Уничтожение карательного отряда в деревне Холопово было как бы небольшим штрихом к боевым действиям щорсовцев. Помимо этого в начале зимы сорок второго года они разгромили немецкие гарнизоны в деревнях Доброселье и Дроновка. Выполняли и другие задания.
В то время в Батуринском, Холм-Жарковском, Ярцевском и Сафоновском районах действовали несколько партизанских бригад, которые именовались вадинскими. Отряд имени Щорса с приходом в батуринские леса влился во 2-ю Вадинскую бригаду, которой командовал старший лейтенант Федор Стороженко. Комиссаром бригады был Верещагин, а начальником штаба — Непомнящий.
Для руководства всеми отрядами был создан Вадинский оперативный центр, который координировал боевые действия партизанских бригад. Возглавлял его генерал-майор Иовлев.
Партизаны имели регулярную связь с командованием фронта и с Центральным штабом партизанского движения в Москве.
У вадинцев западнее деревень Леоново и Залазна имелся свой аэродром, на котором они принимали самолеты с Большой земли. Партизанам доставлялось оружие, боеприпасы, медикаменты и свежие газеты, обратными рейсами на самолетах вывозили тяжело раненных бойцов.
Еще в начале ноября сорок второго года на партизанском аэродроме приземлился самолет, с которым прибыли заместитель председателя Смоленского облисполкома, депутат Верховного Совета СССР Федор Романович Васильев, секретарь Смоленского обкома партии Захар Филиппович Слайковский и секретарь областного комитета комсомола Андрей Фроленков.
Васильев перед строем партизан зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении большой группы партизан орденами и медалями. Партизанам были вручены правительственные награды.
А двадцать третьего ноября из Москвы самолетом прибыл представитель военного совета Западного фронта и штаба партизанского движения генерал-майор Сергей Иванович Иовлев.
Ознакомившись с обстановкой, Иовлев собрал на совещание командный состав партизанских отрядов всех бригад. На этом совещании присутствовал и Андрюхин. Выслушав доклад командиров, Иовлев дал конкретные указания каждому отряду, как и где действовать в дальнейшем, и особо подчеркнул:
— Фронт требует усиления диверсий против гитлеровцев. Все отряды, все соединения не должны давать фашистам ни минуты покоя, надо бить и уничтожать их повсеместно.
Однако и гитлеровское командование, зная, что в тылу группы армий «Центр» действуют партизаны, решило провести карательную операцию под кодовым названием «Падающая звезда». Об этом позднее сказал на допросе захваченный в плен немецкий офицер. Он показал также, что вокруг партизанского края скапливается огромное количество войск, в состав которых входили отдельная кавалерийская бригада СС из трех полков, охранный полк и танковый батальон. Привлекались саперные, артиллерийские и авиационные части. Кроме того, по восстановленной железнодорожной ветке до Владимирского тупика был пущен бронепоезд и гитлеровцы с собаками.
Об этом же самом доносила и партизанская разведка: фашисты повсеместно сосредоточивают крупные силы.
Генерал-майор Иовлев отдал приказ: всем партизанским отрядам готовиться к отражению наступления противника, продолжая наносить удары по вражеским коммуникациям и гарнизонам.
— Лес должен стать партизанской крепостью, — сказал Иовлев на очередном совещании командиров. — Но мы не станем отсиживаться за ее стенами. Мы будем систематически наносить удары по врагу, как этого требует фронт.
Он рекомендовал провести открытые партийные собрания по всем бригадам, довести до каждого бойца приказ центра.
Оценив сложившуюся обстановку, все командиры приняли как клятву слова, произнесенные на совещании у Иовлева комбригом 3-й Вадинской бригады Мороговым:
— Стоять насмерть! Биться до последнего патрона! Никакой пощады врагу. Только победа. Победа или смерть! — заключил Морогов.
И эту клятву командиры разнесли по всем отрядам. Такое решение было главным приказом для партизан.
В отрядах готовились к отражению врага: в лесу устраивались завалы, минировались просеки, дороги, подходы и тропы, укреплялись блиндажи, окопы и дзоты.
Одновременно партизаны вели активные боевые действия: отдельными группами они ходили в разведку и на диверсии, а остальные, голодные, подчас лишенные возможности развести костер, чтобы обсушиться и согреться, строили оборонительные сооружения.
Отряд имени Щорса, как и другие отряды вадинских бригад, жил суровой, напряженной жизнью.
Двадцать седьмого декабря Андрюхин приказал группе подрывников под командованием Сергеева выйти на боевое задание. Группа была усилена бойцами, пополнившими молодежный взвод. Кроме подрывников-десантников Сергеева, Грабовского, Максимова на задание пошли Аверкин, Фасуддинов, Вася Галактионов, Саша Семенов и Николай Румянцев со своим двоюродным братом, тоже Николаем. Им предстояло взорвать железнодорожное полотно на перегоне Вадино — Игоревское, где немцы пустили бронепоезд.
Из расположения отряда партизаны вышли во второй половине дня. В лесу — снегу по колено. Идти тяжело. Шли цепочкой, след в след. Трое разведчиков — они шагали первыми — пробивали тропу.
Скоро наступили сумерки, а когда совсем стемнело, подрывники достигли небольшой деревушки, затерявшейся среди лесов.
С разрешения хозяев партизаны расположились на короткий отдых в крайней избе. Бойцы скинули бушлаты и телогрейки, расселись вокруг пышущей жаром чугунной печки. Вскоре парней разморило в тепле, стало клонить ко сну. Один Петр Максимов, покачиваясь, потихоньку напевал что-то грустное.
— Ты чего приуныл? — спросил Сергеев.
— Да так, — ответил Максимов. — Сон разгоняю. Ребята вон клюют носами. Не засиделись мы, командир?
Сергеев посмотрел на часы.
— Еще десять минут, а там подъем…
И снова группа в пути. Впереди шагают разведчики. Они заранее изучили маршрут, чтобы не попасть на заминированный участок: немцы на всем перегоне с двух сторон густо минировали подходы к железнодорожной ветке.
Партизаны вовремя вышли к намеченному участку, южнее станции Игоревская, залегли неподалеку от железнодорожного полотна, затаились.
Вскоре со стороны станции послышался неясный шум, вот он стал отчетливее — это катила патрульная дрезина.
Немцев было двое. Они проверяли дорогу.
Сергеев передал по цепи: «Лежать тихо, пропустить!»
И как только дрезина проехала, подрывники поползли к насыпи. Быстро поднялись наверх. Сергеев выставил слева и справа прикрытие. Орудуя лопатками, подрывники пробили ямки под стыками рельсов, заложили взрывчатку, а когда зашипели огнепроводные шнуры, все мигом скатились с насыпи.
Они уже были близко к лесу, когда один за другим сзади раздались два сильных взрыва. Но тут вдруг с поста, видимо выставленного недавно, по ним открыли ураганный огонь из пулемета. Трассирующие пули дождем проносились в темноте, ударялись о мерзлые стволы деревьев, со свистом разлетались по сторонам.
Последним от насыпи уходил десантник Петр Максимов. Он направил огонь своего автомата в сторону вражеского пулемета. Немцы, видя вспышки выстрелов, дали по нему длинную очередь. Максимов покачнулся, упал: пули прошили его грудь.
— Максимова убило! Прикройте! — крикнул Сергеев.
Он подбежал к другу, поднял его на руки, понес к лесу.
Бойцы ударили из автоматов по немцам. Гитлеровцы не осмелились ночью преследовать подрывников, полагая, что их очень много.
А партизаны, углубившись в лес, соорудили из двух жердей и бушлата носилки, уложили на них тело Максимова и понесли вчетвером, поочередно сменяя друг друга. Тяжела была эта ноша для партизан.
Своего боевого товарища Петра Ивановича Максимова партизаны похоронили у деревни Леоново, невдалеке от базы.
Ружейный салют как клятва мщения прозвучал над его могилой.
Обстановка в районе базирования бригад с каждым днем все больше и больше накалялась. Немцы стали чаще просачиваться в лес. Началась блокада Вадинского партизанского края. Фашисты любой ценой стремились вклиниться между отрядами, разрознить их, лишить взаимопомощи, чтобы затем окружить и уничтожить каждый в отдельности. Но сделать это им не удавалось. Партизаны, поняв замысел противника, держались стойко и не допускали прорыва обороны.
Правда, однажды два отряда временно оказались отрезанными от своих бригад. Еще в конце декабря гитлеровцы напали на расположение отряда имени Щорса, окружили его. Но дозорные вовремя предупредили командиров о приближении противника, и потому партизаны не были застигнуты врасплох.
Андрюхин приказал быстро занять круговую оборону. Пулемет установили в запасном дзоте — на этом участке немцы готовили главный удар по отряду.
При первой атаке партизаны подпустили фашистов на семьдесят — сто метров и открыли огонь. Потом, поднятые Гордеевым, с криком «Ура!» бросились на врага в контратаку. Немцы не выдержали и отступили.
В этой контратаке был ранен Вася Галактионов. Рана, к счастью, оказалась неопасной. Галактионов остался в строю.
В начале января сорок третьего года в один из погожих дней каратели напали на соседний отряд «За власть Советов». Отряд был малочисленный — всего пятьдесят человек. И когда Андрюхин узнал о его окружении, послал молодежный взвод Баутина на выручку.
Гитлеровцы ночью не наступали, лишь изредка стреляли в направлении обороняющегося отряда. Баутинцы пошли на вспышки выстрелов, ударили плотным огнем по фашистам с тыла и прорвали кольцо окружения. Отряды соединились.
На рассвете к Баутину прибыл связной от Андрюхина. Он передал приказ командира, чтобы взвод срочно вернулся в свое расположение. Когда баутинцы приблизились к базе, их заметили немцы и обстреляли из миномета.
Партизаны углубились в лес. Но на самом подходе к базе они заметили другую группу немцев, которые цепью двигались в сторону их отряда.
Баутин остановил взвод, дал немцам продвинуться дальше, и когда они находились метрах в двухстах от позиций отряда, бойцы дружно ударили гитлеровцам в спину.
И в ту же самую минуту по карателям со стороны завала застрочили автоматы и ручной пулемет. Фашисты попали под перекрестный огонь и все до единого были уничтожены.
Партизанам оставалось преодолеть небольшой пригорок. Но только они поднялись на него, как с фланга по ним ударили немецкие автоматы.
Бойцы на этом пригорке оказались как на ладони. Чтобы уйти от прицельного огня противника, необходимо было пробежать метров тридцать.
Николай Румянцев попытался бегом прорваться к завалу, но сразу же был прижат огнем к земле, пули свистели над головой, взрывали снег рядом. Николай повернулся на бок, посмотрел на залегших товарищей, и тут же его сильно ударило в левое плечо. Он зажал рану и ощутил липкое на пальцах, горячее.
— Уходите к завалу. Ползком. Живо! Я прикрою! — скомандовал Баутин.
Семенов, Галактионов, Румянцев и его брат сползли с пригорка и стали подбираться к завалам.
Едва Николай Румянцев дополз до первых поваленных деревьев, как рядом упал Сережа Скворцов. Он перелезал через ствол дерева, и пуля ударила ему в кисть руки, кровь сильно текла из раны. Николай стал бинтовать руку Скворцова, и тут их догнал Баутин. Он приказал Галактионову и Румянцеву помочь Скворцову, не зная, что и Николай тоже ранен.
Выстрелы стихли. Партизаны миновали завалы, Румянцев с Галактионовым подняли Скворцова и, поддерживая его, пошли к землянкам. Навстречу им бежала Шура Чувашова. Они передали ей Скворцова. Шура подхватила раненого и отвела в санчасть. Николай тоже пошел за ними следом.
Фельдшер Белов перевязал плечо Румянцева, сказал:
— Легко ты отделался, парень. Кость цела. Иди к ребятам. Находись во взводе, будешь приходить на перевязки.
Каратели в тот день предприняли еще одну атаку, но она не принесла им успеха — партизаны отразили ее.
А боеприпасов у щорсовцев осталось всего-навсего на один незатяжной бой, и ждать пополнения было неоткуда.
Сложившаяся обстановка заставила Андрюхина принять решение — идти на прорыв кольца окружения, чтобы соединиться со своей бригадой.
Он спустился в землянку радиста, приказал Вере связаться со штабом Стороженко и передать: «Отряд окружен. Принял решение идти на соединение с бригадой. Сегодня ночью. В четыре тридцать. Поддержите огнем».
Девушка надела наушники, включила рацию, настроила ее, но долго не могла связаться со штабом бригады. Андрюхин, хмурый, молча курил, а Вера настойчиво и монотонно вызывала по рации:
— «Береза!» «Береза!» Я «Тюльпан!» Я «Тюльпан!» Вы слышите меня? Отвечайте. Отвечайте!
Андрюхин выкурил несколько самокруток и уже потерял надежду, что «Береза» откликнется, как вдруг Вера обрадованно крикнула:
— Есть связь, товарищ командир!
Андрюхин торопливо шагнул к ней.
— Передавай слово в слово. — Он повторил текст.
Вера передала радиограмму, а через минуту приняла ответ.
— Что там? — спросил Андрюхин.
Вера сняла наушники.
— Ответили: «Вас поняли, „Береза“ одобряет решение. Огонь будет».
— Добро, — проговорил Андрюхин и вышел из землянки.
Под утро отряд с небольшими потерями прорвал кольцо окружения и соединился со своей бригадой.
При прорыве щорсовцев поддерживали не только партизаны Стороженко, но и бойцы Просандеева из отряда «Смерть фашизму», который входил в бригаду Морогова.
После боя партизаны из взвода Баутина неожиданно для себя узнали старых знакомых — Ивана Ивановича с ручным пулеметом и девушку, назвавшуюся Федоровой, — бойцов из той самой группы, которая помогла им летом при выходе из окружения.