Четвертое апреля

Токеру Пуди было тяжело приспосабливаться к новой обстановке. Он давно не чувствовал себя настолько не на своем месте. Наверное, с тех пор как мать вытащила его в десятилетнем возрасте из густонаселенных трущоб Лондона и высадила в перенаселенных трущобах Четвертой авеню Южного Бруклина. Район был испаноговорящий, и ровесники в лучшем случае воспринимали неправильный вариант неправильного английского.

Токер быстро обнаружил, что его диалект Восточного Лондона понимают здесь не лучше венгерского языка. Местные ребятишки из школы номер двести сорок два инстинктивно начали относиться к нему как к недоделанному. Он немедленно превратился в мишень для нападок. Они собирались группами и вместе пытались делать ему всякие гадости. Но, как выяснилось, Токер Пуди — закаленный человек, о чем свидетельствовали даже рубцы на теле. И Пуди начал приживаться. В качестве шага к примирению он выучил пуэрториканский вариант испанского и заработал таким образом прозвище Токер, то есть Разговорчивый. Настоящее его имя было Персиваль — Персиваль Пуди.

После всех превратностей судьбы, пережитых в бурной юности, Токера Пуди беспокоили немногие вещи, и в конце концов он стал молчаливым молодым человеком с криминальными наклонностями. Даже когда эти свиньи в первый раз засадили его в подростковое отделение тюрьмы на Райкерс-Айленд, он терпеливо и с достоинством воспринял происходящее. Конечно, заключенные попытаются его трахнуть. Арестанты, особенно черные, попробуют добраться до его задницы, а также до его имущества. Они захотят прибрать к рукам все, что он имеет, даже кроссовки, потому что таковы законы на этом острове. Но он достаточно хорошо знал жизнь и быстро организовал собственную команду. Пускай выискивают задницу и богатство кого-нибудь другого. Через неделю он уже забил себе место среди тех, кто имел постоянный доступ к тюремным радостям.

До него никак сначала не доходило, что все эти испаноговорящие люди, которые жили рядом с ним, ходят на работу в костюмах. Он знал, что они были испаноговорящие, ведь они объяснялись друг с другом по-испански. Но они так не походили на тех белокожих пожилых людей, которые появлялись в коридоре их дома и глазели на него через затемненные очки с толстыми линзами.

Лучшего друга и учителя Токера в уголовном мире звали Руди Руиз. Все называли его Руди Бичо, хотя bicho по-испански означало «член», и это вряд ли нравилось Руизу. Токер Пуди и Руди Бичо пытались выяснить, как далеко можно зайти в их новом жилище на Холмах Джексона. Они сидели в коридоре на маленькой подставочке, которая в давние-давние времена служила кому-то для комнатных цветов, и слушали (слушал Токер, а Руди витал в облаках) испанский джаз. Громкие звуки духовых инструментов сочетались со стаккато ударников. Все это очень возбуждало Токера Пуди, и он выбивал ногами фантастический ритм без единой ошибки.

— Посмотри на эти ноги, — сказал он Руди совершенно серьезно. — Наверное, я должен был бы стать танцором.

— Тебе надо вытащить голову из собственной задницы и начинать осматриваться.

— Да что с тобой, старина? — Токер удивился совершенно искренне. Два часа назад оба вкатили себе сладкую дозу наркотика и вечером ждали новой порции от поставщика, который жил над ними на пятом этаже. Приятели промышляли вооруженным разбоем, чтобы иметь возможность поддерживать свои скромные привычки. Никаких мелких уличных ограблений — в основном ювелирные магазины, меховые мастерские, конторы ценных бумаг. Человек, на которого они работали, — умник из Бенсонхерста, — снабжал их информацией и покупал добытый товар из расчета двадцать центов с доллара. Немного, конечно, но так как дела приносили большой улов и следовали одно за другим, Руди Бичо и Токер Пуди жили на Холмах Джексона неплохо, к тому же не внося квартирной платы.

— Мне не нравится, что эти сволочи глазеют на меня, как будто я какой-то таракан, — наконец сказал Руди.

Токер Пуди не понимал, что все жильцы его оскорбляли, но теперь он начал это осознавать и залился ярко-красным румянцем. Несмотря на то что смог выучить испанский и избавиться от своего акцента «английского человека со свалки», он не в состоянии был отрешиться от дурацкой привычки — краснеть, когда делал что-нибудь глупое. А это случалось достаточно часто.

— Послушай, старина, да мы квартируем здесь за здорово живешь. И наркотики рядом — просто за соседней дверью! И нет людей, которые могли бы нас обокрасть. Здесь даже полицейских-то нету.

Руди вытянул руку и схватил своего приятеля за рубашку, несмотря на то что тот был гораздо выше ростом. Он сжал рубашку в кулаке и притянул Токера поближе.

— Ты что, срок отмотал, но так ничего в жизни и не понял? Если эти люди смотрят на тебя, как на мерзкое насекомое, значит, презирают. Сегодня они тебя презирают, а завтра отымеют в задницу так, что ты захлебнешься.

— Позвольте, позвольте…

Ошарашенный речами своего приятеля, Токер Пуди еще больше удивился, увидев человека, направлявшегося к ним. Это был старикан. До того как Токер стал вместе с Руди зарабатывать вооруженными нападениями, такие становились его жертвами. Что понадобилось от них старому идиоту? В том мире, где обитал Токер, кролики не приближались ко львам.

— А что вы, собственно, тут делаете? — спросила в этот момент фигура. — Почему устраиваете из коридора клуб?

Короче, человек был таким же, как и те недоделанные латиносы, которые в тюрьме выходили на работу в костюмах.

— Что вы тут делаете? — повторил вопрос костюм.

— Мы здесь живем, — терпеливо ответил Токер Пуди. Он пытался потянуть время, чтобы разобраться в ситуации. — Мы — ваши соседи.

— Ну ты, козел, твою мать, — начал Руди. В его голосе появился надрыв, который Токер слышал в тюрьме лишь в особых случаях, хотя этот надрыв не услышали ни Майк Бенбаум, ни Андрэ Алмейда. Это насторожило Токера Пуди, и он понял: сейчас ему тоже надо будет разозлиться. — И как это только вам в лоб влетело, — продолжал Руди Бичо, — подойти сюда и заговорить со мной? Какой-то таракан подходит и заговаривает! А я что, должен с этим мириться? Вы что, не знаете, синьор Белый Человек, что я просто вам хребет сломаю как трахнутому таракану?

Входя в коридор «Джексон Армз», Стенли Мудроу и Пол Данлеп увидели лримерно одну и ту же картину, но отреагировали совершенно по-разному. Мужчина латиноамериканского происхождения лет двадцати, ростом пять футов десять дюймов, весом сто шестьдесят пять фунтов, одной рукой схватил за горло белого человека преклонного возраста, который был ростом примерно пять футов два дюйма и весил около ста двадцати фунтов. Двое других — один также латиноамериканского происхождения в возрасте около тридцати пяти лет, другой — белый, лет на десять помоложе, стояли лицом к лицу, и чувствовалось, что между ними вот-вот вспыхнет драка.

Пол Данлеп, которому приходилось разве что разнимать драки пьяных легионеров в их клубе, сориентировался не сразу и замер, пытаясь понять происходящее. Зато Стенли Мудроу успел расстегнуть пиджак до того, как захлопнулась дверь лифта, и заорал: «Остановить немедленно!»

— Ты, твою мать! Я тебе говорю, — он показал на Руди Бичо левой рукой, — оставь человека в покое, или я из тебя всю душу вытрясу! Ну-ка, немедленно, ты, гомик! И ты тоже! — Теперь он показывал на Токера Пуди. — Сядь на свою трахнутую задницу и выключи это гребаное радио! A-а, твою мать, я лучше сам его выключу!

Он сделал два шага и носком ботинка протаранил динамик магнитофона. Как Мудроу и рассчитывал, наступившая тишина всех оглушила: присутствующие замерли. Руди Бичо отпустил Майка Бенбаума, который едва стоял на ногах. Андрэ Алмейда, готовый навалиться на Токера Пуди, — застыл на месте. Токер Пуди, сбитый с толку и сильно разочарованный, уставился на магнитофон.

— Данлеп! — Резкий голос Мудроу разорвал тишину.

— Я здесь. — Данлеп протиснулся между Мудроу и Пуди и скомандовал: — Ну-ка, встань как следует, ты, кретин.

Мудроу развернулся и направился к Руди Бичо, который стоял, сложив руки на груди.

— Этот старик первым напал на меня. Я только защищался. А он напал на меня ни с того ни с сего.

Мудроу не нужны были объяснения: подавляя хулигана своим огромным ростом, он заставил Руиза прижаться к стене.

— Ну-ка, расставь ноги, ты, трахнутый. Дернешься хоть раз, шею сверну. — Продолжая говорить, он ощупывал Руиза в поисках оружия. Ничего не найдя, Мудроу заломил ему руки за спину и защелкнул наручники.

— Ты под арестом, — начал он по привычке в очередной раз, забыв, что он уже не полицейский и у него нет права на арест; потеря этого права была именно той причиной, из-за которой он взял с собой сюда Пола Данлепа. — Лучше помалкивай. Если начнешь говорить, любое сказанное слово может быть обращено против тебя.

Все это он произносил, продолжая обыскивать Руиза, не забыв про белье и носки. Мудроу надеялся найти хотя бы наркотики. Но его постигло разочарование. Правда, если у задержанного до этого были какие-нибудь серьезные правонарушения или он оставался условно заключенным, это опять приведет его за решетку.

— Ну, так что здесь произошло? — спросил Мудроу Майка Бенбаума.

— Я захожу в свой коридор и вижу этих двух животных, которых даже в зверинец не пустили бы. — Он хотел сказать, двух грязных латиносов (наедине со своим другом Полом Рилли, бывшим пожарным, он бы так и выразился), но Андрэ Алмейда был того же происхождения, и Майк сдержался. — Естественно, я спросил себя, что они здесь делают. Ведь наш коридор не напоминает «Асторию». Он даже не напоминает тюрьму на Райкерс-Айленд, откуда эти скоты скорее всего и явились. Может быть, они думают, что наш дом — центр по уходу за неимущими или школа для неполноценных, или, может быть, они ищут бордель?

— Майк, — прервал старика Мудроу, — сделайте одолжение, говорите по существу.

Бенбаум взглянул на Мудроу с негодованием, но, не заметив на его лице и тени насмешки, продолжал:

— Я подошел к этому человеку, — Майк указал на Руиза, — спросил, что происходит в коридоре, а он схватил меня на горло, не ответив ни слова.

— Да, это правда, — вставил Андрэ Алмейда. — Я возвращался с почты и видел все, что здесь произошло. Майк вообще ничего этому парню не сделал.

— Мы здесь тоже живем! — внезапно выкрикнул Токер Пуди. — Мы соседи. — Теперь злость бушевала в нем вовсю. Он не был злым человеком, но, если они заберут Руди Бичо, то Пуди потеряет работу, и у него не будет больше хороших наркотиков. Без Руди Бичо и его связей скорее всего придется вспомнить старую профессию вора по случаю.

— Расскажите вы мне, что же произошло, — спросил Данлеп Андрэ Алмейду. — Особенно про участие этого. — Он кивнул в сторону Пуди.

Андрэ начал подробно объяснять, как произошло нападение (кстати, при этом реабилитировав Токера Пуди). Между тем коридор начал заполняться любопытствующими жильцами. Мудроу хотел было оградить место преступления, но, взглянув на Дайлепа, которому, казалось, очень нравилось все происходящее, разрешил желающим остаться в качестве свидетелей. Таким образом, около двенадцати жильцов находились в коридоре, когда там появился Энтон Крайсик, живущий в квартире на первом этаже. Его ярко-рыжие волосы стояли дыбом.

— Этот человек имеет здесь столько же прав, сколько любой другой, — завопил Крайсик с ходу. Он был очень высок — выше Мудроу, но худ, как палка. Его узкое лицо обрамляли очень кудрявые и очень длинные волосы.

Данлеп поднял руку, прерывая вопли.

— О чем вы говорите? — спросил он с невинным видом.

— У вас нет оснований выдворять отсюда этого человека. Он — живое существо и имеет право на крышу над головой. Вы не можете просто так выставить его на улицу.

Крайсик, хотя и не стал пробираться вперед, но старался дать понять этим пожилым полицейским, что его голыми руками не возьмешь, по крайней мере не при свидетелях.

— Как вас зовут? — спокойно спросил Мудроу. У него появилось чувство, будто его опять надули. Это чувство ему очень не нравилось.

— Энтон Крайсик, — заявил тот гордо. — Я живу в квартире 1Ф. Кстати, мое имя уже написано на почтовом ящике.

— У вас оформлены документы? — спросил Мудроу.

— А вот это не ваше дело! — закричал Крайсик.

— Этот человек арестован за нападение на другого человека, — со злостью в голосе объяснил Данлеп, — что не имеет никакого отношения к вопросу об аренде квартиры. А теперь отойдите отсюда! Я вам приказываю убраться с места преступления! Если вы этого не сделаете, я вас арестую за то, что вы препятствовали действиям офицера полиции. Наказание за правонарушение этой категории достигает семи лет лишения свободы. А теперь убери отсюда свою задницу!

Крайсик недовольно хмыкнул, но все же отошел от Данлепа. Он показал другим жильцам, что проживает в их доме, и этого пока достаточно. По лицам соседей он понял, те сами ничего не понимают. Вот когда они узнают, что он живет здесь, не уплатив за квартиру, и заявят протест владельцу, а тот выкинет его на улицу вместе с другими неплательщиками. И настанет великий день для всех бездомных. День, когда средства массовой информации зафиксируют выселение жильцов из квартир, которые владелец придерживал и не сдавал внаем.

Данлеп подошел к Мудроу, в немом вопросе подняв брови.

— Забудь пока, — спокойно сказал Мудроу. — Попозже разберемся и с Энтоном Крайсиком. Что касается этого кретина, — он кивнул головой в сторону Руиза, — позвони в сто пятнадцатый участок. Пусть пришлют сюда патрульную машину. Сдай его тому, кто приедет. Пускай они также снимут показания с Андрэ и Майка и используют их для того, чтобы составить протокол. Мы можем выступить в качестве свидетелей. Только давай не будем связываться с Центральным полицейским управлением. Пусть они сидят сиднем, а нас ждет много работы. День сегодня, кажется, не из самых удачных.