Хилл бие Кройце, Стриж
436 г. 15 день Жнеца. Суард.
Седельная сумка билась о бок коня в такт стуку подков по плитам Имперского тракта. К десяти часам утра солнце пекло немилосердно, заставляя взгляд шарить по сторонам дороги в поисках тени, а лучше холодного ручья. Но вблизи столицы деревни перемежались полями, а оливы на обочинах не давали прохлады.
«Шисова жара! — в десятый раз за утро вздохнул Стриж. — Шисов заказ… скорее бы добраться до Мастера, отдать трофей и завалиться с Орисом к Устрице До!»
Стриж даже про себя не называл завернутый в три слоя промасленного пергамента, источающий миазмы тлена, ужаса и ненависти предмет настоящим именем: головой Пророка. Забыть, подчистую забыть последний месяц, и никогда больше не вспоминать проклятого проповедника — единственное, чего желал Стриж всю неделю, что ехал домой.
Из-за поворота впереди послышались грохот колес и голоса. Сквозь пыльную листву замелькали пустые телеги селян, возвращающихся с утреннего базара. Стриж чуть придержал коня, прислушиваясь к разговорам.
— …клятая баба! Может, больше и не доведется на коронацию-то глянуть, дай Светлая здоровья молодому королю! — донеслось вместе с недовольным ржанием и скрипом.
Помянув Хиссово семя, Стриж ударил каблуками по бокам лошади.
Всю дорогу он следовал за слухами и ловил слухи из столицы.
«Король умер!» — протяжный клич глашатая и траурные алые штандарты по сторонам городских ворот встретили его на подходе к Хурриге.
«Пророка вместе с Чистым братством демоны утащили прямиком в Ургаш!» — делились страхом и радостью опомнившиеся селяне, что возвращались по домам: армия бунтовщиков истаяла в ту же ночь.
«…была румяна и бела веселая вдова…» — Стриж засвистел пошлую песенку, отгоняя воспоминания. Нет уж, хватит! Дома ждет гитара, дома ждет брат. Маэстро наверняка примется ворчать и делать вид, что страшно зол на месячное отсутствие ученика в лавке, а потом принесет бутыль зеленого стекла.
«Да, по случаю. Вчера маркиза Флатт подарила. Не держать же её на кухне? Выдохнется, — ухмыльнется в усы старый кот, разливая лорнейское по бокалам. — Смотри мне, чтоб завтра с утра в лавку! У юных дам, пока тебя не было, расстроились все виолы, у гобоев поломались грифы, а у мандолин потрескались клапаны. — Посмеется, выпьет глоток, покачает головой и потребует показать руки. — Не играл, ноты забыл. Хорошо хоть Шеру с собой не потащил. Вот продам её, все равно не играешь! Что толку тебя учить?»
Вечный спор о том, зачем такому лодырю лучшая в Империи гитара, плавно перетечет в ночные похождения под окнами очередной возлюбленной Клайвера. Будут исполнять серенады: Стриж на Черной Шере, маэстро на скрипке, соседи возлюбленной на сковородках и ночных горшках. Потом маэстро отдаст инструмент верному оруженосцу с наказом донести домой в целости и сохранности, а сам полезет на балкон к прелестнице. И не забудет подмигнуть, мол, вот ради чего стоит жить.
Под приятные мысли Стриж доехал почти до Драконьих ворот. Перед ними собралась огромная толпа: среди нарядных простолюдинов мелькали и наемники, и верховые шеры, и даже одна запоздалая карета с баронскими гербами на дверцах.
«Шис! — выругался Стриж, глядя на две дюжины стражников, тщательно досматривающих всех входящих и въезжающих в город. — И будет мне пятьсот империалов и шерское звание посмертно. А не пошли бы вы!»
Отъехав за ближние деревья, он спешился, снял сумку с трофеем и хлопнул лошадку по крупу. А сам подождал, пока коняга затрусила на лужок под стеной, и шагнул в Тень.
* * *
Померанцы и абрикосы на улице Серебряного Ландыша поникли от жары. На террасе кофейни кушали пирожные жены ювелиров. Матроны, наряженные по случаю праздника в шелка и мантильи бресконского кружева, привычно сетовали на отсутствие дождей и обсуждали достоинства женихов для дочерей. Проходящему мимо Стрижу все четыре матроны улыбнулись: приемный сын весьма состоятельного бие Кройце и единственный ученик владельца лавки музыкальных инструментов числился по реестру женихов чуть пониже наследника серебряных дел мастера и чуть повыше лейтенанта гвардии.
— Светлого дня, достопочтенные, — поклонившись, поздоровался Стриж с матронами и выглянувшим в дверь хозяином кофейни.
— Светлого дня, — вразнобой отозвались те.
— Давненько вас не видно. Отлучались по делам батюшки? — будто невзначай осведомилась боевитая мамаша трех дочек на выданье. — Далеко ли?
— Всего лишь в Найриссу, достопочтенная Исидора, — с невинным видом соврал Стриж. — Последние дни такая жара, не находите?
— О да, жарко… — Матрона вспомнила про веер и принялась им обмахиваться. — А отчего вы не верхом?
— Почтовой каретой много удобнее, бие Исидора. К тому же под охраной имперских магов много безопаснее, — занудным тоном прирожденного банкира ответил Стриж, будто ненароком прижав локтем сумку. — Прошу прощения, батюшка не велел задерживаться.
Еще раз поклонившись тетушкам, словно благородным шерам, Стриж важно прошествовал прочь. Его распирал смех: как же хорошо дома! Вот и надутые клуши показались такими родными и милыми, что расцеловал бы. А лучше дочек… вот хоть младшенькую бие Исидоры.
— Хилл! Мальчик мой!
Стриж поднял взгляд: на пороге сияла улыбкой статная женщина с уложенными короной темными косами.
— Матушка! — губы сами собой раздвинулись в улыбке, ноги сорвались на бег. — Мама Фаина, здравствуй!
Он обнял Фаину, поднял и закружил.
— Ну перестань, — смеялась она. — Что ты делаешь? Поставь меня!
— Хилл, шисов дысс, явился! — на голоса выскочил из дому Орис. — Идем скорее!
Соседки в кофейне, глядя на идиллическую картину, умильно кивали: статус младшего Кройце в реестре женихов подскочил минимум на три пункта. Как же, он так любит матушку, что носит на руках. Не иначе, и тещу будет.
* * *
— Наставник ждет, — важно и немножко испуганно заявил восьмилетний Хомяк, старший из троих новых учеников Мастера, едва Стриж зашел в дом.
В глазах мальчишки читалось отчаянное любопытство, но он не посмел выспрашивать: за первый год обучения малышня крепко усваивала, что язык нужно держать за зубами и не лезть в дела старших.
Стриж кивнул, и, скинув пыльную обувь, прямиком отправился на второй этаж. По дороге он только кинул взгляд в открытое окно на задний двор, где послышался незнакомый голос. И правда, еще один мальчишка, совсем мелкий, лет пяти, старательно разучивал Крыло Ласточки.
— Расслабь плечо, Ушастик! — скомандовал Орис, выходя на площадку. — И давай заново.
— Еще раз, мастер Шорох?.. — вякнул малыш и тут же испугано поправился: — Простите…
— Два раза, — каменным голосом велел Орис. — Начал.
Стриж пожал плечами: хватает же у брата терпения возиться с мелюзгой.
Через час Стриж с Орисом лезли на крышу узкого трехэтажного дома близ площади Близнецов. Оттуда открывался отличный вид: помост, затянутый синим полотном, с двойным алтарем Равновесия и троном, дорожки белого и черного песка от дверей храмов, синий ковер к помосту, между рядов публики.
— Шис, сюда бы кусок этого ковра, — прошипел Орис, снимая широкий пояс и заматывая им ладони. Кинул взгляд на окрестные крыши, до единой заполненные любопытными мальчишками. — Тебе охота лезть на эту сковородку?
— Охота. Не спускаться же в толпу, — пробуя пальцем нагретую медь, ответил Стриж. — Вон, коту нормально.
Одноухий серый зверь, восседающий на гребне крыши у каминной трубы, повел в их сторону желтым глазом и встопорщил усы, но с места не сдвинулся.
— Брысь, зараза, — шикнул на кота Орис и полез наверх.
Стриж немного задержался, разглядывая запруженную народом площадь: вдоль прохода послы и сиятельные вельможи на удобных стульях, за ними титулованная знать, шеры, главы гильдий, цехов и чиновники — на длинных лавках, а потом уже разномастная толпа просто так, на своих двоих.
— Гляди, а контрабандист-то наш Феллиго снова строит из себя достопочтенного. И берет петушиный нацепил, и цепь с бляхой навесил — фу-ты, ну-ты, глава цеха докеров! — усмехнулся Стриж. — Вот только Мастера там не хватает, аккурат рядом с бургомистром… а кстати, почему это его не пригласили? Обида, смертельная обида!
Насмешки Стрижа прервал сердитый мяв: кот желал смотреть на коронацию и не желал уступать место.
— Наглая тварь, — засмеялся Орис. — Брысь!
Кот зашипел, вздыбил хвост и вспрыгнул на трубу. Оттуда победно глянул на Ориса, уселся, задрав заднюю лапу, и принялся вылизываться.
— Что, мастер Шорох, сделали тебя? — осведомился Стриж, забираясь наверх. — Все граждане Империи имеют суверенное и неотъемлемое право смотреть на короля, правда, котик? Вон, всех воришек с мошенниками и то сегодня помиловали и выпустили из Гнилого Мешка. Завтра снова поймают — а сегодня гуляй, ловкач.
Кот в ответ задрал лапу еще выше.
— Подвинься, братишка.
Стриж подстелил куртку, устроился рядом с братом и снова устремил взгляд на площадь. Его внимание привлекла группа гвардейцев в черных мундирах, с гербовыми кугуарами на плащах. Они окружали рослого широкоплечего мужчину, надменно застывшего в высоком кресле справа от помоста. Знакомый каждому гражданину Империи резкий чеканный профиль словно замерз под полуденным солнцем.
— Ох, ни дысса себе… — подумал вслух Стриж и толкнул брата. — Кто это?
— Четвертый кронпринц Лерма, — проследив взгляд Стрижа, ответил Орис.
— Тот, что хотел жениться на нашей принцессе?
— Он самый. Говорят, Дукрист до сих пор в Хмирне с посольством.
— Шис. Ну и рожа! Слава Светлой, Конвент признал Её Высочество не годной ему в жены. Упаси нас от такого короля!
Орис удивленно покосился на брата.
— Да ладно тебе. Принц как принц. Конечно, не Суардис, но, может…
— Ой-ой, какие мы лояльные имперские подданные! — передразнил его Стриж. — А мне до звезды, сколько у него светлых предков. Гнилой человечек, хоть сто раз принц.
— Ой-ой, какие мы проницательные! Прям сама Шельма!
Братья на несколько мгновений замолчали. Орис раздраженно — брат так и не рассказал ничего о последнем задании. Стриж — тоскливо: царственный гость Суарда чем-то неуловимо-мерзким напомнил незажившие приключения.
Он тошнотных воспоминаний его отвлек звук трубы с улицы Второго Пакта. За горбатым мостиком показались первые лейб-гвардейцы. В любой другой день одни только рослые красавцы в ярко-синих мундирах и коротких плащах с белыми единорогами вызвали бы восторг толпы, но сегодня парад был всего лишь прелюдией к истинному действу.
Действо не заставило себя ждать. За гвардейцами показалась процессия: Кейран шер Суардис в сопровождении двух дюжин очень важных и полудюжины невероятно важных лиц. У мостика юный король спешился, скинул роскошный плащ на руки лейтенанту Флому и ступил на синий ковер обнаженным.
Наметанный взгляд Стрижа сразу оценил уверенность и непринужденность будущего короля, словно он не вышел перед толпой подданных голым, а шествовал по собственному дворцу в полном парадном облачении. Оценил он и широкие плечи, правильную осанку, тугие мышцы и легкую походку бойца. Второй взгляд выхватил из свиты человека с такой же походкой: молодого капитана лейб-гвардии, окруженного молочно-голубым сиянием магии. Того самого, со смазанными чертами, что еще в день приезда наследника показался похожим на Мастера.
«А ничего себе у нашего короля учитель!» — хмыкнул Стриж, прикидывая, каковы его шансы против боевого мага.
Ровно в тот миг, когда Кейран ступил на мост, колокола на Алью Райна зазвонили, предвещая полдень. Под приветственные и восторженные крики толпы он пошел к помосту, за ним последовала свита.
Стриж во все глаза смотрел на младшую принцессу, вспоминая первый и единственный раз, когда видел ее. Сиренево-голубая аура сумрачной на сей раз не накрывала всех куполом, а окутывала одну только Шуалейду тревожным мерцанием. Следом за ней шел придворный маг Бастерхази: казалось, ало-фиолетовый спрут темной магии шевелит щупальцами, пытаясь дотянуться сквозь Стрижа до самого Ургаша.
— Бадыр`ца, — выругался под нос Стриж, съеживаясь представляя себя одноухим серым котом.
Вовремя. Темный повернул голову и посмотрел прямо на него, одновременно обернулась и сумрачная.
— Кот, я лишь кот на трубе. Обыкновенный, неинтересный дворовый кот.
На миг показалось, что он снова на холмах близ Хурриги, в толпе мятежников, под взглядом Пророка. Вот-вот снова прорежутся крылья, и Хисс наденет тело и душу своего раба, как перчатку… Не хочу!
— Эй, ты чего? — обеспокоенный голос брата вырвал его из наваждения.
— Жарко. Шисова крыша! — выдавил из себя хрип. — Какого дысса мы сюда полезли? Как на ладони.
Он глянул вниз и облегченно выдохнул: все внимание магов было устремлено на короля Кейрана и братьев-настоятелей, белого и черного. Церемония уже началась. Си-алью Кирлах и си-алью Халрик напевно читали Катрены Радуги, король, стоя на алтаре Равновесия, повторял — голосом звонким и летящим. Составленный из белого опала Райны и антрацита Хисса алтарь уже светился, переливаясь весенним разноцветьем. Ауры всех собравшихся между храмами шеров — даже почти утерявших дар — на глазах становились ярче, вытягивались, сливались…
Народ притих, забыв дышать. На глазах людей творилась божественная магия: ослепительно яркие цвета выстроились семью дугами от шпиля до шпиля, осветили лица пятнами кармина, шафрана, изумруда, киновари и фиалки. Над площадью Близнецов вставала Изначальная Радуга.
— Даруют благословение! — С последними словами настоятелей радуга засияла так ярко, что из глаз Стрижа брызнули слезы, взлетела и завертелась, теряя цвет, превращаясь во второе солнце.
— Слава Светлой! Слава Двуединым! — взорвалась толпа через миг, когда новое солнце, упав на Кейрана, впиталось в него и померкло, оставив лишь мягкое жемчужное свечение вокруг нового короля. — Да здравствует Кейран Суардис!
Из ларца, поднесенного придворным магом, братья-настоятели достали корону Суардисов с цельным сапфировым единорогом, поднесли к алтарю. Кейран встал на колени, чтобы священники могли в четыре руки водрузить корону ему на голову.
— Да здравствует король Кейран Суардис! — два голоса слились в один, и тут же единым вздохом отозвалась толпа: — Да здравствует король!
Король поднялся, позволил всем присутствующим несколько мгновений себя рассмотреть: все титулованные шеры в конце церемонии должны будут подтвердить в Суардском томе Хроник, что Близнецы приняли и благословили монарха, и что на монархе во время коронации не было ни посторонних рун, ни амулетов, только собственный дар. Затем король кивнул. Главы родов, еще первым из Суардисов назначенных Хранителями Королевского Облачения, один за другим стали подниматься на помост и одевать сюзерена. Первым поднялся герцог Чилент, королевский советник, с прозрачной от древности нательной рубашкой. За ним герцог Адан с чулками, герцог Флатт с подштанниками, граф Свандер с колетом…
Стриж с неослабевающим любопытством разглядывал антикварные одежды: шутка ли, расшитый опалами и алмазами камзол с привязными рукавами хранился в сокровищнице вот этого старика-графа целых шестьсот семьдесят лет, с коронации Варкуда Кровавого кулака! И все эти древние кюлоты и брыжи сиятельные шеры одевали на короля с таким торжественным видом, словно не рассыпающиеся от старости тряпки, а венец Красного Дракона. Каждого, кто подносил очередную замшелую древность, Его Величество благодарил с упоминанием всех титулов и протягивал руку для поцелуя.
Последним в длинном ряду Хранителей Облачения был Оруженосец покойного Мардука, герцог Дарниш. Он единственный облачился на церемонию в алый траурный плащ. Дарниш с поклоном передал перевязь и фамильный меч Суардисов младшему Флому, Оруженосцу нового монарха. Завершив облачение, Флом подал королю руку и помог сойти с алтаря.
— Смотри, — Стриж толкнул брата, указывая на шествующего к помосту с королевским знаком-оберегом в руках Лерму шер Кристиса. — И скажи мне, что он желает нашему королю добра.
Орис только фыркнул, мол, что взять с этих шеров — как всегда грызлись из-за власти, так и всегда и будут.
— Шис его нюхай, — пробормотал Стриж. — Готов поставить сотню империалов на то, что Его Высочество не оставит Валанту в покое.
— Тебе-то что, — удивленно обернулся Орис.
Стриж взглянул на брата, помолчал несколько мгновений…
— Я тебе завтра расскажу, ладно? И не пора ли нам выпить за нашего монарха!
— Пора, — согласился брат, снимая с пояса оловянную флягу.
— Теплое… — разочарованно протянул Стриж, отпив глоток и протягивая фляжку брату.
— Гадость, — подтвердил Орис, отдавая вино обратно.
Так, передавая друг другу фляжку и обмениваясь впечатлениями, братья досмотрели церемонию принятия присяги и вместе со всеми проорали «да здравствует король!». А после отъезда королевского кортежа спустились с крыши и весь вечер веселились, пили, танцевали и смотрели фейерверки, как и положено добрым подданным мирной империи.