в которой рассказывается о том, что с электричеством все же нужно обходиться осторожнее

До загадочной комнаты С-3 песик добрался без приключений. Видимо, все силы Афелии и ее прихвостней были брошены на установку декорации. Да и за безопасность монстра она особенно не переживала. Кто же сможет противостоять коварному чудовищу? Даже дверь была прикрыта неплотно. Пекинес, принюхиваясь, вошел и оказался на краю обрыва. По крайней мере ему так показалось. Внизу, освещенный гирляндой фонариков, работал то ли странный музыкальный инструмент, то ли не менее странная химическая лаборатория. Фонарики светились как-то особенно волшебно, совсем по-новогоднему, а сооружение больше всего напоминало орган. Его трубы были сделаны из стекла и заканчивались пузатыми ретортами, где булькали разноцветные жидкости. Между ними крутились колесики механизма, очень смахивающего на внутренности разобранного будильника. Конструкцию опоясывали стальные нити, увешанные колокольчиками самых разных форм и размеров. Они звенели на разные голоса в такт кипению жидкостей, когда то одна, то другая смесь, выбрасывая струйку пара, устремлялась из своей реторты вверх по узкому горлышку. С правой стороны к органу-фабрике присоединялась труба, очень напоминающая граммофонную, с левой — огромная колба.

Разрозненное дзыньканье колокольчиков слилось в очаровательную, неумолимо влекущую мелодию. Как завороженный, Георгий сделал несколько шагов вперед. Оказалось, что ощущение обрыва — не больше чем морок или обман чувств. По крайней мере песик никуда не упал. А дивный инструмент вдруг совсем приблизился. Теперь пекинес стоял прямо перед ним на площадке, будто присыпанной слюдой. Механический чудо-город. Там было множество мелких подробностей, которые ну жуть как хотелось уже не просто детально рассмотреть, а потрогать.

Например, крошечные металлические кузнечики работали золотыми молоточками, а серебряные шестерни вращали бронзовые жуки-носороги.

От Георгия отделилась легкая тень, напоминающая девочку, и поплыла невысоко над полом прямиком к широкому раструбу граммофонной трубы, которая вблизи оказалась значительно больше, чем представлялось вначале. Раструб сплошь покрывали удивительные рисунки, чем-то напоминающие комиксы. Если кто-то видел комиксы, сделанные серебром по золоту: собачка-лев, очень похожая на самого Георгия, вплетенный в причудливый арабеск мотылек и морская свинка с крыльями. Потоки теплого воздуха несли тень девочки прямиком к самому жерлу трубы. Как только она там исчезла, сладкий звон колокольчиков оборвался. Запахло болотом, Георгий встрепенулся, будто вынырнув из воды, и совсем близко увидел перед собой круглый глаз в кожистых веках. Глаз удивленно моргал.

— Ну и фантазерка ты, Маргарита! — рявкнул Георгий, и взгляд его зажегся тем безжалостным огнем, который легко заваривал стальные чердачные люки. Чудовище, застигнутое врасплох, задергало всеми щупальцами сразу. Только минуту назад Росянке казалось, что она проглотила сладкую маленькую девочку с причудливыми фантазиями, а теперь перед ней — откуда ни возьмись — что-то лохматое с гляделками-прожекторами и жжется-жжется! Шерсть Георгия поднялась дыбом и безудержно искрила, воздух в радиусе пяти метров над псом прошивали синие молнии. Облачка желто-зеленой пыльцы, разодранные электрическими разрядами в клочья, разлетались в стороны. Казалось, вибрирует все пространство С-3. Через три минуты противоборства монстр задымился, единственный его глаз вспучился, запузырился и вдруг… потек. Тут громыхнул взрыв — липкие куски зеленой биомассы полетели в разные стороны. Пекинес кинулся к выходу.

А настоящая Маргарита, пока Георгий одурачивал Росянку, не ощущая никакого дискомфорта, смотрела на стенном экране совсем другое кино. С двух разных точек его транслировали Крис № 1 и № 7. Сначала девочка увидела пустой зал, который проветривали после кастинга. По крайней мере все двери были открыты настежь. На сцену вплывали с разных сторон светящиеся коконы самого разного размера. Они вступали между собой в причудливые взаимодействия, похожие на танец. Вдруг, как по сигналу, огоньки разлетелись в разные стороны, а на сцене айсбергом засияла стеклянная пирамида, к которой морской ядовитой звездой приросла перевернутая пентаграмма. Верхушка пирамиды была срезана. Внизу в ряд расставлены золоченые троны. И все бы ничего, да только неприятно настораживали петли-ремни, вмонтированные в подлокотники этих тронов. Адениум с Блюм расположились в первом ряду зрительного зала.

— Заноси! — скомандовала мадам.

На сцену снова вплыли три кокона. Через несколько минут, крепко прицепленные ремнями, на двух тронах уже сидели, свесив головы, Че с Сильвестром. На третьем верещала в клетке Перцовка и трепетал в банке Мотылек.

— Поднимите им веки! — мрачно пошутила Мадам, указывая на свои жертвы. — Я хочу, чтобы они все видели: первыми мы поджарим этого четвероногого мутанта и чешуекрылое. Потом, пожалуй, того, что помоложе. А наш уважаемый очкастый продавец. за дерзость и хитрость умрет последним и мучительнее всех.

— Разбудить их можете только вы, уважаемая Афелия! — осторожно напомнил де Сюр.

— Без сопливых скользко, — даже не посмотрев в его сторону, процедила мадам, однако что-то пробормотала. Камрад и Старьевщик зашевелились, и Че даже попытался потянуться, точно проснулся не черт знает где, а у себя в кровати после долгого и здорового сна. Адениум тут же поспешно выхватил из внутреннего кармана пиджака пульт дистанционного управления.

— Боишься? — спросила его Блюм с усмешкой. — Бесполезно, молодой человек, — уже в рупор объявила она Сильвестру, который очень даже импульсивно пытался освободиться от ремней, приковавших его руки к трону. — Давайте лучше познакомимся ближе, меня зовут Афелия Блюм. А вот кто вы такие, хотелось бы мне знать, и чего вам от меня нужно?

— Вряд ли вам что-то скажут наши имена, уважаемая, — отозвался Че, блеснув очками.

— Адениум, добавь-ка свету, — приказала мадам, и мгновенно вспыхнули яркие софиты. Камрад и Сильвестр зажмурились, Перцовка нервно завозилась, забил крыльями в банке Мотылек.

— Представляешь, они не хотят с нами разговаривать, — голосом обиженной девочки протянула мадам. — Опробуй вполсилы свой агрегат, Адениум. Только вполсилы.

Де Сюр нажал кнопку на пульте: Че, Старьевщика, клетку с Перцовкой и банку с Мотыльком тряхнуло. Мужчины поморщились, свинка истошно заверещала, Мотылек заметался, у Сильвестра побежала из носа тонкая струйка крови.

— Убрать! — куда громче Перцовки заверещала Афелия. — Де Сюр, я кому говорила, чтоб никакой крови?

На сцену ручейком устремились светящиеся пузырьки, они засновали вокруг Старьевщика, который исступленно вертел головой и мычал, отплевываясь. В суматохе никто не заметил, что дверца клетки, где сидела свинка-эльф, приоткрылась. С лица Сильвестра устранили все следы крови.

— Еще раз спрашиваю, — продолжала допрос Афелия, — какого черта вы вмешиваетесь в мои дела?

— Вы обидели наших друзей, — ответил Камрад, потирая подбородком плечо — единственное доступное ему действие.

— Ты еще не знаешь, как я их обидела! — рявкнула Афелия.

— Я бы ускорил процедуру, — пролепетал Адениум боязливо, прекрасно помня, чем кончаются попытки давать советы мадам. Но та, внимательно поглядев на Че, спорить не стала, а согласно кивнула.

— Только сперва на их глазах грохни свинью и бабочку, — сказала она, откидываясь в кресло, чтобы с большим комфортом насладиться картиной казни.

Де Сюр, напротив, сконцентрировался, подался вперед, вытер платочком вспотевший лоб и даже вытянул перед собой руку с пультом. И тут где-то… совсем близко прозвучал взрыв. Ошалевшая Перцовка, видимо находясь в шоке, вылетела из клетки и, двигаясь странными зигзагами, достигла первых рядов. Тут с ней от страха приключился конфуз, а точнее, самое обычное для живого существа в момент стресса явление — понос.

— Невыносимо, — прошептал де Сюр, теряя сознание от омерзения, когда горячая и специфически пахнущая жижа потекла с шапочки к нему за воротник. Последнее, что он увидел, — пятна цвета «детской неожиданности» на безупречном костюме Блюм, которая с криком «Росянка!» выбегала из зала.

Это же стало последним, что увидела Маргарита, потому что экран вдруг потух. И сколько бы ни тыкала девочка кнопку на брелоке, оставленном ей Крапивой, изображение не появлялось. Маргарита поежилась и начала боязливо оглядываться. Примерно через полчаса в темноте коридора, совсем близко, послышались голоса; девочка насторожилась, но, прислушавшись, успокоилась. Вскоре появилась перепачканная копотью, хотя и вполне счастливая компания: Че, держащий на руках Перцовку, Сильвестр, сжимающий банку с Мотыльком, Корица, Крапива и прихрамывающий Георгий.