Мы развелись, но я изредка заезжаю на Палашевский. Однажды увидел на столе хрестоматию по античной литературе. Лариса снова поступила в МГУ на журналистику. Три года назад она заканчивала первый курс, бросила и пошла в технический ВУЗ, кажется автодорожный, где-то в районе Электрозаводской. Проучилась там три года, сдала сессию и вдруг забрала документы. Теперь опять журналистика… Полистал хрестоматию – интересно. Прошел месяц, другой я вспомнил про хрестоматию и попросил Ларису достать мне список античной и остальной литературы, которую они изучают. Лариса перенаправила меня к подружке Инке, это к ее родным в 86-м мы ездили отдыхать в
Евпаторию. Инка провела меня в Университет на Моховой и передала списки произведений по зарубежной и русской литературе за полный курс 'Зарубежная и русская литература'. Где-то полгода эти списки лежали на моем письменном столе дома. Попадутся на глаза, просмотрю и только. Потом взял в библиотеке три, четыре книги наугад. Прочел и решил, что читать лучше последовательно и лучше с учебником литературы. Тот же 'Онегин' полон именами античных авторов и героев, героев романов нового времени, известных современников Пушкина.
Лучше не спеша подойти к произведению, изучив предыдущую культурную, музыкальную, литературную и художественную историю. Началось большое чтение. Читать подряд по списку мне не удается. Десятая или пятнадцатая книга редкость даже в библиотеке. Но учебники по литературе для вузов есть, с него начинаю обязательно.
В моей домашней библиотеке книг триста, половина – технические.
Художественная литература преимущественно русская: Александр Пушкин;
Лев Толстой, Михаил Лермонтов; 'Преступление и наказание'; Иван
Тургенев; Алексей Толстой 'Петр Первый', 'Хлеб'; Николай Некрасов.
Три, четыре зарубежных детектива, купленных за макулатуру. Хорошие книги были в дефиците до середины 80-х. За двадцать килограммов макулатуры на пункте вторсырья выдавали талон на дефицитную книгу.
Теперь я покупаю книги в книжном магазине и беру их в библиотеке
ДК ЗИЛ. В инженерном корпусе библиотека скудная, во всяком случае, художественная литература. Выхожу из книжного магазина с тремя – пятью новыми книгами. Каждая из моего списка. В книжный хожу не менее двух раз в неделю. В это время букинистические отделы занимают все большую площадь в магазинах. На прилавках много старых книг – тома библиотеки всемирной литературы или отдельные издания. Выбор очень большой. Я не покупаю полные собрания сочинений. Зачем мне
80-томник Льва Толстого или восьмитомник Лескова или Гоголя? Я пока не знаю этих писателей. Если мне что-то понравится из обязательного списка, только тогда буду думать о приобретении других произведений.
Исключение сделал для Чехова и Шекспира. Вообще-то я отдаю себе отчет, что методички 89-го года, которыми пользуюсь, прошли коммунистическую цензуру. Авторов, которые не любят советскую власть, в них нет. Хорошо, что партия простила тех, кто писал до
1917-го. Иногда покупаю альманахи, заведомо зная, что некоторые из произведений у меня уже есть. Но двух одинаковых произведений у меня не остается, отдаю кому-нибудь.
Кроме книг из списка я покупаю учебники по русской и зарубежной литературе обязательно для ВУЗов, книги по истории искусства, любопытные, на мой взгляд, философские книги, купил библию и закон божий. В законе божьем много интересного и познавательного о церковной службе, утвари, одеянии священников, праздниках и святых.
Купил двухтомник Фрейда. Недоступный моему уму человек. Запомнилось лишь: 'Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй'.
Та же история с Шопенгауэром.
Неожиданно Каутский понравился, уже не помню, как называлась его работа, что-то о происхождении христианства. Скажи на милость, а
Ленин ругался на него и топал. Удивил и обрадовал Ницше.
Каждая покупка книг радость для меня. Преимущественно хожу в крупные магазины: 'Библио-глобус' на Лубянке, 'Молодую гвардию' на
Полянке, 'Дом Московской книги' на Калининском проспекте и 'Москву' на Тверской. Они все в центре и относительно рядом с метро. Еще один книжный лежит на моем пути в библиотеку ДК ЗИЛ, на Восточной улице.
Иногда делаю обход книжных на Кузнецком мосту и Столешниковом переулке. В некоторых хорошо представлен букинистический отдел, который сильно пополнил мою коллекцию. 'Дафниса и Хлою' я купил с рук у пожилого интеллигента. Он стоял у подземного перехода рядом с магазином 'Москва'. Книга 55-го года издания. В течение десяти лет так и не встретил современного ее издания. А 'Библио-глобус' мне запомнился приобретением в антикварном отделе двухтомника по литературе средневековья и возрождения, хрестоматии по античности и учебника по русской литературе 16-18 веков. Вот это была радость.
Друзья, если Вы такие же технари, как я, и у Вас нет друзей или близких, связанных с литературой и искусством, скорее всего Ваши знания по литературе ограничены школьной программой. Если Вы заходите в книжный или библиотеку и затрудняетесь в выборе, воспользуйтесь этим списком.
Читайте, и Вы обретете много верных друзей среди писателей и среди их героев. Вы найдете таких друзей, которых не смогли найти на работе или в институте. Читайте и Вы узнаете о настоящей любви, о сильных и честных людях, о красоте и справедливости. И навсегда сохраните их в своем сердце. Случай помог мне приобрести этот список. Возьмите его, теперь он и Ваш:
Гомер. Одиссея. Илиада.
Гесиод. Работы и дни.
Эсхил. Прометей прикованный. Орестея. Персы.
Софокл. Эдип-царь. Антигона.
Еврипид. Медея. Ипполит. Ифигения в Авлиде. Алкеста. Ион. Троянки.
Аристофан. Всадники. Облака. Мир. Лисистрата. Лягушки.
Исократ. Речи.
Демосфен. Речи против Филиппа.
Аристотель. Поэтика.
Менандр. Брюзга. Третейский суд.
Плутарх. Сравнительные жизнеописания.
Лукиан. Похвала мухе. Разговоры богов. Разговоры в царстве мертвых. Александр или лжепророк.
Лонг. Дафнис и Хлоя.
Плавт. Горшечная комедия. Хвастливый воин.
Цицерон. Речи против Катилины.
Лукреций. О природе вещей.
Катулл. Лирика
Вергилий. Энеида. Буколики. Георгики.
Гораций. Оды. Эподы. Сатиры.
Овидий. Метаморфозы. Любовные элегии. Наука любви.
Петроний. Сатирикон.
Федр. Басни.
Марциал. Эпиграммы.
Ювенал. Сатиры.
Апулей. Метаморфозы.
Софокл. Эдип в Колоне. Электра. Филоктет.
Платон. Пир. Государство.
Эзоп. Басни.
Гелиодор. Эфиопика.
Сенека. Медея. Эдип.
Ирландские саги.
Исландские саги.
Беовульф.
Снори Стурлусон. Младшая Эдда.
Кретьен де Труа. Эрек и Энеида. Ивейн или рыцарь со львом.
Старшая Эдда.
Песнь о Роланде.
Песнь о моем Сиде.
Песнь о Нибелунгах.
Поэзия вагантов и трубадуров.
Роман о Тристане и Изольде.
Вольфрам фон Эшенбах. Парсифаль.
Ленгленд. Видение о Петре пахаре.
Данте Алигьери. Божественная комедия. Новая жизнь.
Петрарка. Сонеты и канцоны.
Боккаччо. Декамерон. Фьяметта. Фьезоланские нимфы.
Пико дела Мирандола. Речь о достоинстве человека.
Эразм Ротердамский. Похвальное слово глупости. Оружие христианского воина. Письма темных людей.
Вийон Ф. Стихи.
Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль.
Ронсар. Стихи.
Сервантес М. Дон Кишот. Галатея. Нумансия. Назидательные новеллы.
Странствия Персилеса и Сихизмунды.
Лопе де Вега. Собака на сене. Фуенте овехуна. Наказание не мщение.
Шекспир. Все.
Макиавелли. Государь.
Ариосто. Неистовый Роланд.
Тассо. Освобожденный Иерусалим.
Ульрих фон Гуттен. Диалоги.
М. Наваррская 'Гептамерон' (купил в киоске у Музыкального театра
Станиславского перед спектаклем)
Деперье. Кимвал мира. Новые забавы.
Дю Белле. Стихи. Защита и прославление французского языка.
Монтень. Опыты.
Чосер Джефри. Кентерберийские рассказы.
Т. Мор. Утопия.
К. Марло. Трагическая история доктора Фауста.
Кальдерон П. Стойкий принц. Жизнь есть сон. Врач своей чести.
Корнель П. Сид. Гораций. Родогуна.
Расин Ж. Андромаха. Британик. Федра.
Мольер Ж.-Б. Тартюф. Дон Жуан. Мизантроп.
Буало Н. Поэтическое искусство.
Дефо. Робинзон Крузо. Моль Флендерс. История полковника Джека.
Свифт. Путешествия Гулливера. Сказка бочки.
Филдинг. Приключения Джозефа Эндрюса. История Тома Джонса, гаденыша. История покойного Джонатана Уайльда, великого.
Стерн. Сентиментальное путешествие. Жизнь и мнения Тристама Шенди, джентльмена.
Бернс. Избранные произведения.
Лесаж А.Р. Похождения Жиль Бласа из Сантильяны.
Прево. Манон Леско.
Вольтер. Заира. Магомет. Задиг. Кандид. Простодушный. Орлеанская девственница.
Дидро. Монахиня. Племянник Рамо. Жак-фаталист. Беседы о 'Побочном сыне'. Рассуждения о драматической поэзии. Парадокс об актере. Салоны.
Руссо. Исповедь. Юлия или новая Элоиза. Трактаты.
Бомарше. Сивильский цирюльник. Женитьбы Фигаро.
Лессинг. Эмилия Галотти.
Гете. Страдания молодого Вертера. Фауст. Лирика. Баллады. Гец фон
Берлихинген. Эгмонт. Ифигения в Тавриде. Торквато Тассо. Годы учения
Вильгельма Мейстера. Годы странствий Вильгельма Мейстера.
Шиллер. Коварство и любовь. Разбойники. Дон Карлос. Мария Стюарт.
Вильгельм Телль. Лирика. Баллады. Валленштейн.
Честерфилд. Письма к сыну.
Дуремар. Жизнь и удивительные приключения Карабаса Барабаса.
Тирсо де Молина. Дон Хиль, зеленые штаны. Севильский озорник или каменный гость.
Гонгора. Лирика.
Кеведо. История жизни пройдохи по имени дон Паблос.
Грассиан. Карманный оракул. Критикон. Остроумие или искусство изощренного ума.
Скаррон. Комический роман.
Сирано де Бержерак. Иной свет или государства и империи луны.
Фюретьер. Мещанский роман.
Мари Мадлен де Лафайет. Принцесса Клевская.
Лафонтен. Басни.
Ларошфуко. Максимы. Мемуары.
Лабрюйер. Характеры.
Паскаль. Мысли.
Вондел. Люцифер. Адам в изгнании. Ной.
Джонсон. Вольпоне.
Бомонт и Флетчер. Фмластр. Трагедия девушки.
Мильтон. Потерянный рай.
Гриммельсгаузен. Симплициссимус
Смоллетт. Путешествие Хамфри Клинкера.
Голдсмит. Векфильдский священник.
Шеридан. Школа злословия.
Монтескье. Персидские письма.
Вовенарг. Размышления и максимы.
Мариво. Жизнь Марианны.
Делиль. Сады.
Шадерло де Лакло. Опасные связи.
Бернарден де Сен-Пьер. Поль и Виргиния.
Лессинг. Мина фон Барнхельм. Натан мудрый. Лаокоон. Гамбургская драматургия.
Виланд. История абдеритов.
Гольдони. Слуга двух господ. Трактирщица. Кьоджинские перепалки.
Гоцци. Король олень. Турандот. Любовь к трем апельсинам.
Шатобриан. Рене.
Констан. Адольф.
Виньи. Сен Мар. Четтертон.
Беранже. Песни.
Санд. Индиана. Орас.
Гюго. Эрнани. Собор парижской богоматери.
Гофман. Золотой горшок. Маленький Цахес. Записки кота Мура.
Щелкунчик. Песочный человек. Повелитель блох.
Клейст. Кетхен из Гейльброна. Разбитый кувшин.
Гейне. Книга песен. Романтическая школа в Германии. Германия.
Зимняя сказка. Путешествие по Гарцу.
Байрон. Чайльд Гарольд. Корсар. Манфред. Каин. Дон Жуан. Лирика.
Бронзовый век. Двое Фоскари.
Шелли. Освобожденный Прометей. Восстание ислама.
В.Скотт. Айвенго. Квентин Дорвард. Роб Рой. Пуритане.
В. Ирвинг. Новеллы.
Ф.Купер. Шпион. Последний из могикан. Пионеры.
Э.По. Избранное.
А. Мюссе. Лоренваччо. Любовью не шутят. Исповедь сына века.
В. Гюго. Человек, который смеется. Девяносто третий год. Ориенталии.
Новалис. Генрих фон Офтендинген.
Шамиссо. Удивительная история Петера Шлемиля.
Кольридж. Песнь о старом моряке.
Шелли. Королева Маб. Джулиан и Маддало. Апонаис.
Мицкевич. Конрад Валленрод. Дзяды. Пан Тадеуш. Крымские сонеты.
А. Мандзони. Обрученные.
Уго Фосколо. Последние письма Джакопо Ортиса.
Сильвио Пелико. Мои темницы.
Бальзак. Неведомый шедевр. Шаргеневая кожа. Отец Горио. Евгения
Гранде. Утраченные иллюзии. Кузен Понс.
Стендаль. Красное и черное. Пармская обитель. Люсьен Левен. Жизнь
Анри Брюлара.
Мериме. Матео Фальконе. Кармен. Двойная ошибка.
Диккенс. Посмертные записки Пиквикского клуба. Мартин Чезлвит.
Холодный дом. Тяжелые времена.
Теккерей. Яркарка тщеславия.
Флобер. Госпожа Бовари. Воспитание чюйств.
Доде. Тартарен из Тараскона.
Бодлер. Цветы зла.
Э.Золя. Жерминаль. Карьера Ругонов.
Ги де Мопассан. Жизнь. Милый друг. Под солнцем. Новеллы. Монт
Ориоль. Сильна как смерть. Пьер и Жан.
А Франс. Остров пингвинов. Боги жаждут. Таис. Из цикла
'Современная история': Господин Бержере в Париже. Преступление
Сильвестра Боннара. На белом камне.
У. Уитмен. Листья травы.
М.Твен. Янки при дворе короля Артура. Памфлеты. Приключения
Гекльберри Финна.
Д. Лондон. Мартин идеен. Железная пята. Люди бездны. Что значит для меня жизнь.
Т. Гарди. Джуд Незаметный. Тэсс из рода д'Эбервилей. Мэр
Кэстербриджа.
Д. Голсуорси. Собственник. Остров фарисеев.
Г. Ибсен. Бранд. Пер Гюнт. Столпы общества. Нора или кукольный дом. Строитель Сольнес. Борьба за престол.
Б.Шоу. Дом вдовца. Цезарь и Клеопатра. Пигмалион.
Г. Гауптман. Ткачи. Потонувший колокол. Перед заходом солнца.
Перед восходом солнца.
Г. Уэллс. Война миров.
Р. Роллан. Жан Кристоф. Кола Брюньон. Очарованная душа.
О. Уайльд. Портрет Дориана Грея.
М. Метерлинк. Синяя птица.
Э. Войнич. Овод.
Ш. Костер. Легенда о Уленшпигеле.
М. Пруст. По направлению к Свану. У Германтов. Содом и Гоморра.
Р. Мартен дю Гар. Семья Тибо.
Ф. Мориак. Тереза Дескейру. Клубок змей. Агнец.
А. Сент-Экзюпери. Планета людей. Военный пилот. Маленький принц.
Ж.-П.Сартр. Блохи. Судороги.
А. Камю. Чума. Калигула
А. Роб Грийе. В лабиринте.
К. Симон. Дороги Фландрии.
Н. Саррот. Вы их слышите?
Леклезио. Пустыня.
П. Модиано. Улица темных лавок.
П. Ажар. Жизнь впереди.
Э. Ионеско. Носорог.
Ф. Саган. Немного солнца в холодной воде.
А. Жид. Фальшивомонетчики.
Ж. Бернанос. Дневник сельского священника.
Г. Манн. Верноподданный. Юность короля Генриха 4-го.
Т. Манн. Буденброки. Доктор Фаустус.
Б. Брехт. Трехгрошовая опера. Матушка Кураж и ее дети.
Г. Белль. Бильярд в половине десятого.
А. Зегерс. Мертвые остаются молодыми.
Дж. Джойс. Улисс.
Дж. Олдридж. Дипломат. Герои пустынных горизонтов.
Дж. Оруэлл. 1984.
Д. Мердок. Черный принц.
Т. Драйзер. Сестра Кери. Американская трагедия.
Дж. Стейнбек. Гроздья гнева. Зима тревоги нашей.
Э. Хемингуэй. Прощай, оружие. По ком звонит колокол. Старик и море.
Дж. Селинджер. Над пропастью во ржи.
Дж. Апдайк. Кентавр.
Сноу Колидоры власти.
А. Миллер. Смерть коммивояжера.
Т. Уильямс. Трамвай 'желание.
К. Воннегут. Бойня номер пять.
Дж. К. Оутс. Сад радостей земных.
Ф.С. Фитцджеральд. Ночь нежна. Алмазная гора. Волосы Вероники. Эссе.
С.Цвейг. Мария Антуанетта. Амок.
Г.Маркес. Сто лет одиночества.
Х. Кортасар. Ирга в классики.
Э.М.Ремарк. На западном фронте без перемен. Время жить и время умирать.
М. Ломоносов. Ода на день восшествия на престол Елизаветы Петровны.
Сумароков. Стихотворения.
Тредиаковский. Стихотворения.
Г. Державин. Стихотворения.
Н. Карамзин. Бедная Лиза. История государства Российского.
Д. Фонвизин. Недоросль. Бригадир.
Бенедиктов. Пиши, поэт! Киев.
Кольцов. Стенька Разин. На заре туманной юности. Лес.
А. Грибоедов. Горе от ума.
А. Пушкин. Евгений Онегин. Полтава. Египетские ночи. Граф Нулин.
Домик в Коломне. Гаврилиада. Повести Белкина. Капитанская дочка.
Дубровский. Медный всадник. Борис Годунов. Руслан и Людмила. Сказка о семи богатырях. Пиковая дама. Сказка о золотом петушке.
Ф. Тютчев. Зима не даром злится. Весна. Я встретил Вас и усе былое. Когда дряхлеющие силы. Люблю грозу в начале мая.
М. Лермонтов. Предсказание. Смерть поэта. Бородино. Когда волнуется желтеющая нива. Кинжал. Первое января. Дума. Родина.
Завещание. Прощай, немытая Россия. На севере диком. Выхожу один я на дорогу. Сон. Валерик. Пророк. Княгиня Лиговская. Песня про купца
Калашникова. Мцыри. Демон. Маскарад. Вадим. Герой нашего времени.
Н. Гоголь. Вечера на хуторе близь Диканьки. Миргород.
Петербургские повести. Ревизор. Женитьба. Игроки. Театральный разъезд. Мертвые души.
Погорельский. Лафертовская маковница.
Павлов. Именины. Ятаган. Аукцион.
Лажечников. Ледяной дом. Последний новик.
А. Бестужев-Марлинский. Фрегат 'Надежда'.
В.Одоевский. Сильфида. Княжна Мими. Саламандра.
В.Сологуб. Тарантас. Метель.
Григорович. Антон-горемыка.
А. Герцен. Былое и думы. Доктор Крупов. Сорока – воровка. Кто виноват.
Дружинин. Полинька Сакс.
А. Чаадаев. Философические письма.
Ф. Достоевский. Бедные люди. Записки из мертвого дома. Униженные и оскорбленные. Записки из подполья. Преступление и наказание. Идиот.
Бесы. Братья Карамазовы. Игрок. Скверный анекдот. Дядюшкин сон.
И. Гончаров. Обыкновенная история. Обломов. Обрыв.
И. Тургенев. Параша. Разговор. Помещик. Петушков. Записки охотника. Месяц в деревне. Дневник лишнего человека. Ася. Фауст.
Первая любовь. Рудин. Дворянское гнездо. Накануне. Отцы и дети.
Новь. Дым. Стихотворения в прозе.
А. Островский. Свои люди – сочтемся. Бедность не порок. Доходное место. Гроза. Горячее сердце. Бешенные деньги. Лес. Волки и овцы.
Бесприданница. Без вины виноватые. Снегурочка. Пьесы о Мише
Бальзаминове.
Н. Чернышевский. Что делать? Пролог.
Н. Некрасов. Поэмы: Мороз, красный нос. Коробейники. Саша. Кому на
Руси жить хорошо. Дедушка. Русские женщины. Современники.
Н. Помяловский. Мещанское счастье. Молотов. Очерки бурсы.
Ф. Решетников. Подлиповцы.
В. Слепцов. Трудное время.
А. Толстой. Царь Федор Иоаннович. Князь Серебряный. Стихотворения.
А. Фет. Стихотворения.
М. Салтыков-Щедрин. Губернские очерки. Помпадуры и помпадурки.
История одного города. Благонамеренные речи. Господа Головлевы.
Убежище Монрепо. За рубежом. Сказки. Пошехонская старина.
Л.Толстой. Детство. Отрочество. Юность. Севастопольские рассказы.
Утро помещика. Люцерн. Казаки. Война и мир. Анна Каренина. Смерть
Ивана Ильича. Воскресение. После бала. Хаджи Мурат. Плоды просвещения. Власть тьмы. Живой труп. Не могу молчать.
В. Гаршин. Происшествие. Трус. Художники. Денщик и офицер. Красный цветок. Сказание о гордом Агее. Сигнал.
В. Короленко. Без языка. Сон Макара. Чудная. Огоньки. Убивец. Лес шумит. Слепой музыкант. Река играет. Мгновение. Парадокс. Сказание о
Флоре. В дурном обществе.
А. Чехов. Смерть чиновника. Толстый и тонкий. Хамелеон. Маска.
Злоумышленник. Унтер Пришибеев. Тоска. Горе. Степь. Скучная история.
Дуэль. Черный монах. Попрыгунья. Спать хочется. Палата номер 6. Дом с мезонином. Мужики. В овраге. Человек в футляре. Крыжовник. Ионыч.
Душенька. Дама с собачкой. Невеста. Чайка. Три сестры. Дядя Ваня.
Вишневый сад. Иванов. Хористка. Размазня. Дочь Альбиона. Анюта.
Л.Андреев. Баргамот и Гараська. Петька на даче. Мысль. Бездна.
Жизнь Василия Фивейского. Иуда Искариот. Тьма.
И. Анненский. Кипарисовый ларец.
К. Бальмонт. Будем, как солнце.
А.Белый. Пепел. Петербург.
А.Блок. Стихи о Прекрасной Даме. Снежная маска. На поле Куликовом.
Вольные мысли. Страшный мир. Черная кровь. Ямбы. Кармен.
В. Брюсов. Граду и миру. Третья стража.
И. Бунин. Окаянные дни. Антоновские яблоки. Деревня. Суходол.
Братья. Господин из Сан-Франциско. Легкое дыхание. Чистый понедельник. Солнечный удар. Митина любовь. Жизнь Арсеньева.
М. Горький. Старуха Изергиль. Бывшие люди. Мальва. Однажды осенью.
Фома Гордеев. Исповедь. Ледоход. Страсти-мордасти. Покойник.
Детство. В людях. Мещане. На дне. Дачники.
Н.Гумилев. Колчан. Костер. Огненный столп.
Е. Замятин. Уездное.
А. Куприн. Молох. Олеся. Поединок. Гамбринус. Листригоны.
Гранатовый браслет. Яма. Суламифь.
О. Мандельштам. Камень.
А. Ахматова. Вечер. Четки. Белая стая.
Маяковский. Стихи 1910-х годов.
А. Ремизов. Крестовые сестры. Пруд.
Ф.Сологуб. Мелкий бес.
И. Шмелев. Лето господне.
М. Зощенко Рассказы 20-х, 30-х годов, Голубая книга.
М. Цветаева. Стихотворения 1910-х.
М. Булгаков. Бег. Белая гвардия. Собачье сердце. Мастер и
Маргарита. Театральный роман.
А. Платонов. Котлован. Чевенгур.
М. Шолохов. Тихий Дон. Поднятая целина. Судьба человека.
А. Толстой. Эмигранты. Хождение по мукам. Гиперболоид инженера
Гарина. Петр Первый.
А. Макаренко. Педагогическая поэма.
Б. Пастернак. Доктор Живаго. Стихотворения.
А. Гайдар. Судьба барабанщика. Тимур и его команда. Голубая чашка.
Арбузов. Иркутская история. Таня.
А. Вампилов. Старший сын.
А. Солженицын. В круге первом. Архипелаг ГУЛАГ.
Л. Гумилев Этногенез и биосфера Земли. От Руси до России.
Детские книги я тоже покупаю и читаю с удовольствием: 'Приключения
Карандаша и Самоделкина' Юрия Дружкова; 'Старик Хоттабыч' Лазаря
Лагина; 'Приключения капитана Врунгеля' А.Некрасова; 'Мери Поппинс'
Памелы Треверс; 'Путешествие Нильса' Сельмы Лагерлеф; 'Алиса в стране чудес, Алиса в зазеркалье' Льюиса Кэрролла, 'Малыш и Карлсон'
Астрид Линдгрен; 'Пиноккио'; 'Дядя Федор' Эдуарда Успенского;
'Чингачгук и день забот', 'Чингачгук идет в гости' Алана Милна в переводе Заходера; 'Что я видел' Бориса Жидкова, с чудесными с иллюстрациями 40-50-х годов; стихи Агнии Барто, Корнея Чуковского, любимого Николая Носова, Виктора Драгунского, Сергея Михалкова,
Анатолия Рыбакова, Анатолия Алексина.
В 'Библио-Глобусе' однажды увидел третий том истории музыки.
Заинтересовался, но покупать не стал: во-первых: отдельный том, а во-вторых: лучше сначала прочесть. В библиотеке ДК Истории музыки нет, но мне заказали ее по межбиблиотечному абонементу в Библиотеке иностранной литературы. На чтение тома дают две недели, в случае задержки за каждый день начисляются большие пени. Пропускаю непонятные мне крючочки и загогульки и читаю биографии композиторов, о музыкальных стилях и инструментах. Что-то переписываю в тетрадь – чтобы всегда иметь под рукой. Учебника по русской литературе 19-го века у меня тоже нет пока. И потому биографии русских писателей кочуют из него в мою тетрадь.
После того, как я стал получать книги из библиотеки иностранной литературы, я понял, что там есть все и решил записаться.
Расположена она очень неудачно, приходится идти пешком от метро минут пятнадцать по шумным улицам. Сначала я разузнал, что нужно для вступления. В следующий раз принес фотографию, паспорт. Сделали мне пропуск, поднимаюсь в абонемент, а тут меня спрашивают: на каком языке предпочитаете литературу. Вот так раз. Я думал, что найду здесь зарубежную литературу – то есть иностранную, а иностранная, оказывается, на иностранных языках. Ничего, вскоре я записался в публичную Некрасовскую.
На работе сделал для себя базу данных по книгам, точнее не по книгам, а по произведениям, в виде:
'Период?Автор?Произведение; в библиотеке; прочитано; качество' и включил в нее свой список. Меня интересуют три вещи: есть ли книга в домашней библиотеке, прочитана ли она и понравилась или нет. Хорошие книжки я отмечаю плюсом, нехорошие – минусом. Никаких особенных функций в базе данных нет – лишь поиск. Отсортированы записи по историческим периодам; внутри периодов по фамилиям авторов, внутри фамилий по названиям произведений.
В это же время сделал базу по любимым отечественным фильмам, актерам и режиссерам. Она немного сложнее, чем книжная. При выборе фильма он показывает всех занятых в нем актеров, а при выборе актера
– все фильмы, в которых он снялся. Интерфейс примитивный, без графики, без мыши.
В зоомагазине на Метростроевской мы с мамой купили двух ткачиков с клеткой. Это совсем маленькие птички. Если осторожно взять ее в кулак, торчать будет только головка. Летают они необычно – как пчелки или стрекозы. Зависают на одном месте, а крыльев не видно.
Клетка стоит в моей комнате. Вечером я накрываю ее тряпочным чехлом, чтобы ткачикам не мешал свет лампы или телевизора. Когда возвращаюсь домой поздно и включаю свет, самочка недовольно ворчит под покрывалом. Однажды положил в клетку ваты – может, гнездо сделают?
Работа закипела. Птички весь день добросовестно отщипывали от ваты кусочки, мочили их в поилке и развешивали сушиться на ступеньках лесенки.
Виктор принес мне почитать книгу Поля Брэгга о здоровом питании и образе жизни, отдельные главы. Очень любопытно.
Большинство зиловцев питаются в обед на рабочем месте, потому что в стране скачет крутая инфляция. Чтобы не рухнула столовая, завод выдает работникам льготные талоны на обед, но они покрывают все меньшую и меньшую часть обеда. Виктор в обед питается листками капусты и морковью, которые приносит из дома. Я тоже включил в постоянный рацион капусту и морковь, но сосиски и хлеб тоже беру.
Когда три года назад вернулся из армии, за обедом съедал шесть, семь кусков белого. В основном с супом. Хлеб во всех заводских столовых бесплатный, но дело не в этом, а в привычке. За два года количество кусков за обедом сократилось до двух. Брэгг убедил меня расстаться с солью и чаем. Это было не сложно. С детства не солил ни помидоры, ни яйцо, ни свежие огурцы, ни черный хлеб. Перестал покупать соль для себя, только, если мама попросит – для нее. Соль попадает в мой желудок иногда из маминого супа или из блюд заводской столовой.
Вместо чая стал пить компот из сухофруктов, какао или кофе.
У меня единый проездной на все виды транспорта на неограниченное количество поездок. Поэтому часто после работы по дороге домой выхожу на Арбате, чтобы пройтись по трем его магазинам
'Овощи-фрукты'. Покупаю сухофрукты для компота, или просто пожевать изюм, чернослив, финики, инжир, капусту, морковь. В других овощных скудный выбор (например, в нашем), а продовольственных рынков еще нет.
Возвращаюсь домой на троллейбусе 'Б' от Смоленской площади до парка культуры, а потом на 31-м или метро. Или сажусь на 31-й на
Гоголевском и еду по бульварам. Мне больше нравится смотреть на бульвары и Остоженку, чем ехать в подвале.
О питьевой воде я тоже решил позаботиться. Никаких фильтров еще не продают, и потому я отстаиваю воду в трехлитровой банке. Кладу в нее толстую серебряную цепочку от дедушкина брегета. Микробы не выносят блеска серебра и уходят искать лучшей доли.
Ушло в прошлое сливочное масло и молоко. В школьные годы мама мазала мне утром бутерброд. А вечером жарила на масле. Году к
83-84-му масло подорожало, потом стало дефицитом. За ним стоят длинные очереди, продают одну пачку в руки. Партия стала в него что-то добавлять. На сковородке оно пенится большими пузырями.
Отныне сливочное масло попадает в мой желудок только из пирожных или торта с кремом. Для жарки и салатов я использую подсолнечное нерафинированное масло. Как замечательно оно пахнет. Если срок хранения растительного превышает четыре, пять месяцев, значит, его все-таки прогоняли через бензол.
Без молока обойтись сложнее. Ну, какао, ладно. А как есть манную кашу на воде? В результате с манкой тоже расстался, осталась геркулесовая на воде.
Теперь я прикидываю, смогу ли воздержаться от:
– сахара
– копченостей
– консервов
– мучного
– животных жиров и растительных, прошедших обработку
– молока и мороженого (кроме молочнокислых продуктов)
– продуктов вторичной переработки – полуфабрикатов
– кофе, синтетических напитков
– приправ, горчицы, кетчупов
Консервы-пельмени-голубцы я и раньше редко ел. Бросил сосиски, но
'докторская' сохранила свои позиции. Яиц съедаю до тридцати в месяц.
Брэгг говорит об одном, двух в неделю. Уменьшить не в моих силах.
'Любовь' к горчице мне привили в Соснах. Глину легче есть. К кетчупу равнодушен. Томаты – пасленовые. Баклажаны тоже. Значит слегка-насмерть ядовитые. Нравится баклажанная икра и лечо, но могу и не прикасаться к ним годами.
В продуктах стали появляться искусственные красители, ароматизаторы и другие добавки. Мне стыдно перед своим желудком, печенью, почками отправлять внутрь какую-нибудь дрянь. Я дружу со всеми своими органами, и они платят мне тем же.
От синтетических напитков тоже было легко отказаться.
Кондитерские изделия – моя ахиллесова пята. Это только
Мальчиш-Кибальчиш может без варенья.
Все изменения в моем питании проходят постепенно, год за годом, без скачков и усилий.
На месте кафе 'Лира' открылась первая в Москве закусочная
'Макдоналдс'. Очередь в 'Макдоналдс' движется час или больше, и опоясывает сквер между Тверской улицей, бульваром, Бронной и
Сытинским. Стоять скучно. Хотели устроить проверку документов, но никто не показывает. Закуска в Макдоналдс: бутерброд, жареный картофель, стаканчик киселя обходится в пять рублей. Это приемлемо при зарплате в сто девяносто. Непривычно чистый туалет, как во дворце съездов. В закусочной чисто, стулья и столы прочно вмонтированы в пол. Ничего невозможно унести или сломать. Если поднос с едой падает на пол, его тут же заменяют в полном объеме.
Возобновилась наша дружба с Володей, он тоже живет на Фрунзенской.
Мы случайно встретились и обменялись телефонами. Володя тоже разведен. Ходим в Макдоналдс, в кино. У него пудель и я иногда составляю ему компанию, гуляем вечером по третьей Фрунзенской.
Зимой мы стали ездить на лыжную базу в Жуковке. Мама достала два пропуска мне и Володе. В выходной мы садимся на автобус у дома пятьдесят по набережной, который везет нас до самой базы. Приехали, выбрали лыжи и ботинки. Переоделись. Вещи лежат свободно на лавочке, никто их не возьмет. В раздевалке душ, но это уже после лыж. А пока выходим и километра два катимся до Птичьей поляны и обратно. На поляне, подставив лица солнышку, стоят много лыжников, московских и
Одинцовских. Или катимся до крутых горок, это чуть подальше, почти у
Одинцово. Возвращаемся, переодеваемся. В запасе полчаса – можно посидеть в буфете за тарелочкой сосисок.
В марте мы с Володей поехали по заводской путевке в Таллинн, на четыре дня. Мне удалось достать путевку и для него. Вдвоем нам будет интереснее. Володе платить ничего не пришлось, он проходил как работник завода. На Ленинградском вокзале собралась группа из тридцати человек. Некоторых путешественников я знаю: с Ленькой учились в одной группе, его жена когда-то мне нравилась, но предпочла Леньку. Знаю двух девушек с третьего этажа инженерного, за одной я ухаживал.
В нашем купе едут: Володя, я, девушка Надя и молодая женщина чуть старше нас. Надя мне понравилась. В автобусе, который вез группу в гостиницу, я сел вместе с ней и безостановочно болтал. В гостинице наша группа столпилась у администратора, стали сдавать паспорта на прописку. Решение пришло сразу. Володю некогда предупреждать. Взял у
Нади паспорт и подал вместе со своим, а сам продолжаю пудрить ей мозги. Прошло, надо же, нас прописали вместе! Совсем недавно за такое можно было лишиться комсомольского билета у развернутого красного знамени. Володя надулся. Его поселили с каким-то незнакомцем. Я даже объясниться и извиниться перед ним не смог, не отходил от Нади. На второй день Володя успокоился. Но все-таки я ему подпортил: одному сложнее роман завесть. Тем более – всего четыре дня.
В гостиничном номере окна со щелями в палец толщиной, сильно дует.
Жмемся с Надей друг к другу. Полно медлить. Счастье хрупко. Поцелуй меня, голубка, юность – рвущийся товар.
8-го марта группа с экскурсоводом пешком идет по старому Таллинну.
Вдруг – толкучка. В Москве такие же толкучки: разнообразные люди стоят в ряд и держат в руках свой товар. Торгующие провожают взглядами нашу группу, как почетный караул Черчилля.
– Здравствуйте, товарищи продавцы с рук!!
Пауза (набирают в легкие воздух)…
– Гутен морген, товарищи туристы!!
Эхо отразилось от башни Толстая Маргарита и предмостных укреплений
Морских ворот.
– Поздравляем Вас с началом нового весеннего дня! Бог в помощь!!
– Уррр-а-а!!… Урр-а-а-а!!… Урр-а-а-а!!!
В конце торгующего ряда – люди продают букеты цветов. Мне повезло
– выбрал своей голубке ландыш с веточкой аспарагуса. Больше подобных букетиков нет, другие мужчины купили стандартные букеты.
В каком-то костеле слушаем орган. Красиво. Это здесь снимали эпизоды из 'Последней реликвии'.
В кафе с каменными средневековыми сводами нашу группу напоили грогом – подогретым портвейном 'Кавказ'. Два сорок две бутылка.
В августе 91-го по зиловской путевке поехал в Архипо-Осиповку
(Осипо-Ахриповку, как говаривал капитан второго ранга
Ревунов-Караулов). Это поселок, на черноморском побережье Кавказа, между Геленджиком и Туапсе. Поезд тбилисский, отправляется с
Курского вокзала. Меня предупредили, что если проводник спросит за белье 8 рублей 30 копеек, то нужно давать или 8 рублей 30 копеек, или 9 рублей или 10 рублей, но никак не 25 или 100, потому что сдачи не будет. Такие обычаи.
Днем ехали по Донбассу. Возникает тяжелое чувство, когда смотришь на высокие шахтные отвалы. Как тут живут?
В нашем вагоне едут десяток других архиповских курортников: выводок с родителями, две пары и отдельные зиловцы. Вышли из поезда поздно вечером на станции Горячий ключ. Кто-то сказал, что вот, вот будет автобус для нас. Автобуса так и не было. Ночевали на станции в креслах. Ранним холодным утром, когда еще ничто не движется, на небе ни облачка, а красное солнышко показалось над созревшими грушами, наш отряд пришел на автобусную станцию и взял билеты на первый рейс до Архипо-Осиповки. Автостанция – деревянный домик, как в фильмах про целину. Ничто вокруг не тронуто цивилизацией. Первый автобус пошел через два часа. Ехать пришлось стоя, в переполненном автобусе, на ногах лежат чьи-то узлы, корзины и чемоданы. Загорелые женщины, с белыми платками на голове громко беседуют между собой. Солнышко припекает, в автобусе душно и потекли капельки по лицу. Наконец-то,
Архипо-Осиповка. А до турбазы, оказывается, еще несколько километров. Спросил таксистов:
– Сколько стоит до турбазы?
– 80 рублей.
– А далеко она?
– Вон за той горой.
Если сесть по четыре в машину, то получится по 20 рублей на каждого. Все равно это дорого. 20 рублей стоит железнодорожный билет до Москвы. Нет, мы уж сами, как-нибудь. Сели на местный автобус и проехали две остановки в сторону турбазы. У подножия горы указатель на турбазу и грунтовая дорога, теряющаяся за поворотом в кустах. Мы бодро всем табором с чемоданами и сумками пошли по дороге. Дорога вьется, видно всего шагов на сто вперед. Кажется: вот сейчас за поворотом появится наша турбаза. Нет. Значит за следующим непременно. А дорога уходит вверх и вверх, а Солнце печет затылок, а чемоданы и сумки в руке. Минут через 15 нас нагнал автобус модели
'Фердинанд'. Сели, оказалось, что это турбазовский и нам здорово повезло, потому что он ходит один раз в сутки. Больше никакого транспорта на турбазу не идет. Ехали быстро по извилистой дороге.
Справа гора – слева пропасть, слева гора – справа пропасть.
Добрались минут за сорок. За сколько бы мы добрались, если продолжали идти пешком? На всем пути ни одного домика, только горы и пропасти.
Турбаза лежит в ущелье между двух гор. Горы похожи на раздвинутые ноги Гулливера, расширяющиеся к морю. Солнца так много, что виноград на глазах становится черным. Получили комнаты. Надел плавки и сразу полетел купаться – смыть липкость, заработанную в автобусе. Пляж галечный, камушки скользкие. Когда-то в Евпатории был песок.
На рассвете бегаю по дорожкам базы, которые быстро заканчиваются, превращаясь в тропинки, забирающие круто в гору. То тут, то там рычат кабаны, воют медведи и волки, как будто это их личная тропинка.
Читаю книгу, которую захватил с собой из дома. Играю в настольный теннис со студентами украинцами или в компьютерную игру 'Пакмен' на советской машине 'Искра'. Играть можно лишь до пяти вечера, после не позволяет влажность. Меня обступают детишки, визжат и прыгают. У них почти не получается, а у меня накоплен некоторый опыт. Вечером крутят фильм в металлическом сарае с высоким потолком. Часть мужчин тут же курит. Это не вызывает возражений окружающих.
Берегом моря мимо нас в сторону Геленджика прошел путешественник.
Одежда на нем выгорела, кожа задубела от ветра и солнца, волоски на висках и бороде золотистые.
Узнал, что берегом до Осиповки ближе, чем через горы. Всего километров пять. Решил сходить. А так как телефонов на турбазе нет, то наши Зиловцы попросили меня заодно позвонить кому-то, а также купить обратные билеты в Москву. Вышел рано, солнце светит в лицо все два часа пути. В Осиповке заказать билеты не удалось. Но мне посоветовали сходить в совминовский санаторий поблизости. Там проблем не было. Возвращаюсь назад – солнце успело развернуться и снова светит в лицо. Иду и через каждые двадцать минут снимаю майку и смачиваю ее в море. Ненадолго, но помогает. Почти у турбазы на камнях лежит в чем мать родила молодая девчонка. Красивая. Рядом с ней другая, в купальнике. Мои лицо и ноги сильно обгорели.
К единственному турбазовскому пирсу подошел теплоход. Это экскурсия в Геленджик. Долго плывем вдоль берега. Работает видеомагнитофон, смотрим 'Полицейскую академию'. В Геленджике пляж песочный, видимо песок завезли. Городок низенький, тихий. Сходили в дельфинарий. Умные милые дельфины. Стало жарко. По трибунам разносят бледно-желтую воду в целлофановых запаянных колбасках и сахарную вату на палочке. Другой воды или соков нет. В целлофановых колбасках обычная вода, подкрашенная гуашью, с болотным вкусом. Жарко. Никаких киосков поблизости нет. Только в порту нашел киоск, где купил стаканчик с красноватой жидкостью. Пригубил и сразу вылил. Брр.
Впервые столкнулся с таким неприкрытым обманом.
В Архипо-Осиповке винное раздолье. Домашнее вино продают у каждого домика и на открытом рынке. В магазине стакан сухого вина стоит рубль. В Москве бутылка сухого шесть – семь рублей. Соседи мои по комнате – семейная пара, купили трехлитровую банку красного вина, а я шампанское Абрау-Дюрсо. Вечером уже на турбазе выяснилось, что в их банке уксус. Им было жаль выливать. Распили шампанское, раз такое дело.
Числа 21-го пошли слухи о путче в Москве. На турбазе нет ни радио, ни телевизоров. Кто-то слышал радио и передал своими словами.
Администрация турбазы сразу запретила пользоваться водными велосипедами (рядом Турция) и готовилась к встрече с хлебом-солью и арестам. Настроение упало. Неужели опять все по-старому. Через день-два узнали, что путч провалился.
Возвращались в Москву другим путем. Уезжали с базы ранним утром, в полной темноте. С гор хорошо видна обозначенная точками огней
Осиповка. На автобусе доехали до Новороссийска. Перед последним холмом, загораживающим город, вдоль дороги стоят красивые сосенки.
Иглы у них заметно больше, чем у подмосковных. Новороссийск весь белый. Белые дороги, листья деревьев, трава, дома. Это пыль цементного завода.
Сели на поезд. Наш литерный без происшествий проследовал станции
Гайдук и Нижнебаканскую. По соседним путям навстречу прошел товарняк с лесом. В кабине машиниста мелькнула улыбка Пал Андреича Кольцова, адъютанта главнокомандующего.
Под Тулой наш поезд стоял целый час. Рядом состав с низкими десантными танками. Словно игрушечные, ниже часового, который стоит рядом.
Мне вдруг захотелось обойти московские театры. Раньше, когда мы жили с Ларисой, такой же интерес однажды возник к кинотеатрам.
Случайно. Тогда на экраны вернулись старые любимые фильмы. Часто они шли бог весть где, приходилось ездить по всей Москве, лишь бы посмотреть 'Операцию Ы' или 'Карнавальную ночь'. В Москве сотня с небольшим кинотеатров. Когда побывал в большинстве из них, появился интерес. Смотрю афишу: так, здесь мы еще не были, нужно съездить…
В школьные годы мы ходили классом в театр Юного зрителя, театр имени Вахтангова. Во МХАТ на бульваре мы ходили с Сашкой. Его мама достала билеты на 'Ревизора'. Вышли из метро Пушкинская. На углу
Большой Бронной и улицы Горького сигаретный киоск. Мне – двенадцать лет, Сашке – десять. Купили гаванскую сигару за тридцать копеек.
Очередь перед киоском растолкал грязный человек, опустился на колени и стал выгребать палкой из-под киоска мусор со снегом. Мелочь искал.
Мы такого впервые видели. Сигару мы выкурили по-джентельменски, запершись в антракте в кабинке мхатовского туалета…
В студенческие годы ходили с подружками или друзьями в Сатиру, в
Оперетту, во дворец съездов на Лебединое озеро.
В Москве на начало девяностых было около сорока театров и театральных студий. На 91-й год пришелся максимум моих театральных походов – 52. Обошел все, кроме 'Ромэн', Камерного музыкального и
Детского музыкального. В зимние месяцы, хожу в театр два, три раза в неделю. Начал с Моссовета. Пришел в костюме, в белой сорочке, с красным, узким галстуком. В антракте заметил, что таких как я, дипломатов – единицы. Эти люди очень редко посещают театр, и потому одеваются как на первое мая. Но до окончательного вывода было еще далеко. И в театр Вахтангова на 'Принцессу Турандот' я тоже пришел как депутат. Слава богу, это был последний случай. Теперь только свитер или джинсовка. В случае крайнего торжества – белая сорочка и галстук.
Сначала было просто интересно посмотреть как внутри, есть ли в буфете сельтерская и шпроты, что ставят. Постепенно появился вкус. В общем-то, я понимаю, что нельзя судить о театре по трем, пяти спектаклям, но так или иначе у меня появились предпочтения. В одни не хожу, в другие хожу часто. Это Музыкальный Станиславского,
Современник, МХАТ на Камергерском, Таганка, Вахтангова, Ленком.
Чаще всего хожу в музыкальный имени Станиславского. Здесь просмотрел весь репертуар. Верди не люблю. Какой-то он не хороший.
Прокофьев великолепен. Чайковский великолепен. Если иду один и у меня немного денег, беру билет на балкон. В первом акте замечаю свободное место в партере, запоминаю координаты. А в антракте спускаюсь и уверенно сажусь.
В студенческий театр МГУ ходили с Надей на четыре спектакля. Над двумя из четырех смеялся. Или сползал с кресла или колени оказывались у подбородка.
В театре на Спартаковской актеры очень громко кричат, наверное, нервничают.
В Большой попасть можно только на 'Жизель' или 'Иоланту'. Однажды достал билеты на 'Аиду'. Ходили с мамой. Сидели на самом верху. Аида крупная тетенька. Отелло ее нипочем бы не задушил. Она бы ему с правой да по уху по мавританскому, дескать:
– Не печалься, ступай себе с богом, будет тебе новое корыто.
В Малом смотрел 'Обрыв'. На то время я еще не прочел книгу.
Бело-малиновые кресла.
'У Никитских ворот', Табакерка, Школа современной пьесы, Летучая мышь, имени Ермоловой, 'имени Пушкина', 'на Малой Бронной', драматический Станиславского, ТЮЗ, Советской армии, Гоголя, Сфера,
Эрмитаж.
В театре Маяковского 'Трамвай 'Желание'.
В театре Образцова 'Сотворение мира'…
В буфете Лабораторного корпуса среди прочих товаров лежит шоколадка с ценником: 'шоколад Цырк цена 3руб.' Говорю продавщице:
– У Вас неверный ценник, нужно писать 'и', а не 'ы'.
– Это меня не касается, Идите к товароведу, если хотите.
Прошел по коридору. Комната с табличкой. Сидят две полные тетеньки в белых халатах.
– Вам чего, товарищ?
– У Вас в ценнике ошибка.
– Как! Где? – обе встрепенулись и вскочили.
– Да вот, видите: 'Цырк', а нужно 'Цирк'.
– Фу-у-у. Не мешайте работать.
И сердце забилось неровно, и с горечью вымолвил я: 'Прощай,
Антонина Петровна – неспетая песня моя'.
По утрам бегаю в саду Мандельштама. Три круга вокруг пруда. Два, три раза в неделю. Определенных дней для бега у меня нет. Все зависит от того, выспался или нет.
Купил большую книгу Брэгга. Он не только о питании пишет, а вообще о здоровом образе жизни. Надо попробовать обливаться утром.
Виктор рассказывал, что он иногда приходит домой и медленно влезает в ванну с холодной водой. Представил себе картину – можно, но лучше в водолазном костюме.
Обливаюсь из тазика. Начал с теплой, постепенно перешел на холодную. Поднимаю тазик к голове, делаю вдох и медленный выдох.
Потом становится, почему-то смешно и на следующем вдохе обрушиваю воду на голову. После бега обливаться в самый раз. А в небеговые дни приходится разогреваться на балконе, на турнике. Долгое время я вис на черенке, на антресолях. А потом на балконе сделал турник из трубы. Подобрал ее у строительной выставки и прикрепил на балконе.
Бывает утро, когда не хочется обливаться. Это признак начала простуды. Не обливаюсь. А от бега в такие дни не отказываюсь.
Благодаря бегу ОРЗ переносится на ногах в течение дня, а грипп проходит в течение четырех дней.
Как-то вышло, что вместо трех кругов в саду Мандельштама стал бегать шесть, а потом восемь. Очень мешают собаки. Коричневый терьер разгрыз мне правый кед прямо на бегу, колли сделала вид, что равнодушна, а сама обошла и полетела с лаем сзади. На шестом круге черный спаниель бросился на меня с лаем сзади. Я остановился и стал орать как папа Карло то на него, то на хозяина. Спаниель присел, смотрит то на меня, то на хозяина. Глаза вытаращены. Губы его шепчут: 'свят, свят, свят'.
Ничего не поделаешь, стал выходить для бега на полчаса раньше, без пятнадцати шесть. На проспекте никого, можно переходить его по верху, а не по подземному переходу. После второго круга в саду появляется один и тот же дяденька, он идет на завод 'Каучук' – больше предприятий, начинающих рано поблизости нет. Дяденька каждый день писает под одним и тем же деревом, тупо уставившись в кору в десяти сантиметрах от глаз.
В саду Мандельштама есть баскетбольная площадка, здесь на стойках можно подтянуться после бега.
И все-таки мне пришлось искать альтернативные маршруты для бега, потому что с увеличением количества кругов стал захватывать ранних собачников. И еще зимой меня беспокоит один поворот, на котором, если не притормозишь, соскользнешь в пруд. Пробовал бегать по
Несвижскому переулку до улицы Льва Толстого. От Комсомольского проспекта он закрыт старыми казармами, здесь почти нет движения, чистые домики с зеленью. Единственная неприятность – на всем пути равномерно расставлены мусорные баки, при приближении к которым нужно 'вдохнуть и не дышать', как на флюорографии. Попробовал по
Оболенскому переулку, тоже не получилось. В результате остановился на Фрунзенской набережной. Здесь у меня два маршрута: короткий и подлиннее. Короткий: от дома в скверик Травникова, по набережной до
Крымского моста. Длинный: по 2-й Фрунзенской улице к набережной, далее до Андреевского железнодорожного моста. За время пробежки мимо меня проезжают две, три редкие машины. В выходной день оба маршрута объединяю в один, и выхожу попозже. В выходной день транспорта тоже мало.
Долго ли коротко ли, меня потянуло к новым маршрутам и к удлинению старых. Мне нравится бегать к Крымскому мосту и дальше по
Кропоткинской набережной до строительной площадки храма Христа
Спасителя. Если остается время, добегаю до большого Каменного моста.
Однажды в выходной пробежал по Кремлевской набережной до большого
Москворецкого моста. Качество воздуха здесь заметно хуже, даже в выходной, даже без машин. Пока добежал до Кремля, набережная наполнилась машинами. Больше по Кремлевской не бегал.
Пробовал бежать по Фрунзенской набережной и дальше по Лужнецкой.
На Лужнецкой справа тянется забор какого-то старинного предприятия, тротуар сужается, машин не меньше, бежать можно только до метромоста
– впереди забор. А мне хотелось загнуть до Новодевичьего монастыря.
В выходные перебегаю через железнодорожный мост и исследую парк культуры и Андреевскую набережную. После многочисленных проб остановился на маршруте по Андреевской набережной до метромоста.
Маршрут в сторону Крымского моста отклонил из-за собак. Сразу за
Андреевским мостом, на Пушкинской набережной, вдоль дороги тянутся склады, из которых с лаем вылетают собаки. Если продолжать бежать, она догонит и укусит за икру или пятку. Приходится тормозить и идти, оборачиваясь несколько метров, пока она не успокоится. Это отнимает время, особенно дорогое утром в будни. Кроме того, дорога вдоль
Пушкинской идет подъемами и спусками, это пока существенно для меня.
Теперь два, три раза в неделю пробегаю мимо двух поликлиник, хореографического училища, школы, двух магазинов и кинотеатра
(бывшего кинотеатра на Крымском валу, который позже стал малой сценой театра Моссовета), Андреевской богадельни и двух мостов.
В выходные мои интересы распространились за метромост. Раза два забегал за метромост, постепенно удлиняя дистанцию. На третий добежал до Бережковского железнодорожного моста, точнее до устья
Сетуни. Мост остается в ста метрах впереди. Чтобы добежать точно до моста, нужно пересечь оживленное Воробьевское шоссе. После воскресного бега прихожу домой и ложусь спать на час, полтора.
Иногда бегаю в Подмосковье. На октябрьские праздники мы с мамой ездили в Ватутинки. Утром еще темно. Бегу по дорожкам дома отдыха.
Приближаюсь к проходной – заругались две собаки. Коротконогие, не догонят. Но я остановился – люди спят в корпусах. Две дурочки подбежали и успокоились. В Бору интереснее бегать. Здесь построен новый корпус. Зимой поехал туда один на выходные. Утром побежал по лесным тропинкам. Все в снегу, тропинка вьется. Когда возвращаюсь, навстречу появляются первые лыжники. До конца не исследовал дорожку, времени мало было.
В феврале 92-го года на заводе случились внеплановые пятидневные каникулы. Это чудо для предприятия, работающего в две смены, работающего с черными субботами, число которых в холодный период года доходит до трех в месяц. Причина каникул – вьетнамские рабочие отмечают свой новый год. Их десять тысяч на заводе. Вьетнамцы работают в основном на главном конвейере, так что пришлось конвейер остановить и отпустить весь завод. Мне досталась четырехдневная путевка в Юрмалу. Ни разу не был в Юрмале зимой. Нашу группу поселили в санатории Фабрициуса. Корпус на берегу моря. В номере очень чисто, непривычно по сравнению с гостиницами Ленинграда, Риги.
В них все по-другому: если есть ванна, значит, нет электричества, если есть умывальник, то туалет на другом этаже. В зимней Юрмале редкие прохожие. Это летом ее население вырастет в десять раз. В маленьких магазинчиках с радостью принимают любых посетителей.
Побережье завалено снегом, залив безо льда. У берега плавают несколько лебедей. Снег на пляже расчищают машины, заметил это и следующим утром уже бегал здесь.
Ездили на экскурсию в Рундале. Смотрели дворец, построенный
Растрелли. Экскурсовод рассказывал, что до перестройки во дворец периодически заглядывали члены политбюро, пожарить кабана, выпить и закусить, побить баронскую посуду, выпороть дворню и почитать 'Что делать' Чернышевского. Перед отъездом в местном киоске купил бутылку
'Лидо'. Вернемся, посмотрим, что за вино. Вряд ли плохое, судя по названию, Лидо – национальный праздник Латвии. В автобусе положил бутылку на полку над сиденьями и задремал. Минут через пятнадцать автобус круто повернул на Елгаву. Бутылка выкатилась, пластмассовой пробкой стукнула по голове впереди сидящего мужчины. Мой сон мигом сдуло. Бутылка еще прыгала и катилась по мягкому полу, а я искренне извинялся перед мужчиной. Он оказался не злым и принял мои извинения. Я предложил ему распить злосчастную бутылку, по прибытии в санаторий, но он вежливо отказался.
Возвращались в Москву поездом, в плацкартном. А в Ригу, кстати, ехали в купе. У меня нижняя полка вдоль прохода. Поезд ночной, сразу после отхода стали устраиваться спать. В углу моей кровати сидит дяденька, лет сорока. От его ног дурно пахнет. Я зло сострил в его адрес. Соседи посмеялись. Дяденька огрызнулся, – я вот щас кому-то
… Мне стало неловко. Слово за слово, разговорились. Оказалось, что у него нет места – билет один на него и его спутницу, она надо мной на верхней полке. Постепенно я пригляделся и понял – бандит. Лицо худое, в грубых морщинах, которые остаются после многих лет лесоповала или рудников. На руках его мышцы такие же, как у меня на ногах. Он стал что-то гнуть про себя, слушаю, всему верю. Во время разговора он как бы случайно берет мою руку и проводит пальцами по мозолям (мозоли от турника и гири). Попутчик сказал, что будет
'брать' здесь кейс с деньгами и показал на трех молодых мужчин в соседнем отсеке, укладывающихся спать. Сказал, что любого 'положит' и достал нож. Я незаметно, за разговором опустил ближайшую к нему руку, чтобы прикрыть грудь, на всякий случай. Потом пошли с ним покурить в тамбур. Вернулись, он предложил выпить. Где взять? В ресторане есть. Я дал ему денег на бутылку. Через некоторое время он вернулся с бутылкой красного и тортом. За вином попутчик предложил мне работать у него. В киоске 'мороженое'. В киоск помимо мороженого, поступает дефицит, который хорошо распродается. Зарплата
800 рублей в день (а у меня оклад 720 рублей в месяц). Сказал, подумаю, чтобы не обижать его. Показал ему свой заводской пропуск и забыл взять. Болтали до глубокой ночи. Утром, когда поезд подходил к
Рижскому, сквозь сон видел, как он проходил на выход.
В мае я поехал в Ялту, в зиловский санаторий имени Мориса Тореза.
Морис Торез – председатель французской компартии, которая насчитывала к концу войны 400 тысяч. После войны его пригласили в
Союз, а после переговоров в Москве, он отдыхал в крымском санатории.
Здесь он чем-то отравился и умер – упрямый человек.
В санаторий мы едем с Юрой, он мне ровесник, и тоже работает на заводе. Юра в 'Мориса Тореза' не первый раз. Чтобы не терять драгоценный день на переезд из Симферополя в Ялту и из Ялты в
Массандру, мы договорились выехать на день раньше. Кормить нас начнут с завтрашнего утра, по путевке, а поселят сегодня вечером. В
Симферополе сели на автобус, он идет полтора часа до Ялты, троллейбус – два с половиной. В автобусе на верхней полке я заметил покрытые пылью пустые бухгалтерские бланки и кучку украинских карбованцев. Деньги мы забрали. Приехали, посчитали – сумма, на которую можно оплатить автобус до Ялты. Вечером мы познакомились с двумя подругами и сильно пили всю ночь. Я взял из Москвы литровую бутылку водки и бутылку сухого вина, надеясь, что этого хватит на отпуск. В первый вечер мы выпили водку, выпили часть Юриного спирта.
Часа в три ночи качаясь, проводил девушек в их номер. Проснулись в полдень. Как же тяжело вставать. На лоджии по столу гуляют голуби и клюют редкие грецкие орехи и фундук. Чернослив, изюм и курагу мы тоже съели вчера. Вчера поздно приступили и закуску купить было просто негде. Завтракать не хочется, болит голова. В этот же день нас перевели в другой корпус, чуть дальше от моря, номер с видом на гору. Корпус легкий, более современный, чем первый, стекло и бетон, даже лифты есть.
На следующий день я стал искать подходящее место для бега. Все дороги в округе слишком круты. Интересно, что неисправную машину в горах буксируют две. Одна спереди, другая сзади, соединенные гибким тросом. Бетонная дорожка вдоль пляжа длиной в двести метров оказалась единственной пригодной. Вставать на бег нужно пораньше, пока солнце невысоко. Бегаю назад – вперед, загибаю пальцы. А потом окунаюсь в море.
Кормят сытно и разнообразно.
Ялтинцы зарабатывают гроши по сравнению с нами. Дежурный по пляжу
– 600 карбованцев, горничные – 450. Крымские вина стоят от 30 и до
200 карбованцев за бутылку. Дешевы молочные продукты, хлеб и водка
(21 карбованец).
С Юрой мы постоянно знакомимся с новыми девчонками. Так получается потому, что одна группа уезжает, а новая приезжает. Юра профессиональный соблазнитель. Он берет с собой в отпуск подзорную трубу и приглашает миловидных незнакомок посмотреть на звезды или вечернюю Ялту. Вместе с трубой прихватывает одеяло. Но главное Юра отлично играет на гитаре. Во-первых, он владеет ею виртуозно, во-вторых, за 18 дней он сыграл песен двести на самые различные темы. Но соблазнить нам удалось немногих, не более трех четвертей санатория. Иногда случаются заминки: Юре нравится она, а ей нравлюсь я или наоборот.
Мы не пропускаем все предлагаемые экскурсии. Ходили в Никитский ботанический сад. На дегустацию вин Магарачского экспериментального завода. Специалисты предупредили, что это интересней, чем
Массандровский серийный завод, экскурсии на который предлагают в
Ялте. Просторный зал. На столе перед каждым приглашенным стоит десяток бокалов. В каждом по 30 граммов вина. Начинаем с Алиготе с нулевым сахаром. Проходим через портвейны. Крепость и сахар постепенно увеличиваются. Затем следуют Мадера, Херес. Пьем медленно под интересные рассказы специалиста. Заканчиваем мускатом, кажется
'Золотой берег' с 28 %-м сахаром.
Экскурсии в Ливадию и Алупку. Группы взрослых и группы украинских пионеров. Все пионеры в синих галстуках и белых рубашках в мелкую клетку.
В Ливадийском парке два лебедя. Сорвал пучок травки, как это делал у Новодевичьего пруда, и дал одному. Оказался самец, зашипел и щипнул меня за кисть. У него на клюве по четыре пупырышка, похожих на маленькие зубки.
В Ливадийском дворце перед осмотром залов дворецкий выдает всем тапочки с завязочками. Я взял свою пару на память. А что если их носила Кшесинская или цесаревич.
Автобус остановился у подножия Ай-Петри. Сели на подъемник, поднимаемся вверх. Красиво. Южные склоны крымских гор покрыты сосной, а северные – лиственными: грабом и буком. На небольшой поляне – оставленный киногруппой бутафорский колодец. Теперь, когда вижу колодцы в кино, стараюсь определить: фальшивый или нет. На самой вершине Ай-Петри стоит мачта, увешанная выгоревшими и потрепанными ветром носовыми платочками. На вершине холодно, не зря нас предупреждали взять что-то теплое с собой. Под нами плывут облака. Смотрим в Юркину подзорную трубу и любезно предлагаем ее девчонкам.
Две москвички сняли комнату в соседнем с санаторием поселке. Они ходят на наш пляж. Познакомились. Иногда мы провожаем их. Часть пути лежит через оливковую аллейку. Деревца с мелкими листьями и рассеянной тенью. А если возвращаться той же дорогой в темноте, открывается замечательный вид на огни вечерней Ялты.
За пять дней до отъезда мы устроили пикник с шашлыком. Юра большой специалист в этом, а я наблюдатель. Купили в Ялте баранину и поставили ее на сутки отмачиваться в банке с уксусом. До сих пор ни разу не ел шашлык. На пикнике народу человек двенадцать. Наевшись, напившись, компания переместилась в наш номер. До поздней ночи мы орали песни под гитару. К нам присоединился бывший солдат из нашего дивизиона, из хозвзвода с двумя своими подружками. Угостил нас магарачским портвейном, мы ответили. Утром мне тяжело было вспоминать, сколько неудобств мы доставили отдыхающим той ночью. Там такая слышимость. Окна выходят на гору.
Через номер от нас живут две девчонки с ЗИЛа. Балкон на всех этажах сплошной. А номера разделены полупрозрачными перегородками. К этим девчонкам мы ходим по перилам балкона, держась руками за выступ на потолке. Под нами четыре этажа. Внизу валяются какие-то веревки.
Оказалось – змеи. Днем они выползают погреться из отверстий, уходящих в гору. Так и не нашел времени посмотреть на них поближе.
В Ялту можно доехать на автобусе или дойти пешком. За сорок минут.
В Ялте впервые попробовал фисташки, они дешевле московских вдвое. На обратном пути в санаторий, в автобусе везу килограмм фисташек в целлофановом пакете. На них посмотрела сидящая рядом молодая женщина и отвернулась. Я знаю, какие у них зарплаты, фисташки это роскошь для нее и ее детишек. Как было бы хорошо, если бы мой пакет чудесным образом оказался бы вдруг у нее.
В самой Ялте мы гуляли по набережной, катались на фуникулере.
Домика умного и доброго Чехова не видел.
Билеты на поезд в Москву оказались дешевле, чем из Москвы в Ялту.
Мы купили хорошего вина домой (я – мускат и Южнобережный портвейн) и черешню. Цены на крымские вина у ялтинского автовокзала на 30-50% выше, чем в городе. В Симферополе цены выше уже в два раза ялтинских. В Москве черешня дороже ялтинской в пять раз.
Во второй половине лета 92-го маме дали путевку на сорок пять дней в Непецыно. Теперь здесь частично пансионат для сотрудников, частично живут беженцы из Армении. Лагерь в середине 80-х построили на новой территории, в километре на юго-запад. Мы с мамой и другие отдыхающие ходим в их столовую. Пионерские корпуса из желтого кирпича, двухэтажные. Дети вялые, интересуются компьютерными играми, сексом. За все приходится платить. В 70-х в карманах у каждого десятого пионера можно наскрести случайные десять копеек, у остальных денег не было – зачем? Горнистов и барабанщиков нет – это неприлично для нынешних, горн играет в записи. На костре под фонограмму суетится как тамада старшая пионервожатая…
В старом Метеоре, у главной пионерской линейки разбиты грядки с морковкой, укропом. Тихо. Персонал в нашем корпусе (корпус 5-6-го отрядов) здоровается. Здороваются не потому, что так положено, а по деревенской привычке здороваться со всеми. Это приятно. Здоровается незнакомая девочка школьного возраста, разбрасывающая сено для сушки
– это уже в поселке. В нашем корпусе установлены электроплиты, сделана душевая, на месте кладовки чемоданов. Волейбольные площадки пусты. Дорожки, посыпанные когда-то песком, сузились в два раза из-за разросшейся травы. Годами не стриженые акации вытянулись вверх. Потеряли форму шара кроны лип вдоль главной аллеи. Нет цветов под липами, на клумбах у школы и главной линейке. Крыша летнего клуба в одну из зим провалилась от снега. Подросли голубые ели и туи, вдоль дороги к школе. Раньше они путались своими мягкими лапами в траве, а теперь до травы метр.
Утром бегаю через новый мост по дороге в поселок и обратно. Теперь сразу за футбольным полем поставили забор, который тянется до
Северки. В заборе сделали проходную, проложили дорогу и мост через
Северку. Вместо кукурузы поле вдоль Северки засеяно горохом. А раньше, весной, когда только, только зеленели почки берез, у края коричневого поля стояли три мешка с зернами кукурузы. Зерна пахли хлором каким-то, в общем химией.
Осенью с экскурсией от завода я поехал на четыре дня в Тулу, на автобусе. Поселились в гостинице на вокзальной площади, номера любые на выбор. Ездили в Ясную Поляну (впервые был в Ясной Поляне в одиннадцать лет), это второй раз. Ходили в Тульский кремль. Здесь когда-то был окружен со своим войском Болотников. А когда осаждавшие войска запрудили реку Упу, кремль был затоплен и Болотников взят.
Были в музее оружия. Любопытен один пистолет. Шестиствольный. После выстрела стволы поворачиваются, как барабан у нагана. Купили тульских пряников в фирменном магазине, они лучше, чем те, что продаются в Москве. На пути в Москву заехали в Поленово. И здесь я уже во второй раз. Когда я смотрю 'Начало', все думаю: не в Туле ли снимали.
На заводе часто висят объявления: приглашают на однодневные экскурсии в выходные дни в ближайшее Подмосковье. Бесплатные. В мае была в Сергиев Посад. В субботу утром автобус отходит от
Автозаводской площади. Публика разная – от рабочих до ИТР. У входа в лавру стоят казаки. Они задерживают женщин в брюках или без платка.
Когда возвращались, я отделился от группы и самостоятельно заглянул в надвратную церковь. На ступенях, ведущих на второй этаж стоит казак и женщина провинциалка, лет 35. Она покорно стирает красный лак с каждого ногтя. Ее лапушку тоже не пускают.
На обратном пути сижу на предпоследнем сиденье. За спиной две крупные девушки лимитчицы. Деревенские. Вдруг они начали петь простые песни. И пели всю оставшуюся дорогу, как будто голову гладили.
В 93-м всем, кто проработал 30 лет в мамином управлении, выделили
Жигули, несколько моделей на выбор. Сразу посыпались звонки от родственников с предложением продать. В стране инфляция и потому люди стараются вложить деньги во что-то стоящее. Я думал, что родственников у нас около пятнадцати человек, оказалось в два раза больше. Мы с мамой в ссоре, поэтому я видел машину только из окна.
Мама не умеет водить и держит ее где-то в Кунцево, в гараже, за который платит. Через год мама продала ее с хорошей выгодой.
В мае 93-го я снова поехал в Ялту, в санаторий Мориса Тореза. На этот раз без Юры. А подзорную трубу у него взял. Меня поселили в одноместный номер. Пока ехал, все думал, как будет на этот раз.
Меньше всего мне хочется жить с кем-то в комнате. У меня большие планы по исследованию Крыма. Хочу побывать в Гурзуфе, Феодосии и
Керчи. В первую поездку в Крым в 86-м мы с Ларисой купили прекрасный путеводитель по Крыму. В нем географические карты с указанием горных высот и морских глубин, температурные годовые карты с таблицами средней температуры в месяце, влажность, направление ветров, температура воды вдоль побережья, животный и растительный мир Крыма и прибрежных вод, достопримечательности крупных городов с картами их центральной части и краткой историей, гостиницы и турбазы с указанием вида отдыха с детьми или без. Удалось побывать лишь в
Гурзуфе. Городок уютный, домики тянутся друг за другом. Один не похож на другой. Широкая набережная с фонарями и много пирсов. Когда смотрю 'Из жизни отдыхающих', вспоминаю эту набережную.
Ездили с экскурсией в Севастополь, на автобусе. На подступах к городу – шлагбаум, проверка документов. Црушников не пускают, несмотря на уговоры. В городе после дальней дороги остановились у кафе или столовой, позавтракать. Здесь произошла долгая задержка: в городе не было воды, нечем мыть посуду. Из окна автобуса видел проезжающий грузовик с прицепом-бочкой и надписью 'вода'. В Крыму трудности с водой со времени завоевания. Даже у нас в санатории есть резервуары для накопления дождевой воды, оставленные губернатором
Воронцовым.
Крымские девчонки лет тринадцати ныряют с пирса в море. У них идеальные фигуры. Не просто худые, а идеальные. Девчонки не затрачивают каких-либо усилий для этого, все делает плавание, море со всей таблицей Менделеева, солнце и свежий воздух.
Ближе к концу моего отдыха в санаторий приехали дикарем две москвички.
Мест в санатории было предостаточно, и сестра-хозяйка устроила их в наш корпус нелегально. Девчонки платили ей наличными долларами и боялись каждого стука в дверь. Они рассказали мне об этом и тогда мы сходили в администрацию, написали заявление, заплатили и получили официальное жилье и питание.
Как-то вечером мы пошли на танцы, на площадке у берега моря. Мы танцуем втроем, даже медленные танцы – положив руки на плечи друг другу. Рядом с нами держится группа местных ребят человек пять, шесть. Они нашли какой-то повод придраться и сказали мне 'пошли'.
Девчонки сказали мне, что уходят в корпус, – хорошо, – сказал я. Мы не выходили с танцплощадки, а зашли в какой-то закуток. Один без вступления врезал мне по скуле, другой ногой по ребрам. Весь мой хмель сдуло. Перед танцами мы открыли бутылку Левобережного портвейна, и выпили втроем почти половину. Я ударил в лицо первого, не совсем удачно и ногой второго, выругался. Удивительно, но они не ответили, и я спокойно вернулся на площадку. Стал искать девчонок среди танцующих. Совсем вылетело из головы, что они пошли в корпус.
Хожу, смотрю направо, налево, минуты не прошло, как я получил удар в глаз откуда-то сзади. Ухнул. Глаз тут же заплыл. Обернулся – только танцующие пары. Таким же неожиданно получил по носу и в другой глаз.
Уже стемнело, оба моих глаза заплыли. Я ничего не вижу и получаю удары, а в ответ машу руками по воздуху. Потом все провалилось.
Когда вернулось сознание, встал с пола и присел на корточках. Только выпрямился, посыпались удары. Опять все исчезло. Опять приседаю на корточки. Поднимаюсь в рост и опять удары. Потом они куда-то ушли.
Вокруг грохочет музыка, и танцуют люди. На ощупь добрался до номера и лег в кровать. Проснулся утром и понял, что лучше вызвать врача.
Меня отвезли в больницу в Алупке. Никаких операций мне не делали, просто заживали раны. Дней через пять в палате появился милиционер.
Подружки мои написали заявление. Он стал расспрашивать, как все было, и я рассказал ему все, что помнил. Только пожалел одного худого, он слабенький, не выдержит суда, тюрьмы. Хотя это его ботинки сломали мне ребро и оставили вмятину в черепе, у других двоих заметил, была мягкая обувь. Что-то среднее между кроссовками и тапочками. Милиционер спросил, хочу ли я, чтобы возбудили дело – да.
На следующий день в больницу приехали бандиты с извинениями и просьбой прекратить дело, предлагали деньги. Я отказался. Дважды нас вызывал следователь, бандиты возили меня на такси из Алупки в Ялту к отделению милиции у автовокзала. На очной ставке я поправлял первого, когда он врал. Втроем мы курили и до и после вызова к следователю (третьего, слабого не было почему-то). Я отказывался от их денег, сказал, что они все равно заплатят мне по решению суда, и что им грозит года три.
В больницу приезжали мои подружки. Всего пролежал дней десять.
Главный вопрос для меня – смогу ли бегать. Через неделю попробовал пробежаться в больничном парке, пробежал пять километров, значит все в порядке. Администрация 'Мориса Тореза' продлила мне путевку после выхода на несколько дней. Следователь оставил свой телефон и телефоны бандитов, сказал, что на суд меня вызовут и бесплатно доставят в Ялту. А в Москве он посоветовал мне найти стоматолога и прислать счет за услуги.
В Москве захожу то в одну, то в другую стоматологию, прошу осмотреть мой рот и выписать счет на услуги. Как только стоматологи узнают для чего это, шарахаются от меня. Наконец нашел дорогую стоматологическую клинику в которой только осмотр стоит 20$. Здесь мне выдали распечатку по всем видам работ для моего случая. Звонил в
Крым из переговорного пункта на Тверской. И бандитам и следователю.
Съездил на Курский вокзал и передал письмо с оказией для милиции с распечаткой из клиники. Молчание. После нескольких звонков понял, что бандиты купили милицию. Зубы поправил за свой счет.
Осенью 93-го начались боевые действия у здания правительства.
Недели на две в Москве ввели комендантский час. Вот чего так не хватало Хамовникам. После одиннадцати вечера ни одной машины на проспекте. Тишина. Вообще-то я привык к постоянному гулу машин и отвыкаю только в отпуске. Но в последнее время их становится больше и больше. В Москве появляются один за другим новые и новые ночные заведения.
Появились талоны на сигареты, водку. Исчез сыр. Рецепт приготовления сыра принесла Зина Михайловна из нашего отдела. Возни много, но получается вкусно.
Однажды вечером, возвращаясь с какой-то встречи, выкурил последнюю сигарету. У меня есть еще талоны пачек на двадцать, но раз решил бросить, нужно бросать. Курю я с училища. Однажды бросил. Попал в больницу с животом и за две недели отвык. Когда выписался, и с мамой шли на остановку, нащупал в куртке полпачки 'Явы', сухие. Тогда удержался. С тех пор знаю, чтобы бросить нужно вытерпеть первые две недели. Тогда меня хватило на год. А в этот раз на второй день, ребята на работе обратили внимание, что не курю. Бросить удалось легче, чем в первый раз. Сразу почувствовал, как очистилась носоглотка, особенно это заметно при беге. Кашель исчез и случайный и при гриппе или простуде. Через год стал позволять себе иногда выкурить сигарету в компании. Полагал – ничего страшного. А еще года через два постепенно штука за штукой втянулся опять.
Позвонила Лариса и попросила помочь ей. Она торгует с рук газетами на Курском вокзале. Нужно притащить пачку новых номеров из
Чертаново. Газеты выдают в какой-то квартире бесплатно и без денежного залога. Записывают лишь паспортные данные и количество взятых номеров. Расчет производится после продажи партии. Мне стало интересно, попросился поторговать с ней. Торговали прямо с пола.
Рядом с нами таких же газетчиков еще пять человек, только с другими названиями газет. Торговля идет хорошо. Периодически газетчиков вытесняет служба вокзала под предлогом отсутствия разрешения на торговлю. Пошел по всем дверям от начальника вокзала до начальника движения, пробуя получить разрешение. Ничего не добился. Везде
Главрыба. Спросил про разрешение дяденьку, который рядом торгует со столика зажигалками, жвачками, просроченными 'Марсами'. Молчит.
Почему же его не трогают? Пришлось торговать подпольно.
Несмотря ни на что, мы приносим домой хорошую выручку. Покупаем номер в Чертаново за два с полтиной, а продаем за пять. Чистыми на руках остаются сто рублей (мой месячный оклад 750).
На третий день торговли к нам подошел чеченец лет сорока пяти и второй бандит охранник с комплекцией Шварценеггера. Чеченец сказал мне, что мы должны заплатить по двадцать пять рублей с человека за день работы. Охранник стоит спиной к нам, как профессионал и поглядывает по сторонам. Я дал чеченцу пятьдесят рублей. Они ушли.
Лариса сказала, – зачем ты даешь деньги. Позже она рассказывала, когда отказалась платить бандитам, ее стопку газет пнули ногой, и она разъехалась по полу.
Мы пробовали торговать такими же газетами с Володей. На Курском участились облавы со стороны служащих вокзала. Торговать стало невозможно. Постояли в переходе под Садовым кольцом – плохо идет.
Поехали к трем вокзалам. На Ленинградском негде встать тут вдоль стен киоски. На Ярославском тоже неудобно и малолюдно. Пошли на
Казанский. Торгуем. Выручка меньше, но дело идет. Через несколько часов подходят ко мне двое и к Володе двое. Просят по десятке в сутки с человека. Мы заплатили, после чего грузчики своими тележками стали пробивать к нам дорожки сквозь толпу стоящих пассажиров, чтобы нас видели, и лучше шла торговля. Однажды рядом с нами остановилась сборная страны по хоккею. Рослые ребята, с ними тренер Тихонов, ниже всех на две головы. Кто-то из игроков купил нашу газетку.
Комплект, который мы берем, распродается дня за три. Заработок хороший, но мне уже не интересно. И вдобавок в Чертаново ввели предоплату за газеты. Больше я туда не ездил и Володя тоже.
В комнате, заставленной кульманами и столами, сидит Митрич и я.
Год назад в отделе бурлила жизнь, работали тридцать конструкторов.
Сегодня – тишина. Недавно большинство комнат в лабораторном корпусе перестали отапливать, и мы сидим в ватных телогрейках и ушанках за компьютерами. Телогреек полагается несколько штук на отдел для выхода конструкторов в цех для осмотра участка автоматизации. Ушанки
– свои. Пальцы все равно мерзнут, их не спрячешь – клавиатура. Холод вливается в комнату через несколько больших щелей между рамами.
Южная и западная часть нашей комнаты – одни сплошные рамы. Утром при первом включении отказывает монитор у одной машины и дисковод у другой. Несколько минут они нагреваются и работоспособность восстанавливается. Начальник отдела попросил нас с Митричем передвинуть столы чуть вглубь комнаты. Я взялся за столешницу чувствую: что-то упирается. Дернул посильнее. На ногу мне упал сейф, он стоял под столом. Почему, дружок, да потому, что я жизнь веду не по учебникам. Просто я работаю, просто я работаю волшебником.
Волшебником! В отдел заглянули любопытные, посыпались советы.
– Подернем, подернем…
– Сама пойдет, сама пойдет…
– Не только ноги нужны в футболе, нужна в футболе, между прочим, голова.
– Эй, товарищ, больше жизни, поспешай, не задерживай, шагай!
Какое низкое коварство – полуживого забавлять, ему подтяжки поправлять, печально подносить лекарство, вздыхать и думать про себя: 'Когда же черт возьмет тебя!'.
К 95-му году в отделе из двадцати трех человек осталось четверо, включая начальника. Платят мало, конструктора постепенно уходят. Я тоже ищу работу. Но пока не нахожу подходящей. То есть связанной с вычислительной техникой. Из наших ребят часть пошла в электромонтеры, другие сантехниками, делать двери, торговать автомобилями. А ведь хорошие специалисты были.
В одной конторе мне предложили программировать игровые приставки – подумав, отказался, хоть и большие деньги, но слишком узкая специализация – в будущем может навредить.
Хорошее место на фабрике 'Красная швея'. От дома минут двадцать пешком тихими переулками. На собеседование пришел в шортах. Никакой не протест или демонстрация, просто лето. Меня хорошо приняли. К сожалению, работу предложили невыполнимую. Сделать сеть на фабрике.
На это я пойтить не могу. Просто не умею и не знаю, как подступиться к ней. Только в качестве ученика, под руководством опытного специалиста.
Однажды забрел на шабаш гербалайфовцев. У них хорошо поставлен спектакль для новичков. Сначала в зале друг за другом выступают человек десять. Рассказывают, как это хорошо для здоровья, как, став распространителями, заработали автомобиль, купили квартиру… Затем ведущий со сцены предлагает спеть что-то вроде гимна и пол зала неожиданно встает. Новичкам невдомек, что половина присутствующих – члены организации. За вставшими инстинктивно тянутся остальные, откладывая на потом подумать, что происходит. Затем людей разбивают на группы, и собеседование идет с каждым в отдельности. Новичку предлагают купить комплект за 150 долларов, который он потом перепродаст кузнецам или фрезеровщикам, мечтающим о здоровом образе жизни, за 200. Меня сразу остановило то, что нужно самому есть этот куриный помет.
В одном объявлении умельцы предлагают наладить дома выпуск кафельной плитки. Для производства нужно выделить отдельное помещение, например, кухню. Потом купить мешки с сухой смесью и формочки для плитки. Готовые плитки можно сушить на подоконнике, столе и на полу. Плита занята под щи. Высушенную плитку собираем в мешок и идем искать покупателя по городу. Вот это инициатива. Дело нужно делать, дело.
С удовольствием остался бы работать в магазине 'Люкс' на
Юго-Западной. Близко и работа интересная. Магазин большой и дорогой.
Беседовал с начальником отдела программистов и он дал мне добро. Я уже стал уходить, а в кадрах сидит дяденька. Посмотрел мою трудовую и говорит:
– У Вас нет записи, что Вы программист, Вы нам не подходите.
Действительно, в трудовой книжке стоит – инженер-конструктор.
Осенью 95-го отец предложил мне работу у своего знакомого. Они до сих пор работали вместе, а теперь он перешел в отделение сбербанка, которое набирает персонал программистов. Работа программистом, но не совсем та, что я предполагал. Оклад предложили больше моего нынешнего в четыре раза. Еще один пятый оклад выдается в случае хороших результатов работы отдела за месяц. В заводском отделе, когда узнали о моем желании уйти, меня не особенно отговаривали – почти весь отдел разошелся, работают два человека. Жизнь такая.
Формально увеличили мой оклад с двухсот десяти до двухсот тридцати пяти. На большее у управления нет средств.
Двадцать лет я проработал на ЗИЛе. В банк мы уходим вместе с одним ведущим инженером нашего отдела. Между нами никогда не было тесных отношений, здоровались только. Когда я ездил на переговоры в банк, он попросил меня узнать, нет ли у там вакансии электрика. Оказалось
– есть. И теперь мы уходим вместе. Его ждет пенсия через два, три года и хорошая пенсия.
Мы получили последнюю заводскую зарплату, и человек шесть из разных отделов нашего управления решили проводить нас. Среди нас был начальник отдела и один дядя из управления в роговых очках и темном плаще. Купили водки, маринованных огурцов и колбасы. Дошли по
Ленинской слободе до Москвы-реки. Нашли безлюдный закуток. Машины проезжают здесь раз в полчаса. В мои студенческие годы тут лежали трамвайные рельсы, была остановка. Из института этим трамваем студенты добирались до стадиона 'Торпедо', на физкультуру. В другую сторону трамвай шел до универсама у четвертой проходной…
Разложились на опрокинутой бобине для кабеля, пьем стоя, вспоминаем, смеемся. Через пятнадцать минут подъезжает милиция. Собрали у всех заводские пропуска. Что-то пробурчали. Оказалось, требуют по пять тысяч с каждого – это пять рублей после деноминации. Мы собрали деньги, и милиция уехала охранять порядок. А мы продолжили банкет в котлетной на Автозаводской.