Картина, описанная незнакомцем, была пессимистична. Но мне, повидавшему куда более впечатляющие ужасы и пережившему трудные минуты, этот уровень не казался таким мрачным.

После стольких скитаний, я нашел себе всего лишь очередное пристанище, где смогу хоть как-то утолить свою врожденную необходимость в общении, собраться с силами, отдохнуть от временных переходов и, может быть, обрести единомышленников.

Было три часа дня.

Я возвращался в казарму, с интересом изучая улицы, которые выглядели по-новому.

Навстречу не спеша проезжали новые иномарки. Около магазинов можно было видеть скопления дорогих машин — «мерседесов», «бентли» и «феррари».

Как и говорил рыжий незнакомец, народу было немного. Женщины практически не встречались, а если и были, то только в больших компаниях. Преобладала молодежь. То там, то здесь попадались группы парней. Ребята глядели с вызовом и ходили хозяевами. В движениях чувствовалась эйфория.

Удивляло отсутствие ношеной одежды. Вид у большинства был расфранченный, броский. Некоторые одевались излишне вычурно. Особенно это касалось самых молодых. Похоже, здесь, на Острове, происходил некий постапокалиптический бум. Умеренность и понятия о вкусе исчезли вместе с цивилизацией. Город был наполнен людьми, сошедшими с рекламы.

Уличные горожане, несмотря на свою малочисленность, создавали видимость массовых гуляний: в их праздности было что-то курортно-туристическое.

Подъезжая к воротам части, я увидел двух военных с автоматами. Один сидел на бордюре, другой стоял рядом, курил и что-то оживленно рассказывал первому.

Заметив, что я сворачиваю, они встрепенулись. Тот, что сидел, вскочил, и оба выставили оружие наизготовку.

Я остановил машину и вышел.

— Стой, стрелять буду! — крикнул второй солдат. У первого в зубах по-прежнему дымилась сигарета.

Разумно, подумал я, испытав прилив уважения к командованию части. Что бы там ни происходило, а военные остаются верными присяге. Интересно, сколько их на весь город? Сотня? А на всю часть — единицы? И все же вот они не бросили оружие, не оставили позицию, а продолжают, несмотря ни на что, нести службу.

А ведь если бы не солдаты, то уличные молодчики давно бы уже разграбили оружейные хранилища и развлекались стрельбой по городским скульптурам и архитектурным памятникам.

Я оперся о капот и посмотрел за спины часовых, в просвет между полуоткрытыми воротами.

— Ребята, кто в части командир?

Солдаты некоторое время смотрели, не мигая. Потом первый выплюнул сигарету.

— А тебе-то какое дело?

Похоже, на случай визита одиночки-штатского часовые инструкций не имели.

— Мне надо пообщаться с ним, — ответил я и, заметив рацию на бедре первого часового, добавил: — Звони. Скажи, физик приехал. Хочет поговорить о мерах по ликвидации разрастающейся опасности катастрофы.

Последнюю мысль я сформулировал не совсем четко, но исправляться не стал.

Солдаты переглянулись.

— О каких еще мерах? — спросил второй.

— Я не буду излагать эти сведения дважды, — сказал я, давая понять, что дело в дефиците времени, а вовсе не в том, что у солдата звание не позволяет слышать важную информацию.

— Ладно, — сказал первый часовой. — Только от машины отойдите на пару шагов.

Он вытащил из подсумка рацию и, поднеся ее к губам, сказал:

— Товарищ майор! Тут физик какой-то приехал. Хочет поговорить об… об ликвидации. Прием.

— Какой на хрен физик?.. — затрещала рация.

— Не знаю… — сказал солдат. — Мужик какой-то. Гражданский.

Рация долго молчала и, наконец, выдала:

— Ладно. Проведите его.

— Есть, товарищ майор! — сказал солдат и хотел положить рацию на место, но потом, внезапно опомнившись, спросил: — А куда вести, товарищ майор?

— Ко мне, придурок! — гаркнула рация.

Солдат обиженно ухмыльнулся и запихнул рацию в подсумок.

— Давай, Толий, — бросил он напарнику.

Тот хотел было поспорить, но передумал.

— Идемте, — сказал он.

Мы вошли на территорию части, обогнули здание КПП и двинулись к штабному корпусу.

Я взглянул в сторону казармы, служившей мне последние недели пристанищем. Было странно видеть клумбы, утыканные фонарями, перенесшимися в этот временной пласт вместе со мной, и одновременно понимать, что на этой территории я нахожусь впервые.

Когда до штабного корпуса оставалось метров пятнадцать, дверь открылась, и на крыльцо вышел коренастый амбал. Он скрестил руки на груди и уставился на меня из-под мохнатых бровей.

— Товарищ майор!.. — начал было сопровождавший меня солдат, но амбал коротко рыкнул:

— Свободен!

Солдат развернулся и зашагал обратно.

Майор подождал, когда я подойду ближе, и затем спросил:

— Ну?

Я назвал свою фамилию и должность, которая была в институте.

— Дежурный по части майор Копылов, — сказал амбал. — Дальше что?

— Я хочу поговорить с командиром части или исполняющим обязанности.

— Зачем?

— У меня есть план, как вывести страну из сложившейся ситуации. В смысле, план освобождения.

— От кого? — ухмыляясь, спросил майор. — От кретинов, которые ходят по городу?

— От противника, оккупировавшего центр столицы.

Майор насквозь пробуравил меня выпученными глазами. Он молчал так долго, что я не выдержал и, прокашлявшись, спросил:

— Так вы меня сведете с командиром или мне в другую часть обратиться? — Я сделал безразличное выражение и посмотрел на здание хозяйственного корпуса.

— Что вы мне за абракадабру тут втираете? — прогремел майор. — Какому идиоту сейчас центр может понадобиться? Его химики разрушили. Нет там сейчас никого.

— Как хотите. — Я пожал плечами. — Где тут ближайшая воинская часть?

Майор Копылов опять надолго задумался.

— Ну, ладно, — наконец сказал он. — Говорить — не мешки ворочать. Пройдемте.

Он повернулся ко мне спиной и шагнул в здание.

Я здесь бывал уже и раньше, но ничего ценного для себя не находил.

Майор не спеша поднимался на второй этаж, а я шел следом, глядя на его камуфлированную поясницу. Я думал, мы идем к полковнику или генералу, но, поднявшись, мы миновали холл и вошли в маленький кабинет со стеллажами, заставленными папками и макетами бэтээров и танков.

К тяжелому письменному столу был приставлен легкий, почти кухонный, столик, засыпанный крошками и табачным пеплом.

На тумбочке стояла знакомая уже газовая печка (а может, это была та же самая?), рядом пачка чая и коробка сахара-рафинада.

Майор кивнул головой на кресло.

— Чаю? — спросил он.

— Да, спасибо, — сказал я и поискал глазами посуду, но ничего, кроме металлической кружки на столе не увидел.

Копылов подошел к шкафу и, открыв дверцу, достал небольшой круглый поднос с фиолетовыми китайскими чашками и чайничком.

— Керамика, — сказал майор. — Исинская глина.

Он зажег огонь и поставил греться воду в обычном стеклянном кофейнике.

Затем передо мной появилась открытая металлическая коробка, внутри которой лежало четыре одинаковые упаковки.

— Чай «Пуэр», — сказал Копылов. — Один из самых дорогих сортов в Москве.

Я посмотрел на этикетку. И впрямь «Пуэр». Стало быть, и майора затронул бум. Впрочем, что в этом плохого? Через полгода или год чай все равно потеряет свойства. Стоит ли пить дешевый «Липтон»?

Майор вытащил пачку чая. На руке его блеснули золотые часы. Я успел разглядеть надпись «Ролекс».

— Конечно, не «Дахунпао», — сказал Копылов. — Но тоже ничего.

— Простите, что?

— «Дахунпао», — повторил майор. — Это самый дорогой чай в мире. Растет в Китае высоко в горах на пяти кустах, и тем кустам около четырехсот лет. За двадцать гребаных граммов этого чая дают двадцать пять тысяч бакинских. А сейчас-то Китай безлюден. Границ между государствами нет. Можно полететь на самолете, найти в горах эти кусты и… — Майор резко рубанул рукой воздух. — Выкопать на хрен с корнями. Знаешь, зачем?

— Зачем?

— Можно привезти эти кусты сюда, в Москву, и посадить в части.

— Климат не тот, — сказал я, стараясь быть осторожным в словах, чувствуя, что этого человека легко оскорбить.

Рука Копылова замерла на несколько секунд. Затем он сказал:

— У нас тут оранжерея есть.

— Ну, разве что… — согласился я.

Чай был действительно ароматным и вкусным. Когда майор наполнил чашки, я спросил:

— Стало быть, вы за командира, я правильно понял? Остальные исчезли?

— Есть полковник Спицын, — сказал майор, отпивая. — Но он заметно сдал в последнее время. Пришлось брать командование на себя.

— А другие офицеры?

Майор поднял на меня взгляд.

— Тебя какая-то банда подослала, — каким-то уверенно-простодушным тоном сказал он. — Видишь, я еще даже не выслушивал твоей версии насчет того, на хрена ты сюда приперся, а уже все о тебе знаю. Ну, так я тебе вот что скажу, разведчик: ты отсюда никакой информации не вынесешь. Здесь, брат, и похороним.

— Я не разведчик, — сказал я.

— А кто ж ты?

— Физик. Вам же передали часовые.

— Ну, и хрена мне с того, что ты физик? Я что, поцеловать тебя должен?

Передо мной был военный до мозга костей. И говорить с ним надо было по-военному.

— Я прибыл к вам по делу, — сказал я. — Мне нужны вооруженные и достаточно подготовленные силы для того, чтобы принять меры против… нападающей стороны. Я знаю, кто противник и где скрывается. Путь к нему не прост, но добраться можно. Я буду вашим проводником, а вы поведете людей. Главное, придумать, как не растеряться по дороге. Оружие не обязательно будет все время тащить в руках. Нужно только всегда быть готовыми к атаке.

— Ха! Вооруженные, подготовленные силы?.. И я должен во всю эту байду верить? А больше тебе ничего не надо? Атомную бомбу не хош?

— Нет. Бомба как раз не нужна. Требуются люди, пулеметы, автоматы…

— Не знаю, кто ты, — сухо перебил Копылов, — но разборок в городе не будет.

— Они скоро и без вас начнутся, — сказал я. — Думаете, оружие только в военных частях? По улицам хулиганы бродят. Скоро в банды объединятся. Я на этом уровне всего около часа, а уже понимаю, что городу скоро крышка.

— Так ты, значит, перебежчик, — понимающе кивнул майор. — Вон оно что… Не с большой земли случайно?

— Нет. Вы теперь вряд ли встретите человека, прибывшего из реальной Москвы, которую вы справедливо называете большой землей.

— Почему?

— Шансы проникнуть сюда мизерны.

— Откуда знаешь?

— Переход с одного пласта в другой представляет собой слепой прыжок. Он происходит в особых местах, на развалинах. Вероятно, вы об этом слыхали. Но сейчас в реальной Москве на руины просто так не попадешь. Все, что внутри Садового, под охраной. В столице чрезвычайное положение. Однако при этом никто ничего не делает. Только охраняют. Сперва другие страны помощь предлагали. Потом, видимо, власти пришли к тому, что надо создать резервацию. И создали. Но они не смогут при помощи заборчиков остановить процесс.

— Так! — Майор строго насупил брови. — А откуда тебе известно о большой земле?

— Я сам там был.

Майор хлопнул ладонью по столу.

— Ты ж, сукин сын, только что говорил, что туда проникнуть нельзя!

— Если действовать целенаправленно, то можно. Методом тыка. И вы тоже при большом желании сможете. Только толку от этого никакого. Разве что близких повидать, друзей… Если разрешат, конечно. В лучшем случае вас запрут в какой-нибудь спецлечебнице. Но, даже проникнув в реальную Москву, то бишь на большую землю, вы не спасетесь. Зона разрушений с каждым днем расширяется. Это происходит на всех уровнях одновременно. Поэтому, майор, надо действовать по-другому. Понимаете? — И, перейдя на шепот, я сказал: — Я был в том измерении, где находится причина всего этого… бардака.

Мне показалось, что «бардак» — наиболее подходящее слово для того, чтобы убедить военного.

— Ладно, — сказал Копылов. — Допустим, я временно поверю в то, что ты не шпион, а перебежчик. Вроде тех, что на этих химических развалинах оттопыриваются…

— Бросьте! — возмутился я. — Я не шпион и не перебежчик. И я не оттопыриваюсь, как вы изволите выражаться, майор. Я исследователь. И это никакие не химические развалины. Вы дезинформированы. Скажите, пожалуйста, какое сегодня число?

— Число ему… — Копылов хмыкнул и развернулся к календарю, заскрипев стулом. — Теперь, брат, чисел нет, потому что нет ни планирования, ни учета. Тэ-эк… Май… Суббота… Воскресенье… Ну, положим, семнадцатое. И что?

— Хорошо, — сказал я. — Значит, с момента вторжения хронокеров прошло сорок дней. Похоже, у горожан за это время выработались свои версии происходящего. Вы называете свое измерение Островом. Так? Наверное, убеждены, что случилась какая-то авария. Или природный катаклизм. Суеверная часть населения, само собой, придерживается теории конца света. Но я могу объяснить вам, майор, что произошло на самом деле. Я приведу вас к тому, кто стал причиной всех этих изменений. К захватчику, вторгшемуся на территорию Российской Федерации.

Майор недоверчиво покачал головой.

— И где ты видел захватчика? Что он захватил? Кроме оружия в городе захватывать нечего. Все остальное бесплатно и доступно каждому. Скоро какой-нибудь дебил доберется до ракеты с ядерной боеголовкой. Вот тогда действительно всем крышка!

— И с этим я согласен. Но, даже если не доберется, то рано или поздно весь мир превратится в развалины.

— С чего ты это взял?

Помолчав немного, я сказал:

— Мы все находимся во власти пришельцев.

Я приготовился выслушать череду солдафонских издевок, но майор на этот раз даже не ухмыльнулся. Он уставился на чашку своими выпученными глазами. Через минуту он заговорил:

— Мне один боец рассказывал, что той ночью видел, как небо пробили какие-то невидимые ракеты. Я ему не поверил, а позже он, сволочь, дезертировал. Потом еще кто-то об этом говорил… Не помню кто… Будто небо было как решето. В общем, многие видели. Было даже предположение, что лазером нас обстреляли со спутников. Но никто в это, конечно, не верил. Лазерного оружия быть не может.

Он достал из кармана пачку «Парламента», закурил.

— Я и сам себе стал думать, что слишком много необъяснимого во всей этой байде, — продолжал он. — Враз, например, куда-то все исчезли. Меня на дороге застало, когда машины растворяться начали. Я от бабы одной домой ехал, в Химки… Сам-то я холостяк, там у меня однокомнатная… Потом свет везде начал гаснуть. Я не знал, куда податься, потому решил сюда заглянуть. Часть пустая была, не считая нескольких солдат срочной службы — тех, что в тот день в увольнении были. Они к отбою вернулись и сидели в пустой казарме. Офицеры ночью прибыли, а некоторые утром. Все из числа живущих в разрушенных районах. Такое ощущение, что всех нас убило на хрен, и мы попали хрен знает куда. Позже выяснилось, что и по всему городу та же абракадабра: кто раньше жил в центре и в момент катастрофы находился в зоне разрухи, те и спаслись. А остальные как сквозь землю провалились. Потом специально гонцов на разведку направляли в Подольск… и дальше… Но — ни людей, ни зверей! Мы с полковником Спицыным приняли решение на покидать часть и как можно дольше охранять оружейные хранилища и склады с боеприпасами. Солдатам сказали, что взорвался химзавод, облако осело и заразы никакой нет, но произошла электромагнитная аномалия и нас сместило в пространстве. Каждый день в городе появлялись люди, которые подтверждали версию. Они побывали в других местах, где все было точь-в-точь, как здесь, только без людей. А потом появилось двое финских спасателей, которые пришли с большой земли. Тогда народ понял, что где-то есть прежняя Москва, и где-то есть много безлюдных миров, а нам еще повезло. И это место стали называть Островом. Позже от исполняющего обязанности министра обороны генерала Гутова пришла депеша, которая предписывала считать катастрофу терактом со стороны арабов с подачи американцев. Мнения разделились. Кто-то был за вариант с арабами, кто-то за химический завод, а кто-то за лазер.

Майор резко оборвал речь, не спеша затянулся и выпустил облако дыма.

— А как вам генерал объяснил исчезновение остального человечества?.. И самих арабов?

— То же самое. Аномалия. Расслоение пространства. Параллельные миры.

— А сколько вообще в городе людей?

— Думаю, тыщ пять. Не меньше. А что?

— У меня есть план, как уничтожить захватчика. Но вернуть людей назад можно лишь теоретически. На практике это невозможно.

— Говори все, что знаешь.

— Я знаю, как спасти миры. Все сразу: и Остров, и большую землю, и те, в которых вовсе нет людей. После того, как враг будет уничтожен, процесс разрушения прекратится. Но исчезнет возможность возвращения в реальную Москву.

— А сейчас такая возможность есть?

— Я же вам говорил раньше: чисто теоретическая.

— Не понимаю, — буркнул Копылов с раздражением. — Ничего не ясно из того, что ты говоришь. Если ты физик и исследователь и что-то раскопал, то и мне открой глаза.

— Я пытаюсь вас предупредить об ответственности за население всех пластов и возможных издержках военной операции…

— Говори о главном, наконец! — неожиданно рявкнул майор. — Я тебе ясно и последовательно изложил картину в городе не потому, что хотел поговорить. Или думаешь, мне перед гражданским вдруг отчитаться захотелось?

Неожиданно он выхватил пистолет. Я напрягся, но Копылов быстро положил пистолет на стол и сказал спокойным тоном:

— Ты что-то там вякнул про инопланетян. И я о них раньше думал, но у меня подтверждений не было. Если хочешь отсюда живым выйти, а тем более сотрудничать со мной, начинай все по порядку.

Я допил остатки чая и сказал:

— Шестого апреля текущего года на землю вторглись пришельцы.

Копылов, не убирая руки с пистолета, уселся поудобнее и приготовился слушать.

— Это биологическая форма, которая может пересекать пространство космоса без помощи кораблей и ракет, — продолжал я. — Мной, по крайней мере, никаких летательных аппаратов не обнаружено. На первый взгляд, пришельцы — низшие животные, вроде насекомых. Внешне они напоминают мух или тлей, увеличенных до размеров бегемота. У каждого из груди выступает некое подобие человеческого лица. Сперва кажется, что это неподвижная маска, выпячивание кожного покрова. Но в некоторых ситуациях маски оживают и становятся похожими на лица стариков. Безусловно, пришельцы разумны. Они умеют копировать человеческую речь и передавать друг другу информацию. Между тем, не похоже, что общество пришельцев имеет сложную структуру… В момент приземления инопланетные агрессоры оставались невидимыми для радаров противовоздушной обороны и астрономических телескопов. Причина этого в том, что пришельцы обладают способностью находиться в нашем прошлом, за долю секунды до того, как случилось настоящее, в миге причины.

Я специально сделал паузу, ожидая вопроса, но майор молчал.

— В прошлом нас нет, — сказал я. — Но там есть причина того, что мы существуем сейчас, и пространство, в котором мы обитаем. В этом пространстве находятся неподвижные предметы, созданные при помощи нашего разума — дома, дороги, оборудование. Именно они и представляют интерес для хронокеров.

— Для кого? — переспросил Копылов.

— Я назвал их хронокерами. От Хронос — Время… До того, как я проник в миг первопричины, я увидел этих тварей совершенно случайно при помощи особого аппарата — хроновизора. Этот аппарат может показывать глубину одной минувшей безотносительной секунды. Но это отдельная тема, и сейчас ее касаться нет смысла… Итак, пришельцы поедают причину еще не случившегося настоящего. Они высасывают из материи энергию, выделяя отходы — желтоватый порошок. В настоящем мы видим лишь следствие этого процесса. Теперь о настоящем. Каким-то образом хронокеры расслаивают время, — не пространство, заметьте! — и все, кто находится в непосредственной близости от хронокера, переносятся в один из слоев. Важно то, что слои — это не только последовательные отрезки одной секунды, но и параллельные пласты. Они распространяются как бы веерообразно от того самого мига причины, в котором обитают хронокеры. Мы с вами можем воспользоваться возможностью перехода из одного слоя в другой и без особого труда покинуть Остров. В параллельном слое вы найдете точно такую же копию вашей воинской части и даже этого кабинета. Мало того, в тот кабинет автоматически перенесется и этот газовый примус, и этот чайный сервиз. Я сам много путешествовал таким образом. В процессе временных перемещений наблюдается странный побочный эффект. Что-то происходит с психикой. Нечто вроде наркотического опьянения. Это затягивает, поэтому при путешествии необходимо строго соблюдать режим переходов. Для моего организма оптимальным оказалось делать не более четырехсот перемещений в день. Тут же стоит заметить, что переходы совершаются слепо. То есть вы никогда не знаете, куда попадете. Как игра в рулетку. Быть может, рано или поздно мы и научимся подчинить себе этот процесс, но пока он, к сожалению, остается неконтролируемым.

— Это значит, что, если мы снарядим отряд, то он может добраться к месту назначения как за несколько секунд, так и за несколько лет? — спросил Копылов.

— Увы, — сказал я. — Поход будет слепым. Поэтому надо спешить. Гигантские насекомые, перелетая с места на место, захватывают все новые пространства. Рано или поздно они населят всю планету. Не знаю, сколько в городе хронокеров, — может, тысяча, а может, и десять тысяч, — все они надежно от нас спрятаны. Чтобы проникнуть к ним, надо проделать сложный путь временных переходов, не уступающий тому, который проделал Одиссей, возвращаясь на родину.

— Значит, тебе удалось-таки там побывать, — сказал майор.

— Да. Я видел их совсем близко. Даже сумел подстрелить нескольких. Они достаточно уязвимы.

— Из чего же ты стрелял?

— Из «скорпиона», который взял в оружейной комнате солдатской казармы.

— В какой части?

— В вашей. Тут же я и жил.

Я подумал, что неплохо было бы отвести майора в казарму и в подтверждение своих слов показать ему следы своей жизнедеятельности — консервы, бадьи с водой, аккумуляторы, провода.

— Ладно, — сказал майор. — Верю. Только как бы на пришельцев через этот аппарат посмотреть? Надо оценить их силы, боеготовность…

— Если аппарат сохранился, — сказал я. — Он стоял в институтской лаборатории, но в том районе были серьезные разрушения. Если лаборатория уничтожена, я могу восстановить аппарат. Но понадобится около недели.

— Где находится институт?

— В Лефортово. Недалеко от станции метро «Авиамоторная».

Майор вытащил из стола рацию и, поднеся ко рту, сказал:

— Говорит майор Копылов. Капитан Соболев, ответь. Прием.

Через минуту из динамика зазвучало:

— Соболев у телефона, товарищ майор.

— Соболев, ты за старшего. Я на час отлучаюсь в район Лефортова. Тут информация поступила новая. Как понял? Прием.

— Есть за старшего, — прозвучал ответ капитана.

Майор спрятал рацию в карман, затем убрал пистолет и встал из-за стола.

— Вперед! — бодро сказал он.

Мы отъехали на «тойоте». Часовые провожали нас равнодушными взглядами.

Я свернул в переулок и поехал в сторону Новоспасского моста.

— Что ты знаешь о пришельцах? — спросил Копылов. — Какие они?

— Очень не похожи на нас. Хоть и есть частичное сходство с животными нашего мира. Насекомые, из которых смотрят человеческие мумии… Создается впечатление, что у них две головы. Но которой из них они думают — не знаю. Зато обе уязвимы. Если выстрелить в любую из голов, хронокер умирает.

— Хронокеры, — задумчиво повторил майор, словно пытаясь запомнить слово. — Хронокеры, мать их за ногу… Насекомые… Мухи, как слоны… Двухголовые. И с кем же мы операцию проводить будем? Кроме меня в части есть еще один капитан, два старлея… И несколько солдат. Всего личного состава, если не считать двинувшегося Спицына, двенадцать человек. Офицеры-то поймут. Солдаты тоже. Но двенадцать человек, это даже не отряд. Отделение.

— А нельзя ли из другой части добавить?

— Я же тебе русским языком сказал: была депеша от ио министра обороны. В ней ясно сказано, что у нас война с арабами. Как я растолкую другим командирам, на кой черт поведу людей на долбанные развалины?

— Но мы же знаем истинную ситуацию! Объясним!

— Не поверят.

— Вы же поверили!

— Я — да. У меня изначально подозрения были насчет инопланетян. Ты просто картину прояснил, а я до этого еще раньше допер. А вот остальные не поверят. Гутов от своей версии не отступится. Не захочет свой генеральский авторитет подрывать!

— Да какой авторитет, майор?! Какая война с арабами? Вы в своем уме? Пятно расширяется. Ваша часть стоит на краю смерти. Посмотрите туда!.. — Мы как раз проезжали мимо разрушенных домов. — Что случится, если хронокеры доберутся до ракет с ядерными боеголовками?

— Слопают, — сказал Копылов.

— Это не шутки, майор. Поймите, у нас мало времени…

— Отставить! — отрезал Копылов. — Ты еще нашей мощи не знаешь.

Внезапно он переменился в лице.

— Я так понимаю, что мы Остров в жертву приносим, — сказал он.

— Почему вы так думаете, — не понял я.

— Как только всем составом мы покинем часть, шпана все эта вооружится и начнет людей убивать. Но ничего не проделаешь. — Он тяжело вздохнул. — Жертва осознанная. Других вариантов нет. Главное, нам в куче туда перейти. А только лишь мы вне Острова окажемся, прежде чем дальше топать, надо в районе самых наибольших разрушений — то бишь скоплений пришельцев — создать передвижные склады боеприпасов. Чтоб потом не отступать, а бить, бить и бить!

У меня внутри потеплело от его слов.

Майор рассуждал правильно. Хоть и были некоторые сомнения насчет боеспособности воинского формирования из двенадцати человек. Но все же это не в одиночку драться.

Используя дополнительное оружие и радиосвязь, можно разработать тактику и обстреливать хронокеров на расстоянии. Впрочем, теперь я мог полностью положиться на знания и опыт офицера.

Через сорок минут мы подъехали к зданию института, вернее, к тому, что от него осталось. Забора не было, как и некоторых построек на территории. Административный корпус сильно пострадал, но еще стоял. У примыкавшего к нему здания лаборатории не было части стены.

Я не решился зайти через прореху в стене, боясь, что таким образом могу потерять связь с Островом. Между тем, и дверь, оставшаяся распахнутой настежь после моего прошлого визита, была небезопасной: в двух с половиной метрах от нее на кирпичной кладке суетилось небольшое пятнышко.

Думать времени не было. Я разбежался и прыгнул в дверной проем.

На голову тут же посыпался песок. Он был повсюду. На линолеуме, на столах, на оборудовании…

В дальнем помещении стены выцветали, были коррозированными, но на двух сдвинутых столах, как и в самый первый раз, стоял припавший пылью хроновизор.

Быстро осмотревшись, я подбежал к аппарату, схватил его и бросился назад.

Когда вернулся к входу, стена рядом с дверью выглядела как истлевшая бумага, и сквозь дыры я увидел майора.

— Аппарат у меня! — крикнул я, отступая. — Но… здесь опасно. Боюсь, что могу не пройти!

— Что делать? — спросил Копылов. — Предлагай, физик!

Я не знал.

Подбежал к окну, но там — решетка. Подскочил было к двери, но тренированное чувство тут же подсказало, что здесь высока активность временных ворот.

Я отпрянул назад.

— Попробуй сбоку! — крикнул Копылов.

Сбоку?

Я присмотрелся сквозь запыленные очки.

Не оставалось ничего другого, как прыгать в широкий проем в стене.

— Майор! — позвал я. — Посмотри, там нет свежих пятен?

Копылов поспешил обойти угол и через пару секунд показался с другой стороны.

— Шевелятся вроде! — крикнул он. — Два. Прямо над твоей головой.

Он смотрел куда-то вверх, и тут я увидел, как у майора расширяются глаза.

Вверху раздался треск. Не успев сообразить, что происходит, я прижал аппарат к груди и с криком бросился в проем.

Майор выставил вперед руки, перехватил у меня аппарат и — не исчез!

— Получилось! — радостно заорал я, но майор остался бесстрастным.

Он рассмотрел аппарат со всех сторон и спросил:

— Это он и есть, что ли?

Я кивнул.

— Похож на осциллограф. Неужели и вправду прошлое видит?

— Давайте скорее к машине, — поторопил я. — Они повсюду.

Майор огляделся, будто и впрямь мог увидеть пришельцев, и вдруг, пригнувшись, побежал к пикапу. Я за ним.

Мы выехали на Валовую и там нашли машину с незапертой дверцей. Открыв капот, я достал аккумулятор, взгромоздил его на крышу «тойоты», сдирая с нее краску, затем установил хроновизор, подключил его и запустил программу поиска. Через несколько минут монитор зеленел кишащей массой тлей.

— Ё-моё!.. — простонал майор.

Несколько минут он таращился на пришельцев, не сводя глаз.

— Да тут нужна не военная армия, а армия дезинсекторов, — наконец сказал он.

— Вряд ли у них найдутся методы борьбы с такими насекомыми, — заметил я.

— Ты прав.

— Ну что, товарищ майор, к делу? — предложил я.

— Подожди минуту… — сказал Копылов. — Хочу понять, как они передвигаются.

— Да, их изучать надо, — кивнул я. — По большому счету, должен целый институт над этим работать. Там, на большой земле. Но сами понимаете, что такое бюрократическая система.

— Ладно, — сказал он. — Еще успеем насмотреться. На привале, например. Ты ведь сможешь показать хронокеров из любого слоя?

— Без труда, — ответил я.

Когда мы въезжали в часть, солдат у ворот почему-то не было.

Копылов выматерился и, достав рацию, крикнул:

— Соболев!

— Товарищ майор!.. — прозвучал в ответ чей-то голос. — Капитан Соболев убит… Это полковник… полковник Спицын его!

— Что здесь на хрен творится?! — заревел Копылов. — Почему нет поста?!

— Мы ловим полковника, товарищ майор!.. У него пистолет!

— Где остальные офицеры?

— Старший лейтенант Милов с нами, а Горбань исчез…

— Оставайтесь на связи! — проорал майор и, повернувшись ко мне, сказал: — Все. Баста. Вали отсюда на хрен.

— Как вали?! — крикнул я. — А хронокеры?

— Чепе у меня, — глухо сказал Копылов и добавил с горечью: — Должен был предвидеть.

— Улаживайте, а я подожду, — сказал я. — Где мне переждать?

Майор подумал секунду и сказал:

— Ладно. Туда гони. — И он показал мне пальцем на штабной корпус.

Подъехав к зданию, мы выскочили из машины и бросились наверх.

Майор на миг остановился, хотел меня жестом отправить обратно к машине, но передумал и, махнув рукой, побежал дальше.

Он первым заскочил в кабинет.

Там было пусто, однако имелись все признаки драки. Остатки сервиза валялись на полу, кресло в двух местах было прострелено.

— Сволочь! — прорычал майор и потянулся к кобуре.

В этот момент меня сзади кто-то изо всей силы толкнул. Я полетел на пол и ударился о ножку кресла.

В следующий миг я увидел ноги неподвижно лежащего человека: они выглядывали из-под майорского письменного стола.

Я обернулся. У двери стоял заросший щетиной здоровяк в футболке и камуфлированных штанах. Громила был на голову выше Копылова и держал в вытянутой руке пистолет, он был нацелен прямо в лицо майору.

— Виктор, — спокойно сказал Копылов. — Прекрати. Не время для истерик, понимаешь? Мы только что узнали, как нам из всего этого выкарабкаться. Есть выход, понимаешь?

— Выход? — У полковника был низкий, хорошо поставленный голос. — Выход всегда есть. Выход — это последний патрон.

— Виктор, — снова сказал майор. — Не надо этого. Если хочешь, я отдаю тебе всю часть. Забирай ее на хрен. А не хочешь — идем с нами. Я дам тебе еще сто таких частей.

— Не надо мне, — сказал полковник Спицын. — К черту все это.

— Мы сможем выбраться на большую землю. Есть шанс. Там все будет по-старому… Восстановят на службе… Ты свое обучение закончишь. Будешь генералом. А сейчас давай, опусти пистолет…

— К черту все, — сказал Спицын. — И карьеру тоже. Хрень это все… Войны, арабы, Америка…

— Не хрень, Виктор, — твердо сказал Копылов. — Поверь мне. Не хрень. Мы нужны. И здесь, и там. Мы все делали правильно. И еще не закончили свою работу.

Полковник, не отводя руки с пистолетом, глянул на меня. Глаза его сделались злыми. Вероятно, он решал, имеет ли право гражданский слушать откровения офицеров или должен умереть первым.

В эту минуту в коридоре прозвучал взволнованный крик:

— Они здесь.

Хлопнула дверь. Видно, один из солдат заскочил в свободный кабинет, чтоб занять позицию. Тут же послышались шаги, и раздался другой голос:

— Виктор Сергеич, бросьте пистолет!

Полковник побледнел, и рука его вздрогнула. Одновременно с выстрелом.

Спицын ловко отскочил к стене в то время, как майор Копылов, лишившись лица, осел на пол.

Рука полковника метнулась ко мне, но не успел я ощутить прилив парализующего холода в груди, как Спицын приставил пистолет к виску и выпалил.

В кабинет заскочил молодой офицер.

Майор и полковник сидели друг напротив друга, опершись о стены, и из рваных прорех в их головах, не переставая пульсировать, изливалась кровь. Она струилась по их шеям, впитывалась в одежду. Особенно пугающе она смотрелась на футболке полковника Спицына. Я заметил, как она начала капать с поясницы на пол.

— Мать твою! — сказал сквозь зубы офицер. — Оба.

Он перевел взгляд на меня. В глазах его были разочарование и тоска.

Я почувствовал, как меня охватывает запоздалая дрожь.

— Уходите, — сказал он и после некоторой паузы добавил: — И я тоже ухожу.

Офицер повернулся к выходу.

— Подождите, — позвал я. — Я знаю, как остановить все это.

Но офицер покачал головой и скрылся за дверью.

Я вскочил на ноги и бросился за ним, но он грубо меня оттолкнул и повторил:

— Уходите, я сказал. Военных больше нет.

Остров перестал казаться пристанищем.

Я шел к нему почти неделю, и теперь думал только о том, как бы скорее вырваться обратно, на неведомые дороги времени.

Пикап мчал меня в центру города. Я не разбирал дороги. То и дело в сторону шарахались прохожие, которых к вечеру было почему-то больше…

Перед глазами вставали окровавленные лица майора и полковника.

Если я вырвусь с Острова, мне опять придется вернуться в казарму? И спать в пятидесяти метрах от штабного корпуса?

Ни за что. Я съезжу туда позже. За оружием. А для жилья придется присмотреть себе новое убежище.

Майор был неплохим человеком. Грубым, импульсивным, но неплохим.

Каким был прежде, до сумасшествия, полковник Спицын, я не знал. Но он позволил себе сдаться. Вслед за разочарованием пришло отвращение к себе и своей профессии. И полковник взбесился.

Я не хотел его понимать, и старался не думать о нем. Но лица с мертвыми глазами и струи крови вновь возникали в воображении.

Забыться во временных переходах, — вот что могло быть моим спасением.

Всю минувшую неделю до этого я ограничивал нагрузку и мог бы выдержать некоторое увеличение дозы.

Свернув в переулок между Большой Ордынкой и Пятницкой, я остановился.

Между книжной лавкой и адвокатской конторой присосался к стене невидимый хронокер. Подхожу, становлюсь перед пятном на колени. Закрываю глаза. Впускаю в себя холод и пустоту.

Дальние звуки исчезают, я переношусь в другое время. Становится спокойно, легко. Я оглядываюсь. Машина неподалеку. Можно поехать на поиски нового дома.

Но нет. Сегодня я переночую где попало.

Завтра найду жилье. На этот раз добротный буржуйский дом на окраине. Позабочусь о том, чтобы заработали «удобства». Все это завтра. А сейчас…

Я переползаю на два шага вправо. Склоняюсь и снова закрываю глаза.

Блаженство наполняет грудь, я все забываю, мысли останавливаются. Меня охватывает пустота.

Очнувшись, поднимаюсь на ноги, обхожу книжную лавку, прислоняюсь к стене. Прямо надо мной шевелится пятно, и я отдаюсь его власти…

…Уже лучи заката могли касаться лишь верхних этажей, когда я увидел на асфальте блестящую змейку.

Я сразу понял, что это такое, несмотря на то, что мой разум к этому моменту напоминал мне трижды заваренный пакетик чая. Просто где-то в его в тумане возникло побуждение, заставившее меня броситься вперед, к этой ускользающей змейке.

Я не знал, что случится, если я не успею ее схватить. Могу ли броситься следом и поймать ее там или промахнусь во времени?

До змейки было метров пятнадцать.

Она ползла от стены к бровке. Ползла не сама, ее волочила натянутая веревка.

Я преодолел эти метры секунды за полторы. Это было слишком долго, но я был слаб и колени лишь по случайности не подвернулись во время этого броска.

Я упал и, падая, схватил змейку в самый последний момент.

Веревка тут же напряглась и потянула меня назад. Я удержал ее и с трудом поднялся. Затем я оглянулся, но увидел только край веревки, исчезающий в воздухе. Чутье заставило меня сопротивляться. Что, если временные ворота еще не успели подготовить меня для перехода. Но тут с другой стороны веревки дернули с такой силой, что я потерял равновесие и полетел на асфальт.

— Опа-на! — раздался над головой голос Руслана. — С возвращением, герой!