Утром у Кирилла было сильнейшее похмелье. Всю ночь они веселились, под утро действительность стала смутной и о том, как он добрался до дома, Кирилл просто-напросто не помнил. Будильник он, разумеется, проспал, а Маша и не подумала его разбудить и вообще куда-то пропала. Кирилл был зол, очень зол, с того момента, как он проснулся, точнее был разбужен гневным продюсером канала, он получил от него еще несколько таких же недовольных звонков. За рулем Кирилл ощущал себя как капля воды в раскаленном масле, ему все время мерещилось, что еще чуть-чуть, и он врежется либо в машину, либо в светофор. Наверное, он все еще был пьян.

Кирилл быстро прошел мимо поста на входе в Останкино. Поднялся на лифте и теперь мечтал пройти никем не замеченным до кабинета. Длинные коридоры телецентра были полупустыми, он специально свернул в тот, которым почти никто не пользовался. Через минуту тело популярного телеведущего тяжело опустилось в кресло. Кирилл окинул усталым взглядом чертят, которых нарисовал вчера, достал из ящика стола бутылку минеральной воды, бросил в нее несколько растворимых таблеток. Дождался, пока они растворятся хотя бы наполовину, и стал жадно пить. Больше всего Кириллу сейчас хотелось пива, и время от времени он даже подходил к ящику у окна, но опохмелиться так и не решился, через несколько часов он должен будет выйти в эфир, а лишаться работы, тем более такой звездной, ему совсем не хотелось.

В комнату постучались, через мгновение в дверном проеме показалось испуганное лицо секретарши.

— Кирилл Аркадиевич, — сказала она робко, — вас полдня Петр Алексеевич разыскивает.

— Хорошо, сейчас поднимусь, — улыбнулся он в ответ, изображая жизнерадостность, хотя получалось, скорее всего, плохо.

Через пятнадцать минут телеведущий ощутил, как похмелье начало сдавать свои позиции, по крайней мере, металлические стержни, пронзавшие голову при каждом повороте или наклоне, перестали его мучить, значит, можно идти и слушать упреки руководства.

Кабинет шефа был этажом выше и больше примерно в два раза, иерархия требовала четкого соблюдения норм. Проработав в телецентре еще несколько лет, Кирилл обязательно получит точно такой же кабинет на том же этаже. Понятие карьерной лестницы в Останкино некоторые понимали почти буквально.

— Ты плохо выглядишь, — вздохнул продюсер, добавив ехидно: — Значит, вчера было хорошо.

— Это от усталости, Петр Алексеевич, с самолета, десять часов перелета…

— Кирюша, — перебил его шеф, — я все понимаю, зарплата у тебя небольшая, но есть лицо. Узнаваемое лицо, почему бы время от времени не получать барыши только за лицо. Все понимаю и не возражаю.

В голову Кирилла снова стали впиваться металлические пруты. Надо было больше таблеток кидать, подумал он.

— Но и ты должен понять меня, — лицо шефа постепенно становилось пунцовым, — сегодня эфир, а тебя нет.

— Пробки, — робко парировал Кирилл.

— Какие еще пробки, — заорал Петр Алексеевич, — ты это еще телезрителям скажи, хотя плевать на них, генеральному скажи, что программа задержится, потому что в этом чертовом городе всегда пробки!

Кирилл молчал, боль становилась почти невыносимой, спорить не было сил.

— Короче так, Кирюша, — начал успокаиваться шеф, — еще раз принесешь сюда свою пьяную морду, выгоню взашей, это раз. Два: рейтинг твой, Кирилл Аркадиевич, падает, а стоишь ты в самый что ни на есть прайм-тайм, так что давай иди, похмеляйся, выходи в эфир, а потом принесешь список тем, и чтобы скандал там был, понял меня? Скандал!

— Где ж его взять-то, скандал? — Кирилл слишком поздно понял, что сказал глупость.

— Вот если ты повесишься в прямом эфире, рейтинг будет о-го-го, так что думай Кирюша, думай.

Вернувшись обратно, первым делом Кирилл выпил несколько таблеток обезболивающего, прибегнуть к совету шефа и опохмелиться он не рискнул. Вместо этого, в ожидании действия таблеток, телеведущий снова принялся рисовать поваренка. Кирилл почему-то снова начал думать о жене, несмотря на то, что он часто обижает ее, делает ей больно, он хорошо понимал, что любит этого человека и в такие моменты, как сейчас, она ему очень нужна. Маша обладала удивительным свойством все время находить нужные слова, такие слова, от которых ему делалось обязательно лучше.

Думая о жене, Кирилл наконец-таки смог нарисовать своего поваренка. Он обрадовался и понял, что голова вовсе перестала болеть.

— Степа, — он тут же набрал внутренний номер коллеги, — пойдем, покурим.

Курилка находилась на лестнице, Кирилл поздоровался со своими многочисленными коллегами.

— Ну как, подстриг, старик? — смеясь, спросил Степа.

— По полной, я думал — умру там, да еще голова раскалывается, думаю, еще одно слово он мне скажет и выпрыгну из его окна, пусть потом доказывает, что это не он меня выбросил, — засмеялся Кирилл.

— Ты пришел в себя-то?

— Разумеется, — сказал Кирилл, — ты купишь мне еще пару пачек таблеток, ладно? Слушай, нам нужно еще что-то придумать со скандалами, старик требует крови.

— Как всегда, — вздохнул Степан.

— Давай думать.

— Интересно, а чем я обычно занимаюсь? Давай про могильщиков, позовем их в студию…

— И что? — смеясь, спросил Кирилл. — Предложим им на скорость закопать меня там?

— Можно и так, — согласился Степа, — можно и гробик тебе подогнать, красивый.

Кирилл отмахнулся.

— А ты что думаешь, Петь? — спросил Степа только что влетевшего в курилку молодого стажера.

— Ничего не думаю, — ответил юноша, — есть пара задумок, но Алка все режет, все ей не то, все бесперспективно.

— Да слышали мы, что ты ей там носишь, — засмеялся Кирилл, — я бы тоже зарезал, только не идею, а тебя, если бы ты предложил мне воскресить человека в прямом эфире.

— А что? — начал возмущаться Петр, — подвесить труп на стропы и поднять… А? Какой рейтинг будет.

— Было уже, — отмахнулся Степан, — есть какие-то более реальные идеи, что там тебе еще Алла Викторовна завернула?

— Она все мне заворачивает.

— А ты перестань ей всякую мистику таскать, глядишь, что-нибудь и утвердит, — посоветовал Кирилл.

— Есть тема про покойников, — не унимался Петр, — возьмете?

Кирилл и Степан в недоумении переглянулись.

— Там можно попробовать провести эксперимент по взвешиванию души, — продолжил Петр не дожидаясь ответа, — снять сюжет, а в студии уже это обсудить с героями.

— Кого в герои-то брать, медиумов? — засмеялся Кирилл. Он задумался, глубоко затягиваясь сигаретой.

— Мать ожидающего смертной казни и священник, — Степан поднял глаза на ведущего, — как вам? Хорошая резня должна получиться между ними, а?!

— Хорошая, только смертной казни в нашей стране нет, — ответил Кирилл.

— Ну и что, палачи же остались, живы еще! — Глаза Петра горели.

— А ты вообще монстр, — ткнул пальцем в стажера Степан.

— Нет, тема смертной казни нам не подходит, — сказал Кирилл, — нужно что-то другое.

— Может, про коррупцию в церкви? — вяло предложил Петр. Да и попы вой поднимут, на начальство давить начнут, хотя…

— Есть священник? Без священника этот эфир не провести, — сказал Степа, — мы много об этом думали, но РПЦ слишком закрыта, а с отщепенцем эфир провести не получится.

— А ты предложи другую тему, про аборты что-нибудь… — Кирилл встал. — Главное, чтобы в студии сидел, а там я сделаю все как нужно.

— Давай попробуем, — без энтузиазма согласился Степан.

— У меня есть пара священников на примете, — тут же вставил молодой карьерист.

— На следующей неделе сможем эфир провести? — спросил Кирилл.

— Да, я могу взяться за разработку прямо сейчас, — глаза Петра светились нездоровым азартом.

— Принимайся за дело, — согласился Кирилл, — разберись со сценарием, Степ. Ладно, пойду пока гримироваться.

— Эй, — крикнул Степан в след, — ты сегодня помнишь, что у нас вечеринка в «Рице»?

— Ага, там и похмелимся! — засмеялся Кирилл и ушел.

— Степа, а может, вы меня возьмете в штат? — взмолился молодой карьерист. — У меня еще много хороших идей есть.

— Как с этим справишься, так видно будет… — Степан выкинул недокуренную сигарету в ведро с водой и вышел.