В одном селении жила старая женщина. У нее было три сына. Старшие сыновья слыли хорошими охотниками. Зато от младшего толку не было. За что ни возьмется, все наоборот сделает, все испортит. А был он здоровый и сильный. Набедокурит да еще и смеется. Вот и перестали ему работу давать. Все равно ведь проку нет!

Прозвали его люди Менык-Мэныгъян. А это очень обидное прозвище. Озорник, пакостник означает оно. Куда ни пойдет Менык-Мэныгъян, всюду смеются над ним:

— Смотрите, люди! Вот идет Менык-Мэныгъян! Он совсем ничего не умеет.

Обидно стало парню. Пошел он к братьям и говорит:

— Возьмите и меня на охоту.

Братья только посмеялись над ним. Куда, мол, глупому? Всю охоту испортит. А Менык-Мэныгъян все не отстает:

— Вы мне хоть скажите, кого вы на охоте убиваете?

Сперва молчали братья. «Глупому объяснять — все равно что на безногом олене ехать», — думали они. Наконец так надоел им младший брат, что они сказали:

— Что встретим живое, то и убиваем.

Замолчал Менык-Мэныгъян. Перестал приставать к братьям. Прошло немного времени. Собрался он ночью, когда все спали, взял большую палку и ушел.

Идет он тайгой, а навстречу ему медведь.

— Ты живой? — спросил Менык-Мэныгъян.

— Вот я тебе сейчас покажу, живой я или нет! — зарычал медведь и кинулся на Менык-Мэныгъяна.

Но Менык-Мэныгъян ударил медведя палкой, и тот упал замертво.

Взвалил парень его на плечи и пошел. Много зверя всякого так набил. Другой бы и половины не поднял, а Менык-Мэныгъяну все нипочем. Вдруг он увидел, впереди кто-то большую вязанку хворосту несет. «Вот диковинный зверь, — думает Менык-Мэныгъян, — на спине горб лохматый. То-то удивятся братья, когда я такого притащу!» Подумал так и стукнул идущего впереди прямо по горбу. Закричал тот, обернулся, и Менык-Мэныгъян узнал старшего брата.

— Что же ты делаешь, бездельник! — закричал тот. — Хорошо еще, что хворост на спине у меня был!

— Да ведь ты же сказал: «Убивай все живое». Вот я и думал, что зверь впереди меня.

Отругал его старший брат, да что же с глупым сделаешь? Пришли они домой. Скоро умерла их старая мать. Поплакали братья и велели Менык-Мэныгъяну к сестре съездить за речку, одежду у сестры попросить, чтоб было в чем мать похоронить. А сестра жила далеко.

Взял Менык-Мэныгъян лошадь и поехал. Вот добрался он до глубокой реки. Надо было брод искать, а он в самую глубину лошадь толкает. Не хочет лошадь идти, ноги поднимает, от воды отходит.

Увидел это Менык-Мэныгъян и сказал:

— А-а-а, понимаю, ты боишься замочить свои красивые камусы, поэтому не идешь. Ладно, сейчас сниму их с тебя. Иди босая.

И Менык-Мэныгъян недолго думая поднял ногу лошади и собрался кожу с нее сдирать. Оскалила лошадь зубы, закричала.

— Так вот ты какая! — рассердился Менык-Мэныгъян. — Я тебе помогаю, а ты еще смеешься надо мной!

Схватил он палку и ударил лошадь. Лошадь упала, а Менык-Мэныгъян думает: «Что же я наделал? Лошадь-то издохла. Теперь братья ругать меня будут. Ну ничего, зато мяса им пришлю».

Выпряг Менык-Мэныгъян лошадь, положил ее на телегу и говорит телеге:

— Сюда лошадь тебя везла, а теперь ты ее к братьям отвези.

Повернул телегу оглоблями к дому, сам через речку перебираться стал.

Кое-как добрался он до сестры, взял одежду для матери и обратно пошел. Идет тайгой, на деревья смотрит. Шумят деревья, стонут, гнутся от сильного ветра.

— Вот бедные, — говорит Менык-Мэныгъян, — холодно им, ведь они совсем раздетые. Вон как просят меня дать им одежду. Кланяются, плачут.

Стал он тут отрывать по куску одежды, что у сестры взял. Оторвет и на дерево вешает. Так всю одежду и роздал.

Вернулся Менык-Мэныгъян к братьям, а они спрашивают:

— Где твоя лошадь?

— Она боялась камусы в реке замочить, я стал снимать, а она смеется надо мной. Я ее палкой один раз ударил. Она упала и умерла.

— Ах ты глупец! Такую хорошую лошадь убил!

— Ничего, зато мясо будет.

— А где же мясо?

— Телега везет. Ей бы уже приехать пора, — сказал Менык-Мэныгъян, — я ведь ее еще от реки отправил.

Поняли братья, что ни лошади, ни телеги им уже не видать, и спросили:

— А у сестры ты был?

— Был.

— Дала она тебе одежду?

— Дала.

— А где же она?

— Деревьям отдал. Они плакали, просили меня, и я дал.

Подумали братья, сами одежду сшили, а Менык-Мэныгъяна могилу копать послали.

— А до какой глубины копать? — спросил он.

— Как обычай велит, до уха копай, — сказали братья.

Пошел Менык-Мэныгъян, выбрал место потеплее, лег ухом к земле и думает: «Зачем же я буду копать, раз земля и так до уха доходит?» Подумал он так и уснул.

Долго ждали братья, наконец сами пошли посмотреть, что он делает, и увидели спящего. Нет от него толку! Сделали все сами. Потом старший сказал:

— Давай уйдем, оставим его здесь. Он такой глупый, что житья от него не будет все равно.

Долго спал Менык-Мэныгъян. Проснувшись, он увидел, что братьев нет, и пошел догонять их. Возле самого озера догнал. А на озере уже лед крепкий. Устроили они привал, поели, а Менык-Мэныгъян после еды спать любил. Вот и решили братья задержать его здесь, пока в тайгу сходят, чтобы охоту им не портил. Дождались они, когда Менык-Мэныгъян крепко заснул, прорубили вокруг него четыре проруби, крепкие ремни под лед продели и прикрутили теми ремнями Менык-Мэныгъяна ко льду. Сами в тайгу пошли. Много зверя набили уже братья. Вдруг напали на них таежные чудовища. Сами страшные, зубы длинные, языки огненные. Залезли братья на дерево: «Ну, — думают, — пропадать нам теперь!»

А Менык-Мэныгъян тем временем проснулся. Он бы еще поспал, да уж очень холодно на озере. Ну вот, проснулся он, хочет встать, а ремни не пускают. И братьев нигде не видно. «Эх, не дождались меня братья! — с досадой подумал он. — Ну ничего, пойду догонять их». Поднатужился он, поднялся, встал на ноги да весь лед с озера и поднял на себе. Так и пошел.

Идет тайгой, валит деревья, позади него широкая дорога остается. Так он дошел до того места, где таежные чудовища на его братьев напали. Сидят братья на большом дереве, дрожат, с жизнью прощаются. А чудовища ствол грызут. Уже совсем немного осталось.

Вдруг увидели они Менык-Мэныгъяна, а позади него широкую просеку, испугались. «Это, наверное, новый хозяин тайги идет. Пришел нам конец!» — подумали они и разбежались в разные стороны. Никто их больше не видел.

А Менык-Мэныгъян кричит братьям:

— Что же вы не слезаете? Смотрите, сколько воды я вам принес.

Слезли обрадованные братья, отвязали лед от Менык-Мэныгъяна. Лед упал, свалил деревья. Потом в том месте поляна образовалась.

А братьям стыдно стало, что хотели они от младшего избавиться, а он их спас.

С тех пор стали братья Менык-Мэныгъяна на охоту с собой брать, а он от этого поумнел, говорят.