– Гордеко? - переспросил он как-то сипло.

– Гордеко, Гордеко, - кивнул я. На лице Захара прямо-таки отражалось, как он пытается найти правдоподобную ложь, но никак не может найти вариант, устроивший бы меня.

– Никогда о такой не слышал, - выдал он самое нелепое, что можно только придумать, ведь по его реакции сразу было видно, что что-что, а это имя он знал.

– Хм… - от такой наглости я просто оторопел. У меня что такая наивная физиономия? - Ладно, верю, - как можно спокойнее произнес я, не спуская с него глаз, чтобы вовремя понять, подействуют ли на него мои слова. - Я поверю, но, знаешь, что-то я не припомню, кто такой Захар Титов…

Он нахмурился:

– Намекаешь, что не хочешь меня знать?

– Да нет. Я намекаю на то, что, утверждая, что не знаешь о Гордеко, ты выглядишь так же фальшиво, как я, когда говорю тебе, что не знаком с тобой же. То, что ты мне не доверяешь и считаешь ребенком, для меня не ново, но то, что ты считаешь меня дураком, это что-то новенькое. Итак, - начал я с начала. - Кто такая Александра Гордеко, и почему о ней предпочли забыть?

Похоже, Захар сдался. Он тяжело вздохнул и спросил:

– Что ты о ней знаешь?

– То, что она предсказала мое появление и воссоединение черных и белых. Также она предсказала сумасшествие и гибель деда из-за витражей, и то, что сейчас творит Кришна, тоже было предсказано ею. И если бы вы не захоронили ее труды, а использовали по назначению, возможно, мы бы уже разгадали пророчество и справились бы с зелеными.

– У нее было пророчество на сложившуюся ситуацию? - непритворно изумился Захар.

– Прекрати называть это "ситуацией"! - вскипел я. - Это какая-то каша, заваренная Кришной, в ситуации можно разобраться, а в этой дряни нет.

– Так было?

И я повторил ему пророчество, которое уже знал слово в слово.

– "Когда тысяча магов падет жертвой детоубийцы, назвавшимся богом, когда витражи закружатся в небывалом танце, а единственный в своем роде будет похищен на поживу растолокшего кости и выходов не останется, один все же найдется - напоить пасть доброй волей кровавой".

– Постой-постой! - засуетился Захар. - Погоди! Это надо записать!

– Потом, - я отобрал у него ручку, которую он успел извлечь из ящика стола. - Я потом его тебе повторю, но ты не ответил на мой вопрос. Даже на два.

– Не много я могу о ней рассказать, - начал Захар и зачем-то отвернулся. - Родом она была из Новгорода, но успела за сто пятьдесят лет пожить по всей стране. Ее дар предвидения поражал. Она не ошибалась. Наверное, за это ее и не любил никто. Она говорила только правду, какой бы жестокой она не была.

– Всегда? - не поверил я.

– Всегда. Да и молчать она не желала. Это кажется, что какие-то полвека прошли, а на самом деле многое изменилось. Когда белых и черных попыталась объединить она, ее только осмеяли, даже не выслушали. А она обещала, что однажды такой день наступит. И ей, опять же, не верили.

– Это вы убили ее? - напрямик спросил я.

Захар отчего-то улыбнулся, хотя, казалось бы, что тут веселого.

– Думаешь, если мы убили твоего деда, значит, могли и ее?

Я от его тона смутился.

– А разве это не логично? - все же сказал я в ответ.

– Нет, - он покачал головой с ярко выраженным сожалением, - Гордеко была кладом для всех, владеющих магией, ее многие ненавидели, но уничтожать такое сокровище… Мы же не дураки.

Иногда я в этом сильно сомневался. Но в словах Захара был смысл, и не похоже, чтобы он врал.

– Тогда кто же ее убил?

Он развел руками:

– Не мы.

– Черные? - неуверенно предположил я.

– Не стали бы, ее пророчества были выгодны обеим сторонам, тем более что она, как теперь, одинаково относилась, как к белым, к нам, так и к ним. Но тогда о соединении никто и не думал, после ее смерти, о ней предпочли не упоминать, тем более что ее рукописи стали нам не доступны.

– Стоп-стоп! - взвыл я. Я что-то совершенно не успевал за этими лаконичными объяснениями, которые ни с того ни с сего понеслись с немыслимой скоростью. - Поподробнее, пожалуйста, на словах "смерть" и "не доступны"! Так как она умерла?

Захар зачем-то глянул в потолок и только потом пояснил:

– Никто не в праве знать правду о будущем, тем более так ясно, как это видела Гордеко. Она узнала слишком много и сообщила бы миру еще больше, если бы осталась жива…

– Постой! - снова затормозил я его. - Не хочешь ли ты сказать, - я ткнул пальцем вверх, повторяя излюбленный Сашкой жест, - что ее убрали они?

– Именно это я и хочу сказать, - медленно, с расстановкой произнес он.

Так. Эти загадочные они, которые выполняют функцию, приписываемую нами Богу, мне уже порядком надоели. Они там что-то замышляют себе на уме, а потом используют нас и убирают неугодных.

– Но почему тогда вы позволили ее бесценным записям покрываться пылью в глуши? - все еще недоумевал я. - И почему, если уж не хотели вспоминать, что некто Александра Гордеко существовала, послали меня, еще пять лет назад, в село, где она жила? Это не логично. Только благодаря пророчеству Гордеко я смог "примирить непримиримых", вы же этого не хотели, тогда почему же позволили мне его услышать?

Голова гудела. Концы с концами совершенно не сращивались. Белые, черные, зеленые, Гордеко, сын Темный Властелин, приведение, Брагин, который пытается меня убить, ученик, которого пытаются убить и витражи каждую ночь - это слишком за один месяц

– Мы бы не позволили записям пылиться, - объяснил Захар. - Но Гордеко знала, что скоро ей придет конец, а потому несколько десятилетий зачаровывала свое имущество. Но до сих пор никто не смог даже подойти к ее дому. Заклятия построены так, что маги, неспособные его преодолеть, вообще не видят дома.

– Но почему тогда я смог? Я не сильнее других Стихий и слабее Темного Властелина. А уж о теперешней силе Кришны и говорить нечего. Почему они не смогли?

– Дело не в силе, - Захар прервал мой поток предположений, - перед смертью Александра сказала, что в ее дом может войти только один, но кто, она не назвала. Мы знали, что ее подруга должна будет передать нечто магу Ветра, что выходило по всем описаниям. Твой дед был у нее, но Прасковья вообще не стала говорить о магии, притворившись, что не верит в нее и не о какой Гордеко слухом не слыхивала. Когда появился ты, мы решили попробовать послать тебя туда, говорить тебе было бессмысленно, ты бы завелся, а все должно было выйти само собой. И ты получил от Прасковьи пророчество, смысла в котором никто до последнего не понимал.

– Но вы могли рассказать мне о доме волшебницы.

– Не могли, - возразил Захар. - Дословно Гордеко сказала, что "в дом войдет тот, кто придет туда своим путем". Ты туда не пришел. И мы решили, что, значит, она говорила не о тебе.

– Вы снова меня использовали, - констатировал я. - Послали в это село, прикрывшись Брагосом, а на самом деле преследовали далеко идущие цели, о которых, естественно, мне знать не полагается, - он молчал. - Но тогда какого черта мне до сих пор вообще было неизвестно имя Гордеко?!

– О ней было решено не упоминать. Мы не думали, что ты сможешь столкнуться с ее пророчествами, раз не вошел в домик пять лет назад.

– Да катитесь вы, - обиделся я. - Мне уже надоело ежедневно узнавать, что мной играют, как марионеткой.

– Если бы понадобилось, мы бы тебе сказали, - заверил меня Захар, но от его заверений было ни холодно, ни жарко. - Но мы не хотели о ней вспоминать. Так было решено. Ее имя предпочли забыть, так решили по всей России. Гордеко переколесила всю страну, пока ей чем-то не понравилась эта природа, и она не осталась здесь.

– Хорошо, - согласился я. - У меня еще вопрос, - Захар сделал рукой приглашающий жест. - Дедушка читал пророчество о своей смерти у Гордеко?

– Не мог, - к нему вернулась краткость, что меня не слишком-то обрадовало.

– Пророчество о Кришне - последнее, - сказал я. - Дальше в тетради ничего не было.

– А сколько было до? - поинтересовался он.

– Не знаю, тысячи, по-моему.

– И как же ты догадался листать с конца? - изумился Захар.

А мне вдруг сделалось смешно. Действительно, почему я не догадался, а маялся со смесью заклинаний, которые чуть было вообще не спалили тетрадь? Да уж, нормальные герои всегда идут в обход. Впрочем, героем я не был, хотя в обход шел точно…

– А и я не догадался, - признался я.

– Тогда как же ты нашел необходимое? Только не говори, что эти два дня не выходил на связь, потому что перечитывал их все.

– Я использовал метод Импровизации.

Он аж вздрогнул.

– Ты шутишь!

– Нет, из книги исчезли все пророчества, кроме того, которое еще не исполнилось, оно и было мне нужно… Да Захар! Что ты на меня так смотришь?!

Вместо ответа он снова взял шариковую ручку, но на этот раз не для того, чтобы писать. Я огромными от удивления глазами взирал, как мой бывший наставник принялся жевать ее кончик.

– Э-ей! - перепугался я. - Захар, ты чего?

– А того, - сказал он глухо, наконец, перестав жевать ни в чем не повинную ручку, чем дико меня пугал, - что метод Импровизации - это утопия, теория, мечта о всемогуществе, если хочешь.

– Не понял…

– Теоретически, - он говорил как-то тяжело, словно камни выплевывал, - маг может сымпровизировать, собрать все заклинания, которые придут ему в голову, чтобы добиться желаемого. Но это чистая, ничем не подтвержденная теория.

– Как это - ничем? - возмутился я. - Я в книгах об этом читал.

– Студент, - произнес он так, словно обозвал меня гнусным словом, и постучал по столу, намекая на то, что у меня в голове деревяшка вместо мозгов. - В книгах не всегда пишут правду. Я тебе со всей серьезностью и ответственностью заявляю, что метод Импровизации НИ РАЗУ НЕ ПРИМЕНЯЛСЯ НА ПРАКТИКЕ!

Я опешил.

Вот это да! Ха! Я опять совершил нечто необычное! Мне просто везет на такое. Вечно делаю то, что никогда не делали другие, но ничего не смыслю в том, что знают все. Блеск!

– Денис, это не спроста, - очень серьезно сказал мне Захар, и я прочел в его глазах тревогу.

– О чем ты?

– О том, что сейчас такое время, что ничего не может быть случайностью. Я, конечно, верю в твои способности и все такое, но справиться с Импровизацией в доме сплошь защищенным от чужого вмешательства - это слишком даже для тебя!

У меня внутри все похолодело.

– Ты хочешь сказать, что мне помогли?

И мы оба уставились в потолок.

Больше всего на свете не выношу, когда меня используют. А сейчас меня не просто использовали, меня вели на поводке, как барана, так, как им вздумается. И самым ужасным было то, что я ничего не мог изменить. Даже высказать свои претензии мне было некому.

Я был зол, я был растерян, я был в панике, я по уши увяз в безысходности…

Даже не знаю, почему после офиса меня понесло не домой, а к морю. Коряга с надписью "Memento mori" все еще была на берегу, ее только откинуло волной чуть дальше.

Memento mori… Помни о смерти… Затейливая надпись, ведь, если верить Акварели и Захару, все, что со мной происходит, не случайно. Значит, я все-таки скоро умру?

День был пасмурный - подстать моему настроению. Кажется, приближался очередной циклон с затяжными дождями. Еще лучше, еще и в окно посмотреть будет противно.

– Акварель, ты занята? - спросил я в кольцо.

– Для тебя - нет, - немедленно ответила она. - Я тебе нужна?

– Думаю, да.

– Ты где?

Что мне всегда нравилось в Кристине, так это ее оперативность. Она никогда не задавала лишних вопросов, потому что знала - если зову, значит, нужно встретиться.

– На берегу. Мимо не промажешь!

Она появилась через пару мгновений. И я удивленно уставился на нее, потому что Акварель была одета во все белое. Она! Она, не признающая никакой одежды, кроме черного обтягивающего одеяния и плаща! Слава богу, волосы все еще сохранили свой жгучий черный цвет.

– Ты чего это окрас поменяла? - сказал я вместо приветствия. - А в квартире, небось, все теперь черное?

– Как ты угадал?

Я пожал плечами:

– Догадался. А с чего это ты?

Она поморщилась:

– Надоело. Сколько лет живу, ничего не меняю, а нас скоро всех перебьют, так что пора экспериментировать.

– А не пробовала что-нибудь и не черное и не белое? - предложил я. - Например, ну там синее, красное…

– Зеленое, - продолжила она за меня и брезгливо фыркнула: - Нет уж, в честь Кришны я одеваться не намерена. Он полное ничтожество!

– Согласен, - кивнул я. - Только с ним слишком много связано на данный момент.

– Были другие предупреждения? - нахмурилась она.

– Я успешно воспользовался методом Импровизации в доме, напичканном охранными заклинаниями, - покаялся я. - Захар мне только что объяснил, что это невозможно.

Глаза Акварели стали еще больше, чем они есть.

– Прямое вмешательство?! - ахнула она.

– Похоже, - признал я.

– Почему же тебе так помогают? То предупреждают, то направляют твои силы…

– А ты уверена, что это помощь?

Она посмотрела на меня как на идиота.

– А что же это, по-твоему?

Я не знал, как объяснить словами свое предчувствие, но я ЗНАЛ, что это не помощь, скорее…

– Мышеловка! - подобрал я подходящее сравнение.

– Это почему? - не поняла она. - Хочешь сказать, что тебе помогают, помогают, а потом прихлопнут?

– Ну, что-то в этом роде.

– С чего бы высшим силам пытаться тебя так хитроумно использовать? - не поверила Акварель. - Они бы просто-напросто пришили тебя - и все дела.

– Я не знаю, - честно ответил я. - Но я чувствую, что все не так просто.

– Что-то еще произошло? - догадалась она.

Сашка. Но я не мог говорить о нем. Однако с ним определенно было что-то связано.

– Ничего, - соврал я.

Акварель громко хмыкнула, но расспрашивать не стала. Она знала, что я, в отличие от некоторых, никогда ничего не скрываю, если не дал обещание хранить тайну.

– А витражи все еще снятся? - хмуро осведомилась она.

– Ежедневно. Вернее, еженощно. Прекратились на пару дней и опять.

– М-да… - протянула Кристина, задумчиво водя острым носком туфля по песку. - А может, ты и прав, - сказала она, - может, это не просто помощь.

– Наверняка, - я поднял камешек и кинул его в море так далеко, как только мог.

"Помочь?…" - услужливо предложил ветер.

"Не нужно", - отказался я, уж кинуть камешек я был еще в силах.

– Ты знаешь, что я всегда приду, если позовешь, - сказала мне Акварель, видимо, собираясь уйти.

– Стой! - я повернулся к ней. - Один вопрос.

– Задавай, - благодушно согласилась она.

– Ты всегда знала, кто такая Александра Гордеко?

– Конечно, - в ее голосе просквозило удивление: - А ты нет?

– Впервые услышал на днях.

Кристина даже присвистнула.

– Весело у вас, у белых магов, - высказалась она. - Ну, я пойду, зови, если понадоблюсь.

– Конечно, - откликнулся я.

Она испарилась, а я остался под начинающимся моросящим дождем.

Скверно. Все было скверно.

Терпеть не могу, когда меня используют, терпеть не могу пассивное ожидание…

– Чего вам от меня надо?!! - заорал я затянутым тучами небесам. Мелкие капли оседали на лице.

Ответа не было. Я и не ждал ответа. Просто хотелось выговориться, выкричатся.

– Вы не имеете права решать за людей!!! Чего же вы от меня хотите?!! Я ничего не могу, я не великая Гордеко!!! Что вам надо?!!

В ответ усилился дождь.

– Ветер, ты что делаешь? - появился рядом со мной призрак Бардакова.

– Ору, - признался я.

– Дождь начался. Ты что не заметил?

– А может, я люблю дождь… Хотя они знают, что нет… Они все делают мне на зло!!!

– Денис, хватит, - попросил Сашка.

Я повернулся к нему лицом.

– Саш, ты что не понимаешь, что они играют нами?

– Кто мы такие, чтобы осуждать их решения? - смиренно ответил он.

Все верно, он теперь по ту сторону. Их законы для него - главное.

– Знаешь, Саш, - сказал я уже спокойнее, - терпеть не могу, когда меня используют.

Он не ответил.

Я хотел провалиться сквозь землю, спрятаться куда угодно, потому что каждое мгновение ощущал, что за мной кто-то наблюдает.

Я шастал по квартире тура сюда, не в силах остановиться. Наматывал километры. Лену я перенес к бабушке - она очень хотела поговорить со Светой, так что хоть ей я на нервы не действовал. Потому что других я уже успел просто задолбать, кроме Костика, разумеется, ведь он сидел в своем холодильнике, как в танке.

– Ты свихнешься, - прокомментировал Стас, уже уставший от моей "несидячки", как он обозвал мое состояние. - Ноги еще не болят?

– Мр-р…- вмешался Пурген. - Это он спортивную ходьбу вырабатывает, а то за перемещениями, совсем конечности атрофировались.

– Это у кого атрофировались?! - возмутился я. - Хочешь из окошка полетать? Тогда у тебя не то место атрофируется!

– Ой! Напугал! - фыркнул гадкий котище и подмигнул Стасу. - Это он стращает, я-то знаю, что он меня любит.

– До безумия, - вздохнул Емельяныч. - Вишь, как от большой любви бегает… Денис, - наконец, обо мне перестали говорить в третьем лице, - ты бы действительно психовать-то перестал. С высшими силами даже магу не тягаться.

– Знаю, - выдохнул я и без сил грохнулся на диван, - только от моего знания мне не легче.

– Емельяныч, ты чудо! - воскликнул Стас. - Не думал, что он сегодня остановится.

– Да еще и сядет, - поддержал Пурген.

– Хватит вам, а? - попросил я. - А некоторую усатую морду вообще не спрашивают.

– Да ты ошибся, - не сдавался кот, - у Стаса усы еще не растут.

– Это я о тебе!

– Обо мне?! - взвился он. - О коте?! О высшем существе?! Грозе дворовых кошек?!

– Да!…

Но нашей перепалке не дали продолжиться. Зазвонил телефон.

– Да? - я сорвал трубку.

– Денисик, - я сразу же узнал голос бабы Клавы, - маме снова плохо. Ты придешь?

Это вполне могла быть ложь, чтобы устроить мне какую-нибудь очередную гадость… А если правда, а я не поверю…

– Приду, - коротко сказал я и повесил трубку.

– Ты же вылечил эту старушку? - не понял Стас. - Бракованную продукцию предоставляешь?

– Я лечил ей сердце, ничего другого в тот раз не болело, так что вполне вероятно, что это правда.

– Значит, ты не уверен? - прицепился Пурген.

Я был уже ни в чем не уверен.

Я не ответил и переместился на первый этаж своего подъезда, в соседний лучше пробежать под дождем, а то опять прицепятся, что я маг.

Я добрался до квартиры Бушковой и вдавил клавишу звонка.

Изнутри послышались голоса, которые слишком резко смолкли, и кто-то пошаркал к двери. Пошаркал домашними тапочками, а не побежал! Надо было сразу же сматываться отсюда, но благие намерения все еще держали, вдруг все-таки нужна моя помощь.

А дверь распахнулась, я уже окончательно понял, что это ловушка. Во-первых, боли не в воздухе не было, а во-вторых, рядом с мужем Клавы стоял тот самый оператор с камерой. Выходит, и они не унялись, а всего лишь спрятались на время.

Я инстинктивно сделал шаг назад. Эх, сейчас бы плюнуть на все, взять бы и испариться у всех на глазах, а камеру разбить ветром со всей дури.

Но нельзя. Надо уйти по ступенькам через подъезд.

– Что ж вы не проходите? - пригласил меня Бушков.

– Не хочется, - сквозь зубы ответил я и уже думал повернуться и уйти, как вдруг Бушков выхватил обычный кухонный ножик и резанул меня по руке. Он сделал это так внезапно, что я совершенно не успел среагировать.

– Снимайте!!! - завизжала баба Клава за спиной оператора. - Если он маг, у него рана сейчас затянется!!!

Надо отдать Клаве должное, она была догадлива, однако раны быстро затягивались только у магов Стихий. Иногда я чертовски жалел, что я именно Стихия.

Черт! Порез действительно должен был затянуться через полминуты, то есть у них на глазах. А взять сейчас и сбежать значит признать себя виноватым.

"Ветер! - мысленно заорал я. - Придержи края пореза! Не дай им сойтись!"

"Выполняю…"

Несмотря на своенравие и обычное упрямство, ветер еще ни разу меня не подводил. Порыв был практически неощутимым, зато моя рука онемела, словно мне сделали местный наркоз.

Заговорщики во все глаза смотрели на порез, из которого сочилась кровь, бегущая тонкой струйкой по всей руке.

– Может, еще горло мне перережете, - со злой издевкой поинтересовался я, - чтобы посмотреть, не оживу ли я?

Вылезшая вперед баба Клава была мертвенно бледна.

– Он притворяется! - заявила она.

Оператор глянул на нее тем взглядом, которым обычно смотрят на умалишенных, и отключил камеру.

И вдруг в хлопнула подъездная дверь. Кто-то вошел, получился сквозняк.

"Не удерживаюсь…" - испуганно доложил мой ветер. Уличный порыв сбил концентрацию ветра в этом месте, и он, не удержав края пореза, оторвался от руки и закружил по подъезду.

"Анестезия" тут же прошла, руку свела острая боль, а через мгновение рана исчезла. Все присутствующие выпучили на меня глаза.

– Заснял?! - заорала Клавдия.

– Нет, - оператор чуть не плакал, - я только что выключил…

А мне сделалось весело. Ну, видели они чудесное исцеление, ну и что? Кто ж им без доказательств поверит?

– У вас галлюцинации? - с улыбкой поинтересовался я. - Тогда вам нужен не я, а другой доктор.

Клава ловила ртом воздух, не в силах произнести ни слова, остальные и не пытались.

Я развернулся, поборов искушение переместиться Коротким путем, и вышел, как все люди, через подъезд.