Двадцать восьмое апреля

В субботу у Бетти Халука был выходной, но она поднялась рано утром и сидела на кухне за чашкой чая, когда Мудроу появился дома. Вся ночь для нее была наполнена тревогой, от которой становилось страшно. Бетти пыталась соединить все происшедшее за последние три месяца: появление в ее жизни Стенли Мудроу, темный дым, погубивший Сильвию Кауфман, треск разрывных пуль, крики страха и боль, пронизывающие пустое пространство. Она не могла избавиться от этого кошмара.

Большую часть своей жизни Бетти работала в «индустрии справедливости» (она это так называла), но в основном с преступниками, а не с жертвами. А теперь сама стала жертвой. По собственному определению Бетти, ее карьера состояла из грязной работы, необходимой, чтобы соблюдались законы. Во множестве стран мира права личности поддерживались силой оружия и значили не больше, чем права муравья в муравейнике. Однако в понимании Бетти именно уважение к индивидууму определяло западную цивилизацию. И то, что адвокат (хоть он и перегружен от этого работой) доступен каждому преступнику, необходимо для существования ее государства, так же как деятельность полицейских и прокуроров, защищающих людей от насилия.

Теперь, когда она сама стала жертвой, ее сострадание к подзащитным исчезло, как следы на песке, и она чувствовала в душе огромную пустоту. И как Бетти ни старалась, это зияние заполнялось только гневом. Ей уже казалось, что лишь гнев и способен его заполнить. То, что она утратила убеждения, которые составляли основу ее интеллектуальной жизни, пугало.

Если бы Мудроу был дома, он объяснил бы ей, что ее переживания совершенно естественны и обычны. Бетти хотела отмщения, оно действительно необходимо пострадавшему от жестокого преступления, пока дни и недели не сотрут из памяти жертвы воспоминания о том ужасе, который испытывает беззащитный. Рано или поздно Бетти вернется к обычному состоянию душевного равновесия, которое покоилось на хорошо сбалансированной системе ценностей. Она была сильной женщиной, но ее психика в данный момент находилась под воздействием одной из самых человеческих мотиваций — жажды мести.

Когда в половине седьмого Мудроу наконец-то вернулся, Бетти, сидя за столом, мысленно представляла себе стычку с Элом Розенкрантцем. Розенкрантцу прострелили руки и ноги из пистолета размером с хороший пулемет, и он умолял о пощаде.

Мудроу вошел, и Бетти, выбросив из головы эти картины, вопросительно посмотрела на него.

— Пока ничего. — Мудроу налил чашку кофе и сел за стол. — Но мы с Джимом все равно его достанем. Мы достанем и того, кто его послал.

— Как долго это может продолжаться? — спросила Бетти. В ее голосе слышалась тревога.

— Не могу знать, — признался Мудроу. — Может так случиться, что фараоны его достанут еще до нас.

Бетти заерзала на стуле. На ней был синий халат и короткая хлопчатобумажная ночная рубашка. Глаза красные от бессонницы.

— А что ты сделаешь, когда поймаешь его?

— Беббита? Задам ему несколько вопросов, а затем передам в руки полиции. Отпечатка пальца, который он оставил на пузырьке, достаточно, чтобы уличить его в преступлении. Судьи просто обожают отпечатки пальцев.

— А если он признает себя виновным? — настаивала Бетти.

— Ну ты же специалист по таким вариантам. Как ты думаешь, отреагирует прокурор округа на признание убийцы и поджигателя?

— Может быть, квалифицирует убийство как преступление второй степени. И скорее всего, отбросит обвинение в поджоге.

— Сколько дают за «убийство второй степени»?

— От двадцати пяти до пожизненного.

— Сейчас Беббиту тридцать два. Он выйдет в шестьдесят два. Конечно, я бы предпочел видеть эту скотину на электрическом стуле. И ты, думаю, тоже.

Бетти долго смотрела на Мудроу.

— Меня не оставляет мысль о том, что нужно найти его и того человека, который послал поджигателя. И каждый раз я вижу себя восстанавливающей справедливость.

— В качестве кого: судьи, присяжного или исполнителя приговора? — улыбнулся Мудроу. — Желание отомстить очень притягательно. Убить подлецов, убить их! Недавно я снова испытал это чувство. Они бы все могли жить! И Инэ, и Сильвия, и девочка, которая была с теми в машине. — Мудроу отхлебнул кофе. — Но моя месть в том, чтобы поймать преступников. Поймать их и передать юристам для суда. Вот и все, что мне позволено, и я смиряюсь с этим. — Он коротко рассмеялся. — Разве что виновник попробует уйти от наказания. Иногда, например, отсутствуют прямые доказательства. Тогда будет другой разговор.

Они легли в постель. Последнее, о чем подумала Бетти перед тем, как уснуть, так это о том, что злость в конце концов уляжется. Злость уляжется и превратится в нечто иное, совсем не напоминающее теперешний ужас.

Ближе к обеду Мудроу проснулся от громкого стука. Кто-то колотил в дверь его квартиры. На какое-то мгновение он хотел засунуть голову под подушку и подождать, пока шум прекратится. Но так как Стенли жил в ожидании больших перемен, которые могли произойти в любое время, то окончательно проснулся при мысли, что обязан не прятаться, а идти навстречу неожиданностям.

Большие перемены, ломившиеся в дверь, материализовались в образе Пэта Шимана. Он был одет в черные джинсы, серую футболку, коричневый пиджак и выглядел настоящим уличным наркоманом.

— Какого черта! Что происходит?! — Шиман уставился на Мудроу.

— Я спал, — объяснил тот.

— Уже час дня!

Мудроу пригляделся к Пэту Шиману, пытаясь найти признаки того, что Шиман снова стал пользоваться наркотиками. Тот все понял, снял пиджак и показал обнаженные руки без следов иглы.

— Насколько я понимаю, ты пришел сюда провести время? — непринужденно пошутил Мудроу.

— Я нашел Беббита, — заявил Шиман. Под глазами у него были темные круги.

— Где?

— Он живет в северной части Манхэттена, в Инвуде.

— Давай-ка выпьем кофейку. Надо встряхнуться. — Мудроу повел Пэта Шимана через гостиную в кухню. Бетти уже была там.

— Что случилось? — спросила она.

— Я нашел Беббита, — повторил Шиман.

— Как тебе это удалось?

— Очень просто. Я поддерживаю отношения кое с кем из бывших заключенных, которые были в тюрьме в мое время. Зашел к ним в гости. После нескольких рюмок разговорились о старых добрых временах. Естественно, кто-то и ляпнул: «А помните того трахнутого идиота, который поджег Руфуса Джонсона?» Другой парень продолжил: «Да, да, я его иногда вижу. Он сейчас крутой. Ошивается в стрип-баре под названием „Сиззл-клуб“ на Бродвее, на Сто четвертой улице». Ну, вот я туда и подъехал. Покрутился там пару вечеров, пока не появился Беббит. Я проследил за ним, когда он шел домой. Сказать по правде, не так уж и сложно это оказалось. Просто заняло достаточно много времени.

— Он тебя узнал? — спросил Мудроу.

— Не думаю. Его выпустили меньше, чем через год после того, как я угодил за решетку, и с самого начала я старался держаться подальше от маньяков вроде Беббита.

Бетти налила кофе и себе, они молча выпили его, пока Мудроу одевался. Вернувшись, он проглотил свой и задумчиво смотрел на Пэта Шимана.

— Можешь сделать мне одолжение, Пэт? — спросил он.

— Разве мы еще не в расчете?

— Да, верно, — согласился Мудроу, — но я в затруднительном положении. Мой бывший напарник Джим Тиллей не может сейчас мне помочь. Он поехал в Олбани, пытается найти одного типа, сбежавшего из-под ареста.

— Ты же говорил, у него сейчас отпуск, — заметила Бетти.

— Когда работаешь в полиции, ты в отпуске до тех пор, пока тебе не скажут, что ты уже не в отпуске. В распоряжении капитана не оказалось свободных людей, и он позвонил Джиму. Роза думает, в лучшем случае он вернется завтра, если повезет, и юрист не станет оспаривать ордер на задержание.

— Говори, что ты от меня хочешь, — сказал Шиман.

— Мне надо, чтобы ты сыграл роль полицейского, пока я буду допрашивать Беббита. Так он станет вести себя спокойнее.

— А почему бы тебе самому не сыграть роль полицейского?

— Понимаешь, после того как он назовет того человека, который приказал ему сделать поджог, я передам его настоящим полицейским. И мне не хочется, чтобы он им сообщил, будто я выдавал себя за полицейского.

Шиман выпрямился на стуле.

— Ну, а я-то как же? Мне могут дать десятку только за обман.

— Ты смотаешься еще до появления фараонов. Наверное, Пэт, я и сам могу все это сделать, но ты мне во многом облегчишь задачу. Беббита не так легко провести. Его содержали в условиях усиленного режима, и трудно предвидеть, какие проблемы у меня с ним могут появиться.

Мудроу, приняв молчание Шимана за согласие, повернулся к Бетти.

— Я думаю, надо предоставить тебе шанс поехать с нами. Но предупреждаю, мне придется делать то, чего ты не захочешь видеть. Если ты согласишься подождать снаружи, тебе легче будет продолжить прежнюю жизнь, работая в отделе помощи неимущим. Иначе надо будет сознаться, что ты не видела многое из того, против чего боролась всю жизнь.

Бетти прикоснулась пальцем к губам Мудроу. Наверное, им казалось — они вдвоем в комнате.

— Я не могу поехать, — сказала она. — Я тебя слишком люблю, чтобы рисковать. Уж лучше я буду видеть Стенли Мудроу только с лучшей стороны. Но я хочу, чтобы ты прижал их всех! Достань Беббита и найди того, кто послал братьев. Мне трудно чувствовать себя нормально, пока они…

Бетти искала нужные слова, чтобы выразить свои чувства, но поняла, как бы она ни выразилась, это будет жестоко. И все же нашла эти слова.

— До тех пор пока они живут на белом свете, — наконец произнесла она.