I

Неладное стало происходить уже по ту сторону реки. Далеко на горизонте виднелись очертания еще одного спутника, который присоединится к двум предыдущим, но с другой стороны горизонт стремительно чернел. Больше сотни людей столпилось у подножия срезанной пирамиды, готовые в любой момент нырнуть в спасительные катакомбы древних. Мы все ждали, чем это может обернуться? Вполне возможно, что джунгли накроет самая страшная буря, которую можно представить, но я был внизу, в гротескных расщелинах. Их черные пасти могут проглотить целое море, даже не заметив этого. Так что я просто смотрел вдаль, чувствуя неясное волнение и восторг, граничащий со страхом. Еще пара минут и можно будет нырнуть в полутьму пирамиды, где нас к цели проведет прямая, как стрела, центральная шахта.

Словно случайно, по правую сторону от меня появилась жрица, ее теплая ладонь легла на мое плечо, встревоженный взгляд был направлен вдаль. Я чувствовал влечение к ней, странное и необъяснимое. Не банальное похотливое желание, но стремление показать свою силу при любом удобном случае. Она это явно чувствовала, но стремилась использовать в своих целях. По крайней мере так казалось до тех пор, пока в голове не всплывала жестокая расправа над пурана. Если ее гипноз на меня теперь не действует, то как объяснить произошедшее? Скорее всего, не сумев взять мой разум лоб в лоб, она нашла другой путь, более изощренный. Но есть ли в этом смысл, учитывая, что несколько недель, если не месяцев я был на грани смерти от голода и жажды, при этом заточенный в полный мрак? Нет, тогда я убивал из чистой мести за все то, что они причинили мне. Так что этот вариант отметается, как нелогичный.

Тогда как все это работает? Она оставила на мне свою метку, множество дней держа меня в своей хижине, как будто добровольно. На самом деле, насколько я смог понять из ее слов, из меня каждый день вытягивалось все, что я только знал. Она ведь сама сказала: «Ты много рассказывал о своем времени». Но я этого не помню, а значит, был под гипнозом. Вроде бы ничего страшного, но очень уж неприятно. Хорошо, что теперь я защищен от непрошеного вмешательства в собственный разум.

Ослепительно яркая молния расколола небосклон надвое. Спустя пару секунд оглушительный раскат грома сотряс землю под ногами, дикари испуганно зашептались, инстинктивно прижимаясь друг к другу. Это был сигнал о том, что пора бы нам всем найти убежище. «Как там мои дикие соплеменники?» — встревоженно подумал я, спускаясь вниз, по огромным ступеням. Следом за мной шли остальные. Шли потому, что ни на шаг от меня не отставая, за мной следовала змееглазая жрица. Здесь, внизу, не было даже намека на шум бури. Все тот же мягкий полумрак, слабые потоки теплого ветра, мрачная тишина.

Учитывая то, что мы все натворили, я в любую минуту ожидал нападения великанов. Не могли они оставить такое событие без внимания. Если только не были слишком увлечены созданием нового спутника для нашей планеты. Интересно, с какой целью все это совершалось? Если в мое время известен только один — Луна, то куда делись все остальные?

Продовольствия нам хватило только на два дня, на третий пришлось выбираться наружу, чего я очень не хотел, поскольку точно знал о том, что мы окажемся в поселении индейцев. Сначала шел я, за мной Крыс. Наша задача была простой — разведать обстановку и напасть сразу же, как только выдастся удачный момент. Никто не надеялся, что племя краснокожих поделится с нами своим продовольствием, так что другого выхода не было. Почти сразу нам на глаза попался большой навес, под которым индейцы складывали продовольствие, правда, сейчас он почти пустовал, так как на горизонте чернели тучи. Проследив за длинной цепочкой, я понял, куда нам следует направляться.

Оставив внизу только тех, кто не мог участвовать в сражении, мы дружной гурьбой вырвались на поверхность, не устраивая особого кровопролития. Всех, кто попадался нам на пути, старались отталкивать в сторону, в случае же сопротивления, применяли более жесткие методы. Лишь когда мы достигли пирамиды, используемой в качестве склада, только тогда нам оказали организованный отпор. Но чернокожих воинов было больше полусотни, против двух дюжин врагов, вооруженных копьями и духовыми трубками.

Первая наша волна понесла потери, около пяти воинов осталось лежать на земле, но сойдясь в рукопашной, в тот же миг задавили противника, не дав ему ни единого шанса. Далее, нагрузив как можно больше тюков с хлебом, сушеными фруктами, вяленым мясом и многим другим, мы тут же скрылись в подземельях, под грозовые вспышки и грохот наступающей бури. Нас не встречали восторженными криками, вся эта странная кампания больше напоминала стремительный бег к краю обрыва. Рано или поздно мы сорвемся вниз.

О том, чтобы получить свои вещи я уже не думал. Колеса Цикла вновь набирали оборот, вырабатывая энергию для еще одного спутника Земли. Уже на пятый день они носились с такой скоростью, что путь по главной шахте превратился в сущее мучение. Чернокожее племя двигалось настолько медленно, что я начал сомневаться в успешности миссии. Как продержаться еще один день? Выход наружу точно не имеет смысла, так как там бушует буря иного рода. Вполне возможно, что она окажется более беспощадной к кучке маленьких людей, рискнувших оказаться под открытым небом.

Под конец, когда мы достигли заветной пирамиды, треть племени пришлось нести на руках. Удивительную стойкость проявили соплеменники Крыса, каждый из них тащил за собой по два человека.

Наверху, как и ожидалось, бушевал тропический ливень. Почти сплошной поток воды обрушился с небес, лишая всякой видимости. Где-то тут, в десятке метров прятались от непогоды мои подопечные. Я не был уверен, что мои строительные навыки позволили создать действительно надежное убежище. По-крайней мере, не для таких ситуаций. Но что делать сейчас? Пытаться найти их? Так как козырька для печной трубы я не соорудил, то хижина вполне могла превратиться в бассейн. А это очень плохо.

— Крыс! Нам нужно туда! — перекрикивая шум ветра, я стоял на входе в пирамиду. — Они же потонут к гребаной матери, понимаешь?

Дикарь согласно кивнул, хотя из всех моих слов понял только жест — я указал рукой в нужную сторону. Двигались мы не торопясь, чтобы не терять друг друга из виду. Самые худшие мои опасения оправдались — дикари и правда сидели по пояс в воде, которая вытекала через край. Увидев меня, они жалобно заголосили, так что дальнейшие действия были очевидны.

Одного за другим, я вытащил «соплеменников», после чего мы двинулись к пирамиде. Так как тут было недалеко, то по пути ничего плохого не случилось. Сейчас все жители джунглей забились по норам, никто не рискнул бы охотиться в такую погоду. Внутри нас встретили негромким перешептыванием, жрица с интересом рассматривала промокших дикарей, которых ей уже приходилось видеть ранее.

Далее я решил, что стоит хорошенько просохнуть, поэтому повел вверенный мне народ в одну из вентиляционных шахт, где, я был уверен, сейчас циркулируют очень теплые потоки воздуха. Когда мы оказались в нужном месте, я с удивлением заметил такую странность: если я все видел отлично, гораздо лучше обычного, то племя змееглазой подслеповато щурилось и двигалось практически вслепую. Дикари же «моего» племени ориентировались несколько лучше, но тоже старались держаться ближе ко мне.

Тут, мокрый и уставший, я ощутил такое блаженство, что невольно улыбнулся. На пересечении двух шахт, нас согревал теплый, ровный ветер. Далеко впереди виднелось отверстие, выходящее наружу. Помня, как увеличивается сила ветра при приближении к краю, я не рискнул туда идти, хотя очень хотелось посмотреть на бурю с такого ракурса.

Уже на следующий день все кончилось, мы выбрались наружу. Жаркое солнце стремительно сушило промокший лес, от чего началась такая духота, что я едва мог дышать. Плотный туман поселился между деревьев, лишая всякой видимости. Работать в таких условиях было решительно невозможно. Пришлось устроить небольшое совещание. Я и жрица отошли немного в сторону, в тень пирамиды. Но как общаться теперь, когда я неподвластен ее гипнозу? Змееглазая осторожно коснулась моего лба ладонью, другую руку держа у своего сердца.

— Откройся мне… — прочитал я по ее губам, хотя сказать такое она конечно же не могла.

— Как я могу это сделать? — мы общались в полной тишине, используя только глаза, как самый лучший способ показать свои эмоции.

— Сосредоточься здесь, где таится мое око…

Я послушно закрыл глаза и попытался смотреть на мир через шрам на своем лбу. Первые минуты ничего не получалось, я чувствовал тепло ее ладони, оно медленно проникало сквозь череп, в конце концов добравшись до мозга. Там, за лобной костью кто-то ставил мне раскаленное клеймо, пот выступил крупными каплями на висках, я стиснул зубы от боли. Но потом что-то все же изменилось. Жрица стояла передо мной, облаченная в размытый кокон, словно кто-то нарочно смазал изображение на фотографии.

— Ты очень изменился. — улыбнувшись, сказала она.

— Я знаю, но не понимаю в чем. — было такое ощущение, что мы оказались в каком-то параллельном мире: в отдалении стояли люди, вокруг жаркие джунгли, но вокруг ни звука, только наши голоса.

— Если хочешь, я могу рассказать, присаживайся. — жрица села в на траву, — У нас с тобой есть время поговорить.

— Сначала скажи, что ты знаешь обо мне? — решил я начать все с начала.

— Все, что ты мне рассказал в прошлый раз.

— Но я не помню, чтобы делился с тобой прошлым. Мы вообще почти не разговаривали. — удивился я.

— Ты просто забыл. Мне пришлось так сделать, чтобы ты не сомневался в своих силах. — змееглазая осмотрелась, — А когда я сказала тебе уходить, ты был уверен, что это твое самостоятельное решение.

— В чем смысл?

— Я уже говорила. Ты — гость. И путь назад для тебя — дело времени. — женщина обнажила зубы в искренней улыбке, — Я оказалась права, ведь ты уже нашел решение.

— Но я бы мог обратиться за помощью к пурана? — предположил я.

— Как ты их назвал. — вопрос прозвучал слишком резко для неспешной беседы.

— Пурана.

— Откуда ты узнал это слово?

— От того старого дикаря. — я неопределенно указал рукой в сторону столпившегося народа, на что жрица прошипела что-то неясное, но потом вновь заговорила миролюбиво.

— Ты скорее всего уже понял, что с пурана тебе дел не иметь. Скольких ты убил? Неужели просто так, преследуя свою цель?

— Нет, но их действия выглядят… Странно. Не думаю, что нам стоит вмешиваться в их дела.

— Ну вот видишь. — змееглазая с превосходством посмотрела мне в глаза. — А больше обращаться тебе не к кому. Краснокожие — их слуги. Далеко на востоке есть еще один народ, но они скорее подарят тебе просветление, которого ты не захочешь лишаться, чем позволят выбрать свой путь.

— Что это за народ? — решил я уточнить.

— Не важно. Теперь уже не важно. Скоро мы будем готовы к твоей миссии. — Жрица поднялась на ноги. — Дай нам один день, хорошо?

Не найдя, что ответить, я согласно кивнул и тоже встал. Мир подернулся пеленой, все вернулось на свои места. Змееглазая осторожно взяла меня за руку и повела к своему племени. Мои дикари собрались несколько в стороне, у затопленного убежища. Сначала я не придал этому особого значение, но потом заметил кое-что неладное. Аонва стояла напротив высокого дикаря, держа свои ладони на его груди. Они смотрели друг другу в глаза и явно были рады встрече. Это мне совсем не понравилось, я слишком пристально наблюдал за этим событием. Внезапно, змееглазая так сильно сжала мои пальцы, что я вздрогнул. В ответ на немой вопрос, она покачала головой, как бы говоря, что мне до этого не должно быть никакого дела. Именно в этот момент я понял, что не собираюсь брать ее с собой. Пусть спаривается со своим соплеменником, сколько бы я не грезил о ночах с ней, мне все равно не место в ее обществе. Придется истребить слишком много людей, а учитывая обстоятельства, это будет крайней тупостью.

Единственный, кто мне нужен — Крыс. Без него точно никак, в идеале, нужно было добиться от него какой-то преданности, благодарности. Чтобы надежно связать с собой. Весь мой путь в этом мире вышел на финишную прямую, мне следовало обзавестись надежными гарантиями, что все пойдет по плану. Все, что я имел с собой — утрачено. Впрочем, это была невысокая плата за подаренную надежду.

Уже к вечеру трудолюбивые дикари построили несколько крупных хижин. Среди прочей поклажи у них были вполне сносные железные топоры и какие-то примитивные пилы, приводимые в движение с помощью механизма, состоящего из двух шестерней, деревяного корпуса и рукоятки. С помощью таких пил, чернокожие мужчины сноровисто нарезали тонкие стволы деревьев на равные отрезки.

Со стороны это выглядело необычно, словно увидел сюрреалистический вид бензопилы. Один крутил рукоятку, другой подносил древесину, третий складывал готовый материал. Неудивительно, что они за такой короткий период, без единого гвоздя, возвели несколько зданий. Теперь все было готово к тому, чтобы я и Жрица отправились в путь. Крыс не стал возражать, он даже в своем племени держался отстраненно, а на попытки подсесть отвечал таким свирепым взглядом, что даже крупные дикари не рисковали оставаться рядом с ним. Позвав проводника к себе, я не стал ничего объяснять. Мы просто спустились в катакомбы, а жрица заранее все подготовила, отобрав десять соплеменников разного возраста, велев им выжить любой ценой.

Когда мы входили в зал Суматохи Фигур, я испытывал сильное волнение. Змееглазая чувствовала это, да и сама она не выглядела спокойной, часто хватаясь за мою руку, потом спешно отстраняясь. Только Крыс из нашей троицы вел себя естественно, он постоянно осматривался по сторонам в поисках опасности, иногда скользя по нам безразличным взглядом. Словно пес, он вел новых туристов по одной и той же тропе уже в тысячный раз, и ничего не могло его заинтересовать в этом месте.

Когда я вновь оказался у черного провала по ту сторону зала, что-то екнуло у меня в груди. Я посмотрел на испуганную жрицу, но не нашел ответа. Крыс вывел нас из лабиринта плоскостей, и кажется, никакой опасности не чувствуя. Только это меня и успокоило. Тяжело поднимаясь по ступеням, я слышал только гул собственной крови в ушах, слабость накатила с такой силой, что мне пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Никогда мне еще не было так страшно, как сейчас. В конце концов, когда мы вышли на свежий воздух, то я обомлел: вокруг всей пирамиды растянулось большое поселение, больше сотни домов. Множество чернокожих сновало тут и там, а прямо у входа стояла небольшая хибара, скорее даже беседка. Стоило нам появиться, оттуда донесся призывный крик, враз превративший размеренную жизнь дикарей в сплошной переполох. В считанные минуты вокруг нас столпилось несколько десятков человек, с обожанием смотрящих на свою жрицу. К ней же вышла ее дочь, порядком повзрослевшая. Рядом с нею шел высокий негр, наверняка набившийся в женихи.

В общем, встреча и празднество затянулись на несколько дней. Я не был этому рад, но и не мог препятствовать. В это время я и жрица сидели в отдельной хижине, вокруг нас столпились все те, кому было поручено помнить свой возраст. Оказалось, что за один переход мы преодолеваем двенадцать лет. Казалось бы, что много, но сколько нужно попыток, чтобы оказаться в двадцать первом веке? Тысячу? Десять тысяч? Как итог, мне придется потратить почти всю свою жизнь на то, чтобы бродить среди каменных аномалий.

Получив надежду, я очень быстро ее потерял. Что же теперь делать? В тот момент, когда я уже почти отчаялся, в дело вступила жрица. Она обняла меня, что-то тихонько приговаривая. Это помогло, тоска по дому временно стихла, я не заметил, как мы остались одни. Ее эбонитовое тело сияло в свете лучин, я вдруг осознал, что хочу ее. Странную, стройную, пахнущую неизвестными мне цветами, горячую…

Рано утром нас разбудил тревожный клич. Солнце только-только поднялось над горизонтом, я наспех оделся и выскочил вон, оставив обнаженную жрицу лежать на большом покрывале. Со стороны джунглей, по расчищенной от деревьев поляне, к нам приближалась странная процессия: около двух дюжин индейцев в совершенно нечеловеческих одеяниях, с разрисованными лицами, шли во главе трех великанов, также облаченных в странные одежды, состоящие из множества костей самой разной величины.

Я не знал, чего ожидать от всего этого маскарада, но добром здесь даже не пахло. Сообразительные дикари уже собирались со всех сторон, вооруженные копьями, томагавками и тесаками. Я вышел вперед, готовый принять на себя любой удар. Не дойдя несколько десятков шагов, я остановился, ожидая, что произойдет дальше.

«Ты убил наших братьев. Во имя чего?» — трудно было определить, кто из пурана сейчас со мной разговаривал, но по ощущениям — все трое одновременно.

— Вы забрали мое оружие, все мои вещи. Вы прогнали меня, когда я хотел знать правду. — стараясь выглядеть уверенно, я все же себя так не чувствовал, а в этом проклятом мире каждый мог читать меня, как открытую книгу.

«Когда придет время, на этот мир придет атитхи м, четыре его духит ар захотят погибели всего, четыре дочери странника обрушат на ааиус н свои каменные тела, свои огненные хвосты. Если мы не успеем, наши питарау ду трудились зря, все их наследие канет в пустоте. Ты помешал нам, убил четверых из нас, теперь плати.»

— Своей жизнью? — несколько разочарованно спросил я.

В действительности, это выглядело бы очень банально — просто умереть от мести, как-будто это как-то поможет такому глобальному действу, как создание космических тел, для защиты от метеоритов. Или комет, что там они имеют ввиду под каменными телами.

«Твоя жизнь — опавший патра в вечном лесу. Если хочешь искупить вину, пойдешь той дорогой, которой мы не можем. Узнаешь все, что нам нужно, вернешься назад. Только так мы можем спастись от гнева духит ар.»

— Не понял. Можно более понятно? — рядом со мной, словно тень, появилась жрица, ее теплые пальцы ненавязчиво скользнули по моей спине.

«Мы дадим тебе веди, знание Троп Времени. Ты видишь только один путь, к нему тебя ведет твой сван, но дверей много. Найди нужную. Каждый раз возвращайся назад, здесь будут ждать наши братья. Говори все, что видишь, тогда будешь прощен, когда все сестры атитхи м, безжизненными падут на наш мир. Думай.»

Передав мне это послание, великаны направились в сторону пирамиды. С ненавистью впиваясь во все окружающее, за ними последовала их свита. Только последний индеец остановился и положил у моих ног небольшой кувшин. Жрица тут же, не стесняясь выглядеть нелепо, встала перед сосудом на четвереньки и долгое время вдыхала запах содержимого. Затем поднялась и пожала плечами.

«Да уж, — подумал я, — так я и сам мог бы сделать…»

В руках кувшин казался гораздо тяжелее. При таком весе там должен быть свинец, не меньше. Поболтав содержимое я понял, что там жидкость. Да и что еще могло оказаться в этой глиняной посудине? По всему выходило, что придется пить. Вряд ли бы вся эта церемония происходила только для того, чтобы отравить меня ядом. Но помня все предыдущие акты инициации, я совсем не горел желанием: задыхаться, сгорать, умирать и воскрешаться с таким чувством, что делаю это в сотый раз подряд.

Спустя мгновение, закрыв глаза и приготовившись к худшему, я залпом осушил содержимое. Оно, словно холодное желе, медленно скользило по кишкам, пока не осело неподъемной тяжестью где-то в области живота. Я стоял без движения минуту, две, но ничего больше не происходило.

Жрица, что внимательно наблюдала за мной все это время, недоверчиво осмотрела меня со всех сторон, потом требовательно схватила руку, принявшись изучать ладонь, точнее, она только на мгновение посмотрела на то, что там происходит, после чего испуганно отстранилась. Не понимая, в чем дело, уставился на свои руки. Это было действительно пугающе: линии судьбы, словно черви, извивались на моих ладонях, постоянно пребывая в движении. Иногда они двоились, троились, переплетались и распадались. При этом я не чувствовал ничего, кроме слабого зуда. Но постепенно к горлу подкатывала тошнота. Я поспешил скрыться за ближайшей хижиной, прежде чем меня согнуло в жутких спазмах. Из меня выливалось что-то грязно серое, шевелящееся, оставляющее во рту привкус ржавчины.

Кажется, я мучился так до самого вечера, пока не упал без сил, едва не угодив в лужу под собой. Живот резало от перенапряжения, мышцы сводило судорогой. Дальнейшее стало смутными образами: кто-то подхватил меня за руки, потащил к дому жрицы, практически бросив на пол. Удар головой я почти не ощутил, сразу же отключившись до самого утра.

С рассветом стало ясно, что лучше я себя чувствовать не стал, очень болела голова, живот, дрожали руки. Кое-как разлепив веки, я сразу же встретился взглядом с жрицей. Она стояла у стены и смотрела на меня совсем не так, как раньше. Некая смесь страха и отвращения отражалась в ее глазах. А это говорило только об одном — выглядел я очень плохо.

— Зеркало дай, что ты вылупилась? — голос звучал глухо, слова выдавливались с трудом. — Слышишь, коза черномордая? — оскорбления сыпались сами собой, так я пытался защититься от собственной паники.

Сначала перевернувшись на живот, я встал на четвереньки и только после этого сумел подняться на ноги. Пошатываясь, приблизился к змееглазой, схватив ее за запястья.

— Зеркало дай! — стараясь изобразить хоть какой-то жест, я поводил ладонью у самого лица, — Что со мной?

Что удивительно, зеркало и впрямь нашлось, чернокожая ведьма все это время держала его в своей руке: круглый диск с ладонь диаметром пусть и не сравнился бы с современными зеркалами, но свою физиономию рассмотреть мне все же удалось.

Зрелище оказалось не самым приятным. Густая шевелюра местами слезла, обнажая абсолютно лысый череп, испещренный венами такой синевы, что они казались почти черными. То же случилось и с многонедельной бородой. Я облез, как плешивая собака, сейчас бы на меня не купилась даже привокзальная попрошайка, не говоря уже о жрице древних времен, обладающей идеальными формами и невероятными способностями. Такой исход меня сильно обескуражил. Все сразу встало на свои месте, великаны не просто решили использовать меня в своих целях, они еще и умудрились мне отомстить без вреда своей миссии. Бросив на пол зеркало, я помчался к пирамиде, чтобы требовать ответ.

Пурана медитировали в одной из ниш, предназначенных для создания воздушного мешка.

— Эй! Ублюдки! Вы что со мной сотворили? — мое бешенство, казалось, вот-вот лишит меня рассудка. — Я вас спрашиваю, уроды!

«Молчи, дикий прая. — спокойствие произнесенных в моей голове слов раздражало меня еще сильнее. — Ты принял слишком много даров древних, такова расплата».

— Какие дары?! Что я с ними получил? — не унимался я.

«Очень многое, но как использовать свои силы не знаешь. И не узнаешь, если будешь постоянно кричать.» — великаны стояли на коленях, взявшись за руки, образуя кольцо, вокруг них расположились индейцы.

— Так, ладно. — я глубоко вздохнул. — Это пройдет?

«Нет, станет только хуже».

— Вы что, отравили меня? Но кто же тогда будет делать всю эту хрень? Кто пойдет в будущее?

«Ты не умрешь! — грозно заявили великаны, — Но и прежним не станешь. В твоей власти лишить этот мир всего. Либо оставить все, как прежде».

— Ладно, я понял. — решив, что разбирательство можно оставить на потом, я постарался успокоиться. — Но как я могу путешествовать в обратном направлении? Как мне понять, на какое время я перемещаюсь?

«Возьми этот прибор, — ко мне подошел один из индейцев, вручив странную конструкцию, — он поможет тебе. Сопоставь его с теми символами, которые увидишь над входом в любой из вихрей. Каждое совпадение — одна сотня оборотов вокруг Солнца, всего может быть тысяча совпадений, есть те тропы, которые приведут тебя назад. — я уже подумал, что это все, но ошибся. — И возьми вот это. Всякий раз, когда встретишься с сестрами Гостя, ставь пирамиду так, чтобы ее вершина точно указывала на положение солнца, только будь очень осторожным! Важно не допустить ошибку. Помечай ту грань, которая смотрит на тебя, затем используй другую, понял?».

Я кивнул и больше ничего не говоря, самостоятельно отправился в Суматоху фигур, поскольку понимал, что теперь мне никто во всем этом мире не нужен. Теперь я сам по себе. Ни ведьма, что шарахается от меня, как от прокаженного, ни вечно злой Крыс. Пора бы оставить их в покое. И Аонва тоже мне не нужна. Их странный народ мне вообще никогда не понять. Больше всего было похоже на то, что некогда они являлись могучей цивилизацией, которую стерли с лица земли, а жалкие остатки деградировали до крайней степени.

По дороге рассматривал то, что мне подарили пурана. Очень сложная конструкция из серебристого металла, которая вызвала из памяти слова, наподобие «астролябий» или что-то около того. Если расположить ее на ладони, то можно бесконечно долго наблюдать за тем, как медленно вращаются замысловатые фигуры, перетекая из одного состояния в другое. Совершенная рекурсия, воплощенная в жизнь.

Теперь катакомбы выглядели еще более странно, нежели раньше: магнитная полоса высоко над моей головой светилась так ярко, что больше напоминала лампу. Над каждым темным провалом, ведущим в определенные комнаты, горели различные символы. В том числе и знакомый мне анк преобразился — теперь это был крест, каждый луч которого оканчивался восьмеркой. Или символом бесконечности. Помимо явного уродства, новые знания наградили меня сильной утомляемостью. Приходилось останавливаться через каждые две-три ступеньки, чтобы перевести дух. Очень не хватало палки, на которую я мог бы опереться.

В конце концов оказавшись в окружении неестественного геометрического беспорядка, я действительно увидел множество новых проемов, ведущих в пустоту. Потратив около получаса, мне все таки удалось найти отличия между ними: витиеватый знак был над каждой, но всякий раз он отличался сложностью структуры. Чем больше было витков, крючков и пересечений, тем далее меня завел бы проход. Спустя час я разобрался с врученным мне прибором, было не совсем удобно сверять его узор с рисунками на камне, учитывая, что он постоянно меняется. Но зато со временем распознавать величину перехода. Когда почти все направления были мною исследованы, я вернулся к началу. Как оказалось, это было грубой ошибкой, потому что ничего в этом месте не было постоянным и тот вход, что недавно вел на тысячу лет вперед, теперь ведет на сто лет назад. Значительная проблема заставила меня потратить еще уйму времени, прежде чем я все таки сделал первый шаг в нужном направлении. Особенность была еще и в том, что если я не пытался измерить переход прибором, то он оставался статичным. Мне это напомнило информацию из околонаучных статей про квантовую физику.

Всматриваясь в темноту очередного достигнутого выхода, я пытался понять, что меня там ждет. Сто тысяч лет — немалый срок, возможно ли, что вся эта сложная система древних все еще будет существовать? Уже поднимаясь на поверхность планеты, я задумался над тем, возможно ли когда-то определить дату нынешнего времени. Куда же я, мать его, попал? Еще за сотню метров со стороны выхода повеяло холодом. Снаружи тянуло, причем тропическим зноем, а самым настоящим морозом. Худшие ожидания оправдались — теперь на планете властвовала зима. На небосклоне не было ни одного спутника, вокруг простиралась бесконечная снежная равнина. Почти бегом, я бросился назад, к спасительному теплу катакомб древних, к комнате, которая вернет меня обратно. Следующим шагом были пятьдесят тысяч лет в прошлое.

На сей раз три спутника были на месте, но я не смог обнаружить даже следов от того поселения, которое здесь когда-то построили чернокожие дикари. Не нашлось в воздушном кармане и великанов с их свитой. Некоторое время побродив по окрестностям пирамиды, я решил вернуться назад, когда над головой появилось новое небесное тело. По размерам оно было раза в два меньше Луны, но постоянно росло в размерах, приближаясь к Земле. Это зрелище привлекло меня своей грандиозностью, я невольно застыл на месте, наблюдая за тем, как огромная огненная глыба врывается в плоть одной из лун, как тысячи ее осколков огненным же дождем осыпаются на нашу планету. Где-то далеко на востоке зарождался армагеддон, который захлестнет наш мир, погрузив его в вечный холод. Хотя, вечность имеет очень ограниченный срок.

Только спустя несколько минут я осознал, что могу погибнуть, если останусь ждать. Но сначала следовало сделать пометку. Отойдя от большой пирамиды на сотню метров, я установил маленькую на валун так, чтобы их вершины совпали четко указывали на солнце. Черная фигурка лежала так несколько минут, пока ее грань не посветлела на пару тонов. Из этого я понял, что дело сделано.

Едва ковыляя по высоким ступеням обратно, я понял, что к уродству и облысению добавилась еще и хромота. Коленные суставы готовы были разъехаться в любой момент, поэтому я больше походил на старого гоблина, чем на бравого путешественника во времени. Самое страшное, что перемещение в будущее или прошлое никак не влияло на мой внешний вид и общее состояние. Что же может со мной стать через год? Я развалюсь от уровня радиации в моем организме? То, что это была именно радиация, сомневаться не приходилось. Наверняка, изнутри меня уже разъедал рак крови, от которого попросту нет спасения. Только отчаяние заставляло меня двигаться дальше, пытаться что-то изменить.

Я утешал себя тем, что когда пурана получат нужную им информацию, они простят меня и вылечат. Или я сделаю это сам. Главное сделать то, о чем меня попросили. Вся планета сотрясалась от страшных ударов, атмосферу, один за другим, прошивали осколки метеорита и разрушенной луны. А я уже торопился по запутанным тропам плоскостей, к очередному проходу.

Шаг — и все стихло. Я прислушался, но не услышал ничего, кроме звенящей тишины. По главной шахте медленно катилось Колесо Цикла, я спешил наружу, чтобы запечатлеть в своей памяти очередную фантастическую картину. На сей раз, куда бы я не посмотрел, всюду была лишь красная пустыня. Одинокая серебряная луна скользила по небосклону. И больше ничего. По всему вышло, что каждый из приближающихся метеоритов имел собственный состав, ведь иначе, как объяснить такие разные ландшафты? Или это все — результат падения на землю именно спутников.

Кажется, я потратил около месяца на все эти переходы, возвращался назад, заходил далеко вперед. Самым сложным было найти еду и воду, мир всякий раз удивлял меня своим внешним видом. Иногда часть главной шахты оказывалась замурованной в горы, а иной раз и того хуже. Например, так случилось в самый последний раз, когда я уже выполнил все, что от меня требовалось, но в слепом порыве любопытства, бежал вперед во времени.

Уже через несколько минут моего пребывания в той точке, которая отмеряла больше миллиона лет от моего изначального нахождения, я ощутил неладное. Огромное давление, от которого я едва не терял сознание. Из комнаты вела все та же лестница, вверху, кажется, все было в порядке. Но когда я стоял на последней ступени, то не увидел привычной мне шахты. Она была погружена во тьму, что неудивительно, ведь я находился под водой. Какие-то странные законы не позволяли океану заполнить мой жалкий отнорок, но испытывать это чудо я не стал, поспешно бросившись назад. Но еще на полпути услышал нехороший шум — все таки вода пробилась сквозь невидимый барьер.

Проклиная свою немощь, я прыгал по ступеням, ноги вот-вот должны были подогнуться от очередного столкновения с камнем, боль заставляла кричать. В конце концов я проиграл эту неравную гонку, меня подхватили холодные потоки, выбросив в комнату порталов. Отчаянно хватаясь за все, что попадалось под руку, я забрался на какой-то куб, в конце концов меня попросту занесло в какой-то из проходов. Какой?

Я сидел на полу, мокрый и дрожащий от страха. Это было действительно жутко: оказаться в самых потаенных карманах океанских вод. Проклиная все на свете, я поднялся наверх. Сама собой явилась мысль — а если я вернусь в то прошлое, где другой я еще бродит в компании дикарей? Смогу ли предупредить себя о грозящей опасности? Или, скажем, в тот год, когда мне предложили заключить странный контракт за такие деньги, которых хватит на то, чтобы исцелить дочерей-близнецов от рака мозга, на то, чтобы купить поместье в благодатных землях Родины, в окружении многочисленных родственников. И прожить там счастливую жизнь, хоть и без меня. Нет, ничего изменить я не хотел бы, даже свое плачевное состояние.

Снаружи было тепло, веяло морским воздухом. Впрочем, я не был этому удивлен, поскольку еще в главной шахте увидел, что от нее остался жалкий обрезок в несколько сотен метров. Дальше — обрыв. Оказалось, что сейчас я находился на выпирающем участке скального берега, далеко внизу, под ногами, пенные волны плескались о камень. «Какой это год?» — спросил я у себя, не надеясь на ответ. Если спустя сто тысяч лет все это превратится в ледяные пустыни… Подняв глаза к небу, я увидел три спутника. Луна, Фата и Леля, как называли их историки из альтернативной ветки. Так что же выходит? Материки образовались раньше, чем начался переполох с падением метеоритов? В очередной раз оставшись без ответа, я спустился вниз. Теперь ситуация выглядела не совсем хорошо. Я элементарно не знал, куда мне двигаться теперь. Вперед или назад? А что, если я попал в то прошлое, в котором еще не образовалась Пангея? Да и вообще, даже сверхматерик, которым я нарек это место, является лишь моим предположением.

Потом, хлопнув себя по лбу, я все- таки догадался, что раз все три спутника целы и они есть, то совершенно очевидно, что я попал именно в будущее. Повеселев от этой мысли, я нашел нужный проход и смело шагнул в густую тьму, очутившись на пороге комнаты порталов. Вновь началась чехарда с попытками попасть пальцем в небо. Но сколько бы я не пытался попасть в то время, когда нашу планету прикроет собой Луна, я не сумел. И на самой пирамидке в моей сумке было всего три грани. Как всегда, сначала здорово поломав голову, я находил простейшее решение. Скорее всего, так сказался на мне «дар» пурана. Вернувшись, я задал им вопрос, почему бы им самим не воспользоваться Суматохой Фигур, чтобы решить свои проблемы, но ответом меня не удостоили.

Когда я вернул им пирамиду, благоразумно оставив «астролябий» у себя, великаны поднялись, направившись прочь из пирамиды. Больше их ничего не интересовало, а на мои возмущения, они даже не обратили внимания. Я умирал, стремительно и страшно, я хотел исцелиться от всей этой заразы, но что получил взамен на проделанную работу?

Только в последний момент один из великанов обернулся и сказал: «Ты должен умереть потому, что овладел слишком многим, это может помешать всем нам. Ключ можешь оставить себе, умри там, где хочешь». И сколько я не кричал, не требовал, они оказались непреклонны, да и как успеть за трехметровыми гигантами, с такими больными ногами? В конце концов я отстал. Несколько минут я боролся с желанием закричать от разрывающего меня отчаяния, но потом сумел собраться с мыслями У меня было много самых необычных способностей, неужели ни одна из них не способна помочь в такой ситуации? Из доступных вариантов было идти в город, к Шпилю, либо вновь заявиться к Древнему. Но что мне это даст? И вообще, сколько у меня осталось времени на исцеление? По внутренним ощущениям — не больше недели. Зной джунглей раскалил мои язвы до такой степени, что я почти бегом припустил в спасительную прохладу пирамиды. Все, кто встречался на моем пути, тут же разбегались в разные стороны. Выглядел я настолько плохо, что чувствовал сладковатую вонь гниющего трупа. Так пахло от меня. И потому я брел по катакомбам, к заветной платформе, которая опустит меня так низко, как только можно.

Сырые стены скользили вверх, прохладные потоки воздуха омывали мои язвы, я даже позволил себе лечь на каменную плиту, наблюдая за тем, как светлый круг над моей головой уменьшается с каждой минутой. Мне было очень плохо, но подступающее облегчение вызвало непроизвольную улыбку. Я приближался к тем местам, где когда-то давно, много-много дней назад удивлялся большому количеству бурных рек. Их искрящиеся воды манили меня, как мираж заблудшего бедуина. Если мне суждено прожить так мало, то стоит ли тянуть время? Не будет ли величайшим счастьем лечь в ледяные потоки? И пусть меня несет туда, в непроглядные глубины панциря этой огромной черепахи, которую мы называем своим домом.

Очень сожалея о том, что на поверхности я не подобрал себе хоть что-то, на что бы я мог опираться, я брел по мрачным подземельям, наполненным шумом воды. Сотни каналов соединяли один край пропасти с другим, от непроглядной черноты наверху и до тонкой полоски света над головой. Но лишь к нескольким я мог подобраться по широким каменным тропам.

Когда водяной поток кипел у самых моих ног, я почувствовал холодные брызги на своем лице. Теперь осталось только сделать последний рывок: свесив ноги, скатиться по гладкому краю котлована и навсегда остаться здесь. Бесконечно циркулируя вместе с течениями подземной системы охлаждения, пока гротескный механизм не треснет по швам в эру формирования материков.

Воды в реке оказалось не много, примерно до пояса. Она была настолько холодной, что я почувствовал, что коченею, уже через несколько минут, к тому же, вокруг царила непроглядная тьма. Меня несло с огромной скоростью сначала вниз, потом вверх, мотало из стороны в сторону, но я, стоически стиснув зубы, просто ждал, когда умру. У всех этих страданий был один плюс — язвы, что распространились по всему телу, словно исчезли. Их обволокло холодом, мое сознание очистилось от всего, что мучило до этого. Точнее сказать, я вообще ни о чем не мог думать, кроме того, что мне чертовски холодно. Первоначальная идея красиво утонуть показалась мне идиотской, плюс ко всему, исправить как-то свою ситуацию я уже не мог. Так что я просто плыл, пока меня не выбросило, как пробку от шампанского, в огромный бассейн. Титанических размеров круглый зал, в который стекались сотни водных потоков. По всей его высоте, окольцовывая спиралью, шла лестница. Кое-как подплыв к ней, я забрался на первую ступень. Меня трясло, трясло так, что зубы могли рассыпаться в мелкую крошку.

Радовало, что здесь было светло. И не так холодно, поскольку вместе с холодными, сюда стекались горячие источники, от того вода была значительно теплее.

Просидев так несколько минут, я двинулся наверх. Путь предстоял долгий, а желудок уже подавал признаки жизни, требуя поесть. Язвы никуда не делись, начав саднить уже через полчаса.

Еще через час я уже едва мог двигаться, ноги гудели, став ватными. Но до того места, где чернел длинный полукруглый проем, идти предстояло столько же. Несколько вялых попыток показали, что идти уже не получится. Остается только одно — сигануть вниз и утопиться. Либо переждать какое-то время, в надежде, что это поможет. Тяжело привалившись к ступени, каждая из которых приходилось мне по пояс, я закрыл глаза. Как-то все это было странно. Весь этот пережитый мною опыт. Три посвящения в секреты Древних, а в итоге — яд. Меня использовали и выбросили. Как бы я не старался, чтобы не делал, этот мир был столь же беспощаден, как и тот, который я оставил далеко… Впереди. Тревожная полудрема, которую прерывали нарывающие язвы, продлилась недолго. Я просто не смог терпеть эту боль и двинулся дальше.

Пришлось потратить еще часа два, прежде чем я с облегчением вышел в просторный зал, чей потолок поддерживался шестигранными колоннами. Стройные ряды тянулись так далеко, что я не мог видеть конца-края. Единственными подсказками служили странные узоры на полу, напоминающие маленькие канавки у обочины. Они тянулись во все стороны, иногда сходились и расходились вновь. Скорее всего, это очередная схема управления, как в том шпиле и покоях Древнего. Для меня же абсолютно бесполезная. Куда идти теперь? Да и для чего?

Следующий час я провел бредя сквозь лес колонн, пока не достиг края. Теперь я стоял перед обрывом, внизу, в километре или больше, простирались бескрайние степи, перемежающиеся редкими рощами. А еще дальше, на горизонте, синели горы. По всему выходило, что вся эта титаническая конструкция является чем-то вроде вулкана, только вместо лавы в кратере кипит вода. И сейчас я стоял на смотровой площадке, любуясь открывшимися красотами. Зачем мне все это?

Постояв так пару минут, я осмотрелся. Справа, по внешней стороне горы белела каменная тропа, выложенная или отлитая из монолитного мрамора. Она, как и лестница внутри жерла, спиралью поднималась наверх. Решив, что делать все равно нечего, я направился туда. Путь до вершины не занял много времени, и привел меня к… пирамидам. Шесть белоснежных строений были симметрично расставлены по периметру идеально ровной площадкие. В центре — круг жерла, внутри которого я был не так давно. Уже с того места где стою, я увидел, что пирамиды были объеденены расположением входов: можно была, двигаясь по окружности, пройти насквозь каждую из них.

Логично, что я воспользовался такой возможностью, не представляя, к чему это может привести. Бросив беглый взгляд на окрестности, не сумел прогнать мысль, что здесь слишком красиво для того, чтобы быть обычным местом. Не могли древние вот так просто построить свои пирамиды и ничем их не наделить.

С некоторым волнением войдя в полутьму первого строения, я двинулся к светлому проему впереди. Уже в первые секунды я понял, что пол покрыт орнаментом. Знакомые очертания и узлы не оставили сомнений в их назначении. С каждым шагом схема светилась все ярче, а когда я оказался четко под вершиной пирамиды, яростный свет ослепил меня, заставив вскинуть руки и зажмуриться. Спустя пару мгновений все прекратилось, я просто двинулся дальше.

Такая ситуация повторилась пять раз, на шестой я не встретил никакой реакции. Было даже как-то неожиданно, несколько минут я топтался на месте, не понимая, в чем дело.

Но ситуация разрешилась сама собой. На сей раз схема работала с самой вершины: плавная волна сходила вниз, набирая скорость, в конце концов мне пришлось зажмуриться, однако я все равно не мог спастись от яростного света. Странная дрожь охватила все тело, я как-будто попал в кокон, который медленно сжимался. Но при этом мне не было больно, с каждой секундой мне становилось все приятнее. Странное, наркотическое состояние охватило меня с головы до пят, я висел в пространстве, блаженно улыбаясь, залитый светом.

Сколько времени прошло с того момента? Определить было невозможно, я просто очнулся от эйфории и обнаружил себя лежащим на полу. Приятная истома медленно отступала.

Снаружи был вечер. Огромный алый диск почти закатился за горизонт, две луны висели с другой стороны, медленно расходясь в стороны. Все вокруг обрело неестественные оттенки, словно художник перестарался с красным цветом. «Что делать теперь?» — вновь я задал себе этот вопрос, не найдя ответа. Чувство голода отступило, мои руки оказались лишены увечий. Осторожно потрогав лицо, я понял, что теперь абсолютно здоров. Правда, за время болезни почти облысел, но если исцеление и вправду наступило, то это не страшно.

Подойдя к краю колодца, я осторожно заглянул в его жерло. Кажется, до уровня воды было не меньше километра. Головокружительная высота заставила меня покачнуться, я едва успел сделать шаг назад, иначе бы летел до тех пор, пока меня не расплющило о поверхность воды или не размазало о стенки. Эта мысль показалась мне детской, как-будто взрослый человек подумал: «А что, если мне пнуть вон ту пустую банку прямо у всех на глазах?». Потому я отошел к краю скалы, устланной идеально ровным слоем белого мрамора.

Если по ту сторону простирались степи, то здесь властвовали джунгли, словно плесень, облепившие Великую Реку, чьи истоки, казалось, начинались из космоса. Завтра утром солнце взойдет именно там, где ее изгиб уходит точно к горизонту.

Всю ночь я сидел так, наслаждаясь прохладным ветром, свежим воздухом и далеким заревом над Царицей Пирамид. Пурана не сидели без дела, ведь работы у них было действительно много: создать четыре спутника, откалибровать их траекторию и скорость вращения так, чтобы они точно совпали с грозящими нашему миру метеоритами. Это совсем не пятилетка за четыре годы, здесь речь идет о перспективах на тысячи тысяч лет. Как Древние могли оперировать такими данными? Немудрено, что они в итоге покинули этот мир, оставив «прощальный поцелуй». И зачем им все это было нужно, если все равно венцом творения станет отсталая цивилизация потребителей? Ведь они должны были это знать, но все равно дали шанс на жизнь.

«А что, если они намерены вернуться?» — подумал я. Ведь иначе, зачем строить каменные стены вокруг дома, который уже больше никогда не пригодится. И что же будет тогда? Нас просто смоют, как грязь со стола или одарят великими знаниями?

Нет. Этот ответ явился мне сам собой. Наша эпоха — соринка в глазу Вселенной, мы перестанем существовать, как множество других цивилизаций, прежде чем до истории уже другого народа будут доходить отголоски контакта с теми, кто терпеливо, раз за разом сохраняет жизнь на нашей планете. Из этого выходит, что никто не будет спрашивать с нас ответ за содеянное. Чтобы ни не натворили, будь то ядерная война или техногенная катастрофа, все исправимо. Если не сумеем протянуть так долго, как сможем, что же, это наша проблема. Новое поколение будет строить все с нуля, вина человечества лишь в том, что мы вообразили, что можем уничтожить этот мир, как-будто, пригодность его для нашего существования — это все, для чего он существует. Даже если по нашей вине здесь не останется ни единой живой клетки, все исправимо. Где-то там, в глубинах титанических катакомб, до которым нам никогда не добраться, проснется древнее существо, которое все исправит. Вернет прошлое, переделает его настолько, что некогда «высокоразвитая» цивилизация двадцать первого века просто не будет существовать.

Странно, но эта мысль меня успокоила. В действительности, нам нечего бояться. Может случиться все, что угодно, но это поправимо. Страх уместен лишь в том случае, если мыслить с позиции человека. Тогда все, чем нас так старательно запугивают: перенаселение, извержение супер-вулкана, ядерные ракеты, повреждение атмосферы Земли… Все это страшно, потому что угрожает нашей жизни. Но планета в целом как была, так и будет. Вероятно, когда крики о грозящих катастрофах прекратят быть просто инфо-поводом, когда человечество повзрослеет настолько, что будет мыслить в рамках всего Мироздания, тогда мы и встанем на истинный путь. Но такого не будет никогда.

Я не спал всю ночь, всё думал и думал. Самые разные выводы пришли ко мне за такой короткий промежуток времени. А самое страшное, что моя надежда на возвращение в родную эру дала трещину. Сколько раз за время своих переходом я оказывался там, откуда не выбраться никакими усилиями? Вспомнить хотя бы историю с океаном. Теперь задача стоит найти не только время, но и пространство, из которого бы я мог выбраться, чтобы прийти домой. Мысли о доме вызвали щемящую тоску. Все эти грандиозные открытия, приключения, страсти, всё это показалось пустым. Ведь так оно и было. Что с них толку для меня? Если быть счастливым я могу не зная всего этого.

Когда огромный раскаленный диск поднялся над Рекой, подернув джунгли неясным маревом, я уверенно поднялся и направился вниз, по внешней стороне скалы. Странное дело, но чувствовал я себя не в пример лучше, мне даже показалось, что если захочу, то смогу достигнуть цели бегом, без единой передышки. Мои ноги практически не чувствовали земли, я скользил по мраморной тропе, жадно вдыхая утренний воздух. Весь мир предстал передо мной, как на ладони. Порицающий образ древнего куда-то исчез, за мной никто не следил, никто не контролировал. В какой-то момент я все же не выдержал и перешел на бег. Мой путь пролегал к подземному городу, к Шпилю Письмён. Я чувствовал, что теперь могу прочесть их, очередная инициация точно не прошла впустую. Было и еще кое-что, меня так и тянуло вернуться в покои Древнего, просто не верилось, что он способен прогнать меня второй раз, тем более, что уже нет того племени, которое он мог бы уничтожить. Теперь был только я.

Путь через джунгли занял не так много времени, как я предполагал. И все дело в том, что теперь лес не грозил мне опасностью на каждом шагу. Отнюдь не потому, что я стал подобен Тарзану, скакал по лианам или мчался на слоне. Все мое естество уподобилось металлу, тому, что наименее привлекательно для живых существ. Они смотрели на меня с безразличием, как смотрит хищник на дерево.

Меж тем, я мчался дальше, к тому месту, где все начиналось, к Великому Кольцу, вырабатывающему энергию для создания третьей луны. Будет и еще одна, та, что доживет до моей цивилизации, а быть может, переживет ее. Но все это сейчас неважно. Сначала — попытка поговорить с древним, потом Шпиль. Быть может, это даст мне достаточно знаний для того, чтобы без лишней суеты попасть домой.

Когда из зарослей вынырнула пирамида, я нисколько не удивился. Без промедления юркнув в спасительную прохладу, тут же устремился вниз. Через десять километров на запад, если пройти по техническим коридорам, то можно найти один из транспортников, которым некогда пользовались Древние, но теперь он остался без надобности. Именно то, что мне нужно, так как он доставит меня в катакомбы, расположенные под наземным городом. А там уже и до покоев Древнего рукой подать.

В моей заплечной сумке лежало несколько фруктов, которые я сорвал по пути. Они мне очень пригодились, когда я мчался в каменном колесе с такой скоростью, что вентиляционные шахты, которые периодически попадались, слились в единую линию. Голод заставил меня есть плоды вместе с кожурой.

Уже спускаясь по ступеням в сопровождении сияния золотистых линий, я не мог сдержать дрожи от волнения. Мне действительно было страшно. Заветная платформа послушно застыла у моих ног и я начал мучительно долгий спуск. Пару раз мне даже хотелось вернуться назад, но подъемник оказался непреклонным, доставив меня точно в круг света.

Тьма вокруг хранила тишину. Я попробовал сделать шаг, памятуя прошлый раз., Ммне это удалось. Значит, теперь меня пытать никто не собирался. Расхаживая по освещенной части зала, я тщетно всматривался в темноту, пока не услышал знакомый шелест и шорох движения каменных плит. Древний услышал меня и сейчас готовился к аудиенции. Дрожь в пальцах прошла, на смену волнению явилась слабость.

Высокое существо медленно выплыло мне навстречу, сохраняя полное молчание. Мы стояли так, друг напротив друга, несколько минут. Потом я все таки не выдержал и заикаясь спросил:

— Я могу вернуться домой?

«Нет» — односложный ответ вызвал возмущение, но я подавил эмоции, иначе бы сюда не стоило приходить.

— Почему?

«Ты уже не принадлежишь своему времени, оно тебя не впустит».

— Но я же ходил в будущее, возвращался назад, почему не могу попасть в свой век? — не унимался я.

«Время разумно. Как пространство, как все сущее. — Древний объяснял спокойно, это меня расслабило. — Оно знает, что ты перешел в другое состояние, теперь твой дом — здесь».

— Но там же моя семья, мои родные. Я должен вернуться к ним, если у меня есть хоть один шанс. — Перспектива навсегда остаться среди этих странных народов меня совсем не радовала.

«Твоя кровь не та. Ты весь — другой. Те, кого ты зовешь родными, самые чужие существа, они из другого мира.»

— Но как? — внутри все похолодело, — Я же помню!

«Кого?»

— Их… — несколько мгновений я рылся в памяти, ища знакомые образы, но не находил ничего.

Сохранились лишь общие черты того времени, в котором я когда-то находился, но раз за разом, каждая новая инициация в этом мире меняла меня, вымывала старую кровь и воспоминания. Кажется, последние несколько месяцев я гнался за неясными образами, которые завалялись на закоулках моего мозга. И по нелепой случайности вызывали какие-то эмоции, которые теперь не имеют никакого смысла.

«Так будет всегда, — пояснил Древний, — ты будешь думать, что тебе куда-то нужно вернуться, но — нет.»

— Так что мне делать теперь? — произнес я вслух тот вопрос, который мучил меня все это время.

 

II

Платформа медленно поднимала меня наверх, самые разные мысли вертелись в моей голове. Ответ Древнего был прост и жесток, как приговор на смертную казнь. Можно было бесконечно долго скакать по эпохам, Суматоха Фигур никогда не приведет меня в то время, где я родился. Да и к чему оно теперь, когда я забыл, почему мне туда нужно? Мрачные стены скользили вниз, я перебирал самые разные варианты своей участи. Самое естественное желание появилось уже на поверхности, когда я стоял на большой площади, в окружении пирамид. Одна из них — музей таких невероятных работ, что ни один человеческий гений не сумеет даже приблизиться к такому уровню. И речь вовсе не о волшебной обработке камня. Там, выше, на самых последних этажах были аномалии. Удивительные, неподвластные законам физики, они больше походили на окна в параллельную реальность, где возможно все.

Апогей творческой мысли, который просто лежал на складе, без какой-либо надежды дожить до наших дней. Сколько бы ни билось человечество в попытке увековечить свое существование, в любом случае настанет тот момент, когда кто-то другой будет начинать все сначала.

Сев в транспортник, я мчался в подземный город, наблюдая знакомые пейзажи. У меня было очень много времени, чтобы найти смысл нового существования, примкнуть к какому-то из народов или жить отшельником. Все это будет еще пересмотрено, но уже через призму тех знаний, которые я получу в Шпиле. На сей раз скорость моего перемещения граничила с запредельной. Даже удивительно, на какие нагрузки была рассчитана такая простая конструкция. Теперь я видел ее суть, понимал законы. В далеком будущем они будут утрачены безвозвратно и дело тут даже не в информации, а в том, что материалы, с которыми работали Древние, попросту перестанут существовать. Ведь как всегда, кому-то придется все начинать сначала.

Колеса Цикла вновь носились одно за другим, вырабатывая гекатомбы энергии для механизмов, сокрытых в Царице Пирамид. Я же задумчиво скользил взглядом по ранее непонятным письменам. Как же много изменилось с тех пор, когда я впервые столкнулся с опасностями этого мира. Они казались мне важнейшими на всем белом свете. Главная задача — выжить любой ценой. Убивать, убегать, прятаться. Теперь моей жизни не угрожало ровным счетом ничего, если точнее, до нее не было никому никакого дела. Для одних я слишком далеко впереди, для других — болтаюсь сзади. Остается только навязать себя тем, кто не сможет меня прогнать.

Достигнув предпоследней комнаты, я понял, что знаю всё. Абсолютно всё, что хотел бы знать, но ничего из того, что может мне как-то помочь.

Казалось, что прямо сейчас я мог бы выйти и начать строить собственную пирамиду, магнитные законы, невероятные возможности, все это теперь, как-будто, стало частью меня. Я бы мог обрабатывать огромные глыбы или тончайшие нити, использовать ту энергию, которая формируется в черные, поглощающие свет, овалы. Недоставало только одного — возможности последовать за древними. Я знал, что они ушли очень далеко, по собственному пути, который мне недоступен. Ведь время разумно. Как и пространство, оно идентифицирует всякий разум, решая самостоятельно, куда его пустить, а куда нет.

В конце концов я решил, что буду делать. Двигаться вперед до тех пор, пока это возможно, постоянно меняя точку перемещения. Царица Пирамид находится точно по центру материка, соответственно, главная шахта пролегает так, что во время образования новых материков, частично останется в каждом из них. Шаг — сто тысяч лет. Возвращаться назад не было никакого желания. Мне также подвластно было вернуться в то время, когда все только-только начиналось, сделать вид, что ничего этого не было. Меня бы не знали великаны, не знали дикие племена. Но зачем все это, если исход известен? Поэтому я бросился вперед, как безумец со скалы, надеясь, что никогда не встречусь с землей.

 

III

Тысячи лет сменяли друг друга. Я шел по неизвестным землям, иногда встречал новых животных, порой попадаясь на глаза неизвестным народам. Кто-то бросался на меня с оружием в руках, кто-то приглашал к себе. Так я оказался в тесной хижине, в окружении семьи дикарей. Они ели замороженное мясо, запивая его пахучим отваром из трав, которые росли здесь, наверное, один месяц в году. Четверо детей разного возраста не стесняясь пялились на незнакомца, который практически без одежды, брел по голой каменистой равнине всего лишь несколько минут назад. Двое из них скорее всего не доживут до следующей весны: у них были слипшиеся глаза от большого количества гноя. Безутешная мать пыталась им как-то помочь, промывая инфекции кипяченной водой, но это не имело никакого смысла. Уже завтра утром все повторится снова, потом снова и снова. Дети ослепнут, станут обузой, которую все чаще станут оставлять без присмотра, пока не случится очевидное. Мог ли я им помочь?

Мороженое мясо — не самая лучшая еда. Скорее — одна из самых отвратительных. Даже соль не могла перебить тот гадкий вкус, каким оно обладало. Куда лучше бы перекусить свежими овощами, хорошенько прожаренной дичью и вином. Да, такая трапеза пришлась бы мне куда лучше. Жаль, что в заплечной сумке было почти пусто, не считая исписанных вдоль и поперек тетрадей, да «астролябия». Последний раз я оказывался в землях, пригодных для жизни, кажется, около полумиллиона лет назад. Путешествовать по тем временам, которые ознаменовали закат человечества — не самая приятная штука. Здесь, куда ни кинь, всюду очаги жизни. Быстро появляющиеся и быстро угасающие. Таков закон природы, нужно хорошенько просеять зерна, прежде чем бросать их в благодатную почву, иначе все полезное будет потрачено зря. Земля лишится своей силы, так и не породив урожая.

Имел ли я право как-то вмешиваться в этот космический процесс? Скажем так, я бы мог это делать, но не получил бы никаких результатов. Что может быть проще, чем построить каменный город для тех, кто ищет укрытия? Очень хорошее подспорье для зарождающейся цивилизации. Самое плачевное, что я пытался. Еще тогда, много лет назад, когда седина еще не коснулось моих волос. Оказалось, что тщетно. Некоторые из моих городов находили в двадцатом и двадцать первом веке, все они оказывались под водой или в таких толщах древних пород, что о них никто и никогда не узнает даже спустя миллиарды лет. Когда ты удостоен чести наблюдать за течением времени, ты понимаешь, сколь ничтожно мал отрезок одной цивилизации. Это жалкий пшик, который долго и очень вдумчиво перемалывает природа, прежде чем допустить еще один виток разумной жизни.

И ведь как великолепно все продуманно! Таких как я может быть бесчисленная армия, но никто из них не попадет «к своим», тем самым не сумеет нарушить естественные процессы. Где я только не был, иной раз мои попытки все изменить становились навязчивой идеей. Но там, где я совершал свои деяния, потратив драгоценные годы своей жизни, все оставалось в вакууме. Я возвращался к целым народам, которых одаривал своими возможностями, получал их поклонение, их стремление забрать у меня все, фанатичную веру или столь же сильную ненависть, но спустя века не видел даже следа своих трудов. Этот трюк сработал только один раз — благодаря пурана, чьи знания до сих пор оставались для меня запредельными. Оказывается, не так уж много я получил в проклятом Шпиле.

Меж тем, мой путь продолжался. Я покинул жалкую палатку из шкур, оставив недоеденный кусок отвратительного жесткого мяса. Часть последующих переходов заводила меня в пустыни. Земля меняла свое положение, материки скользили по мировому океану, стремясь подставить продрогшие бока щедрому солнцу. Там, где это удавалось, вскоре все зеленело, расцветало. Когда очередной шаг в будущее привел меня в огромный мегаполис, я удивленно уставился на стеклянные небоскребы, что высились в десятке километров от моего местоположения. Такой поворот означал только одно — на планете вновь царствует цивилизация, идентичная моей!

Почти сразу удалось выйти на широкое шоссе, по которому носились футуристичного вида транспортники. Идти оказалось не в пример удобно, избитые ноги уже давно не видели ничего, кроме раскаленного песка и ледяных пустынь. Здесь же: тепло, солнечно, приятно.

Где-то на полпути передо мной притормозил автомобиль, оттуда высунулась курчавая рыжая голова девушки. Она несколько мгновений оценивающе смотрела на мой внешний вид, после чего произнесла что-то на непонятном мне языке. Ее веснушчатое лицо выглядело добродушно, скорее всего она предложила подбросить меня до города. Или спросила, кто я такой. Не зная, как на это реагировать, я просто кивнул. Тогда задняя дверь машины открылась, приглашая меня сесть внутрь яркого салона. Какое же это было счастье, ощутить спиной мягкую обивку, а не камень или настил из веток.

От удовольствия, я широко улыбнулся, а потом и вовсе захохотал. Как ни старался, ничего не мог с собой поделать, девушка несколько раз оборачивалась на меня, чтобы проверить, все ли со мной в порядке.

— Да нормально все, дави на педаль! Давненько я цивилизованного общества не видел! — выпалил я, когда смеяться уже не хотелось.

Мы мчали по идеально ровной стреле шоссе, к самому настоящему мегаполису будущего, я уже предвкушал, как ем хот-дог, пицу или все, что угодно, лишь бы только побольше специй и добавок, чтобы горячее и сочное. Только сейчас я понял, что не просто путешествовал в отрезке времени, измеряемом миллионами лет, нет, я все это пережил. И сейчас явственно понимал, что целую вечность не ощущал себя обычным человеком, который может просто потреблять все, что предоставит ему цивилизованный мир.

Естественно, я не мог даже думать о том, чтобы эта рыжая крошка пустила бы заросшего дикаря к себе домой, этого и не произошло.

Мы прибыли к какому-то огромному белоснежному комплексу, где она остановилась на парковке и открыла дверь, ненавязчиво предложив проваливать ко всем чертям. Что удивительно, я не чувствовал в этом месте силу своих способностей. Когда-то в прошлом я мог двигать скалы, насыщенные металлами, но здесь — лишь пластик и стекло. Сколько бы я не пытался, мои руки не могли пошевелить даже пылинку. Осмотрев здание, я направился ко входу. По пути мне встречались разные люди, одетые слишком пестро для моего наряда, который бы больше подошел странствующему монаху, который уже давно не посещал обжитых мест. Они смотрели на меня с удивлением, кто-то даже делал непонятные действия, которые я счел за попытки меня сфотографировать. Скорее всего, сейчас моя заросшая физиономия уже вовсю гуляет по сети. Отличный повод для цивилизации такого типа развести многотысячное обсуждение. Им скучно, они знают слишком много, а чего не знают, легко могут найти в Мировой Паутине.

Шаркая старыми сандалиями по серой плитке, подошел к длинной стойке ресепшена. За ней стояла миловидная девушка, которая совершенно автоматически, бездумно, принялась мне что-то рассказывать. Я не стал ее прерывать, просто стоял и слушал, вдруг осознав необычный факт. Все, кого я встретил в этом городе, едва ли достигали моего плеча. Тонкие, хрупкие, с детскими чертами лица, они больше напоминали полуросликов. Это наблюдение вызвало у меня непроизвольную улыбку.

Секретарша или кем она там являлась, все еще щебетала согласно заученной ею инструкции, а я уже тяжело облокотился на стойку и указательным пальцем коснулся ее носа. «Какой странный маленький народец!» — с долей умиления отметил я про себя, наблюдая за тем, как девушка вдруг умолкла и испуганно уставилась на меня. Она и до этого испытывала явный дискомфорт от того, что перед ней стоит гигант, а теперь так и вовсе потеряла дар речи.

— Ну что ты, мелкая, давай дальше, а то у меня уже все чешется. Помыться хочется, страсть как. — даже голос мой звучал здесь очень неуместно, слишком низкий, какой-то неестественный.

В ответ прозвучала порция невнятных заиканий, в итоге бедняга не выдержала и нажала кнопку за стойкой. Спустя несколько секунд передо мной стоял седовласый старец, в сопровождении двух «бойцов». Полностью облаченные в черный комбинезон, с мотоциклетными шлемами на голове, они держали в руках по дубинке, скорее всего, оснащенные электрошокерами. Доктор в белом халате что-то очень медленно говорил, жестикулируя руками так, что даже бешеная горилла поняла бы, что пора успокоиться и обнять этого доброго старичка. Но я не пыхтел от бешенства, не рвался в драку, я слушал его с полуулыбкой, устало прислонившись к стойке. И через пару минут это дало свои результаты, доктор жестом указал охране уйти, а меня пригласил идти за собой.

Мы довольно скоро оказались на последних этажах комплекса, в просторном светлом кабинете, где я увидел большое кресло, на котором легко мог бы поместиться даже такой неуместный человек, как я. Ожидаемо, доктор предложил мне сесть именно в него. Поскольку не было ни одной предпосылки, чтобы чего-то опасаться, я послушно развалился на этом комфортабельном сидении. Поёрзав, устроился поудобнее. Вскоре на мою голову был водружен белый перемигивающийся обруч, а на руках появились аналогичные браслеты.

«Ну что же, — подумал я, — у меня появился шанс быть понятым. А это очень даже хорошо».

Примерно полчаса седой старик калибровал свое оборудование, он настраивал его так и эдак, пока окончательно не сдался. Все его настройки оказались бессильны понять простой русский язык. Тогда я не выдержал и поднялся из кресла, подойдя поближе к большому интерфейсу, с которым оперировал горе-ученый. Здесь было много непонятного, но только благодаря тому, что я успел дожить до того времени, когда сенсорные телефоны стали обыденностью, мне удалось свершить некоторые элементарные манипуляции. А что не сделаешь ради того, чтобы тебе принесли чертов хот-дог. Или пиццу. Главное, чтобы специй побольше!

В этом интерфейсе я долго и упорно листал список доступных языков, он составлял что-то около пятиста пунктов. Все это время профессор с с открытым ртом наблюдал за моими действиями. В конце концов мною был найден диалект, отдаленно напоминающий кириллицу. Выбрав его, как язык по умолчанию, я еще раз осмотрел интерактивный экран. Знакомого на нем не добавилось, было такое чувство, словно весь этот список разрабатывали китайские гении, которые даже не пытались разобраться в сути, просто написав на кассете для видеоприставки «1000+ games!!!».

Тогда мне ничего не осталось, как своим деревянным пальцем написать прямо на панели слово «Мир». Почему именно его? Я не имел ни малейшего представления. Но вот доктора эта творческая мысль вдохновила, он принялся бешено вертеть руками по интерфейсу, в конце концов добившись результата. Старик буквально воссиял, повторил, видимо, это слово на своем языке. Потом он написал уже своё «странник», которое послушно перевелось в кириллицу. Остаток дня меня изучал Искусственный Интеллект, тщательно переводя каждое произнесенное мною слово, каждое предложение.

Утром я уже уверен был на сто процентов, что контакт удался. Меня не заперли в психушку, не выставили, как урода на каком-нибудь публичном шоу. А значит, у этой цивилизации с мозгами было все в порядке. Это обнадеживало.

Я даже не спал всю ночь. Пока профессор посапывал, удобно пристроившись на рабочем столе, я вволю наигрался с ИскИном, стремясь поставить его в такую ситуацию, где он бы дал маху, но надо признать, что мне это так и не удалось сделать. Вероятно потому, что я не выказывал всего того, что знал. Когда профессор проснулся, я вполне разборчиво пожелал ему доброго утра на том языке, который еще вчера был мне непонятен. Реакция старика доставила мне немало удовольствия, ведь несчастный позволил себе несколько раз протереть очки, словно от этого зависели его способности слышать. Когда все условности были соблюдены, мы перешли к делу.

«Вы понимаете меня?» — спросил доктор.

«Да, теперь я вас понимаю.» — согласно кивнул я.

«Откуда вы?»

«Из далекого прошлого.»

«Вы владеете машиной времени?»

«Да.»

Последний ответ заставил профессора долго утирать испарину со лба. Бедолага несколько минут упорядочивал свои мысли, прежде чем задать новый вопрос.

«Вы можете поделиться своими знаниями?»

«Нет.»

Вновь долгая пауза, полная напряжения. Тщедушный старик подбирал слова, но все равно его вопрос прозвучал слишком бестактно.

«Вы не доверяете нам?»

«Нет.»

Мне безумно нравилась эта игра, в которой я выступал в роли Древнего. Оказалось, что это здорово — чувствовать свое превосходство, отвечать односложно, не унижаясь до подробностей. И почему в этой партии на двоих я сразу занял ведущую роль? Кажется, размер действительно имеет значение.

«Зачем вы пришли к нам?» — в этом вопросе прозвучало все то бессильное отчаяние, которое я генерировал своими ответами.

«Потому что мне захотелось поесть.» — я издевательски осклабился.

«Есть? Вам нужна еда?» — профессор утер лоб и так насквозь мокрым платком.

«Да, я бы не отказался поесть. И помыться.»

 

IV

Следующие несколько дней я провел в раю. Я мылся каждый день, ел самое вкусное, что мог предложить мне этот мир, с удовольствием смотрел новости цивилизации, ушедшей намного дальше моей. Здесь по улицам ходили счастливые и беззаботные люди самой разной ориентации. И если когда-то давно я был полон стереотипов и воинственности, то теперь все это казалось необычайно смешным. Мне даже сшили одежду под заказ, а самые любопытные репортеры прекратили свои попытки еще тогда, когда я проявил свой дар управления магнитными полями. Сколько денег они потеряли, когда я своими способностями губил их аппаратуру? Думаю, что немало, иначе бы меня не оставили в покое. Не было никаких спецэффектов, я просто палил микросхемы, сжигая их сразу же, как только замечал ненужную слежку. Пожалуй, что это было лучшее место для того, чтобы я тешил свое самолюбие. Огромный, мрачный, вызывающий странные аномалии.

Но был один человек, за которым я не смог уследить: маленькая, кучерявая девушка с необычайно рыжими волосами. Она почти всегда была где-то неподалеку, иной раз мне казалось, что я вижу ее, но это чувство пропадало в тот же миг. Как лиса, она умело заметала следы своим пышным хвостом. Признаться, когда я все таки ее раскусил, то нисколько не разозлился. Наоборот, мне это очень понравилось. Настоящий профессионал, с даром от природы, проявил все свое мастерство применительно ко мне. Чудо, да и только! Несколько дней я играл с ней в кошки мышки, намереваясь поймать тогда, когда она будет максимально уверена в своих силах. Не теряя времени, я тратил врученную мне социальную помощь на самое необходимое, что может пригодится в скором времени.

Будет нехорошо, если эта рыжая егоза обнаружит мою тайну. Пусть в этом нет большого страха, мало ли что может произойти? Поэтому сейчас я уверенно шел через просторный зал торгового центра, примерно зная, где находится «тайный агент». Не было никаких сомнений, что работает она репортером и в скором времени выдаст самый сенсационный материал, который в считанные дни поднимет ее карьеру на невообразимые высоты. Не благодаря мне, конечно, только ее стараниями и моими оплошностями.

Петляя, как заяц в кустах лозы, я вскоре достиг нужного расположения фигур: я несколькими этажами выше, репортер — в самом низу растерянно вертит рыжей головой. Все, что осталось сделать теперь — ненавязчиво попасться ей на глаза, а потом совершить рокировку.

Сказано — сделано. В определенный момент мы встретились взглядами, разъехавшись по разные стороны в стеклянных будках лифта. Она смотрела растерянно, я — с улыбкой превосходства. Надо сказать, что эта маленькая игра не стала для меня больших достижением, то ли неподвластный времени, то ли получив бОльший его запас, я участвовал и в гораздо более жестоких игрищах. Сколько цивилизации кануло в лету? Все они: как песочные замки. Не веря в высшие цели, как таковые, я не стал наделять свою участь божественным замыслом.

Идеально ровная стела цвета асфальта вела меня прочь из города. Если повезет, то кто-нибудь подбросит, но вряд ли в этом мире кого-то интересуют чужаки, если только инфоповод — это не основной заработок человека. Поэтому пришлось потратить больше полудня, прежде чем я добрался до незаметного лаза в земле, скрывшись во тьме подземелий. В моей сумке лежало много хороших вещей, но больше всего я радовался за набор из пяти бутербродов, с разными начинками. Есть их я собрался только в самых красивых местах, чтобы хоть как-то отметить их в своей памяти. Пять вкусных попыток оставить в своей памяти необычные ситуации.

Привычно скользя по высоким ступеням, я шел к заветной тропе, которая покажет мне, что станет с этим городом через десять лет. Мне уже была известна одна закономерность прогресса: с каждым разом он происходил все быстрее, приводя к логическому финалу — катастрофе. Впрочем, катастрофы тоже бывают разные. Иногда это мировая война, иногда — вымирание, схожее с массовой депрессией. В общем, у вечности самый богатый инструментарий. Осторожно складывая астролябий в заплечный рюкзак, я поднимался наверх, еще на подступах к выходу ощущая странный запах гари и пыли. Нисколько не удивившись тому, что от зеленого газона вокруг укромной пещеры не осталось и следа, я посмотрел в сторону мегаполиса. От высоток остались одни скелеты, плоть мегаполиса накрыло все вокруг бетонной крошкой и грязью.

Всего десять лет понадобилось для того, чтобы лишиться всех достижений, теперь канувших в никуда. Каков итог? Остатки цивилизации еще долгое время будут бродить по миру, медленно вымирая от радиации и собственной жестокости. Из чистого любопытства я шел по все еще хорошей дороге, местами встречая остовы транспортников этого времени. Где-то в пяти километрах от города, мне попался огромный грузовик с распоротым брюхом тента. В его недрах кто-то копошился, словно ворон в трупе антилопы. Осторожно обойдя это место, я принялся ждать, кто же оттуда вылезет?

Прошло больше десяти минут, прежде чем свесившись через борт грузовика, на дорогу спрыгнула фигура, облаченная в грязный комбинезон. Лицо и голову незнакомца скрывал противогаз, но я от чего-то не сомневался, что под стильной маской обнаружу рыжую копну волос.

Несколько минут девушка смотрела на меня, словно не веря своим глазам. А потом ошеломленно сняла защиту. Не знаю, сколько ей пришлось жить в таких условиях, но за десять лет лицо репортера значительно осунулось, под глазами появились темные круги, губы потрескались, под носом алели следы запекшейся крови. Выглядела очень плохо, да и на ногах держалась с трудом.

— Ну что ты, горемычная? — я подошел поближе, присев на колесо завалившегося грузовика. — Настрадалась, поди?

Моих слов она не поняла. Но устало кивнула и села рядом. Мы молчали, уставившись на разрушенный мегаполис. Скорее всего, сотни маленьких людей сейчас копошаться в этом разворошенном муравейнике. Ищут все, что позволит им прожить еще несколько недель или месяцев.

Девушка поставила перед собой походный рюкзак, извлекая из него пластиковую бутылку с мутной водой. Даже отсюда я чувствовал, что в этой жидкости полно радиации, но откуда у девушки-журналиста могут появиться знания по выживанию в постаппокалиптическом мире? Жадко выпив остатки воды, она застонала, поморщившись.

— Да уж, не сладко тебе, несчастная. — увидев, как она достала белый контейнер, я с интересом ждал, что будет дальше. — Ох, такое есть я бы на твоем месте не стал.

Следующим блюдом в рационе стала жаренная крыса. Кажется, ее даже толком не освежевали: местами торчали куски шкуры. Да и выглядела она слишком черной, скорее всего тушку нещадно пережарили. В моей же сумке мне грели душу пять вкуснейших бутербродов, припасенных для самых особых случаев. Когда, с полнейшим отвращением поднеся крысу к лицу, рыжая готовая была впиться в нее зубами, я не выдержал. Осторожно отстранив сомнительное блюдо в сторону, я подсунул журналистке кое-что из своих запасов.

— На вот, поешь. Крысу свою уже без меня жри. А то смотреть противно. — в глазах девушки появилось искренне изумление, она приняла неожиданный подарок, рассматривая его со всех сторон.

Думаю, причиной тому стала не просто еда, а еда, которой не могло существовать уже длительный период времени. Наверняка это не укладывалось в логический уклад происходящего. Угощение журналистка все таки приняла, справившись с ним за минуту. Потом мы вновь молчали, смотря вдаль. Наконец, на что-то решившись, представительница погибающей цивилизации вновь полезла в свой рюкзак. Вскоре мне был протянут сверток, на поверку оказавшийся газетой. Качественный глянец был испещрен статьями и фотографиями. На первой странице — я. На второй и на третьей тоже. В целом, мне было посвящено больше половины всего материала. Затем рыжая показывала мне какие-то грамоты, дипломы, множество фото, на которых ее непременно чем-то награждают. Вся ее жизнь изменилась благодаря этому, как я и предполагал совсем недавно. И теперь не имело никакого смысла. Для меня — тем более. Но дар я принял, поднявшись на ноги. Нужно было идти дальше, ведь жизненно важно было узнать — появится ли когда-либо такая форма жизни, которая сможет найти абсолютную гармонию с миром, в котором живет.

Спиной ощущая пристальный взгляд журналистки, я ни разу не обернулся. Хватит с нее и бутерброда. Если бы она вздумала за мной увязаться, то я бы нашел, что с этим делать. Но, благо, обошлось.

Новый виток — сто тысяч лет. Мелочиться не имело никакого смысла. Вновь меня встретили ледяные равнины и ночная мгла. Луны на небе не обнаружилось, хотя было безоблачно. Только искаженное зрение позволило мне определить все эти подробности. Внезапно я ощутил себя на абсолютно пустой, огромной планете, окончательно лишившейся своих детородных способностей. Древние неспроста дали своей Матери целых четыре жизни, в надежде на то, что найдутся достойные преемники их знаний. Но похоже, что чуда не произошло. Сколько бы ни «прыгал» я вперед, всегда меня встречал одинокий пейзаж: днем или ночью лишь ледяные просторы. Кажется, комната порталов попросту перестала работать. Когда появилась опасноть вобще не вернуться назад, заблудившись, я отправился в обратный путь. Не покидая полумрака Суматохи Фигур, я перестал выпускать из рук астролябий, совершая максимально длинные переходы в прошлое. Дни тянулись один за другим, свежие тетради наполнялись пометками и расчетами. Вообще, я очень много полезных вещей приобрел в той последней эпохе, за которой последует великое ничто.

Древние должны были знать, к чему все придет. Не предвидев будущее, но точно зная его, они все же не потеряли надежду, дав шанс каждому жителю планеты Земля. Во все времена, в любую эпоху человечество в любой форме могло бы обратить свои усилия на поиск знаний, но вместо этого цивилизации гибнут одна за другой. Окончательно убедившись в этом, я решил вернуться туда, откуда все началось, к точке отсчета своей странной судьбы, когда я обнаружил себя стоящим на краю скалы, в мире первобытных племен, бредущих по стопах сверхразумных предков.

Я уже знал, что в каком бы отрезке времени не оказался, никогда не встречу свою копию, потому что всегда есть только я один и то время, которое приняло меня. Так, например, вернувшись к старту вышеописанных событий или в любое другое место, я не встречу всего того, на что мог повлиять в прошлом. Или в будущем. Таковы законы пространства, ибо оно разумно: тщательно идентифицирует объекты, постоянно очищает буфер обмена, уничтожая ненужные копии. Так что я — это всегда я. Если эти законы так же писали Древние, а кто еще мог это делать, создавая бесчисленное множество порталов, то они воистину сверхразумны. Интересно было знать, к чему они еще приложили свои усилия. Один такой шанс у меня представился. Кажется, я уже созрел для серьезной беседы, мне не станут морочить голову, как я делал это совсем недавно, беседуя с маленьким седым профессором.

 

V

Я стоял у самого края скалы, внизу которой бушевало зеленое море джунглей. С востока приближалась буря, которой не случилось в тот день, который обозначил всю мою дальнейшую судьбу. Там, под моими ногами, если спуститься по крепким стеблям лиан, дрожало от страха дикарское племя, чья участь теперь была мне безразлична. Как и с будущим, прошлое также ограничивалось для меня именно этим местом. Я проверил это неоднократно. Возможно, дело тут в некой защите, которую Древние поставили для того, чтобы обезопасить себя.

Когда закончится ливень, я съем один из своих бутербродов, запив его прохладной банкой газировки. Словно далекий факел, в моей голове засела курносая девушка, с рыжей шевелюрой. Ее сенсационный выпуск в глянцевом журнале еще лежал в заплечном рюкзаке. Может быть мне и стоило его прочесть, но какой в этом смысл? Мысли текли своим чередом, ливень бил по небритому лицу, бессильно обтекая синтетический комбинезон.

Уверен, великаны неспроста были назначены на такое важное задание, они и только они имели право влиять на будущее. Все остальные, даже случайные гости как я, неизменно попадали под четкий контроль: хочешь — смотри, но менять не получится, как не старайся. Не даром мои попытки использовать другое племя почти сразу пресеклись некой непонятной задачей, даже выполнив которую, я оказался не у дел. Они и так прекрасно знали, что когда произойдет, но нужно было заставить меня принять смерть самостоятельно, в своей жажде знаний. Спасла еще одна случайность — посвящение на Кратере.

Я как тот гость, что всегда умудряется исчезнуть с глаз в тот момент, когда хозяева наконец-то собрались прогнать его прочь. А в голове извечный вопрос с самого первого дня: что делать теперь? Я увидел конец времен, потерял доступ к своему дому. Остается только ждать смерти, развлекаясь тем, что есть. А есть у меня не так и много, учитывая, что я давным давно наигрался.

Проведя в первобытной эпохе еще пару дней, я отправился в далекое-далекое будущее, где мне суждено было найти свою старость и смерть. Если бы я мог хотя бы намекнуть своим современникам, что девяносто девять процентов их действий не имеют никакого смысла, я бы не стал этого делать, потому что подобное послание не вошло бы в тот оставшийся, единственный полезный процент.