Тугая струя глиссирующего катера вылетала за кормой, сильно уменьшая шансы на удачный исход операции.
По расчетам Хурлы бензина должно было хватить до Байкала лишь на малом ходу, однако останавливаться нам было теперь нельзя.
Когда позади осталась вышка, и, наконец, мелькнули первые дома приграничного поселка Наушки, Нугай распорядился Карине спрятаться в каюте. Мне достался румпель, а сам он встал как монумент на носу катера, повесив на шею трофейную штурмовую винтовку.
Катер сбавил ход и теперь красиво скользил по водной глади, однако любоваться красотами было совсем уж не время — прямо на городской набережной метрах в двадцати от нас проходило сейчас построение.
Вояки, одетые в точно такую же форму как и Джучи-Нугай, стояли неправильным каре и коренастый китаец властно что-то говорил.
По моей армейской практике походило на постановку боевой задачи, потому как командир жестикулировал, яростно рубя воздух ладонью и указывая куда-то вниз по течению.
Хорошо, что не вверх — мы-то на своем ярко синем пластике и так оказались под пристальным взором пары сотен любопытных солдатских глаз.
Однако вояки они были вымуштрованные — плюс азиатская обязательность.
Строй не шелохнулся. Маскарад устроенный Нугаем все-таки оказался неплох и сработал. Ну, идет катер по реке, да идет… Какие могут быть проблемы если на носу стоит точно такой же пехотинец-азиат со штурмовой винтовкой?
Однако вояка что вышагивал перед строем спиной к нам, вдруг что-то почуял. Может, заметил, как движутся взгляды подчиненных, рассматривая что-то позади него? Неважно — так или иначе, он обернулся…
Немая сцена.
Даже без сверхвозможностей мне показалось, она будет длиться вечно, и только тихое чавканье двигателя напоминало — что-то все-таки происходит.
Однако прожженый вояка удивлялся недолго и отвисшая в удивлении челюсть, наконец-то заняла свое привычное место.
Властный окрик заставил Нугая по-прежнему играющего роль солдата сдвинуть пятки, вставая в некое подобие «смирно» и он разразился четким докладом на свиристящем множественными «улю-улю» китайском.
На мое удивление командир был обескуражен ответом, но следом что-то еще раз властно приказал и сделал первый шаг к бетонному пирсу. Одновременно с этим на его гортанный выкрик к воде бросилось целое отделение вооруженных бойцов, снимая на ходу штурмовые винтовки.
Вот тут-то и «карусель» и закрутилась…
Таиться больше не было смысла, и промедление было смерти подобно, однако Нугай прежде чем дать отмашку набрать скорость злобно ухмыльнулся и толкнул за борт бесполезного теперь китайского пехотинца.
Бедолага позорно выскользнул из-за бортика, что укрывал его от посторонних взоров и плюхнулся в воду. Через секунду он выскочил на поверхность наподобие поплавка. Теперь манипуляции нашего «каюра» с оранжевым спас-жилетом становились понятными. Отвлекающий маневр — пока разберутся кто да что — несколько минут мы хоть как выиграем… Хотя не факт.
Расправился ли азиат с кляпом, торчащим изо рта, и что делали вояки на берегу, мне теперь оставалось лишь догадываться, и больше я в ту сторону не смотрел.
Уцепившись за рукоятку газа, я плавно вывел ее на максимальные обороты, выруливая подальше от берега, и молясь всем богам, чтобы немая сцена длилась как можно дольше.
Миг, и мы оставили далеко за спиной вооруженных до зубов вояк вместе с их командиром… — все-таки техника двадцать первого века могла еще показывать чудеса.
Поселок летел мимо нас, а на всем прибрежном пространстве виднелась пятнистая форма пехотинцев и техника-техника-техника-техника.
— Че это такое? — орала мне на ухо Карина, — Оккупация?
Мне же сейчас были безразличны эти рассуждения, а только сильно хотелось еще добавить скорости.
Состояние охотник-дичь усиливалось с каждой минутой. Меж лопаток неожиданно появилось чужое дыхание, и когда Джучи бросился на корму и за спиной забУхали одиночные выстрелы я сообразил — противник начинает погоню.
С трудом сдерживал яростное желание обернуться. Однако и в собственном секторе было на что посмотреть: вот железнодорожная ветка, на которой идет погрузка танков и бронетехники. Вот группа бойцов вытаращилась на водную гладь, и, по-моему, глаза их даже стали немного шире, однако рассмотреть подробности не получалось.
— Тадах! — грохнул еще раз Джучи за спиной, и они с Кариной вдруг радостно заорали что-то невразумительное. Тут уж я не утерпел и решился-таки поправить почти автомобильное зеркало заднего вида. Оказалось ничего интересного — спины товарищей и черный дым, взлетающий к небу.
Расчет Нугая на неожиданность оказался верен. Мы без больших проблем проскочили поселок, оставив позади и войска, и технику, и желания китайских вояк задержать нас и выяснить, кто же мы все-таки такие…
Тугая струя вылетала за кормой, сильно уменьшая наши шансы, ведь по расчетам Хурлы бензина должно было хватить до Байкала лишь на малом ходу.
«Вот он дом! — Психовал я, пытаясь угадать возможные отмели, — Добрались б…, — крутились в голове картинки нашего боевого перехода из поднебесной, — Тишина полная! Сопротивления оккупантам никто не оказывает. Некому? Сдались на милость? — несло меня, — Неудивительно…»
Спокойствием характера я никогда не отличался. А если бы казнили еще и за мысли, меня бы вздернули первым и очень давно.
Что же такое эта Россия, в которой я живу?
Этот вопрос я задавался мною со школьной скамьи частенько, обрекая на непонимание сиюминутных окружающих. Множественные ответы страшили — всего лишь сто лет назад срезали нам многовековой ствол.
Срезать смогли, а бояться не перестали — так всегда было. Боялись нас до зубовного скрежета, а перекусить не могли.
А в девяностые? Немногое сделать надо было руководителям нашим… Совсем чуток и вспомнил бы каждый, что русские мы — крикни «наших бьют» — и здесь все…
«Монголия к войне готовится, — психовал я, — А мы что же?»
Жесткая рука Джучи легла на рычаг газа и резко убавила оборотов.
Катер клюнул носом и чуть рванул вперед под набежавшей сзади волной.
Настроение было подавленным. Карина закусила прядку волос, и с немой тоской смотрела в никуда, а Джучи тыкнул пальцем в ближайшую протоку.
Оказалось, наш проводник решил дожидаться ночи для прохода через Улан-Удэ. Расчет его был прост — пусть вероятный китайский противник думает, будто мы уже достигли какой-то своей цели. Если будет погоня, то поймают они лишь сами себя, а вот если их не будет, значит у «призовой» команды из Наушек есть связь с Улан-Удэ.
Вроде верно, но я таки настоял на движении пусть даже на маленьком движке. Услышим погоню — будем прятаться.
«Верхним чутьем» я улавливал — гоняться за нами эти парни пока не собираются, так что нужно двигаться вперед.
Реакция Джучи-Нугая оказалась странной — парень явно переживал за Карину и прежде чем задумчиво кивнуть головой, мол, давай, он со странным беспокойством еще раз на нее глянул.
Малый мотор работал настолько тихо, что любые звуки из окружающего мира были доступны. Вот чириканье какой-то запоздалой пташки — что-то вроде «Витю видел…». Шум воды на редких перекатах под берегом.
Наш «каюр» ушел на нос и поглядывал сейчас на фарватер, отмахивая мне иной раз — правей-левей, а я все пытался его понять.
Создавалось впечатление какой-то неясной цели, к которой он стремится. Причем цель эта была как-то связана с Кариной. Похоже, у Хурлы был некий расчет в эдаком, Монголо-Российском транзите — расчет, а никакое не товарищество. Хотя, может, расчет этот появился именно в ту самую последнюю ночь. Я «кожей» чувствовал — разгадка рядом, но никак не мог ухватить ту самую ниточку, что поведет меня к ней.
А вот воительница моя, похоже, сильно не беспокоилась присутствием странного проводника. «Бабу не проведешь, — вспомнил я любимое всеми „Место встречи изменить нельзя“, — она сердцем видит…» Забавно, но именно это утверждение персонажа, что сыграл Джигарханян подействовало на меня умиротворяющее, и я махнул рукой на сомнения, в очередной раз, оставляя ответственным за все «господина случай».