Марьяна Ивановна, прибывшая на опознание, несколько раз теряла сознание, притом — еще до того, как ей показали труп. Когда же сотрудник ведомственного морга откинул с лица покойного накидку, в женщину словно вселился бес. Марьяна Ивановна рвала на себе волосы и выла — не как человек, как волчица: самозабвенно, протяжно, с пробирающими до костей интонациями.

— Это он, ваш «мальчик»? — Полянскому требовалось словесное подтверждение, которое можно внести в лист опроса.

— О-о-о, мой славный, безобидный малыш… — не слыша и не замечая ничего вокруг, протянула женщина. — Ты был один, совсем один… Зачем я послушалась и оставила тебя на растерзание?.. — Марьяна Ивановна кинулась к телу и стала осыпать поцелуями закрывшиеся навсегда глаза, иссиня-желтые щеки…

Полянский попытался отстранить женщину, но не тут-то было — крепкая тетка оттолкнула следователя, как назойливого комара. На выручку к Стасу тут же подступили сотрудники морга: только вчетвером мужчинам удалось оттащить Марьяну Ивановну от покойника.

— Простите, но работы с телом еще ведутся, и к нему пока не следует прикасаться, — воззвал к разуму женщины Полянский.

Марьяна Ивановна упала на вовремя подставленную под ее грузное тело лавочку и снова завыла. Пришлось сделать ей инъекцию успокоительного. Но и лекарственный препарат не возымел нужного действия.

На смену самобичеванию пришла следующая стадия шока — Марьяна Ивановна в три прыжка подскочила к Полянскому, схватила следователя за грудки и приподняла над полом. Прежде чем другие присутствовавшие успели вмешаться, дородная женщина умудрилась несколько раз встряхнуть Стаса, вышибая воздух из его легких.

— Если Вы сейчас же не успокоитесь, нам придется надеть на Вас смирительную рубашку! — строго предупредил Марьяну Ивановну судмедэксперт.

Женщина опомнилась, снова разрыдалась.

— Что случилось с моим мальчиком? — вопросила Марьяна Ивановна, не поднимая головы. — Его убили, да? Теми самыми ножницами?..

— Уверены, что готовы нас выслушать? — в свою очередь спросил Полянский.

— Готова, — кивнула женщина. — Говорите все, что знаете.

— Тело этого молодого мужчины было обнаружено в лесу недалеко от сторожки, — начал следователь. — Смерть наступила около пяти дней назад, предположительно, от удара острым предметом в область сердца. Экспертиза не выявила в крови покойного никаких посторонних веществ. Физически ваш «мальчик» полностью здоров… гм… был здоров, — поправил себя Полянский. — Однако специалисты обнаружили, что у него слабо развиты мышцы и суставы — при жизни мужчина мало двигался. Исследование биологических материалов еще не окончено, но по уже имеющимся сведениям, ваш бывший подопечный, вероятнее всего, получил в детстве травму. Наши эксперты склонны считать, что это именно родовая травма, приведшая к асфиксии плода и частичному отмиранию клеток головного мозга. Вследствие этого у мужчины имелись нарушения координации движений, затрудненная ходьба и, конечно же, задержка психологического развития. Теперь мне понятно, отчего Вы называли его «блаженным». Но это еще не все — эксперты также утверждают, что для людей, подверженных таким повреждениям, характерны нарушения в поведении, колебания настроения, вспышки агрессии… Вы же утверждаете, что «мальчик» не был буйным. Все верно?

— Да, — продолжила настаивать на своем Марьяна Ивановна. — Он был очень милым мальчиком и никому не желал зла.

Полянский вздохнул и предложил:

— Нам предстоит долгий и важный разговор, не лучше ли будет пройти в мой кабинет? Здесь Вы наверняка чувствуете себя некомфортно.

— Мне хорошо рядом с моим мальчиком, — всхлипнула женщина. — Позвольте мне побыть с ним подольше…

— Хорошо, — не смутился Полянский и продолжил задавать вопросы:

— Как вы общались с подопечным? Всегда ли были с ним милы, выполняли все его просьбы?

— Я понимала моего мальчика без слов, — отозвалась Марьяна Ивановна, — и почти всегда предупреждала его желания…

— Как Вы считаете, а что могло бы случиться, если бы «мальчик» не получил требуемого? Как бы он на это отреагировал?

— Он бы плакал, наверное… — рассудила женщина.

— То есть Вы в этом не уверены? — переспросил следователь, дождался утвердительного кивка и сделал себе пометку в блокноте. — Нам так и не удалось отыскать родственников погибшего, поэтому после экспертизы тело будет похоронено на городском кладбище, на специально выделенном властями участке.

Марьяна Ивановна вспыхнула, как факел, и чуть было снова не набросилась на следователя — на сей раз уже с кулаками. Женщине довелось однажды побывать на том лоскутке погоста, которое в народе именовали «кладбищем бомжей»: могильные холмы не огорожены, имен и дат нет, только таблички с номерами. Бытовало мнение, что хоронят неизвестных прямо в полиэтиленовых пакетах, иной раз по нескольку человек в одной яме, — муниципальным конторам недосуг возиться с каждым упокоенным.

— Моего мальчика? В яме?! — воскликнула Марьяна Ивановна, поднимаясь с лавки. — Не позволю!

— Успокойтесь, — попросил женщину Полянский. — Я к тому и завел этот неприятный разговор, — если Вы изъявите желание, то вполне сможете забрать тело вашего «мальчика» и организовать похороны за собственный счет. Так как?

— Разумеется, я заберу его! — предупредила Марьяна Ивановна. — Любила при жизни, не брошу и после смерти…

— В таком случае после беседы Вам нужно будет оформить некоторые документы — простая формальность.

— Я все сделаю, — заверила следователя женщина, бросила полный невыразимой тоски взгляд на холодильник, в который убрали предмет спора и, уронив голову на колени, заплакала.

— Прошу Вас, возьмите себя в руки, — посоветовал Полянский. — Вам предстоит исполнить еще один долг — оказать услугу по поиску виновника смерти вашего подопечного.

— Что?! — встрепенулась женщина. — Вам удалось узнать, кто это сделал?

— Пока это лишь версия, — оборвал речь Марьяны Ивановны следователь. — Сейчас я покажу Вам фотографии пятерых людей: четверо — просто статисты, а пятый — подозреваемый. Смотрите внимательно, может статься, что Вы встречались с этим человеком.

Уверенным движением руки Полянский достал из папки фотоснимки, и один за другим стал выкладывать их на лавку рядом с Марьяной Ивановной.

На статистов — трех мужчин и одну девушку — женщина не обратила никакого внимания. А вот фотография Натальи вызывала массу эмоций на одутловатом, не по-женски скроенном лице Марьяны Ивановны.

— А эта полоумная тут зачем? — спросила женщина. — Она-то как здесь оказалась?

— Вам знакома эта девушка? — насторожился Полянский. — Вы встречали ее рядом со сторожкой?

— Нет, там ее никогда не было, — отмахнулась женщина. — Да я бы на пушечный выстрел не подпустила эту девушку к моему мальчику.

— Отчего так? — осведомился следователь. — Вы с Натальей были знакомы раньше?

— Раньше эта чертовка жила у своей матери — на нашей улице, — пустилась в рассуждения Марьяна Ивановна. — Гадина она, каких свет не видывал!

— Поясните… — попросил Стас.

— Отец Наташи, наш бывший участковый, на рыбалке утонул, когда девочке годка три было. Жить семье стало не на что — денег в нашей дыре заработать негде, разве для мужика кое-какие шабашки попадутся. Вот Тамара Петровна, мать Наташи, и устроилась в придорожное кафе посуду мыть. Уйдет, бывало, на всю ночь, а девчонка одна кукует. И все бы ничего, да Наташка уж больно пугливой оказалась: как сумерки наступят — завоет, запричитает. Всей улице спать не давала. Когда пришла пора в школу идти, еще хуже стало. Детишки-то, понятное дело, Наташку обзывать стали, прозвища разные придумывать. А она все к ним липла, пыталась задобрить хулиганов: сама конфету не съест — в школу несет, угощать «подружек». А те только смеются над ней, а то и «леща» отвесят Наташке-дурочке.

— Я что-то не пойму, — вмешался в рассказ Полянский, — если Наталью в детстве унижали и били, то почему Вы — работник детского сада, образчик добродетели — считаете девушку непорядочной? Из вашего повествования выходит, что дело обстоит с точностью до наоборот…

— Так я ж еще не договорила, родимый, — спохватилась тетка. — Безобидной и милой Наташка была только до тех пор, пока ее не положили в больницу с воспалением легких. Врачи ей тогда сразу приговор подписали: не выживет, слишком слабенькая. А она, погляди-ка, не только выздоровела, но и будто преобразилась. Наши бабульки поговаривали, что девочка-то погибла, а в ее тело бесы вселились. Из больницы Наталья приехала совершенно другой — самоуверенной, до безобразия дерзкой. И пошло-поехало: как только в школу вернулась, всем своим обидчикам так отомстила, мама не горюй! Старшеклассницам косы обстригла, лица грязью обмазала. А одному мальчишке так накостыляла, что того в больницу увезли. И откуда только у ней, тщедушной, такая силища взялась — никому с ней стало не совладать. На Наташку одноклассники посмотреть косо боялись, за версту обходили.

— Что плохого в том, что девочка научилась давать отпор? — изумился Полянский.

— Ох, родимый! — всплеснула руками Марьяна Ивановна. — Так ведь от нечистого у девчонки силища, не иначе.

— А если отбросить в сторону размышления о бесах и прочей ереси — Наталья проявляла признаки агрессии, нападала на невиновных?

— Нет, вроде… — немного смутилась тетка. — Да только не нравилось никому, что рядом эта ведьма живет. Один раз местные парни дом Тамарин подожгли — хотели испепелить ее безумную доченьку.

— А Вы сами, случаем, в данном мероприятии не участвовали?! — отчего-то разъярился Стас. — Между прочим, поджог чужого имущества наказуем!

— Что ты, родимый! — ахнула женщина. — Я эту Наташку на дух не переношу, да и побаиваюсь, если честно… Когда девка повзрослела да в город подалась, вся улица спокойно вздохнула.

— А что стало с сестрами Натальи? Они все вместе в город переехали?

— Какие сестры?.. — искренне удивилась Марьяна Ивановна. — Наташка одна у мамки. Как перст одна!

Полянскому стало не до разговоров — его неподдельный интерес к загадочным сестрам настолько возрос, что следователь решил во что бы то ни стало разгадать эту тайну. Даже серийный маньяк отошел для него на второй план.