Сколько раз мир мой сужался до совсем невообразимых пределов после приобретения в той старой жизни телефона у Димы «Нока» — не сосчитать.

Забавно, но если бы прогноз моего участия в её операциях оказался бы таким неутешительным, то наверняка меня бы никто не трогал, позволяя счастливо состариться и умереть окруженным любящими внуками.

Ошибка «Матери» оказалась в Сергее — именно наш покойный системный программист выудил мою персону «из небытия» и «вдохнул в нее жизнь», заставив весь мир двигаться по задуманному им плану вплоть до собственной гибели.

Надо отдать себе должное, освоился я в новой роли быстро, причем на данный момент меня почти не беспокоили соображения об оставшейся неизвестно в какой ситуации семье, беременной Карине или родителях.

Мир опять сужался до пределов лампочки на зарядном устройстве, а она никак не загоралась.

Не совсем полагаясь на образность мысленной беседы, «поворочал» в голове более-менее подходящие слова и запросил у Джинна: «Эксперт электрик».

На удивление тот меня понял и произнес лишь одно имя — Франсуа…

Точно! Как же я мог забыть о лихом сапере, с которым мы погибали вместе не так давно.

Подскочив на ноги, и в последний раз глянув с немой надеждой на «молчащую» лампочку, я вывалился в сумрачные недра транспортника.

Нужно было спешить. Шесть или семь часов отмеренные Джинном теперь не казались мне такой уж большой величиной.

Франсуа спал. Хохол Лева шепнул мне, мол, хоть у него всего лишь контузия, но лучше бы его ближайшие сутки не трогать. Однако услышав сколько у нас осталось топлива, решительно шевельнул француза за плечо.

Тот усвоил ситуацию сразу — все-таки он был классный парняга этот Франсуа и всегда шел до конца. Рассматривая сейчас его неуверенную походку со спины, я испытывал сейчас странное желание по-товарищески поддержать-помочь…

Однако краткий маршрут легионер преодолел без приключений. Правда сразу в пилотскую кабину он не пошел и, пробормотав что-то язвительно вроде «Электрик мэ-э-эн», откинул стенку силового шкафа и стал почему-то осматривать дверцы.

Неожиданно настроение легионера значительно улучшилось. Сапер выудил откуда-то изнутри прозрачный карандашик и помаячил им перед моим носом, не хуже иного дирижера.

— Га-аджет, — нараспев протянул он, и я его понял.

Наследие неизвестного тайваньского электрика оказалось сейчас как нельзя кстати. В руках Франсуа держал не больше — не меньше, чем самый простенький индикатор напряжения.

Все становилось на свои места. Действительно произвести ремонт без наличия нужного инструмента было бы затруднительно даже для такого мастера как Франсуа.

Настрой сапера — радовал. Проблем перед нами, конечно, стояло еще больше, но если удастся запустить электросистему, часть которой, почему-то была обесточена — мы спокойно сможем делать какие-то следующие шаги.

Лезть под руку и мешаться французу, ковыряющемуся сейчас в силовом шкафу, я не стал. Еще в трюме сухогруза у нас выработался негласный кодекс — кто на данном этапе лидер, тот и главный, остальные попросту в «зрительном зале» или на подхвате.

Решил поупражняться с дыханием. Просто пару минут назад мне показалось, будто окружающее время потекло чуть быстрее. Означать такая малость могла лишь одно — способности угасают, хотя любая данность рано или поздно может исчезнуть сама, если ее не раскачивать-тренировать. Потому я устроился на толстенной «подстилке» из сложенного в несколько раз брезента в позе Будды и сделал первый глубокий вдох, собираясь вернуться к дыхательным упражнениям, что так здорово помогли нам в трюме.

Мир стал «прозрачен» не сразу. Кислород исправно всасывался в кровь, заставляя голову слегка кружиться, а я для начала попробовал рассмотреть себя изнутри. Однако у меня никак не получалось преодолеть забавного барьера — что-то вроде секьюрити на входе в клуб.

Этот мой неожиданный страж упорно «мешал» сосредоточиться дурацкими образами-вопросами вроде: «Уверен, что ты этого хочешь?» или «Там ничего интересного нет». Однако когда очередным усилием я все-таки продавил его «оборону», то понял, нечаянный советчик был все-таки прав…

Рассматривать свой организм изнутри оказалось почти невыполнимой задачей. Дело в том что первая же картинка бьющегося сердца тут же перевязалась со внешними ощущениями. Моментально получился какой-то странный узел из образов и пульсов… Я неожиданно понял, насколько мои обычные чувства остатают от внутренней картинки и странная паника охватила меня.

Теперь я всеми силами желал наружу, однако какой-то «узелок» моей психики почему-то никак не хотел «развязываться» и «отпускать» своего хозяина.

«Секьюрити» же, что «удерживал» меня «на входе» чуть раньше почему-то хранил молчание. Он вообще куда-то исчез, и я остался один на один в этом хитросплетении внутреннего и внешнего себя.

Не знаю, что произошло бы дальше, но неожиданно на той стороне меня затрясли за плечо и я буквально «ухватившись» за это прикосновение стал «распутываться» напоминая себе улитку пытающуюся выпрямить собственню ракушку.

— Фэйс… — беспокойно всматривался мне в глаза Франсуа, не отпуская плеча, — Неед сом хелп?

Я его понял, но помощь, предложенную легионером, тот уже отклонил.

«Чертовы игры психики, — вытирал я с подбородка и груди натекшую слюну, — Интересно, сколько я отсутствовал», — Медитэйшен, — пояснил я Франсуа, и он утвердительно кивнул, выдав в своем мысленном ореоле что-то вроде: «Зачем тогда были эти вопли?».

Расспрашивать не стал. Мне на самом деле сильно хотелось позабыть этот кошмар безысходности «заключения» в самом себе. Мысленно пообещав больше так не экспериментировать, глянул, куда указывал Франсуа.

Увидев горящие в щитке сигнальные лампочки, разом подскочил на ноги.

— Гоу, — ухватил я Франсуа за плечо и потащил легионера в пилотскую кабину.

Картинку, открывшуюся нам, можно было назвать умиротворяющей. За стеклом колпака простиралось небо в остатках разорванных облаков, а внизу океан катил валы остатков того самого шторма, что мучил нас последние дни.

Джинн, судя по выражению лица, был все еще озабочен.

Они перебросились с Франсуа парой фраз, и легионер склонился над потухшим монитором компьютера.

Меня сейчас волновало другое — лампочка на зарядном устройстве Малыша чуть светилась сливовой расцветкой. Напряжения явно не хватало, но с первой же попытке экранчик телефона засветился, моргнул и я услышал до боли родной чуть хрипловатый голос.

— Наконец-то… — скрипнул маленький соратник, и я мог поклясться — в его голосе слышалось явное удовлетворение.

— Слушай, — от волнения у меня даже перехватило голос, — У нас не работает бортовой компьютер, а соответственно и вся навигация, — Сможешь прогуляться?

— Фэйс… — услышал я вдруг ироничный голос Джинна, — Хау а ю?

Я показал ему большой палец, мол, все о’кей и дернул за ремень Франсуа. Когда сапер обернулся, я ткнул пальцем в замолчавший аппарат и сделал пару глубокомысленных пасов руками, мол, пока можно не беспокоиться — мы теперь не одни…

Легионер в ситуации разбирался ровно пару секунд, а после устроился в позе лотоса прямо на полу кабины около ног своего шефа.

Я сидел за штурманским столиком и, пользуясь вынужденной минутой затишья, попросту любовался яркими красками такого непростого для нас дня.

Золотистый диск солнца, повис от нас на правом фланге. Бликов оказалось на все пасмурные дни наших приключений. Забавная эта штука относительность времени — два дня и одна ночь настолько слились в моей голове воедино, что казались теперь просто нескончаемыми.

Вспомнил, сколько я не отдыхал и неожиданно сообразил — способности наверняка заостряются-угасают в зависимости от внешних факторов. Мой недавний «нырок» в самого себя сразу показался мне чем-то вроде кошмарного сна. Может, так и было? Наверняка организм попросту ловил сейчас малейшую возможность, чтобы хоть немного отдохнуть.

Додумать эту мысль я не успел и перед самым провалом в полную черноту сонного дурмана умудрился все-таки подняться и промаячить Франсуа, мол, дальше без меня.

Тюк брезента на котором я так неудачно медитировал, показался мне слаще любых перин и последней эмоцией было удовлетворение от хорошо выполненной работы…