Вернувшись после непродолжительного, но весьма занимательного похода за чужим сокровищем, Любаня решилась озвучить терзавший всю дорогу вопрос:

— Скажите честно, зачем вы помогли Летти?

Её внимательно осмотрели надменным взглядом, как бы решая, стоит ли отвечать, или проигнорировать.

— Помимо очевидного? — всё-таки решил просветить. Не без подкола, конечно.

— Убрать соперницу? Вряд ли у вас не было своих вариантов, более радикальных. И я сильно сомневаюсь, что вы стали бы упускать хорошую возможность приобрести редкий артефакт исключительно из внезапной дружбы с иностранной принцессой.

— Молодец, быстро учишься, — хмыкнул Брэг, — а теперь продолжай в том же духе, — махнул кистью в побудительном жесте.

— Значит, либо вы успели в процессе добычи заменить реликвию, либо она вам не нужна.

— Вторая версия, — удовлетворённо кивнул мужчина, с возрастающим интересом всматриваясь в прекрасную пленницу, — мне действительно без надобности ни повышенное плодородие, ни хороший иммунитет. Лично у меня с этим и так проблем нет, а слуги и подданные обойдутся.

Глядя на его холёную, высокомерную рожу, ей так и хотелось втащить правой снизу вверх, чтоб челюсть клацнула. Даже руки зачесались. Безошибочно прочитав скрытые намерения девушки, он лишь ещё выше задрал подбородок и скривил тонкие губы.

— Но вы могли обмануть принцессу, а сами выгодно продать сокровище, — высказала очередную нелицеприятную мысль Люба.

— Зачем? Я и так заполучил то, что весьма непросто достать даже за большие деньги, — он вновь взмахнул рукой, предлагая продолжить.

— Неужели Летиэсса настолько выгодный союзник? — удивилась блондинка.

— Она? Ни в коем случае, — он едко усмехнулся, — просто теперь Бравондия лишилась возможности заключить через политический брак военный союз с кем-либо из соседей. Старший принц уже женат, других детей у короля нет, так что её свадьба с простым рыцарем выгодна нам, как никогда. Ведь это, дорогая моя, имеет далеко идущие перспективы.

— Неужто вы хотите занять трон Кординии и напасть на соседей? — не сказать, чтобы её сильно волновали причины его сверхсложного плана, в котором она выполняла роль немаловажного винтика, Люба и без того знала, что он гад и не прав, но раз уж зашла речь. — А благодаря артефакту они станут ещё более лакомым кусочком?

— Вот это уже не твоего ума дело, — он провёл ногтём по нежной коже румяной щёчки, опустился к шее и сдавил её, — тебя к тому времени здесь уже не будет.

— Кстати, насчёт наших договорённостей, — прохрипела сквозь удушье, надеясь тем самым отвлечь ненормального собеседника. Уловка удалась, хватка ослабла. — Миральд, насколько я успела заметить, довольно простодушен, мне кажется, зелье можно подлить гораздо раньше свадьбы. И на меня тогда не подумают.

— Странно, что ты не заметила, как его пасут все, кому не лень, — сарказм сменил поднявшее, было, голову вожделение, — сколько раз ты видела его пьющим или едящим?

— Пока ни разу. Да и наедине нас никогда не оставляют, но это всё потому, что нам постоянно мешает этот несносный Кордаван, — досадливая морщинка скользнула по лбу, — или Базальд.

— И дальше так будет, пока тебя не примут в семью, — он с сожалением убрал руку от выреза рубашки и потянулся к кубку с вином, — ему в принципе строго запрещены близкие контакты с непроверенными людьми, а пьёт и ест он только в королевской трапезной. — Смачный глоток, породивший аналогичное желание у собеседницы. — Всё, вплоть до одежды лично обследуется магом. Да и зелье не такое простое, чтобы ты могла легко и быстро его подлить. Вина? — последнее относилось к девушке, которой он протянул второй кубок.

— Давайте, — пряный хмель слегка опьянил её. На голодный-то желудок.

— Нет, ближайшая возможность представится не раньше первой брачной ночи, — продолжил поучительную тираду, — только тогда вас оставят наедине. И вот тогда… в спальне… после консуммации брака, — и фирменная ехидная ухмылочка.

Люба возмущённо вскинула взгляд поверх кубка и сдавленно закашлялась.

— Или перед, тут как выкрутишься, — иронично закончил издевательство и отпустил, наконец, восвояси.

* * *

Разочарованный сорвавшимися переговорами, Кордаван ходил ещё более хмурый, чем обычно, отчего приобрёл новую кличку — кислый ворон, или прокисший, в зависимости от степени недовольства на его клювоносом лице. От его выражения так и сводило скулы, будто ранетку недозрелую погрыз. Видеться с Миральдом не получалось, зато тётушка хлопотала, как настоящая квочка. Именно по её настоянию Любане сегодня предстояло посетить очередной великосветский пикник, где собирались сливки сливок высшего общества. Судя по среднему возрасту присутствовавших, они давно прошли стадию сметаны и могли гордо именоваться маслом. Ну, или творогом, в зависимости от того, у кого как личная жизнь сложилась. Впрочем, лжепринцессе было всё равно, лишь бы для пользы дела.

— Видишь ту леди в тёмно-фиолетовом? — инструктировала Друзелла, указав на высокую статную даму с высокой белоснежной причёской. — Это бывшая фаворитка короля, с ней поаккуратнее.

— Почему? — недоумевала девушка, — бывшая — не настоящая, к тому же, насколько я слышала, таких у него половина королевства или около того.

— Потому что эта родила ему сына, более того, он его признал, правда, ненаследным. Она очень влиятельна и злопамятна, — сказала не менее влиятельная и злопамятная собеседница. — Насколько я помню, она дальняя родственница твоего опекуна.

— Да? — Люба удивилась самому наличию у того каких-либо человеческих признаков. Он ей казался этаким воплощением пороков и аномалий. Хотя, одно другое не исключает. — Он ничего не говорил мне о своей семье.

— Странно, — насторожилась графиня, — у них довольно близкие отношения, всё-таки единственная родня.

— Не сказал и ладно, — махнула рукой, — надо будет — познакомит.

— А вот это ты зря, — она неодобрительно покачала головой, — как будущая королева ты не должна упускать из внимания ни одной мелочи. Поверь моему опыту: стоит пустить что-то на самотёк, потом последствия замучаешься разгребебать! Ты теперь не беглянка, не скромная ткачиха, а наследница королевского рода.

Так сказала, что даже флегматично настроенную попаданку проняло. Она выпрямила спину, приподняла подбородок и… мысленно фыркнула. «Нет, балда, это не твой мир, не твоё место и не твоя жизнь! Эх, скорее бы уже всё закончилось, а то с утра как-то муторно на душе. Неспокойно, будто чует попа неприятности. Ждара куда-то укатила, оставила её на целых два дня одну. Родственница ещё эта объявилась… неоговоренная».

— Мне что-то нехорошо, пойдёмте в тенёк, — солнце сегодня разошлось не на шутку, от всей своей широкой души согревая мир.

— Пойдём, дорогая, — взяла под ручку свою подопечную, — кстати, чтобы без компаньонки приезжала в первый и последний раз.

Нравоучительный тон разбивался о лёгкий гул, охвативший блондинистую голову. Она и без неё знала, что нарушает правила, но, поскольку, сам король назначил Друзэллу ей в наставницы, то наличие той на приёме вполне сглаживало ситуацию. В конце концов, именно она настаивала на обязательном присутствии в этом балагане престарелых куриц. Была бы Любина воля — сидела бы она сейчас дома и стригла нитки для Моне. Ей настолько понравилось ткать, что она решила штраф за полученные ранее повреждения взять натурой, то есть ткацким станком. Накупила шерстяных ниток и теперь резала их семисантиметровыми кусочками для будущего панно в стиле любимого импрессиониста. Иногда, но времени катастрофически не хватало, а вдохновение терзало. «Утро на Сене в Живерни» — одна из её любимых картин, которую она планировала воплотить в ворсе. Люба вообще любила воду во всех её проявлениях, в том числе и на полотнах.

Опустившись на скамеечку, девушка откинулась на спинку, чувствуя, что головокружение не желает отступать, более того, усиливается.

Вскоре ей стало настолько плохо, что она даже не заметила, как телепортационный вихрь закрутил тело, а после выплюнул на каменные плиты пола. Не успев ничего сообразить, Люба почувствовала, как её больно хватают за волосы, раскрывают пальцами рот и засовывают туда кляп. Солоноватый и подозрительно длинный. Автоматически она попыталась отбиться, но вторая рука похитителя сдавила шею, окончательно перекрыв доступ кислорода. Вот тогда девушка испугалась по-настоящему и распахнула зажмуренные глаза. То, что предстало перед ними, ей совсем не понравилось: крутые завитки чёрных волос, вытекающая из них дорожка, разделяющая поджарый живот надвое, далее она впадала в обширное озеро настолько густой поросли, что из добытой шерсти вышел бы неплохой коврик. На худой конец носки. А вот то, что она увидела выше, повергло её в не меньший шок, чем осознание природы кляпа.

На неё смотрела молодая и, соответственно, более темноволосая версия Базальда с той лишь разницей, что глаза были карего цвета, а губы полнее. Сейчас они растягивались в настолько отвратительной улыбке, что впору её назвать оскалом похотливого койота или чем-то вроде этого.

— Привет! — он улыбнулся ещё шире, ослабил хватку на горле и задвигался. Сильно, до конца, не считаясь ни с её потребностями в кислороде, ни с естественными рефлексами.

— Только попробуй! — прорычал он сквозь сжатые зубы, когда она уже была не в силах сдерживаться.

Слёзы текли из прекрасных васильковых глаз, делая их ещё ярче. Самым отвратительным, помимо раздирающей боли в горле, было мерзкое чувство беспомощности. Даже Брэгдан с его садистскими замашками не позволял себе такого! Хотя на этот счёт обольщаться не стоило. Страх парализовал тело, не осталось ни одной мысли, кроме как успеть вдохнуть между фрикциями, суметь выжить и открутить потом органы размножения, что бились сейчас об её подбородок.

— Не закрывать! — Командовал неизвестный. — В глаза смотреть!

Часто моргая, она кое-как держалась, боясь, что ещё чуть-чуть и всё содержание великосветского пикника окажется на орудии пыток. В принципе, она ничего не имела против такого исхода, но инстинкт самосохранения голосил о страшных последствиях.

Закончив, наконец, ознакомительную процедуру, насильник, невзирая на полуобморочное состояние жертвы, потащил её к гигантской крестовине и со вкусом приковал наручниками. Пара пощёчин, стакан воды на голову, и Люба с трудом открывает опухшие от слёз и недавнего напряжения глаза.

— Добро пожаловать в мой дом, леди Грэзиэна, — мужчина отвесил ей издевательский поклон и достал острый, как бритва нож. — Я так очарован вашей неземной красотой, — пара точных надрезов, звон металла — это лезвие «нечаянно» задело длинные серьги, рывок, и платье лазурной лужицей стекло к ногам.

Испуганный всхлип, лишь подзадоривший весельчака.

— Личико ваше я уже разглядел, ротик исследовал, — резкий звук вспарываемой шнуровки корсета, — посмотрим, что там у нас под обёрткой. — Нательную сорочку он попросту порвал.

Надежда всколыхнулась в ней, когда стал виден защитный амулет. Может, хоть это его остановит? Хотя, странно, почему тот никак не отреагировал на нападение? Девушка вообще чувствовала себя удивительно отстранённо от происходящего, как будто это всё не по-настоящему. Только чёртово жжение в горле не давало забыть о себе.

— Прекрасно, — деловитое ощупывание, — отличный экземпляр. То, что мне надо, заодно Миру насолю.

Он нажал на расположенный внизу рычаг, слегка наклонив крестовину назад. Теперь Люба полулежала на перекрещенных досках, руки и ноги ощутимо затекли от неудобной позы распятой звезды.

— Ну как, дорогая, — он вновь взялся за нож, с особым наслаждением разрезая последнюю преграду — шёлковые панталоны, чулки не в счёт, от их наличия уже ничего не зависело, — готова стать моей женой?

— Кхе-кхе, — закашлялась попаданка, с трудом успевая за извилистой логикой бородача, — ничего себе предложение! — говорить удавалось с трудом, но не высказаться она не могла.

— Да, я такой, оригинал, — подмигнул насильник, — расслабься, детка, тебе понравится! — И резко вошёл по самое немогу.

— А-а-а, — истошно захрипела уже снова не девушка, окончательно надрывая связки и теряя голос. Острая боль пронзила до самой макушки, казалось, что в неё воткнули раскалённый прут и теперь его проворачивают. Хороший такой прут, увеличенного диаметра. И ни прежний опыт дефлорации, ни даже роды не смогли подготовить её к такой боли. Хотя, что сравнивать — там были эндорфины и эйфория от результатов, а здесь жестокое насилие. Ничего общего, ничего хорошего.

Внезапно вокруг поднялся сильный ветер, прерывая столь увлекательное для мужчины занятие, и в центре комнаты материализовался ещё более бледный, чем обычно, Брэгдан.

* * *

Вернувшаяся к пустой скамейке леди Друзэлла обеспокоенно огляделась в поисках подопечной. Зная, что без неё девушка никуда бы не ушла, по крайней мере, не попрощавшись, она прямиком направилась к выходу — именно там дежурила вся охрана, в том числе и личная. Поскольку пикник был на высочайшем уровне с закрытым доступом, присутствие стражи внутри периметра не требовалось, настолько силён защитный контур и жестка система безопасности. Каждый слуга, официант, не говоря уже о поварах, проверены не на один раз, любое применение магии выше третьей степени автоматически блокируется. Какую неприятность умудрилась найти себе принцесса — непонятно! Где-то на задворках сознания мелькала мысль, что она могла просто отойти с кем-нибудь пообщаться. Да, могла, но не стала бы — графиня не сомневалась в благоразумности молодой леди. А ещё всё возрастающая тревога, что счёт может идти на минуты не покидала её.

Первым, кого она увидела, был служащий герцога Дарийского. В первые несколько секунд она засомневалась — не хотела, чтобы вмешивался этот несносный интриган, но, как назло, королевские охранники как сквозь землю провалились.

— Госпожа Гарложская, — вежливо поклонился Грэгг, зорко всматриваясь за её спину, — а где мазель Грэзиэна?

— Срочно, тревога, она пропала, — отрывисто выплюнула женщина и взволнованно сжала ридикюль.

Повторять дважды не пришлось. Он тут же рванул внутрь, как пёс, принюхиваясь к воздуху. К её величайшему изумлению, мужчина безошибочно нашёл ту самую скамью, повертел каким-то амулетом, зло сплюнул на землю и активировал экстренный вызов господина. Появившийся в сером вихре маг отличался отвратительным настроением, видимо, его оторвали от чего-то увлекательного.

— Если я сейчас сочту проблему недостаточно сложной…, - угрожающе начал он.

— Господин, принцесса пропала, — не дал договорить Грэгг, понимая, что за промедление он получит больше, чем за невежливость.

— Невозможно, — холодно отрезал герцог, на всякий случай проверяя парный амулет к тому, что висел на его подопечной. Усилил звук, дабы продемонстрировать всю нелепость предположения и услышал такой крик, от которого у него вздыбились волосы, даже на руках. Что уж говорить о впечатлительной даме престарелого возраста.

— Дьявол! — яростно ругнулся и активировал встроенный в амулет телепорт.

И никакой защитный контур не был помехой для его магии.

* * *

— Какого чёрта, Вилдар Варокский?! — гаркнул всегда холодный и надменный герцог. Сейчас от былого хладнокровия не осталось и следа.

— Дядя? — не прекращая процесса, он лишь слегка обернулся. — Какого … ты здесь забыл?

— Прочь от неё! — насильника отшвырнуло к противоположной стене, явив взорам его окровавленные чресла. — Дьявол! — Брэг впился взглядом в обнажённое тело подопечной, с вожделением отмечая, как алые струйки перекрашивают белоснежные чулки в цвет похоти и разврата.

— Ты можешь мне объяснить, за каким…, - внезапно похитителю отказал голос. Он продолжал разевать рот, но без вербального результата.

— Дебил, — презрительно бросил маг и, тяжело вздохнув, приступил к врачеванию.

Люба резко расслабилась, самой себе удивляясь. Казалось, ещё совсем недавно она постоянно ожидала от него подвоха, была начеку, а теперь радуется тому, что он пришёл. И защитил. И снова лечит.

— Потерпи, малышка, — приговаривал Брэг, прикладывая амулеты к пострадавшим участкам. Внутри него росла ярость: как так, какой-то сопляк сорвал ему все планы! И по поводу девчонки, и касательно внедрения в королевскую семью. Последнее, кстати, для этого балбеса и делалось, — сейчас, я тебя подлатаю.

К счастью, восстанавливать плеву в данной ситуации было значительно легче: во-первых, кожа никуда не делась, только надорвалась, во-вторых, организм сейчас сам стремился зарастить повреждение, требовалась лишь небольшая корректура.

— Что ты делаешь? — вытирая причиндалы куском бывшего платья, Вилдар всматривался в странные манипуляции.

— Невинность восстанавливаю, — злость, казалось, сконцентрировалась в его голове, он говорил, будто ядом плевался, — ты едва не угробил чуть ли не единственную возможность взойти на престол.

Ошарашенный родственник только и мог, что хлопать глазами.

— Что, опять? — возмущённо вскрикнула Люба насчёт первой части высказывания, прерывая семейные разборки. Вторая ей не понравилась вовсе. Получается, её руками расчищают путь вот этому садисту? Яблоко от яблони…

— Не опять, а снова, — нравоучительно покачал указательным пальцем седовласый и звонко щёлкнул пальцами.

Кандалы осыпались на пол, онемевшее тело скользнуло вдоль крестовины, но было поймано старшим Злыднем. К слову сказать, выглядел он даже младше племянничка, если в глаза не смотреть. Именно в этот эпичный момент вошла та самая дама в фиолетовом с высококультурного пикника.

— Что здесь происходит? — надменно поднятая бровь, вымораживающий взгляд и гордая осанка — всё в лучших семейных традициях Брионских. — Вилдар, почему ты в таком непотребном виде? День ещё в разгаре, мало ли кто может пожаловать в гости.

«Ага, то есть цена вопроса — время суток», — ехидно заметила обнажённая Люба в чулках с авторской росписью, — «а не обстановка в целом». Она уже слегка пришла в себя, правда, не могла унять неприятную дрожь от прикосновений мага.

— Почему ты меня не предупредила о вашем приезде? — не менее вымораживающим тоном вопросил глава рода.

— С какой стати я должна это делать? — определённо, по концентрации стервозности она могла переплюнуть весь придворный серпентарий вместе взятый.

— С тех самых, дорогая Флазара, — ему надоело стоять с голой девицей на руках, посему он решительно двинулся в сторону её комнаты, — как мы решили посадить Вилдара на трон Кординии. А этот великовозрастный балбес умудрился похитить ту единственную, которая способна расчистить нам путь.

Какое-то время госпожа Маронская молчала, переваривая информацию. Но, когда на её идеальную кровать положили какую-то грязную девку, она вновь подала голос.

— Что же ты тогда её не защитил, как следует? Если наш бесталанный в магическом плане Вил смог умыкнуть её с тщательно охраняемой территории, то любой другой смог бы это сделать.

Сынок, к слову, успел облачиться в домашний халат, отчего ещё больше стал похож на отца — его величество Базальда Варокского.

— Настройка амулета завязана на моей крови, — казалось, будь в комнате фонтан, он бы мгновенно замёрз и осыпался колкими сосульками, — сама знаешь, так удобней. А ещё я имел неосторожность дать ему амулет экстренной телепортации. Поэтому, — с нажимом продолжил уже в сторону младшего маньяка, — ты не подходишь к ней ближе, чем на десять шагов. Иначе так и останешься простым незаконнорожденным отпрыском старого короля. Ненаследным, — мстительно забил последний гвоздь в крышку гроба, в коем упокоил его самолюбие.

* * *

В её голове продолжала вертеться информация, услышанная в доме кузины. Они тогда вообще много чего друг другу наговорили, не обращая особого внимания на полуобморочную девицу. А та старательно прикрывала глаза, чтобы не дай Бог обратить на себя лишнее внимание. Оказалось, что предыдущих барышень он вводил в королевское окружение под разными личинами: одна работала горничной, другая стала дочерью-дебютанткой одного из заговорщиков, выросшая вдали от столицы. Естественно, обе соответствовали любимому типажу наследного принца. Первую быстро устранили коллеги по работе, когда увидели неприкрытый интерес его высочества, вторую, похоже, кто-то из высшего света (или ищеек Корда), по тем же причинам. Подкупить уже имеющуюся любовницу не представлялось возможным, ибо о ней ничего не знали, в том числе существует ли она в природе. С Любой он решил пойти ва-банк, даже с королём Меравии договорился о генетических образцах и недавно разыгранном представлении оскорблённого посольства.

«Вот это интриган — всё продумал!» — не могла не восхититься изощрённым умом.

Расчёт был действительно хорош: давняя помолвка играла на руку, а к находящейся под покровительством самого короля принцессе просто так не подобраться. Да и слишком она заметная фигура, чтобы по-тихому устранить. Вот только собственного племянника он не учёл, за что и поплатился. Хотя, пострадала как раз таки Люба, он же лишь потерял сотню-другую нервных клеток и истратил очередной резерв исцеляющих амулетов. Неприятным шлейфом шла незапланированная отсрочка на три месяца — срок восстановления ментального фона пострадавшей, но кто сказал, что королевские свадьбы быстро играются? В принципе, пока они раскачаются на официальное подтверждение помолвки, пока платье сошьют да мероприятие подготовят… Тот же квартал и пройдёт, если не больше.

Примерно такого содержания крутились мысли в седой голове, пока девушка не проснулась и не осознала, что не может. Ничего. Совсем. Выйти на улицу казалось ей пыткой, говорить с людьми — камни ворочать. Да, физически её подлатали, а вот морально… душу истерзали настолько, что не осталось ничего, кроме безотчётного страха и тупой апатии.

— Ты и сама прекрасно понимаешь, что сейчас уже поздно отступать, — в своей любимой манере «все люди — смерды, кроме меня любимого» выговаривал ей Брэг. — Мы зашли слишком далеко — на тебе теперь очень много завязано.

Люба молча сидела в кровати, закутавшись в одеяло и смотрела на портрет розовощёкого и розовогубого принца.

— Я открыто заявился в качестве опекуна, а значит, моя репутация может пострадать. Заменить тебя невозможно, так что возьми себя в руки и поднимайся, чёрт возьми! — под конец он довольно сильно повысил голос, заставив вздрогнуть хрупкую фигурку.

Девушка продолжала изучать местную живопись. Её остекленевший взгляд начинал пугать собеседника. Слишком много свалилось на неё за последнее время, начиная с попаданства и заканчивая вчерашним изнасилованием. Какой бы ни был герцог крутой маг, он не смог уберечь её от увечий. Более того, некоторые вообще лично организовал. Что бы он там ни говорил о строжайших условиях, которые выставил похитителям, она всё равно пострадала. О Вилдаре вообще отдельная статья — уголовная. Понравилась она ему, видите ли! Когда только успел разглядеть? За ту пару часов, что она провела на проклятом пикнике? Захотел он, видите ли, заполучить принцессу в жёны, одновременно насолив Миральду — ненавистному сводному брату. А что, он ведь тоже королевской крови, значит, имеет право. Вот тебе и тёмный властелин, как она его однажды про себя поименовала. Слишком много на себя взял, не посчитал нужным проинформировать всех заинтересованных сторон, да попросту не учёл фактор кровного родства. А ей теперь живи с этим: улыбайся, учи историю, соблазняй принца, лавируй от короля с его главмагом. Хватит! Устала… надо перевести дух… затереть воспоминания.

— Мне нужно время, — наконец, выдала измождённая девушка.

— Время, — он пристально изучал её осунувшееся лицо, потухшие глаза, — сколько?

— Не знаю, — зябко пожала плечами, — и лучше уехать из города, чтобы никого не видеть и не слышать.

— Как ты себе это представляешь? — он хотел добавить желчи, но она почему-то отсутствовала. — Король не отпустит тебя без веских оснований.

— Если честно, мне всё равно, — ответила Люба и сжалась от негодующего взгляда белёсых глаз.

Мосье Брионский тут же раскатал трубочку с контрактом и зачитал параграф с обязанностями.

Странный, противоречивый коктейль ощущений охватил блондинку: страх перед магом и страх перед всем остальным миром. Это были два разных чувства. Одно пугало конкретными последствиями, ужасными, но осознаваемыми. Второе же было безадресным, в какой-то степени иррациональным, но от этого не менее весомым. Даже череп не казался настолько ужасным, хотя и от него ничего хорошего ждать не приходилось.

— Я, правда, не могу, — она сглотнула вставший поперёк горла ком и заплакала. Тихо, безнадёжно, в бессчётный за последние сутки раз.

В своей долгой и весьма разнообразной жизни он видел бесчисленное количество слёз, большинству из них был причиной. Какие-то вызывали досаду, недовольство, либо, напротив, удовлетворение, а то и наслаждение. Страдания кузины обычно пробуждали злость на обидчика или раздражение, если предназначались для вымогательства каких-либо благ. Впрочем, последнее относилось ко всем представительницам женского пола. Но то, что он видел сейчас, не подходило ни под один известный ему тип. Девушка не работала на публику, не пыталась разжалобить, очевидно, в этот момент она успела позабыть, что находится не одна. Глаза смотрели внутрь себя, показушные всхлипы и прочие атрибуты истерики отсутствовали. Казалось, будто что-то в ней сломалось. Та пружина, которая выпрямляла её гордую спину всякий раз, как он пытался её прогнуть под себя, лопнула. Или растянулась и превратилась в обычную проволоку. Обвислую, не годную даже для обмотки, так как крошилась на сгибах.

— Ладно, — сам от себя не ожидал подобного ответа, — я что-нибудь придумаю.