Не получается себя контролировать. Совсем не получается. В пяти местах сейчас Володька находится.
Одновременно.
Видит он, как парни из МЧС по лестнице карабкаются вместе с Петром и как в штрек горизонта, что выше идет, заходят.
Картинка проявляется потока подземного, на дне которого Заморенок с Роином обнимаются. Колышет вода тела ихние — руками, будто куклы, машут.
«Нашли друг друга», — мыслишка бьется.
Максимку видит. Сидит парнишка дома и телевизор смотрит — спокойно все.
Очкастого с командиром чеэсников видит со спины. Мишка руками машет, рассказывает что-то, а перед ними два крепких парня носилки волокут. «Раненый?» — Володька думает и тут сам себя опознает.
Пропадают картинки. Чувствует, что связан, и кипит ярость на губах вместе с пеной:
— Мои шахты! Мои! Камушки отдайте!
Только-только успокоиться пробует, как снова его по кругу уносит:
Леван, без сил лежащий у вентиляционного хода.
Чеэсники в сотне метров от него — вот-вот найдут.
Потоки подземные и кости, много лет в глубине белеющие.
Мишка очкастый с генералом, и на носилках бойцы несут кого-то.
Крутится колесо. Нет возможности остановиться. Потерян контроль. Когда себя осознает, узлы пробует. Но затянули надежно.
Голова болит-болит. Перед глазами муть плывет. Навалилась она, когда товарищ очкастого коленкой своей башку чуть не раздавил, и не уходит теперь никак.
Картинки-картинки. Только-только просветление почувствовал, как вдруг увидел шахтеров лица. Отца увидел. Быкова Владимира Петровича. Подняться хотел, но давят ремни — немеют руки. Покаяться хочется перед стариками, но злость сильнее: маленько не успел. Еще бы чуть, и один в шахтах.
«Камушки блестят. Камушки! Или фонарики это глаза слепят?» Понимает Козлякин, что так и не добрался он до цели заветной, а дел нагородил почем зря. Сколько времени прошло, и не знает он. Картинки летят-летят. Один из чеэсников укол поставил прямо через штанину, и замолчал Володька. Смотрит на себя со стороны Козлякин и понимает, что ненормально это все.
Неожиданно движение началось. По рации болтают чеэсники, и слышит Вова, что нашли паренька, наверх ушедшего. Переключиться пытается, но не выходит. Мешает ему лекарство — сильно мешает.
Снова собой становится Володька и чувствует, что отступает понемногу сумасшествие. А тут чеэсники носилки от лестницы приносят, и видит Козлякин на них парня с бородой.
В сознании горец. Глазищами ворочает, но видно, что слабый. Руки не связаны. Только ремни по телу, что к носилкам пристегиваются. Рядом поставили.
Голову абрек поворачивает и улыбается.
— Цх-х-х, — говорит он с акцентом. — Ты, душэгуба?
Молчит Володька. Пылают его глаза ненавистью, а горец руки к нему тянет:
— Цх-х-х, убью, сука!