Переход на шестой уровень был долгим и полным неожиданностей.
Прежде всего, Вадим понял, что уже не возносится вверх, а скорее проваливается в бездну. Стремительность падения увеличивалась. Мимо проносились блики, черные пятна, серые облака и странные объекты, напоминающие длинные спирали со вставленными в середину трезубцами. Мелькнуло что-то знакомое, похожее одновременно на змею и человеческий профиль и помещенное в полусферу (как же, он помнит! — этот рисунок был на камне, который он извлек из желчного пузыря злополучной пациентки!). Он взглянул через плечо, но полусфера унеслась в глубины космоса.
Затем то тут, то там стали появляться гигантские воронки. Они тянули в себя, так и норовя засосать, искривляя траекторию падения и деформируя тело. Его швыряло из стороны в сторону, но скорость движения была слишком велика, и всякий раз Вадим удавалось пронестись мимо хищной пасти воронки.
Внезапно движение головы замедлилось, в то время как ноги продолжали лететь с прежней скоростью. Расину показалась, что тело складывается, как телескопическая антенна, но, лишь ноги коснулась головы, он выстрелил, словно пружина, и опять ухнул вниз.
И снова блики и черные пятна. Но теперь спиралей с трезубцами стало больше — они кружили повсюду, норовя впиться в лицо, грудь и руки.
Вадим вскрикнул и закрыл руками лицо. Может, он умирает? Зачем он дал Неведомому Нечто себя обмануть?
В эту минуту все замерло.
Впереди возникло серое переливающееся облако и громоподобно провозгласило:
— Пропуск!
Вадим понял, чего от него требуют, судорожно сунул руку в карман, нащупал карточку с цифрами, протянул. Карточка тут же исчезла.
— Проходи!.. — бесстрастно прошелестело облако.
Он двинулся с места, но плоть осталась позади, и вперед устремилось только сознание. Реальность начала изменяться. В нее будто добавились новые измерения, зато время исчезло. Теперь материальные объекты застыли на месте, и, опоясав Вадима, воспринимались как непрерывное нарастание суетливого гомона. Это было столь странным и непривычным, что вначале он даже засмеялся. Но вскоре ум и чувства оказались втянутыми в жуткую игру измерений и охваченными Вседовлеющим-Абсурдом. Смех прекратился, Расина охватил невыносимый зуд, и дальше отвечать на вторжение сверхреальности вглубь своего существа он мог только мучительным стоном.
Время появилось, а потом опять исчезло. И вновь появилось.
Ураганы стали сотрясать тело, но потом он понял, что никакого тела вовсе нет, оно ещё не создано, а эти толчки обозначают пульсацию огромного чудовищного пространства, исполненного мрака и ненависти, и к этому новому миру сейчас пытается приспособиться его странствующее сознание. Позже, вспоминая момент перехода, он сравнивал его со схождением в ад, хотя, как ни странно, ад оставался на поверхности, поскольку относился к пятому уровню.
На миг он увидел себя лежащим в кровати. Белые крашенные стены… Не похоже на ту палату, в которой его истязал Гаерский, но место знакомое. Открылась дверь, и показалось лицо Хвана… Тут же все пропало, Расин провалился в переливы радуги, затем погрузился во тьму… Потом нахлынуло что-то белое, попыталось раздавить. Он силился бороться, но не мог ни шевельнуться, ни крикнуть.
Вдруг напряжение, сдавливающее его, разорвалось, как тысячи нитей; Вадим поймал поток энергии и вновь низвергся вниз, на лету по крупицам набирая новую плоть, черные сочные клочья чего-то живого быстрыми шлепками прилипали к душе, облекая в материю, возвращая форму. Теперь полет был вполне реальным, Расин ощущал гравитацию и даже силу трения, скорость нарастала, ветер рвал волосы и одежду; в полете тело начало переворачиваться, и стало не по себе: если на пути попадется преграда, запредельная скорость превратит в лепешку.
И вдруг падение завершилось. Расин почувствовал под ногами твердь, не удержал равновесия, опрокинулся на что-то мягкое.
Тишина и прохлада…
В грудь ворвался вдох, и он открыл глаза.
Белый потолок. Угол стены. Он лежит на полу в пустой комнате.
Главный переход завершен, констатировало Неведомое Нечто.
Не надо ломать голову над тем, куда попал на этот раз. Пирамид больше нет, как нет за балконным окном и улыбающихся уродин с рупорами, но он знает, что по-прежнему находится в своей квартире. Только в действительности это уже совсем другая квартира.
Его перенесло на этаж выше — по пространственной оси измерения, но по какой-то другой оси он проник гораздо дальше…
Шестой уровень. Здесь находится Кантарат, о котором говорил Пиликин.
Вадим поднялся и осмотрел себя. Исчез черный костюм, а то, что на него надето сейчас, не поддавалось описанию. Такое одеяние даже присниться не может: серые, цветные, полупрозрачные, мутные бинты наложены на тело наподобие рыцарских лат; на ногах какие-то невообразимые чуни.
Теперь у него новое тело и совсем другой вид. Скоро, скоро уже он приступит к выполнению своей великой цели, все явственней звучит в его ушах голос Неведомого Нечто, прежде казавшийся лишь едва различимым шепотом.
Вадим подошел к балкону, открыл дверь. Повеяло свежим воздухом.
Он сделал шаг вперед. На всякий случай изготовился — вдруг из-за ограждения появится улыбающаяся рожа гермафродита. Двор был пуст, только на скамейке под домом сидела… Доэ.
Мир стал светлее, когда он узнал её свитер, потертые джинсы и рыжий цвет волос. Появилось огромное желание тут же перемахнуть через перила, спланировать книзу и эффектно опуститься рядом, но тут нашло сомнение. Прежде не мешало проверить способности: какую их часть он перенес в этот мир? Да и неизвестно, чего можно ожидать от девушки, — радость по поводу её появления может в итоге оказаться совершенно безосновательной.
Он пересек квартиру, открыл дверь, оставил распахнутой настежь и пошел — нет, все-таки, побежал — вниз.
Вот площадка девятого этажа, где совсем недавно он нокаутировал двоих красных контролеров.
Вадим остановился, взялся за ручку, подергал. Дверь в квартиру Ковалевского закрыта.
Он побежал дальше, с удовольствием отмечая, что бежать легко, дыхание не учащается, ноги не устают.
Было ещё кое-что такое, что он заметил сразу, лишь только открыл глаза, — но до сих пор не мог объяснить. То ли цвета стали другими, то ли материя была неплотной: казалось, будто из окружающей среды удалили квинтэссенцию.
Он бежал со средней скоростью, но очутился у выхода так быстро, как если бы спустился на два этажа.
Вадим обернулся. Где ты, попутный ветер? Веди новорожденного!
Очутившись на улице, прежде чем помахать Доэ, он на секунду залюбовался силуэтами корпусов, стоящих в отдалении. Верхние этажи и плоские крыши растворялись в небе. Как будто рисунок акварелью, подумал Расин и подошел к девушке.
Доэ сидела, закинув ногу на ногу и держась обеими руками за колено. Она встретила его улыбкой.
— Салют, Вадим! Добро пожаловать в Пустыню! Наряд у тебя отличный, однако! Я такие видела на новичках.
Расин сел рядом.
— Пустыня, говоришь?.. — Он долго осматривался, прежде чем спросить: — Как ты меня нашла?
— Нашла? Да проще простого… — Доэ быстро посмотрела вверх. — Надо же… В жизни не заглядывала в такие дома. Все они, как пчелиные соты… И охота тебе по ним таскаться? Там же ни души!
— Ты ошибаешься. Посмотрела бы ты, что здесь творилось пол часа тому назад!
Доэ скривилась.
— Псс! Если ты про ту грандиозную тусовку улыбастиков, то все они и сейчас здесь. Стоят, глазками хлопают, хоть ты их и не видишь… Только кто их за людей-то считает?
В словах её прозвучал вызов.
Расин ответил вопросительным взглядом: раз уж сумела отыскать меня здесь, то давай, просвещай неразумного…
— Ты ведешь себя странно, — удивилась девушка. — Вместо того чтобы перевалить в Пустыню одним махом, просто взять — и шагнуть туда, как шагаешь со ступени на ступень, ты решил использовать какие-то громоздкие невообразимые устройства. Что за фантастические тоннели ты выстроил? Вход и выход? Ха-ха! К чему такие сложности? Я чуть от смеха не лопнула, когда ты открыл дверь и принялся изо всех сил тузить улыбастиков… Реальную бойню устроил, я такого ещё не видела. И все только для того, чтобы пробиться в Пустыню… Ну, впрочем, тебе видней. Ведь все-таки ты их сделал!.. И… хорошо двигаешься, между прочим. Хотя, кажись, тебе тоже досталось слегонца, а?
Он машинально потер левое запястье, но рука совсем не болела, она была как новая.
— Меньше, чем тебе в тот раз, — буркнул Вадим, потрясенный тем, что она сказала.
— Прям-таки! — вспыхнула Доэ. — Я уже говорила тебе: в тот раз у меня запас сил кончился! А то, что ты видел, было иллюзией!
Ее брови изогнулись, стали ещё рыжей.
— Иллюзией? — переспросил Вадим. — Той самой, что забрызгала кровью весь мой костюм, а после заманила меня в райский сад?
— Ну… и такое бывает! А что? — она надула губы и продемонстрировала свой симпатичный профиль.
— Очень занятно, — задумчиво сказал Вадим. — Каким образом ты могла видеть, как я отбиваюсь от контролеров?.. Ты — здесь, а то, что происходило полчаса назад, имело отношение совсем к другому месту. Между тем миром и этим — миллионы километров, наполненные летающими вилами и всякими там пятнами, и ещё там есть облако-чудик, которое требует пропуск…
Она пожала плечами, продолжая дуться, показывая своим видом: прежде, чем стану говорить дальше, — три раза извинись. Вадим с минуту хмурился и вдруг выпалил:
— Ага… Мне все ясно!
— Что ясно? — строго спросила она.
— Догадываюсь, откуда ты узнала о тех тоннелях…
— Ну, и?..
— Небось, научилась чужие мысли подслушивать! Так?.. В этих паранормальных мирах телепатия не проблема? Каждый может научиться! У меня что-то подобное тоже случалось… Ты ведь все тут прочитала! — он постучал себя пальцем по темени. — Иначе говоря, украла!
— Украла? Украла? Ха! Да это же словечко из ваших краев… Ну, допустим, мысли я читать умею! А чего тут такого? — Теперь она смотрела скорее удивленно, чем сердито. — Но только какой резон ковыряться в мыслях того, кто не представляет никакой опасности.
Слова «никакой опасности» Доэ произнесла с подчеркнутой интонацией.
Затем она прожгла его взглядом.
— О твоей потасовке с улыбастиками и тоннелях я узнала, сидя на этой скамейке, — она постучала пальцем по древесине, — при помощи вот этих штуковин, — она указала на свои глаза. — И в этом не было никакой сложности.
Какая она колкая, эта девчонка, подумал Расин. В каждом слове шпилька. При этом информативности в её словах — ноль. Ладно. Если она опять собирается наговорить загадок, чтобы потом снова исчезнуть, то уж лучше прямо сейчас встать и уйти. Довериться тому слабому ветерку, что дует в спину. Адью!
Вадим посмотрел на расплывчатые контуры дальних строений. Над ними возвышались пылающие короны. Оптический обман, — подумал Расин, — но как красиво!
Доэ, видимо, почуяла его намерение.
— Ладно, забудь…
— Никаких проблем, — Вадим вскинул уголком рта.
— Ты-то ведь первый начал. — Тон её голоса сделался примирительно-вкрадчивым. — Взял — да и пропал! В следующий раз предупреждай, когда свалить неожиданно вздумаешь. Или там, откуда ты явился, не принято говорить «До свиданья»?
Расин молчал, внимательно изучая знакомую с детства, но в то же время совсем чужую местность, слыша, как из самых глубин бытия пробивается интуитивное знание. Двигаться надо на запад. Он пройдет по проезду между первым и четвертым корпусами, дойдет до бульвара Перова, а там чутье подскажет. Похоже, придется пробираться к центру.
— Эй, ты! Че молчишь?.. — Доэ ласково толкнула его локтем. — Да ладно тебе…
— Никаких проблем, — повторил Расин.
— Вот заладил… — Она толкнула снова. — Да осознаю я… понятно все. Ведь из-за меня ты влип.
— Пустяки, — сказал он, давая понять, что собирается идти.
— Ты совершил хороший поступок, — сказала она. — Такого ещё никто, на моей памяти, в Трифаре не совершал.
— Совершал, — возразил он.
— С чего ты взял?
— Любые законы выдумывают после того, как у властей возникают проблемы. Насколько я знаю, есть закон «О правильном поведении на улицах» или что-то в этом роде.
— Закон, может, и есть, а вот о его нарушителях до того, как появился ты, я ничего не слышала.
— Ты сказала: Трифар? — как бы невзначай спросил Вадим.
— Тот город ещё называют Распределителем. — Доэ заговорила с энтузиазмом. — В нем обитают спящие и мертвые. А ещё беглые, крикуны, ведьмы и прочее жулье.
— Спящие на самом деле — жители моего мира, — задумчиво сказал Расин. — Только там они не такие заторможенные.
— Взглянуть бы, — проговорила Доэ. — Время от времени кто-то из них пробуждается, и тогда на нем появляется черный костюм.
— Это значит, что там он умирает… Ты бывала в Западном и Восточном Карманах?
— Что ты? Я в такие места не заглядываю. Говорят, они для извращенцев и слепых приверженцев веры.
— Контролеры хотели меня туда запихнуть. Выходит, я тоже извращенец или фанатик…
— С чего ты решил? — Она захлопала глазами, придумывая аргумент. — Слушай, ведь из-за меня ты влип. Я сама тогда нарывалась на неприятности. Это моя слабость — провоцировать улыбастиков, а потом исчезать. Из-за меня ты… — она задумалась, подыскивая слово, — рассекретился. Я же понимаю, ты прикидывался мертвецом, чтобы поскорее пересечь Трифар…
— Да, я передумал и решил на денек задержаться, — проговорил он. — Потратил немного времени на изучение пятого уровня, который ты называешь Распределителем. В моем мире уже тысячи лет ведутся споры о природе этого уголка вселенной. Случались в истории и кровопролития, вроде Крестового похода, в результате которых не один миллион спящих трифарцев приобрел черную форму и ясность понимания, а, может, был отправлен в какой-нибудь из карманов. Само собой, я не стал знатоком этого уровня, но кое-что, во всяком случае, себе уяснил: я — спящий трифарец, как и шесть миллиардов других землян, и, если мне доведется умереть естественным путем, то я уже в меньшей степени удивлюсь, обнаружив себя в черном костюме на одной из улиц Киева.
Она сделала большие глаза, вздохнула.
— Эти люди, которые становятся мертвецами, бывают очень несчастны. Раньше я пыталась завести среди них знакомых, хотела узнать побольше о том месте, откуда они пришли, но все они были такие беспокойные, и каждый из них через несколько дней исчезал.
— Что ты хочешь знать о том месте?..
Она пожала плечами.
— Всё. Это единственный мир, куда я не могу проникнуть.
— А сколько в общей сложности миров?
Она посмотрела пытливо и настороженно, этот взгляд ему был знаком. Так смотрела она перед тем, как в прошлый раз исчезнуть в пустоте.
— Ты не можешь пока этого понять.
Кажется, она говорила искренне.
— А когда я смогу это понять?
— Когда мой сад увидишь.
Опять — ни тени лукавства. Расин сделал серьезное лицо.
— Я не турист и путешествую не ради экскурсий. Верю в то, что сад твой интересен, но цель, ради которой я двигаюсь вглубь уровней, слишком значительна, и я не могу терять много времени.
— Уровни… — она посмотрела в пустоту. — Я уже слышала это слово. Кажется, так говорят проводники и те, кого они с собой привели. Люди, которые здесь работают. — Доэ сделала неопределенный жест рукой. — Но ведь они так мало знают! К твоему сведению, это, — она обратила ладони к небу и развела руками, — самый глубокий уровень! Все, что глубже, уровнями назвать нельзя. Там все по-другому.
Взгляд Вадима стал сосредоточен, он спрашивал: кто ты, Доэ?
Девушка задрала нос.
— Как далеко ты хочешь забраться?
Расин не знал.
— Могу тебя кое в чем натаскать, Вадим. Если прислушаешься к моим словам, тебя ждет меньше ошибок впереди.
Вдруг она подхватилась со скамейки, выпрямилась.
— Топай за мной.