пуговицам на кофте.

– Акварель, что ты делаешь? - выдохнул я.

– А разве не ясно? - она блеснула своими черными глазищами.

Ясно-то оно, ясно, вот только что с того? Она была привлекательной. Очень. Меня влекло к ней, как железо к магниту. Но, черт возьми, это же только похоть! Я искренне хотел помочь Акварели, но постель - это вовсе не помощь. Акварель была великолепна, но… Господи, сколько же этих "но"! И как с ними трудно справляться, когда она так сидит так близко! Раньше я бы даже не думал по этому поводу, а сейчас… сейчас…что-то во мне изменилось.

Я совершенно запутался в собственных мыслях. Господи, а Ленка-то тут при чем? Почему, когда мне себя предлагает красивая девушка, я думаю о Писе?!

А Акварель распахнула кофточку. Ух, я вздохнул с облегчением, увидев, что на ней был еще и лифчик.

– Акварель, нам не стоит этого делать, - надломленным голосом сказал я.

– Почему? - удивление на ее лице было таким искренним, что я почувствовал себя водяным. Спросите, почему водяным? Да потому что жизнь его - жестянка, и живет он, как поганка.

– Потому.

– Я не понимаю, - ее руки быстро запахнули одежду. - Не понимаю… ты же… Я тебе не нравлюсь?

Ну, допустим, "нет" я не мог бы сказать в любом случае, но Акварель мне действительно нравилась.

– Нравишься, - честно ответил я, не придумав, что бы соврать. - Акварель, я очень хочу тебе помочь.

– Так помоги, - под помощью в данный момент она явно подразумевала не только общение.

– Ты хочешь быть для меня очередной? - напрямую спросил я. - Быть не одной из ограниченного числа близких друзей, а всего лишь неизвестно какой по счету любовницей? Я очень хочу быть твоим другом, и я искренне хочу тебе помочь.

Не знаю, как бы я повел себя в другой раз, может, поддался бы на искушение. Но в тот день меня тянуло на благородство. Вполне возможно, веди Акварель так себя вчера, я бы заключил ее в объятия и забылся, но сегодня мозги работали здраво-прездраво, прям до тошноты, и на опрометчивые поступки меня не тянуло.

– Искренняя помощь, - пробормотала Акварель, голос ее дрожал от обиды. - Уж не думала, что помогают именно так, тем более искренне, - она застегивала пуговицы лихорадочно быстрыми движениями.

– Акварель…

– Не смей извиняться! - вскричала она. - Кто ж знал, что ты такой благородный! Хватит с меня на сегодня благородства, сейчас из ушей полезет!

– А я и не думал извиняться, - не подумав, ляпнул я. Боже, ну когда же у меня мозги появятся? Почему я вечно сначала говорю, а потом думаю?

– Это из-за Ленки, да? - вдруг вскинулась художница.

Я чуть с дивана не упал от неожиданности.

– Она-то тут при чем? - действительно, причем здесь Писарева? Какого черта она мне вспомнилась тогда, когда о ней думать было совершенно не к месту?

– Причем? - ядовито передразнила Акварель. - Тебе больше нравится она. Такая святая…

– Аква, ты сбрендила? - высказался я. - Она мой друг, и Ленка совсем не святая.

– Ты сказал, что она симпатичная! - бросила она мне в лицо мои же слова.

– Симпатичная, - признал я. - И что? А если я скажу, что Джулия Робертс симпатичная, ты приревнуешь меня к ней? Что за бред? - действительно, что за бред в моей голове и в жизни?

– Тебе она нравится, - не унималась Акварель. Черт, она, что, мысли читает? - Конечно, нравится. Наша добродушная блондиночка!

А цвет волос-то тут причем? Нравится - не нравится, но уж точно не из-за прически. Похоже, Акварель по-настоящему свихнулась. Ну да, она брюнетка, Писарева блондинка. А связь в чем? Она б еще объем груди измерила.

– Мне лучше уйти, - решил я. Не то что мне хотелось скорее сбежать, просто мне действительно лучше было уйти. Всегда нужно чувствовать время, когда лучше просто удалиться.

– Ты больше не придешь? - сухо осведомилась Акварель.

Честное слово, мне захотелось крикнуть ей: "Да! Не приду!" - и выйти вон, хлопнув дверью. Но… Если уж я решил сегодня поступать правильно…

– Приду, - коротко ответил я. А еще под каким-нибудь предлогом отговорю Ленку сюда идти. Уж не знаю, как они пообщались вчера, но, будь сегодня Писарева здесь, осталась бы она с выдранными волосами и поцарапанным лицом.

– Обязательно приду, - повторил я и вышел.

Скверное у меня было настроение. Одно радовало - дома все было как прежде.

– А вот и пойду! - орала Светка. - Не собираюсь быть монашкой!

– Никуда ты не пойдешь! - возражала бабуля. - Тебе вчерашнего мало? Сиди дома, кому говорят!

– Не мне!!!

– Тебе!

– Да ну? Затворницу из меня сделать решили? К себе приковать? Может, мне еще самой кандалы выковать?!

– Ау! - я постучал кулаком по стене, чтобы меня заметили. - Таймаут! Заткнитесь, ради Бога!

Ну надо же! С третьей попытки меня услышали.

– Деня, объясни ей, что поздно уже, надо быть дома, а не шляться по улицам, - обратилась бабушка ко мне за поддержкой.

– Денечка, скажи ей, что то, что произошло вчера, больше не повторится, - в свою очередь взмолилась Светка. - Ты их запугал. Они больше не сунутся.

– Они - нет, - не отставала ба. - Вот на Лену напали никакие не маги, а обычные парни, скоты только. Думаешь, их на улице мало? Денис, скажи ей, что права.

– Нет, скажи ей!

Я посмотрел на одну, затем на вторую и вынес вердикт:

– Никому я ничего говорить не буду. Вы обе, как обычно, перебарщиваете. Бабушка, все не так страшно.

– Вот! - расхорохорилась Светка.

– А ты молчи, - заткнул я ее. - Ты хоть понимаешь, как бабушка за тебя испугалась, когда тебя украли?

Девчонка сникла.

– Ну, понимаю, - буркнула она.

– Так дай ей хоть успокоиться толком.

– Так что ж мне теперь старой девой быть?! - заорала она так, что я испугался, что люстра сейчас спикирует с потолка мне на голову.

Да уж, вот у Светки проблема так проблема. Оказывается, в неполные четырнадцать лет есть опасность сделаться старой девой.

– Старая дева! - бабушка закатила глаза. - Дожили. Тьфу ты господи!

– Светик, а ты не можешь подождать недельку, а потом делаться старой девой? - усмехнулся я.

– Еще семь дней и семь ночей на пути к старости? - ужаснулась та.

– А я-то думал, моя сестра - взрослый и все понимающий человек, - вздохнул я и повернулся к бабушке. - Что ж делать, если она еще дите?

– Я не ребенок! - завопила Светка.

Я красноречиво глянул на нее. "Докажи", - говорил мой взгляд.

Светка явно разобиделась, но все же сдалась. Она опустила глаза и, не глядя на нас, покладисто сказала:

– Я пойду уроки сделаю, - и заперлась в комнате.

Бабуля же изумленно уставилась на меня.

– Как тебе это удалось?

Я пожал плечами.

– Если с человеком разговаривать, как с глупым ребенком, он и будет вести себя, как глупый ребенок. А Светка уже не так мала и, вынужден признать, не так глупа, как я думал.

– Хочешь кушать? - бабушка опять переключилась на свое. - Чем занимался? Выглядишь усталым.

– Ничем, - ответил я. "Ну, если не считать, что я обидел девушку, которая предложила мне себя". - Бабуль, и я не голодный.

– Ты всегда не голодный. Ты хоть когда-нибудь ешь?

Я подумал. Ну, сегодня я завтракал.

– Ем, конечно.

– Как же! - не отставала бабушка. - Это Света потолстеть боится, а ты-то чего?

"Кусок в горло не лезет…"

– Ладно, - сдался я. - Пойдем, чай попьем.

– А как твои маги на вчерашнее отреагировали? - тревожно спросила ба, когда мы уселись на кухне.

– Если честно, не знаю. Красов рвет и мечет, Захар меня полностью поддерживает и сегодня подался усмирять своего нервного коллегу.

– Захар всегда был замечательным человеком, - сказала бабушка, прихлебывая чай. - Он всегда утихомиривал Егора, когда тот зазнавался или хотел нас бросить.

– Бросить?… - опешил я. - Господи, я не знал.

Бабушка покачала головой.

– Твой дед был человеком широкой души, ты очень похож на него… Но магия травила его год от года, а последние годы, после смерти твоих родителей, особенно.

– Ты по нему скучаешь?

– Скучаю, - призналась она, - скучаю по тому, каким он был пятнадцать лет назад.

Не знаю почему, но мне вдруг захотелось провалиться сквозь землю. Я поставил локти на стол и опустил голову на руки.

– Ну почему все так несправедливо? - придушенно произнес я. - Простым людям магия представляется как чудо. А на деле… Все эти сказки про добрых фей и волшебников, оказывается, такая бредятина на постном масле. Там же ни слова правды.

– Деня, что с тобой? - заботливо спросила бабушка.

– Меня пугает то, что магия делает с людьми, - признался я.

– Ты хочешь с ней порвать? - догадалась она.

Я помотал головой.

– Я не могу.

– Почему?

– Почему? - эхом повторил я. - Потому что я не обычный маг. Стихийных магов всего четыре на всю Россию. Им некем меня заменить. А если останутся только трое, черные силы победят. Кроме того… Ты даже не представляешь, скольких больных я уже успел исцелить и скольких еще могу… Разве можно мне уйти?

– Нет, - признала бабушка. - А жаль…

В этот момент в дверь позвонили.

– Я открою, - и я пошел к двери. Было уже поздно, и я понятия не имел, кто бы это мог быть. Может, соседка какая?

Я открыл дверь, даже не спросив, кто там, и изумленно распахнул глаза: у порога стояла Писарева, зябко обхватив себя руками, лицо у нее было бледное и заплаканное.

– Что?… - я не успел договорить, как Ленка бросилась мне на шею, зарыдав.