Я никогда не отличалась ловкостью, поэтому с большим трудом перебралась на ветку дерева, что изогнулась совсем рядом с моим окном. Требовалось сделать всего один шаг, но и тот мне не давался, я цеплялась руками за решетку, тянула ногу и никак не решалась. Лишь напомнив себе, что времени оставалось мало, а я толком не знаю, как идти к Мальтеранскому дворцу, мне удалось себя переломить и преодолеть страх. Ветка задрожала и прогнулась, я едва успела ухватиться за нее еще и руками. Некоторое время я висела жалким кулем, затем отпустила руки и пребольно ударилась об землю. При этом порвалась куртка, а берет, под которым я скрыла свои длинные волосы, отлетел в сторону, и мне долго пришлось шарить в темноте, чтобы его найти.

Конечно же, я понимала, что при встрече с лихими людьми, которыми полнились улицы ночной Иллирии, спасти мою пустую голову не получится. Бегать мне удавалось не лучше, чем лазать по деревьям, да и вообще - доселе я не носила мужскую одежду и теперь с удивлением ощущала, как свободны мои движения, на ходу пытаясь приноровиться к этому.

Мальтеранский дворец я видела издали во время прогулки с господином Ремо и приблизительно знала, в каком направлении двигаться. К счастью, в старой части города, где он располагался, улицы были довольно прямыми, а ночь выдалась погожая и светлая. Мне повезло, в тупики я забредала всего пару раз, а три пьяные компании, встретившиеся на моем пути, оглашали окрестности такими громкими перебранками, что я успевала спрятаться в темных углах и переждать, пока они скроются из виду.

Площадь перед зловещей резиденцией понтифика пустовала. Даже веселые бродяги не грелись у костров где-то у стены, окружавшей дворец, а ставни близлежащих домов были плотно закрыты. Случайные люди не решались сюда забредать ночью, а неслучайные прямо шли к воротам, где их немедля пропускали во дворец, наполнявшийся с наступлением темноты, судя по рассказам, отпетым иллирийским отребьем.

За эту ночь я натерпелась столько страху, что к стражникам у ворот обратилась почти спокойно, говоря себе, что в любом случае я человек почти что конченый, и всерьез мне стоит опасаться разве преисподней, где меня уже поджидает компания отборных лжецов и предателей, да немногочисленные распутницы, осмеливавшиеся при жизни надевать мужские штаны. При виде перстня, который я получила от Вико, меня сразу же пропустили, однако сопроводили несколькими комментариями, от которых у меня покраснела даже макушка. Судя по услышанным словам, из меня получился весьма миловидный юноша, из числа тех, которых желают видеть на своих попойках многие знатные господа с особыми склонностями. Ничего другого, впрочем, от Мальтерана я и не ждала. Хоть и считалось, будто благородным женщинам не положено знать о подробностях разгульной жизни иных господ с дурной славой, кое-какие рассказы доходили даже до самых тихих домов провинциальной Венты. Тетушка Ило, к тому же, была охоча до скабрезностей и вечерами, пропустив пару стаканов вина, принималась вспоминать дикие обычаи Ангари, сравнивая их с иллирийскими и неизменно приходя к выводу, что кровь у ангарийцев все же будет погуще. Впрочем, даже это не помогло мне, когда я, миновав пару лестниц и галерею, очутилась в одном из залов дворца, где бушевал самый разгар застолья, перемежавшегося с драками и вовсе уж непотребными сценами. Мне немедленно захотелось закрыть глаза и более их не открывать.

Напомнив себе о том, что необходимо любой ценой найти Вико, я, торопливо забившись в уголок между какой-то статуей и стеной, принялась рассматривать пьянствующих. Ну и рожи же предстали моим глазам!.. Увидев средь бела дня хоть одного подобного разбойника, я немедля бы перешла на другую строну улицы. Но, если вдуматься, здесь их присутствовало так много, что впечатление несколько смазывалось. Спустя несколько минут я заметила, что средь жутких харь попадаются и лица, явно принадлежащие людям благородным, но попавшим под влияние своих дурных наклонностей. С грустью я отмечала, какой явный отпечаток оставляет подобная жизнь даже на вполне приятных чертах.

Что запахи, что разговоры, доносящиеся до меня, верно, могли бы при других обстоятельствах довести меня до слез, но я стойко продолжала прислушиваться в надежде, что узнаю среди разномастного рёва и раскатов пьяного хохота знакомый голос.

Самым огорчительным для меня оказался вполне предсказуемый факт: в зале присутствовало множество шлюх, которые вели себя столь развязно, что я то и дело багровела, кашляла и сопела, торопливо отводя взгляд то от одной, то от другой откровенной сцены. Оставалось утешать себя только тем, что ни одна из женщин не выказывала признаков огорчения от происходящего; не знаю, как бы я повела себя, если бы стала свидетельницей одной из тех ужасных историй про похищенных иллириек, которых насильно приводили на подобные пиршества и всячески измывались над бедняжками. Я не была столь наивна, чтобы надеяться, будто это все выдумка, но все же мне стало немного легче, когда я убедилась, что в эту ночь здесь нет никого, кто присутствовал бы по принуждению.

Вскоре я почти впала в отчаяние - время шло, а Вико я так и не увидела. Зато на меня уже несколько раз обратили внимание, и мне что-то подсказывало - недолго мне осталось тихонько жаться в темном углу. Не зная, что предпринять, я обратилась к проходящему мимо человеку, похожему более на слугу, чем на полноправного участника веселья. Запинаясь и сбиваясь, я спросила, могу ли я передать послание лично в руки господину Брана, показав на всякий случай кольцо.

Слуга, с хихиканьем, заставившим меня снова покраснеть до корней волос, посоветовал мне поискать Вико в одной из комнат, указав на арку, за которой виднелась галерея. Я, взмолившись всем богам, начала торопливо пересекать зал, натянув берет до самых глаз. Если это и помогло, то весьма слабо: пару раз мне преграждали путь мужчины весьма пугающего вида, один из которых приобнял меня и начал что-то шептать на ухо, указывая куда-то рукой. От ужаса я ничего не расслышала, за что потом дополнительно возблагодарила всех известных мне богов, и пискнула:

-У меня срочное дело к господину Брана!

Как ни странно, это возымело действие, и меня пропустили. Я, переводя дыхание и пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце, торопливо прошла арку и очутилась в плохо освещенной, бесконечной галерее. По левую руку от меня виднелись черные проемы окон, по правую - череда дверей. Первая из них оказалась заперта, за второй царила тишина и тьма, а вот приоткрыв третью, я увидела свет и услышала звуки, указывающие на то, что находящиеся в комнате не будут рады моему появлению. Хриплый смех, прерывистое дыхание, женские всхлипывания и поскрипывание мебели были очень красноречивы.

Набравшись смелости, я изо всех сил вытянула шею и заставила себя посмотреть на пару, занятую весьма приятным делом на роскошном диване, явно предназначавшемся не для столь приземленных целей. Несмотря на скудное освещение, я вскоре убедилась - мужчиной был Вико Брана. Когда длинные пышные волосы женщины, спускавшейся все ниже, перестали скрывать его лицо, я хорошо разглядела знакомые черты, сейчас, впрочем, искаженные ощущениями, что будят в мужчине умелые женские ласки. От досады я даже скривилась - вряд ли Вико намеревался в скором времени освободиться, а времени у меня имелось не так уж много, и вряд ли его следовало потратить на подглядывания за чужими любовными забавами.

Подбодрив себя этой мыслью, подкрепленной страхом перед гостями Мальтерана, в любую минуту способными утащить меня в темный угол сообразно своим пожеланиям, я тихонько юркнула в комнату, закрыла за собой дверь и окликнула Вико, сгорая от неловкости:

- Господин Брана!

Тот на мгновение оторвался от женщины и со словами: "Да ты совсем ополоумел, дурак?!" метнул в меня полупустую бутылку вина. К этому довольно мягкому обращению Вико присовокупил несколько более грубых высказываний, а я, едва успев отклониться от просвистевшей мимо моего уха бутылки, торопливо и жалобно произнесла:

- Господин Брана, это я, Годэ. Простите, но у меня совсем нет времени, и я вынуждена была...

Одновременно с этим я стащила с головы берет, чтобы Вико быстрее сообразил, о чем я говорю и признал бы во мне вконец лишившуюся рассудка дочь Эттани. Все это в совокупности произвело на Вико сильнейшее воздействие - он в мановение ока освободился от жадных женских объятий, вытолкал из комнаты недовольную шлюху, привел свой внешний вид в мало-мальски пристойное состояние и замер в напряженной позе, впившись в меня шальным взглядом.

- Господин Брана... Вико... - я умоляюще сложила руки, - выслушайте меня, прошу. Я... я пришла сюда, чтобы предупредить: вам грозит серьезная опасность. Вас попытаются убить завтра во время церемонии в храме. Ремо Альмасио сговорился с несколькими господами, и как только он подаст знак - вас заколют у алтаря. О дальнейшем развитии событий я ничего толком не знаю, но ваша смерть будет первым шагом ко власти, о которой мечтает Ремо...

- Не верю ни глазам своим, ни ушам, - протянул Вико настолько самодовольным голосом, что сразу становилось ясно - из моей речи он понял вовсе не то, что я собиралась сообщить ему ценой стольких усилий. Я вспомнила, как страшно мне было каждую секунду после того, как я перебралась с подоконника на ветви дерева, и невольно шмыгнула носом. Разве знала я раньше, каково это - идти в одиночку ночью по городским улицам, чувствуя, что от волнения не сможешь даже пискнуть, не то что - позвать на помощь?.. Разве видела хоть что-то подобное мальтеранскому пиршеству?.. Все это время я была беззащитна и беспомощна, точно новорожденный котенок, и только счастливая случайность позволила мне добраться до Вико, не став жертвой чьей-то пьяной прихоти. Возможно, мужчине, каждую ночь отправлявшемуся на поиски приключений, мой поступок мог показаться мелочью, но я-то знала, что женщина, пришедшая одна ночью в Мальтеран, скорее всего, губит и свою честь, и свою жизнь.

И что же - этот самовлюбленный болван вместо того, чтобы поблагодарить меня за помощь, произнес следующее:

- А ведь я говорил вам, госпожа Годэ, что вы придете ко мне рано или поздно. Но, признаюсь, и подумать не мог, при каких обстоятельствах. Итак, вы единым махом предаете и своего отца, и жениха. И все это ради меня, всего пару недель назад пережившего ваш суровый отказ. Слышал я когда-то поговорку про берег реки, с которого при известном терпении можно увидеть проплывающий мимо труп врага - она лжива напрочь. Чем раньше избавишься от врага, тем меньше шансов, что он дотянется до твоего горла первым. Но вот с женщинами эта тактика, похоже, работает куда лучше. Вы здесь, да еще преисполнены желания меня спасти... В этом нелепейшем наряде - право слово, я давно уж не видел ничего столь удивительного!

Я одарила его ненавидящим взглядом, но не преуспела - Вико продолжал потешаться:

- Из вас получился отменно слащавый юнец, дорогая Годэ. Правда, стоило вам только снять берет, как очарование развратности, исходящее от вашего нежного личика, поблекло. Это все ваши проклятые косы, не заплетайте их так старательно! Распущенные волосы вам более к лицу... - тут он, развязно улыбаясь, протянул руку к моим косам, а я, признаться, разъярилась до такой степени, что изменила своей обычной сдержанности чувств.

- Дались вам всем мои косы! - взвопила я, не помня себя от злости, и оттолкнула его руку. - Оставьте их в покое! Что господин Ремо, что вы наперебой указываете, как мне должно выглядеть, чтобы услаждать ваш взор! Точно я создана лишь для того, чтобы угождать вашим вкусам! Да, я и так всего лишь женщина, жизнью и честью которой вы можете распорядиться, как вам вздумается - то изорвете на мне платье, то сжалитесь, то бросите подачку в виде задушевных разговоров, то потребуете за них расплатиться... И даже сейчас вы тешите свое самолюбие, ища в моем поступке мотивы, позволяющие вам обращаться со мной, как с дешевкой!..

Глаза Вико вспыхнули, он притянул меня к себе, так что наши лица почти соприкасались, и спросил тихим звенящим голосом:

- То есть, вы решили заняться спасением моей жизни безо всякой причины? Из доброты душевной? Вы мне, должно быть, не поверите, но мне случалось бывать в постели не только со шлюхами, но и с женщинами из весьма порядочных семейств. Так вот, ни одна из них, несмотря на весьма пылкие признания, которыми мы обменивались, не решилась прийти в Мальтеран среди ночи, сбежав из дому. А вы сейчас здесь, да еще и выдаете мне замысел своего жениха, милая Годэ. Так может не стоит изображать святую невинность и набивать себе цену?

- Вико, вы остолоп, каких свет не видывал, - злобно прошипела я в ответ. - Неужто вам не пришло в голову, что я пытаюсь спасти свою жизнь от Ремо, а вовсе не пробираюсь к вашей постели? Всего несколько часов назад я наблюдала своими собственными глазами за тем, как Гако Эттани продает меня господину Ремо Альмасио, в придачу к Флорэн, и обещает не вмешиваться, что бы господин Ремо с нами не сотворил.

- Ах, вот как! - процедил сквозь зубы Вико.

- Именно так, - огрызнулась я. - А вы, я вижу, снова недовольны. Охотно уличаете меня в низости, а стоит мне поступить честь по чести - злитесь, что я не столь подла, как вам казалось. Не отрицайте, что вас неприятно удивила моя внезапная помолвка на свадьбе сестры - ведь вам хотелось, чтобы я оказалась не столь уж благородна по отношению к ней, не так ли? Спасая свою жизнь, я решаюсь на другой недостойный поступок - и вновь заслуживаю лишь оскорбления из ваших уст всего лишь потому, что пытаюсь не пасть еще ниже.

Вико глубоко вздохнул и закрыл глаза, видимо, пытаясь взять себя в руки.

- Годэ, - наконец произнес он, пристально глядя на меня. - Я, Вико Брана, прошу у вас прощения за свою грубость. Мне тяжело даются разговоры с вами, каюсь. Скажите одно: вы пришли сюда лишь потому, что ненавидите Ремо?

Конечно, мне следовало соврать, и ответить на его вопрос утвердительно. Ведь если бы я призналась, что меня волнует его судьба, Вико бы уверился в том, что я извожу его глупым жеманством, не желая поступиться сразу из пустого женского тщеславия. Но я не могла обмануть его, ведь и впрямь испытывала странную привязанность к этому человеку. То была хитрая ловушка, состоящая из сложного переплетения моих же собственных чувств, и я не знала, как из нее выбраться.

- Вы сделали все, Вико, чтобы я не смогла признаться в каких-либо теплых чувствах к вам, - промолвила я, сделав над собой усилие. - Помните, вы спрашивали, что такого было в моем покойном муже, чего я не могу найти в других мужчинах? Так вот, весь секрет заключался в том, что вверившись ему, я не чувствовала себя униженной или проигравшей. В вашей же игре есть только охотник и добыча. Стоит жертве замедлить бег, как она становится трофеем, которым охотник хвастается перед друзьями да множит свою гордость. Для меня любовь - это союз равных, для вас - свидетельство слабости женщины перед мужчиной. Даже сейчас, когда я пришла к вам как друг, вы сразу же унизили меня, начав искать игривое притворство в моих словах. Что следовало мне сделать, по вашему мнению - отдаться вам на диване, который еще хранит тепло тела другой женщины?.. Как я могу сблизиться с вами - человеком, чья репутация чернее, чем эта ночь за окном? Вы никогда не дадите мне того, что я ищу, Вико, оттого я никогда не отвечу вам "да". Лишь еще раз повторю - вы в опасности, постарайтесь сохранить свою жизнь, и тем самым помочь мне.

Вико выслушал меня молча, лица его я не видела, ведь каждое слово давалось мне с таким трудом, что я предпочла не подымать на него глаз. Затем я почувствовала, как ослабела его хватка, и смогла освободить руки. Так же молча он отступил от меня на несколько шагов и отвернулся, о чем-то задумавшись.

Я, неловко вернув берет на голову, переступила с ноги на ногу и неуверенно произнесла:

- Мне давно уж пора возвращаться... Простите, что нарушила ваши планы на сегодняшнюю ночь.

От мысли, что мне придется вновь пересечь зал, переполненный разгоряченными и полубезумными людьми, я ощутила, как моя спина взмокла. Вряд ли мне повезло бы во второй раз, ведь за то время, что я разговаривала с Вико, было выпито немало бутылок вина. Даже сейчас я слышала отголоски пьяных криков и истошного женского визга. Но выхода у меня не оставалось, Вико все так же безмолвно стоял в стороне, словно забыв о моем существовании, а перед глазами у меня был маятник часов, отсчитывающих минуты до рассвета. Опустошенная и подавленная, я шагнула к дверям.

- Дьявол вас побери, - пробормотал Вико. - Подождите, я оденусь и провожу вас. Я не могу взять в толк, как вы вообще сюда смогли добраться, а ведь вернуться вам будет куда сложнее.

И он принялся искать свою куртку.

- ...И не вздумайте в испуге цепляться за мою руку, - напутствовал он меня напоследок. - Да, репутация моя уж давно смердит точно навозная куча, но если я у всех на глазах буду миловаться со столь омерзительно выглядящим юношей, то это ее доконает. Сделайте милость - никогда больше не носите мужскую одежду. Есть дамы, которые в подобном виде приобретают некоторую пикантность, но вы - совсем другое дело.

Я с благодарностью кивнула, не решаясь произнести ни слова. Мне казалось, что любой изданный мной звук может вновь вывести Вико из себя, и он пинками выгонит меня из комнаты, как давешнюю девку, тут же выкинув из головы все мысли о моей дальнейшей судьбе.

Ступая за ним след в след, я шла по залу, вжав голову в плечи от страха. Вико несколько раз окликнули, он отмахнулся с пренебрежением. Затем женщина, в которой я узнала ту самую, чьим забавам с Вико я помешала, метнула в меня обглоданную кость, злобно выкрикнув: "Что б тебе провалиться, мелкий ублюдок! Откуда тебя черти принесли?.." Вико коротко велел ей заткнуться, потом подозвал к себе какого-то человека из числа прислуги и сказал, что вынужден отлучиться на некоторое время из дворца. Тот кивнул и ответил, что найдет господину коня, если удастся растолкать конюхов.

- Я... я не умею ездить верхом, - пискнула я, когда Вико уселся в седле и протянул мне руку.

Вико только скорбно покачал головой, помогая мне взобраться на коня. Я очутилась позади него, вцепившись в куртку. К счастью, конь трусил по улицам Иллирии неторопливо, и мне удалось даже ни разу не свалиться, хоть я и отчаянно ерзала, не в силах найти удобное положение.

Один раз нам навстречу из темной подворотни вышло несколько человек, чье недоброе молчание явно указывало на суть их намерений. Вико, ни слова не говоря, наполовину вытащил из ножен свою шпагу. Звук обнажающегося оружия был знаком грабителям, один из которых, сплюнув себе под ноги, наградил нас потоком глухой брани и вместе со своими спутниками скрылся в ночной тьме, явно не желая связываться с вооруженным человеком.

- Я слышала, вы не особо ловки в обращении с оружием и избегаете драк, - брякнула я, сама не зная зачем.

- Да уж, совершенно никчемный человечишка, - отозвался Вико. - То ли дело Ремо Альмасио!..

Я виновато вздохнула, понимая, что и в самом деле носиться со мной вовсе не было долгом Вико, и он мог отнестись к моим затруднениям куда равнодушнее, так что мне не стоило искушать судьбу.

- Простите за бестактность, - сказала я, когда поняла, что больше Вико ничего говорить не намерен. - Вы все же духовное лицо, вам ведь вообще оружие носить не положено...

- О, благодарю вас за снисходительность, госпожа Годэ, - откликнулся Вико.

- Вико, - взмолилась я, - я и в самом деле не желала вас никогда обидеть. Если какие-то мои слова показались вам несправедливыми, я прошу прощения, но ведь вы видите, что я всего лишь пыталась быть честной с вами...

- Да вы еще и необычайно щедры, одаривая меня своей честностью сверх меры! - еще более едким тоном произнес мой спутник.

Коня Вико оставил неподалеку от дома Эттани, пробормотав: "Непременно уведут. Хорошо, что эту клячу не так уж жаль". Вместе мы подошли к старому ореху, растущему под моим окном. Вряд ли у меня получилось бы самой взобраться обратно. Если бы Вико не вызвался меня проводить, боюсь, поутру мне пришлось бы стучаться в двери собственного дома, что было равносильно самоубийству.

- Ну и как вы собирались вернуться? - спросил Вико. В голосе его звучали нотки, свидетельствующие о том, как он утомился удивляться моей бестолковости.

- Не знаю, - призналась я. - В тот момент мне казалось самым важным вас предупредить, об остальном я не думала. Вико, я очень прошу вас - не появляйтесь в храме! Сообщите своей семье о заговоре, не позвольте Ремо Альмасио причинить вам вред!..

- Правильно ли я понимаю, что все это вы произносите лишь затем, чтобы избавиться от Ремо? - сухо спросил Вико. - Спрашиваю вас в последний раз.

- Да какая вам разница? - воскликнула я в сердцах. - Спасайте свою жизнь, коли вы ею дорожите, и прекратите, ради бога, эти бессмысленные притязания.

- Что ж, спасибо и на этом, - голос Вико был абсолютно бесцветен.

С его помощью я взобралась на одну из нижних ветвей дерева, затем Вико перебрался на подоконник и протянул мне руку, иначе я бы точно расшиблась, не сумев удержать равновесия. До рассвета оставалось не так уж много времени, а служба в храме начиналась поутру. Вико следовало торопиться, равно как и мне. Он ушел, не прощаясь, да и я больше не произнесла ни слова.