Дом петровский снова штабом стал.

Эмчеэсники аж на трех тачках притащились. Два «крузака» и шедевр отечественного автопрома — внедорожник «патриот».

Рассматривал я в свое время вариант приобрести такую машину. Питал надежды про «цена и качество», но не задалось. Обогнал меня старый друг Сашка Канторович — приобрел себе это счастье. Выждал я полгодика и вопросик ему задаю: как, мол, машина, Саня?

— Дерьмо автомобиль, — отвечает. — Но если купить соберешься — у меня бери.

С той поры, как «патриот» вижу, смех меня разбирает, и сразу историю эту вспоминаю.

Старшим у спасателей подполковник войсковой.

По всему видно, оторвали мы его от важных дел. Злющий. Ну, думаю, повеселю его, и, когда знакомились, встал, как в армии когда-то, и представился честь по чести:

— Старший лейтенант Птахин, воинская часть 74286.

Вздрогнул подполковник. Закрутилась, смотрю, в глазах у него пелена армейская времен СССР. Руку с чувством жмет. Род войск спрашивает. Какое училище заканчивал.

— Мотострелок, — отвечаю. — А вот с училищем промашка. Двугодичник я. После института через год призывался. Всего-то и образования — кафедра военная.

Оттаял после такой встречи подполковник, по имени представился: Сергей Васильевич.

— Ну что, парни, — говорит он своим офицерам. — Задали нам ребята задачку. Непонятно, кто в подземелье том шурует. Экскурсанты, — делает он ручкой в нашу сторону, — кровь видели, так что, вполне вероятно, помощь наша там требуется.

Оказывается, Анечка в управлении областном на хорошем счету. Васильевич так и сказал: мол, если б не Аня, в жизни бы с таким размахом экспедицию не стал бы сочинять. Смотрю, а при упоминании имени девчонки нашей взгляд у подполковника странный становится.

«Ну, — думаю, — не миновали и тебя стрелы амура, командир».

Интересуюсь:

— А вы раньше вместе работали?

Зыркнул на меня подполковник, как рублем одарил, а принцесса наша отвечает: мол, было один раз, когда на реке Анод в Бурятии сплавщики с тридцатиметрового водопада рухнули. Нужен был человек, местность знающий, и кроме Анечки никого быстро тогда не нашли.

«Понятно, — рассматриваю сочувственно эмчеэсника. — Ранен!»

План обсудили быстро. Заходим, как и в первый раз, через ствол 4-й шахты по открывшейся штольне. Дальше делимся на группы.

Проводником Петр.

Выяснилось, что эмчээсники все как один — любители спелеологии и с альпинизмом на «ты».

Лысый уже о чем-то с одним лейтенантом спор затеял. Термины сыплются, что твой горох. Устал я от их белиберды и собственный планчик вынашиваю.

Оттянул Петруху перед самым выходом в сторону.

— Рассказывай, — говорю. — Что мне делать, когда в штрек залезу? Ну, как каверну эту раздалбливать?

Оказывается, сложно все. Кальцитовое пятнышко небольшим было, и все, что на нем крепилось, уже у нас. Петр и сам не знает, что дальше делать.

— Ну не геолог же я, чего пытаешь? Поковыряйся, может, еще что выудишь.

Злюсь:

— Круто! А остальное врагу оставим?

Петр фыркать начал: мол, отвяжись и делай что хочешь, видите ли, у него сейчас другие задачи. «Ладно, — думаю, — раз уж у нас внутри спасательной экспедиции еще один поисковый отряд созрел, партнер для меня остается только один — Сережка». Перехватил его и план свой поведал, что собираюсь я под прикрытием чеэсников еще раз в штрек занырнуть на остатках кислорода.

Серега сразу морду заговорщицкую сделал: мол, секрет есть секрет. Любой на него сейчас глянет и сразу поймет, что затеял парень не меньше чем государственную измену.

— Ты попроще, попроще, — шепчу. — Все пироги внизу будут. Момент улучим — и к норе вонючей. А здесь улыбайся давай и Сергея Васильевича слушай.

Ржет Серега. Молодец. Меньше суток прошло, как его течением реки подземной от нас унесло, а он проспался и в порядке уже.

Когда Анечка из дыры черной выбралась, мы оба под хмельком были. Племянник Сашка где-то на пути к нам, а Петруха еще в потоке.

Классная штука — водка. Анечка тоже хлебнула из фляги, не хуже иного парня. Вот что значит — таежная школа.

— Заново родился? — Серегу спрашивает.

— Нет. Первый раз помер, — хрипит он, а корка ледяная на верхней одежде горбом стоит.

И впрямь. Сейчас уже шутить можно да смеяться, а тогда, как подхватил его ледяной поток подземный, попрощался Серега со всеми, кто ему дорог.

Сначала не было испуга, говорит. А потом, как вода под шкуру полезла и пару раз течением перевернуло, настоящий страх пришел.

— Когда в дыру меня засосало, понял я, что конец мне. А уж как воздух закончился…

Сопит в темноте. «Эх, — думаю, — если бы не водка и не белье сухое, загибаться бы нам сейчас, а так еще сносно».

Тут Петруха из дыры вываливается. Мы и его давай переодевать и водкой пичкать. Вот оно, счастье. Пьет товарищ наш из фляги, а я неожиданно состояние его умиротворенное почувствовал: мол, закончилось все…

— Никогда такой воды не было, — говорит, — не иначе, еще какая речка в шахты ушла. Смотри, по самую маковку заполнились — прям до потолка.

Только тут я понял, что действительно Серега с жизнью прощался, когда воздух в потоке пропал.

Рассказывает:

— Я, когда снова дышать смог, посчитал, что умер уже. Даже холод пропал куда-то, а свет этот ночной я за тоннель принял, который в клинической смерти видят…

Закончить свой рассказ Сережка не успел. Племянничек на «крузаке» моем прирулил.

Потащились к машине и свалились в нее мокрой кучей вместе с вещами.

— Домой, — выдохнули чуть не хором.

Оказалось, что баня горячая еще. Племянник Петров до нее большой охотник и чуть не каждый день топит.

— Вас ждал, — хвастается.

Воспоминания мои прервал Сергей Васильевич. К столу зовет, роли распределять. Выдвигаю предложение: для ускоренного обхода территории — разделиться. То, что знаем, можем осмотреть самостоятельно.

Подполковник на Анечку вопросительно смотрит, а та разом сообразила, что я задумал.

— Давайте, — говорит, — можно. Парни опытные, и нам проще — как раз три группы получится. Петр — главный и основные силы с ним, а мы вокруг них под вашим руководством…

Когда она к Васильевичу под начало записалась — сразу утвердился план наш. «Молодец девка, — думаю, — выдала нам с Сережкой карт-бланш».

Срок операции отмерили двое суток. Дальше по обстановке.

Погрузились быстро. Я личные вещи к Сереге сунул, а в сидор свой изолирующий противогаз запаковал. Стартуем.

Анечка в экипаже с Васильичем.

Когда подошли к штольне, накрыло меня дежавю. Как вчера все, вот только снег лежит, и закончилась, похоже, осень.

Эмчеэсники в азарт входят. Пакуются.

Анечка командует:

— Первыми Серега с Мишкой пойдут!

Я аж вздрогнул. «Вот это подарок, — думаю. — Спасибо тебе, дорогая. А что, если враги веревку загубили?»

Но девчонка ситуацию лучше знает.

— Операция наша, — мягко так подполковник ей говорит, — нам и решать…

Анечка морду обиженную скорчила и мне втихаря моргает: мол, все в порядке, сейчас закрутится маховик.

Парни, что в команде Васильича прибыли, еще шустрее наших альпинистов оказались. Когда по штольне до края дошли, шнур по-быстрому рядом с нашими веревками закрепили. Лысый руками машет. Объясняет, на какой высоте промежуточные станции бил.

Первый чеэсник в темноту отчаливает. У него с собой рация, а на приеме — Васильич.

— Первая станция в порядке, — динамик хрипит. — Веревка тоже.

Молчание и сопение команды. Пар из ноздрей в лучах фонариков. Потом:

— Вторая станция в норме.

И чуть спустя:

— На дне.

— Ну вот теперь можно и ваших запускать, — Васильич смеется.

Ему-то смех, а мне страшновато, ладно в прошлый раз среди своих, а сейчас?

Лысый выручил.

— Не ссы, Капустин, — шепчет. — Тебе лишь до первой станции доехать, а там я тебя подхвачу. Пошел вперед!

Вот уж точно, есть возможность отыграться за издевательства мои по прошлой жизни. Глянул на него: «Ржет, наверное?» — думаю, а у Сережки на лице ничего, кроме дружеского участия.

Такой сволочью я себя почувствовал, что без колебаний на первую станцию и съехал. Даже перестегнулся сам. Когда внизу очутился, удивился: я ли это? А когда и Серега следом прибыл, то слова его мне на раны бальзамом.

— Молодец, — шепчет. — Не ошибся я в тебе. Все экспедиции теперь наши.

Посыпались парни сверху как горох. Десять человек. Серьезная команда получилась — некого бояться.

Насосная стоит нетронутая. Внутри места свободного на пару палаток. Ловко эмчеэсовцы работают — никому ничего объяснять не надо. Установились. Поели и стали прикидывать, кто куда пойдет.

Мы с Серегой в вольном плавании, как и решили, а остальные под руководством Петра с полковником шахты прочесывают.

Начали они маршрут обсуждать, а мы с Лысым как на иголках.

Двинулись. После всего, что пережили, подземелья эти для нас как дом родной. Идем, не таимся. Единственное, что меня гложет, — так это что одному в сероводород нырять придется. Сережка поделился, что от купания вчерашнего отойти не может. Эйфория после спасения такая, что кажется ему, будто великан он и может запросто горы ворочать.

— И краски для меня теперь совсем другие, — шепчет. — Утром на небо смотрю, а оно голубое-голубое. Как же я, думаю, раньше красоты такой не замечал?

— Бывает, — смеюсь. — Мне вот после штрека этого и пожара тоже вся неустроенность здешняя раем показалась.

Замолчали. Скрипит каменная крошка под башмаками. Высвечивают фонарики стены города подземного. Лезет сырость под шкуру, но после купания вчерашнего — ерунда. Идем, только пар из ноздрей. И тут чую я, запашок пошел — сероводородом по полу тянет.

«С чего это, — думаю. — Мы же вроде закрывали задвижку вчера? Может, кажется?»

Лысый говорит:

— Чуешь?