А что же Верен? А Верен остался верен своему слову. Не отрываясь от преследовавших его готов, теряя людей в мелких стычках с передовыми дозорами, на ночных стоянках разводя много лишних костров, чтобы создать видимость большого числа людей в отступающем войске, он тянул и тянул вниз по Танаису, увлекая за собой сорокатысячный хвост. К нему присоединялись малочисленные группы атаулов – гуннов, давно уже переселившихся на правый берег Ра и занимавшихся исключительно скотоводством. Они гнали с собою стада быков и овец, оставляя в степи столь желаемый для Верена большой широкий след.

Но присутствие вынужденных союзников было и опасно: быстрые налеты легкой конницы готов порою брали атаулов и их скот в плен. Поэтому Верен усиленно распускал слухи, что князь Белояр здесь, что он уходит к родному Кияру, чтобы соединиться с набираемыми там силами славян и дать решительный бой королю готов. До поры до времени это срабатывало, враг неустанно продолжал преследование. Однако на излучине Танаиса, там, где он наиболее близко подходит к Ра, едва не случилось непоправимое…

Анты и русы, бросив атаулов, переправились на левый берег реки. Готы же, собравшись на обрывистом правом, трое суток стояли лагерем, не выказывая намерения сделать то же самое. Верен встревожился. Если Германарех опасался ловушки на переправе, то можно было отвести свои сотни подальше от реки. Но если же вождь готов заколебался в направлении дальнейшего движения и возжелал повернуть к Меотиде, откуда был кратчайший путь к Русграду – это был конец!! Князь Белояр наверняка еще не собрал на берегах Непры свой боевой кулак!!

Всю ночь пожилой воевода просидел у прыгающего пламени костра, неотрывно глядя на огонь и не замечая его. Наутро, осунувшийся и бледный, он нашел среди спящих своего старшего сына и разбудил его.

– Пойдем, Мстислав, поговорим!

Они сели на лошадей и отъехали от лагеря. На противоположном берегу к утреннему небу тянулись тысячи дымов от тлеющих в кострах кизяков. Лагерь врага просыпался, начиная шуметь, шевелиться, пахнуть запахом вареного мяса, заложенного в громадные железные и медные котлы.

– Видишь! Они опять не хотят спускаться к реке, – тихо проговорил Верен.

– Почему? Как ты думаешь?

– Думаю, Германарех все еще размышляет, где на самом деле наш князь.

– Возможно, он что-то узнал от атаулов?

– Только то, что нас не слишком-то много. Оттого и колеблется. Не верит, что князь Русколани в такой момент будет находиться с малым войском, а не среди собираемых ратей. Теперь ты обязан будешь убедить его в этом!

– Я?!

– Ты!!!

Глаза отца и сына встретились. В первых была неизбывная печаль, смешанная с непреклонной волей. Во вторых – растерянность и начало осознания того, что он только что услышал.

– Ты хочешь послать меня на смерть, отец?

– А ты хочешь сказать, что я вас всех сейчас веду к вечной жизни?

Верен пошевелил губами и тихо продолжил:

– Смерть – удел всего живого! Важно помнить одно: ради чего ты ее встречаешь раньше времени. Какую весть ты понесешь Свентовиту, направляясь в Ирий. Какую судьбу ты желаешь уготовить себе в Нави и как хочешь вернуться в Явь вновь. Понимаешь ли меня, Мстислав?

Сын сжал зубы, желваки зримо заиграли на его скулах.

– Я не могу послать никого другого, мой милый мальчик! Это жертва Перуну во славу нашей будущей победы. Поверь, я б пошел на это сам, но… Германарех все еще на Танаисе, а не в Кияре!

Мстислав глубоко вздохнул и поднял глаза вверх. Высоко над ними кружил орел, высматривая добычу.

– Смотри, отец! Может, это Матерь Сва прилетела меня проводить?

– Или Перун так благословляет!

– Что я должен буду сделать?

Верен оглянулся по сторонам. Поблизости не было никого.

– Ты сегодня должен будешь переправиться обратно чуть в стороне, но так, чтобы тебя заметили. Убегай, но ты должен будешь живым оказаться в их руках. Можешь сказать готам, что ты – мой сын, что послан ты князем Белояром к киевскому князю Словену с просьбой быстро выходить к Кияру. Что нас здесь около десяти тысяч. И… постарайся произнести все это не сразу, а…

Верен не смог выговорить слово «пытка», но Мстислав его понял. Молча кивнул.

– Дашь кого в дорогу?

– Нет. Любой другой на огне может проболтать, что князя здесь нет.

– Я понял. Когда выезжать?

– В полдень…

Воевода сам проводил сына до места переправы. Проследил, как лошадь с привязанным к хвосту плотиком из сухого камыша, на котором лежало оружие, одежда и малый запас еды, пересекла Танаис, как стройная мужская фигура села в седло. Сын обернулся, прощально поднял руку и толкнул животное пятками под бока. Спустя несколько минут ничто не напоминало о том, что здесь только что близкий человек шагнул на тропу, ведущую в Ирий…

Верен провел бессонную ночь, невольно ловя любой доносящийся с правого берега звук. Утром ему донесли дозорные, что готы спускаются к воде и готовятся к переправе. Воевода принес бескровную жертву Сварогу и коротко приказал отходить в сторону гор. В тот день он больше не произнес ни слова…