Ночь. Тишина. Вечный враг — дерзкий ветер, В снежную складку скорее забиться… Холод. Луна. Он — один на всём свете… Смерть наступает, пора помолиться… Дух «нигилизма» сыграл злую шутку Жизни «поток», изменив ускоренье — Горной рекой мчался «камни срывая»… «Анхелем» падал в последнем мгновенье… И на снегу, разрываемый ветром, Жилами слившись с кристаллами снега Вспомнил он Родину, прелесть рожденья… Тысячи братьев, весеннюю негу… Дерево-мать — сладким соком поило, Солнце-отец — создавал фотосинтез… Чистой росой по утрам умывался… Газ, как коктейль поглощал углекислый… Сросшийся с веткой — махал проходящим, Тень создавал всем, кто ярусом ниже, Днём — вырабатывал в теле глюкозу, Ночью — был кровом, кто ростом пониже… Чем тут не РАЙ? Ни каких напряжений… Только однажды, на фоне заката Стан утонченный с резною «прической» С ветви соседней махнул хитровато… Ночь наступала… луч солнца последний Чиркнул в деревьях, как искра по сердцу… С ветки заветной «березки-соседки» Шелест раздался, так значимый сердцу… Ветер, как змей-искуситель, направил В сторону тополя шепот чуть слышный… Жаждущий, встречи вне зоны контроля, С веток сбежать от опеки излишней… Целую ночь он смотрел на берёзу… Взвешивал долго все за и все против… Жажда Свободы тянула на волю, Чувство Семьи — принуждало к работе. Должен он целое лето трудиться, Чтобы дать силы для «дерева-дома», Чтобы всем тем, кто живет рядом с ними Дать кислород и укрыть под покровом… Только под утро решил он, что должен К матери-дереву с просьбой склониться И получив разрешение быстро С листиком милым в поля удалиться… Чтобы почувствовать «воздух свободы», «Вечность» в обнимку с любимой кружиться, Чтобы понять — в чем «свобода полёта», Бабочкой стать, а быть может и птицей! Только в ответ — он другое услышал — Нет райских кущ за пределами дома… Время наступит для «вылета» позже… Прежде же Долг ты исполни сыновний… Сердце забилось от злости, обиды, Ветер-предатель вибрировал в спину, Сладостный запах принес от берёзы, С шепотом — милый, я скоро погибну… Ветку мою срежет монстр-прохожий, В веник большой замотает для бани, Будет морить меня голодом долго, После — пытать кипятком будет в ванне… Если сейчас мы не «бросимся в омут», Если стареть будем сидя на ветках, Мы ни когда не узнаем Свободы И пожелтеем… как тысячи предков… Дух нигилизма вскипел по сосудам Страсть и обида, как пороха бочка… Вспышка, рывок — ощущенье свободы… Плавный полёт… приземление… точка… Он оглянулся — трава, муравьишки… Нет ни ветвей, ни родных, ни любимой… Ветер затих… солнце скрылось за горы… Хочется пить, но разорваны жилы… Долго пытался он к небу взметнуться, Долго искал милый образ берёзы, Медленно сох без воды и без пищи… Плакать хотел, только где же взять слёзы? Ночью — его растоптал кто-то грузный, Гусениц утром сползлось — поживиться… Днём — дунул ветер и бил головою В камни и пни, чтобы всласть порезвиться… Вечером — полз он по краю дороги Вихрем толкаемый, ехавших мимо, Как же хотел он попасть под колёса… Чтоб навсегда эту землю покинуть… Только держало его ощущенье, Что прилетит к нему «милая» скоро, Силы придаст и назло притяженью В небо поднимет «раздвинув» просторы… Дни и недели летели по небу… Нет, не пришла к нему «сердца истома», Жизнь прожила она, сидя на ветке, И постарела… «не выйдя из дома». Сердце его постепенно сжималось… Вместе кукожилось с клетками тела, Весь почерневший, лежал он в канаве… Взгляд устремивши в осеннее небо… Утро настало… последнее в жизни… Небо покрыли свинцовые тучи, Падали с неба снежинки-убийцы Тело морозя… сцепляяся в кучи… Дворник с метлой прошагал вдоль канавы, В кучи сметая тела «отлетевших»… Спичка, огонь, жуткий дым… крематорий… Тысячи братьев в дыму угоревших… Ветер-злодей раздувал душегубку… Души и дым разнося по округе, В этом дыму он случайно увидел Душу любимой сгоревшей подруги… И замерзая, рванулся за нею… Треск… тишина… он свободен — как птица! Мчится по небу в объятьях любимой… Чтобы, как Феникс, весной возродиться… Чтобы из почки, заложенной веткой, В месте отрыва его и «побега», Вырос он снова здоровый и сильный Пользу принес, вновь погибнув от снега…