Долго-долго задвижка открывалась. Луч фонаря снаружи темноту рвет, а я палку от факела наготове держу.

Тут слышу через резину противогазную, зовут нас два голоса:

— Миха! Петр!

Понял я сразу, что вызволители это наши явились. Анечка с Лысым. «Каково им ожидание это, интересно, далось? — думаю. — И почему так долго?» Пока я это обмусоливал, Петруха сообразил, что происходит, и в дырку полез. Меня тычет: мол, чего замер-то — пошли.

Вылезаю я через проем и понимаю, что вернулись мы в общем-то с того света.

Анечка в объятия нас ухватила и смеется-плачет. Лысый задвижку крутит-затягивает.

Потом разворачивается и тащит нас куда-то. Оказалось, на лежку, где они оставались.

— Нежности какие, — ворчит Серега. — Смотри-ка, целуются они. Тут глаза и уши кругом. Фонари тушите и противогазы снимайте. Да отвяжись ты, — шипит он на меня. — Воняет, как из ямы выгребной, а туда же — обниматься…

А и точно, наверняка несет от нас с Петрухой нестерпимо, хотя человек — скотина такая, ко всему привыкает быстро.

Каждому из нас есть что рассказать. Уселись мы в темноте на спальники и давай шептаться. Прежде чем план вырабатывать, поделились, кому и что досталось в переделке этой. Заговорили разом, и каждый о своем. Минут пять остановиться не могли — такая тарабарщина получилась.

Понемногу успокоились. Выяснилось, Серега чуть в атаку на противника не пошел. Когда они с факелами из-за угла появились, была у него секундочка, чтобы перехватить их. Схватил он браунинг петровский, как догадался, что за судьбу нам враг уготовил.

Бегущего с факелами выцелил, но не получилось выстрела. Мудреным оказался для него предохранитель на ружье бельгийском — упустил время.

— Как я себя ругал, что не спросил у тебя, где он, — шепчет в темноте Серега. — Сколько мне ружей гладкоствольных попадалось — всегда разбирался, а тут мимо.

— Не переживай, — Петруха шепчет, — грамотно все получилось. А долго не открывали почему?

— Ждали они, — Анечка отвечает. — Когда факелы закинули, сразу оружие достали и давай во все стороны светить. Дважды лучом в нас попадали, хорошо, мы далеко и лежа, видно, за камни и сошли.

Серега после неудачи с браунингом стал у Анечки пистолет требовать, а та его утихомирила. Мол, все уже произошло, зажглась печка и нет смысла стрелять. А если не выйдет у нас войнушка, то и парням не поможем, и самим хана. Шутить-то поджигатели не собирались.

— А сколько их было? — интересуюсь.

— Двое. Один маленький совсем, а другой поздоровей.

— А маленький какого росточка?

— Да чуть не метр пятьдесят, — включился в разговор Лысый. — Совсем как подросток. Он факелы, кстати, и швырял, да и сам от пламени, что обратно бухнуло, чуть не сгорел. А вы-то как выскочили? Мы уж не чаяли.

— Озеро там оказалось, — говорю, а сам вспоминаю, как мы из-под языков огненных в воду валимся и как штаны мои понизу горят.

Защипало ноги, и только сейчас понял, насколько нам повезло.

Анечка слезу через раз пускает, да и у нас, чего греха таить, нет-нет, а голосок-то задрожит.

Рассуждать стали, что дальше делать будем. Мнения разошлись. Я — за то, чтобы использовать нечаянную удачу: считает противник, что погибли мы, да и хай с ним. Берем вещички — и наверх.

Сереге воевать охота. Давит его, видимо, неудача с выстрелом, и духарится паренек.

— Огорчен, что душегубом не стал? — спрашиваю. — Отвел тебя Господь, да и радуйся.

И у Петра интересуюсь:

— А что, недодумался, кто это мог быть?

— Если бы один поджигал, так я бы точно сказал, что Козлякин это Вовка. А другой, способный на такое, да еще маленького роста, Юрка Заморенок, наверное. Вот только каким боком он здесь?

— Не один и вооружен, — продолжаю.

— Вот-вот. А знаешь, на что это похоже?

— Ну?

— Думаю я, ждали они, пока мы задвижку найдем, или третьи причины какие есть.

— А зачем она им? Что они, тоже в курсе про каверну?

Молчим. Нет ответов.

Интересуюсь дальше:

— Судя по теням из стен и туше с глазами, Козлякин тоже здесь?

— Этот до самого разбора не уйдет, и наверняка он тоже нас покойниками считает, так что прав Миха, нужно нам на поверхность скорее выбираться.

— А там что делать?

— МЧС позовем, — вступила Анечка в разговор. — Про нападение расскажем.

— Поверят?

— Мне — да, а потом, шахты эти давно дурной славой пользуются и загадок хранят много. Я когда в прошлом году на празднике у них была, генерал эмчеэсный все интересовался, нет ли знатока слюдянских подземелий. Ты думаешь, с чего мне так легко противогазы дали?

— Понятно, — загрустил я. — Ну и что мы будем с камушками делать, Петр?

— Камушками? — оживился Лысый. — Так что, нашли?

Только тут мы сообразили, что затмило нам спасение основную цель. Рассказали, как там внутри.

Решили, что, пока тихо, зайдет Петр и заберет увязку-складку, в озере запрятанную.

— Как там с газом? — спрашиваю.

— Когда вас открыли, воняло так же, хотя как его определишь, — Анечка отвечает. — Ты, Петр, давай противогаз надевай. Он заряжен, я же спасать вас собиралась.

Даже в темноте вижу — смеется девчонка. Чувствую, отлетела от нас всех корка какая-то, и стали мы совсем как родные. «Вот что такое проблемы пережитые», — думаю. И так мне захотелось расцеловать товарищей, что рядом сидят. Петр уже тем временем ранец на себя надел.

Все без света делаем. Хорошо, водопад рядом шуршит и звуки гасит.

— Зажигаю, — проводник наш говорит, и разрывает темноту лучик.

После черноты кромешной — прямо прожектор тепловозный.

Встаем.

Я браунинг взял и с предохранителя снимаю. Вот он торчит, как уж Серега его не нашел? Впрочем, разницы нет — удачно все получилось.

Понимаю, что осмотри кто из противников лагерь наш в насосной старой — очень похоже, что нырнули мы в проход сероводородный вчетвером, а значит, и сгинули вчетвером. Тогда получается, на поверхность надо сразу выбираться, чтобы не разубеждать врагов в гибели экспедиции. Нет нас в живых, да и нет.

Поделиться соображениями своими не успел, а Петруха маску на себя напялил, и задвижку отодвигает.

Вонь, конечно, жуткая пошла, но то ли концентрация еще не та, то ли принюхался я, — не сильно отвратило меня.

Лысый морщится и дверцу к стенке толкает. Исчез фонарик Петрухин за люком, и снова мы в темноте.

Воняет газом — спасу нет.

— Ты винт закрутил? — интересуюсь.

— Конечно!

— А запах откуда?

— От тебя, дорогой, — Аня смеется. — Есть у меня такое чувство, что долго тебя отмывать придется.

— Я не против, если займешься, — смеюсь, но тут же пинок в темноте от Лысого выхватываю.

— Молчите, — шипит он злобно. — Заткнитесь и темноту слушайте, мало ли что.

Действительно, расслабились мы на радостях, а ведь ничего еще не закончилось, и неизвестно, когда на поверхность выберемся, а бежать-то отсюда надо как можно скорее. После мыслей этих давай я «локатором» своим вращать.

Шум водопада теперь мне врагом показался. Подкрадись кто — и не миновать беды. Рассказы петровские о Козлякине вспомнил, как тот в темноте бегает, и почудилось мне, что есть рядом кто-то. Шаги слышу. Ближе, ближе.

Лысому шепчу:

— Слышишь?

— Нет ничего, — отвечает. — Сам себе не придумывай. В темноте всегда что-нибудь мерещится. Если пойдут — такой грохот будет. Успокойся.

Петр гулял минут десять. Я даже запереживал.

— Чего так долго? — шиплю на него.

— Дыру маскировал, — отвечает. — Напихал туда камней вовнутрь. Теперь, если не знаешь, где она, не найдешь.

— Из озера складку достал? — спрашиваю и по карманам его хлопаю.

— Вот она, — стучит Петруха по груди. — Помоги лучше Сереге задвижку затянуть.

И фонарик погасил. Пока мы с Лысым дверцу закрывали, Аня с проводником нашим вещички разбирали и делили, кому что нести. Браунинг у меня Петр отобрал. Совещание про обратный поход получилось короче некуда.

Мои аргументы оставить базовый лагерь как есть только Лысый принял без энтузиазма.

— Обвязку новую оставляю, — шипит. — Французскую систему! Ты, Миха, ответишь, если что случится.

— Нам главное — на поверхность сейчас проскочить, — успокаивает его Анечка. — Меньше, чем за сутки, спасатели прибудут, а там уже и шахты наши — нечего бояться.

Строимся. Петр решение принимает идти без света и головным встает. Я второй, следом Серега, Анечка замыкающей.

Привычно уже за ремни держаться и в темноте гулять. Не совсем удобно на ходу поправлять этот бутор, да и сил что-то мало осталось.

— Кружным путем пойдем, — Петр шепчет. — Нам сейчас чем дальше, тем лучше, так что держитесь. Главное — незамеченными до штольни водоотливной добраться, а там, считай, дома…