Бабушка так радовалась, что ее радости не было предела. Ведь мало того, что Света передумала переезжать, так мы с ней еще и поговорили по душам и помирились, что само по себе на грани фантастики.

На обед я оставаться отказался, хотя моя любящая бабуля жаждала меня раскормить - опять она придралась, что я слишком худой, наверное, она оставила бы попытки меня накормить, только если бы я весил центнер, это самое меньшее.

Я вышел из квартиры около двух часов пополудни. Майское солнце ярко светило и слепило глаза. Лето обещало быть жарким, и об этом твердили все синоптики. Я вообще не люблю весну и май, в котором, по поговорке, все маются, предпочитая осень. Но сегодняшний день мне отчего-то пришелся по душе. Было так тепло и солнечно, что уходить с улицы совсем не хотелось.

Бабушка и Света жили в бывшей квартире Захара в центре города, а мы в получасе езды на автобусе, то есть, достаточно далеко, если идти пешком. Но день был хороший, в больнице я не был целую неделю, и я решил пройтись и поисцелять прохожих. А больных, к сожалению, на улицах предостаточно в любое время года и суток.

"Хорошая погода…" - вдруг услышал я. Черт возьми, я готов был поклясться, что мужчина, только что прошедший мимо меня, рта не раскрывал. Если честно, мне вообще показалось что этот голос не вполне человеческий, безусловно, понятный мне, но звучащий необычно. Пугаться я не стал, опыта общения с животными, домовыми и холодильными мне хватило, чтобы сохранить самообладание.

– Хорошая, - пробормотал я, стараясь поменьше шевелить губами, чтобы на меня не косились прохожие. - А ты кто?

"Я…" - ответил странный голос.

– А конкретнее?

Но мой собеседник явно не понимал.

"Я…" - повторил он, и в этот момент новый порыв ветра швырнул мне пылью в лицо.

"Я…" - повторил он в третий раз.

Я чуть не грохнулся прямо посреди улицы. Я и раньше разговаривал со своим ветром, я мысленно призывал его, когда он был мне необходим, но чтобы он говорил… Тогда, на Облачной, когда я впервые пытался совладать с ветром, мне показалось, что он мне ответил, но потом я напрочь забыл об этом, считая ветер частью своей силы, а не чем-то отдельным.

Может, я свихнулся? Может, и со Светкой я не мирился, а это все мне привиделось? Может, я, правда, сначала сойду с ума, а потом умру, как и предсказала Акварель?

Мне сделалось жутко, но я все же пересилил себя и для верности спросил:

– Ты ветер?

"Да…"

– Тогда почему же ты раньше молчал?

"Я не молчал… - донесся до меня ответ с новым порывом. - Просто ты меня не слышал…"

– А почему теперь слышу? - мне сделалось жутко, и это все дурацкое предсказание Акварели! - Перед смертью, что, все слышат?

"Не знаю…"

Ну, хоть за что-то спасибо, если бы он сказал мне "да", я бы точно свихнулся.

– Как тебя хоть зовут? - поинтересовался я, раз уж с тобой заговорили, надо же познакомиться, хотя кто его, конечно, знает, как со стихиями общаться. Что-то я еще не слышал, чтобы маги разговаривали с ветром, огнем, водой или землей. Мне почему-то представился Почвин, припавший к земле и требующий от нее ответа.

"Денис…" - неожиданно ответил ветер.

– Это я Денис, - запротестовал я.

– Очень приятно, - растерянно пробормотала проходящая навстречу девушка, но я не обратил на нее внимания.

– Ты что-то путаешь. Денисом зовут меня.

"И меня… - раздалось в ответ. - Раньше меня звали Егор… А еще раньше Иван… А еще…"

– Ясно-ясно, - заверил я, сообразив, что он перечисляет моих предков. - Но ведь это не твои имена. Как зовут именно тебя, а не мага Стихии?

"Так и зовут…"

– Нет, - запротестовал я, - так не пойдет, у каждого должно быть свое имя.

"Меня зову Денис…" - затянул свое ветер.

– Ладно, - сдался я. - Денис так Денис, твое дело.

"Твое… Мы - одно целое…"

Я закатил глаза, час от часу не легче. Теперь у меня еще одна часть отыскалась. Спасибочки.

"Интересно, а это не очередной фокус Красова, чтобы меня отвлечь?" - невольно подумалось мне, но оказалось, что ветер читает мои мысли.

"Это не Красов… - ответил он на не высказанный вслух вопрос. - Это я… Ты мой хозяин… Я тебе подчиняюсь…"

Почему-то это заявление меня не обрадовало. Опять я обнаружил то, о чем никогда не слышал. Но за это Захара корить нечего: он не больно-то много знает о магах Стихий.

"Что прикажешь?…" - тем временем деловито осведомился ветер.

Мне нужен был тот, кто в магах Стихий разбирается, а еще лучше является одним из них. Огнев и Почвин меня недолюбливали, так что кандидат в просветители был только один - Водуница, и я очень надеялся, что она мне не откажет. А чтобы попусту не тратить время, я связался с ней немедленно.

– Денис? - удивилась она, услышав через кольцо мой голос.

– Да.

"Да…" - тут же ответил ветер.

– Заткнись.

– Что?! - не поняла Водуница. - Ты вызвал меня, чтобы сказать: "Заткнись"?!

– Нет-нет, прости, это не тебе.

– А кому, могу я узнать. Это не тайна?

– Как раз нет. Надо поговорить.

– На тот берег, где всегда, - решила волшебница. - Я сейчас буду.

У нас с Водуницей было одно заветное место. Если нам нужно было поговорить, мы непременно встречались там. Когда-то в этом месте она пыталась вернуть меня к магии. И теперь этот прибрежный участок мы смело именовали своим. Я часто встречался на берегу с другими магами, например, недавно с Захаром, но никогда в этом месте.

Водуница появилась раньше меня, хотя я переместился сразу, только завернул за угол, чтобы меня никто не заметил.

– Что стряслось? - вместо приветствия сразу спросила она.

– С тобой когда-нибудь говорила стихия?

Она посмотрела на меня как на идиота.

– Ну, ты же говоришь со мной.

"Она не понимает…" - пропел ветер.

– Я сейчас не с тобой, - напомнил я ему.

– А с кем? - Людмила приняла мои слова на свой счет.

– Об этом-то я и толкую, - пояснил я. - Ты когда-нибудь говорила не с другим магом Стихии, а со своей собственной стихией?

– С водой? - на всякий случай уточнила она. - Я же не сумасшедшая.

Я от досады аж губу прикусил. Значит, со мной, все-таки, что-то не то…

"Она не понимает…" - повторил ветер.

"Она не поймет…"

– Помолчи хоть минуту, - попросил я, теряя терпение.

Водуница гневно сложила руки на груди:

– Вообще-то, я молчу.

– Зато он не молчит, - она действительно не понимала, поэтому я уточнил: - Ветер.

– Ветер говорит с тобой? - в ее тоне просквозило недоверие.

"Как объяснить слепому, какого цвета васильки?…" - донес до меня очередной порыв. Ветер не прообщался со мной еще и получаса, а уже начал выводить из себя.

– Именно.

– И что же он сказал? - Людмила произнесла это так, будто я прыгал с криками, что я Наполеон, а она спрашивает, какого цвета у меня треуголка.

– Он сказал, что ты не поймешь.

Она помолчала несколько секунд.

– Денис, ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Нет, - признался я.

"Да…"

– Тогда в порядке, - Водуница задумчиво потерла подбородок. - Знаешь, вообще-то есть одна легенда…

– Легенда? - поморщился я. Не пророчество, и на том спасибо.

– Легенда, - кивнула она. - Она говорит, что маг Стихии способен услышать свою стихию, когда поднимется на более высокий уровень.

– Более высокий, чем кто? - не понял я.

"Чем все…"

– Чем другие маги до него, полагаю, - она пожала плечами. - Впрочем, чему ты удивляешься? Ты ведь первый белый маг, которого наградил черной силой Темный Властелин.

– Но я стал нейтральным еще пять лет назад, - возразил я.

– Значит, что-то произошло недавно.

– Или произойдет, - предположил я.

"Да…"

– И ты догадываешься, что это может быть?

"Догадываешься…"

О да, я догадывался, но почему-то соврал. Учил сегодня врать Светку и начал врать сам.

– Нет, - ответил я.

Но на самом деле я ой как догадывался.

– Тогда сообщи, если что-то узнаешь, - попросила Водуница заботливо.

– А вы ничего не узнали про исчезновения? - вспомнил я.

Она покачала головой:

– Нет, но сегодня пропал черный маг, теперь даже Красов поверил, что Кристина тут ни при чем.

Я молча кивнул. Скверная история. Много мелких скверных историй, которые каким-то образом должны были сплестись в одну. В какую и каким образом, тогда я еще не знал.

– До встречи, - сказала Водуница и испарилась.

– До встречи, - отозвался я.

"До встречи…" - эхом повторил ветер.

Я посмотрел на спокойное блестевшее в лучах солнца море; да, моему настроению оно не подходило.

– Я брошусь через витражи, вот что произойдет, - пробурчал я себе под нос.

"Витражи… - повторил ветер. - Витражи - это красиво…"

– Не в данном случае, - опроверг я.

"В любом… Ты не понимаешь…"

– А кто же тогда понимает? - ехидно поинтересовался я. А то Водуница у него не понимает, я не понимаю…

"Егор понимал…"

– Так дед тоже мог слышать тебя? - обрадовался я.

"Нет…Он просто понимал…"

– Он тоже видел сон про витражи?

Но он мне ответил.

Мне показалось, что меня и те витражи разделяет всего ничего.

Я сгоряча пнул ногой корягу, принесенную сюда волной. Она перевернулась на другой бок, бок, на котором чья-то рука и нож вырезали незатейливую надпись на латинском: "Memento mori".

Мне стало жутко. Чего уж тут помнить о смерти, если о ней не дают забыть. А слова Акварели, что я не доживу до июня, вообще не выходили у меня из головы. А ведь в тот день уже было одиннадцатое мая.

Я решил посетить еще одно место, кроме того, оно было совсем близко, и до него можно было добраться, не перемещаясь. Захар учил, что перемещаться нужно как можно меньше, чтобы экономить энергию, я же не делал этого из простого упрямства.

"Куда мы идем?…" - поинтересовался ветер.

– Это я иду.

"Я - это ты…"

– Нет, - я остановился, - слушай, давай расставим точки над i. Так не пойдет, я - это я, а ты - это ты. Чувствуешь разницу?

"Нет…"

– Отлично! - вспыхнул я.

"Да… Хорошо…"

Вот вредина-то! Он так меня точно с ума сведет. Я, конечно, человек общительный, но, когда с тобой говорят без остановки двадцать четыре часа в сутки, это здорово раздражает.

– Ветер, давай договоримся, - предложил я.

"Давай…" - охотно согласился он.

– Ты молчишь, когда я не спрашиваю твоего мнения, или говоришь то, что действительно важно.

"Мне не нравится эта идея…" - он плеснул мне песком и мелкой пылью в лицо, выражая возмущение.

– Зато мне нравится, - отрезал я.

"Ты не понимаешь…" - в который раз уже повторил ветер и вроде бы затих.

Я вздохнул с облегчением, хватит с меня этих разговорчивых, и так я слышу всех животных и насекомых на улице, вечно болтающего ветра мне не вынести.

Я поднялся по каменной насыпи и перешел железнодорожные пути. Почему магия привнесла такие изменения в мою жизнь? Почему я уже целых пять лет не могу с ними справиться? Наверное, я просто очень слабый человек, тюфяк, короче говоря, и все вертят мной, кто как хочет.

Только один человек никогда не использовал меня и не пытался заставить делать то, что мне не по душе, только один всегда мог помочь и ни за что бы не бросил.

Именно к нему я и пришел.

Да, он бы не бросил, это я его подставил…

Кладбище было пусто - рабочий день как никак. Я прошел между неровными рядами могил и остановился у одной из них, на памятнике которой было выбито: "Бардаков Александр Сергеевич".

– Привет, дружище, - как всегда поздоровался я. К сожалению, он ответить мне не мог. Что бы я там не говорил всем, что все у меня в порядке, чувство вины не оставляло меня ни на минуту. Ну, чего, спрашивается, я тогда взбесился, когда Стас упомянул имя Сашки, заявив при этом, что истинной дружбы не бывает?

Я пробыл на кладбище не меньше часа. В последнее время я редко здесь бывал, но оставался надолго. Некоторые люди говорят, что боятся находиться на кладбище в одиночестве, но это точно не про меня. По-моему, бояться надо вовсе не мертвых, а живых.

За этот час я многое высказал. Ветер, слава богу, молчал, будто его и нет. Общение с Сашкой, пусть, по сути, я и разговаривал вам с собой, мне всегда помогало, я начинал лучше понимать мир. А сегодня, когда я перемещался с кладбища, я чувствовал себя так же скверно и по-прежнему ничего не понимал.