Коридор цокольного этажа выглядел пустынно, но, поднимаясь по лестнице, я встретила троих спускающихся Хранителей в костюмах для трансформации, очевидно спешащих на тренировку с Марком. Жизнь в академии не была такой бурлящей, как днем. Вечером учеников здесь не наблюдалось: сидят дома, учат уроки или развлекаются. Сглотнув вязкую слюну, я поднялась на первый этаж. Прямо напротив входа в конференц-зал располагалась дверь в зал Хранителей света, для учеников всегда закрытый и недоступный. Сейчас двери хлопали, пропуская внутрь верлафов, торопящихся на распределение патрулей. Вздохнув, я робко вошла.

Большущий зал переполнен Хранителями. Наказанием меня раньше не «удостаивали», и здесь я была в первый раз. Теперь ко всему прочему во мне появилось и волнение, будто у первоклассницы среди старших учеников, хотя, собственно, так оно и было. Нерешительно топчась возле двери, я оглядела зал.

Прямо напротив входа – странный (вряд ли где-то еще такой увидишь) камин: серая каменная оскаленная голова волка с острыми клыками и агатовыми глазами, горящими от отблеска тяжелых кованых люстр. Но камин не зажжен. На каминной полке – большие бронзовые часы, стрелки которых показывают девять. Створки внизу часов распахиваются, и от увиденного бросает в дрожь: два вампира безжалостно сражаются, раз – и голова одного скатывается по бронзовому желобу; победитель, скорее всего, Хранитель света, бросает зажигалку, и под громкий бой часов тело поверженного вампира сгорает. Огонь выглядит настоящим.

Передернув плечами, я отвернулась. Слева от камина – длинная мраморная полка, уставленная различными кубками. Любопытно: что за кубки и что на них написано? Тоже награды? На стенах – множество картин. Некоторые выглядят очень старыми, с сеточками расходящихся мелких трещин. Вдоль стен – мягкие диваны, а на стене справа – огромная пожелтевшая карта местности с воткнутыми разноцветными флажками. Скорее всего, флажки обозначают места патрулей, а их цвет означает важность того или иного пункта. А вот слева зал ответвлялся, уходя в глубину. От двери видно, что там стоят компьютерные столы с множеством светящихся мягким голубоватым светом мониторов, на одной из стен – огромная лед-панель. Там тоже карты, но уже трехмерные и меняющиеся. Почти весь зал занимает большой стол со стоящими вокруг него тяжелыми мягкими креслами. Хранителей восемьдесят, пожалуй, точно поместятся. Многие кресла заняты: Хранители переговариваются, улыбаются, шутят, и от этого в зале достаточно шумно. Взгляды некоторых устремлены на меня: наверное, те, кто не знает о моем наказании, удивлены, а те, кто знает, смотрят насмешливо, дескать, «старшекурсница не справится». Страшно захотелось слиться с серой стеной позади меня.

– Забияка, ты что здесь стоишь? – Тяжелая рука Макса неожиданно легла на плечо.

От его прикосновения я вздрогнула. Вероятно, только вошел, а я стою рядом с дверью, лишь немного в сторону отошла, чтобы не мешать Хранителям. А вот пройти дальше так и не решилась.

– У меня патруль, – выдавила я. – Только не знаю, с кем и куда мне идти.

Макс хмыкнул.

– Патруль у тебя со мной. Сегодня моя смена и тебя вписали в мою группу. – Фадеев неодобрительно посмотрел на меня, заставив опустить голову. – Зачем ты напала на нее? Ты понимаешь, что не справишься? Нельзя учиться, дежурить по ночам и выполнять задания одновременно. Злата, ты свалишься с ног уже через несколько дней!

– Разве у меня есть выбор? – глухо спросила я. – А напала по той же причине, что и ты на Олега.

Макс скрестил руки.

– Об этом я тоже знаю. Только я – сильный парень, а ты девушка, которая вроде бы должна быть хрупкой и беззащитной.

– Я оборотень, – блекло улыбнулась я. – И будущий Хранитель света. Ведь ты не забыл?

Рот Макса кисло скривился: даже спрашивать не нужно, что он об этом думает. Все читалось в синих глазах, как на страницах глянцевого журнала: «Хранитель из тебя, как из меня – набожная старушка». Как рядом с таким выглядеть взрослой, если все попытки мгновенно терпят неудачу? Совсем не воспринимает меня всерьез. Фадеев облокотился о стену, закрывая меня от всех своим телом. Другая рука приподняла мой подбородок. Он наклонился так низко, что губы почти касались моих.

– Значит, так, будущий Хранитель света, – вкрадчиво сказал он. – В случае появления вампиров ты ни во что не вмешиваешься. Стоишь на безопасном расстоянии и просто наблюдаешь. Есть исключения, – с расстановкой произнес он. – Если это сильные мракауры или Охотники, я нападаю на ближнего к тебе. Ты трансформируешься, включаешь инстинкт выживания и, развивая свою невероятную скорость, несешься за помощью. – Макс прищурился, будто проверяя, дошло до меня или нет. – На место сражения не возвращаешься! Если мы столкнулись с Охотниками в лесу, ты залезаешь на самое высокое дерево, это до их появления, и не обнаруживаешь себя, что бы ни случилось. Даже если нас разорвут на части и сожгут!

Я вздрогнула. Фадеев ярко улыбнулся, словно сказал нечто приятное.

– Ты дожидаешься, пока они уйдут, и только потом, – выделил он, – снова бежишь. И не дай бог, ты вздумаешь меня ослушаться, – прорычал он, будто я уже провинилась. – Клянусь: я вернусь даже с того света и выпорю тебя так, что сидеть не сможешь несколько часов – точно! Ты меня поняла? – совсем уж грозно спросил он и разжал руку, освобождая мое лицо из цепких тисков.

– Совсем с ума сошел? – сглотнула я слюну. Я так явственно представила нарисованную сцену, что голос стал высоким и пищащим. – Я не смогу смотреть, как вас разрывают, и не вмешиваться!

Лучше бы я промолчала. Завести Фадеева можно с пол-оборота, даже усилий прилагать не нужно. И почему я на него так действую? В зале стало гораздо тише: многие прислушались, но это его не остановило. Контроль над собой он все-таки потерял, хотя старался сдержаться. Скулы покраснели, а затем мгновенно стали белыми. Желваки ходили ходуном. Парень готов был сжечь синим пламенем меня вместе с моей непокорностью. Он схватил меня за плечи и резко встряхнул. Голова безвольно качнулась в сторону, волосы упали, закрывая лицо.

– Ты меня поняла? – зарычал он.

– Да, Макс, – прошелестела я. Губы задрожали. – Пожалуйста, не кричи.

Грубость я сейчас не смогла бы выдержать, и без того плохо. Немного бы тепла и совсем чуть-чуть ласки, даже безразличие подошло бы, но только не резкость. Что-то во мне его насторожило. Возможно, то, что в другой момент я бы устроила скандал, но сейчас мелкими глотками судорожно вдыхала воздух, пытаясь восстановить дыхание. Макс наклонился, стараясь разглядеть сквозь свисающие пряди мои глаза. Не разглядел. Осторожно убрал черные локоны, освобождая мое лицо.

– Ты плачешь? – шепотом спросил он.

Нашел где выяснять отношения. Я покачала головой.

– Все хорошо, Макс, просто не кричи, – справляясь с дыханием и нащупывая ладонями стену позади себя, попросила я.

Вроде бы должна быть холодной, но руки заледенели так, что разница температур не ощущается.

– Прости, – виновато сказал он. – Обычно ты сопротивляешься, что бы я ни сказал.

– Я все поняла. Стою, бегу – и все по твоему приказу. Я знаю, что в случае опасности буду вам только помехой, – понимающе кивнула я.

На секунду Макс замешкался.

– Нет, забияка, не помехой, – хрипло сказал он. – Твоя безопасность – это единственное, что меня волнует. – Фадеев взял мою ладонь и вздрогнул. – Такая холодная.

– Зато у тебя горячая, – ответила я и быстро сменила тему, чтобы он не заострял на мне внимание. – Когда начнется распределение?

– Пойдем, – потянул он меня за руку. – Минута, может, две.

Мы заняли свободные места за огромным столом, а вскоре в зал вошел Хранитель со стопкой листочков в руках, которые начал раздавать. Наклонившись, я заглянула в листок Макса. Всего четыре фамилии, но все знакомые. Фадеев, Назаров, Разина, Демина (студентка старшего курса), еще адрес и название – «Арлекин».

– «Арлекин»? – взглянув на Макса, удивленно спросила я. – Если не ошибаюсь, то это ночной клуб? Где-то слышала. Мы будем дежурить там?

– А ты где хотела? – улыбнулся он.

– Там, где тише, – вздохнула я. Затем оглядела свой костюм для трансформации и тут же посмотрела на Фадеева. На нем были темные джинсы, футболка и расстегнутая рубашка с длинным рукавом, костюм для трансформации угадать под всем этим довольно сложно. – А как быть с этим? – спросила я, дернув за рукав костюма.

– Если патрулируется закрытое помещение, – сказала Наталья Разина, которая подошла к нам и слышала мой вопрос, – мы не трансформируемся. Конечно, иногда бывают исключения, например, если вампир уже внутри, но тогда мы используем «стиратель памяти». Боюсь, тебе нужно переодеться во что-то скрывающее костюм. Есть во что?

Я начала вспоминать, в чем сегодня пришла в академию.

– Черные брюки и шелковая блузка с длинным рукавом, – взглянув на Наталью, сказала я.

– Подойдет, – улыбнулась она. – Правда, если придется трансформироваться, одежда не уцелеет. В лесу все просто – костюм для трансформации, и ничего больше.

– А «стиратель памяти», «стиратель крови» и зажигалка? У меня их нет, – смутилась я.

– Они тебе не понадобятся, – хмыкнул Макс. – Беги переодевайся. Мы ждем тебя в машине.

Через несколько минут я переоделась. В зеркало смотреть не стала: какая разница, как я выгляжу. Быстро расчесалась и, схватив рюкзак, побежала на парковку. «Лексус» Фадеева уже был заведен. Скользнув на переднее сиденье рядом с Максом, я поздоровалась с Аркадием.

– Быстро мы с тобой встретились, – улыбнулся он.

Приложив все усилия, я растянула губы, стараясь ответить ему тем же. А вот получилось или нет, судить не берусь. Губы походили на застывшую резину.

– Вы знакомы? – удивился Макс.

– Со вчерашнего дня, – ответил Аркадий.

Вчера Назаров выглядел строгим наставником, но оказался совсем не таким: добрый веселый парень, обожающий Наталью, что слышалось в его голосе и иногда – в едва уловимых звуках поцелуев. В разговорах я не участвовала: приклеив на лицо неестественную улыбку, молча смотрела в тонированное окно внедорожника. Макс и Аркадий обсуждали вчерашнюю футбольную игру, потом – недавний патруль, где два созданных вампира напали на подростков, но были уничтожены; временами смеялись, шутили. Мыслей в голове не было, но так даже лучше. Возможно, апатия – слабое, но все же болеутоляющее лекарство.

Дверца машины плавно поехала наружу, и я чуть не вывалилась на парковку. Качнувшись, я уставилась на Макса, открывшего дверь:

– Уже приехали?

Фадеев молча кивнул. Я выпрыгнула и огляделась. Ничего особенного – обычный район мегаполиса. Двухэтажное здание клуба с яркой неоновой вывеской освещено желтыми ночными фонарями, расплескивающими лужи неяркого света. Возле входа несколько смертных парней болтают по телефону, смеются и заинтересованно разглядывают девушек, входящих в клуб.

Макс, не поворачивая головы, обследовал прилегающую территорию, задержался на парковой зоне и уходящей в темноту подворотне. Ноздри напряженно раздувались: он принюхивался. Я сделала то же самое. Обычные запахи, свойственные городу, но ощущались не так сильно, как при трансформации. Где-то в районе подворотни – сильный запах кошек и мусора. Тонкого, немного терпкого и приятного запаха чужих вампиров я не чувствовала, зато в нос ударил противный запах сигаретного дыма – один из парней возле входа закурил. Поморщившись, я взглянула на Фадеева:

– И что мы будем делать?

– Патрулировать. Ты, кажется, мечтала об этом. Пойдем? – предложил он.

Аркадий и Наталья уже вошли в клуб. Мы с Максом направились следом. Фадеев распахнул дверь. Сильный запах человеческой крови, что всегда бывает при большом скоплении людей, запах пота, который смертные так не чувствуют, и едва различимый в этом хаосе запах вампиров.

В огромном переполненном зале гремела музыка, темноту прорезали яркие вспышки светомузыки. Танцпол забит смертными, среди которых можно разглядеть верлафов: слишком красивы, притягательны и грациозны. Их я и чувствовала.

Макс проводил меня за небольшой столик, где уже сидели наши спутники. Назаров встал, и они с Фадеевым мгновенно скрылись в неизвестном направлении. Я растерянно взглянула на Наталью.

– На втором этаже боулинг, бильярдная и еще кинотеатр, – объяснила девушка. – Слишком много людей, и различить что-либо довольно сложно. Они поднялись проверить.

Девушка оглядела зал, словно желая убедиться, что не ошиблась и зал действительно переполнен. По ее лицу поплыли зеленоватые черточки от яркой вспышки светомузыки. Пушистые волосы тоже отливали травяным оттенком, и сейчас она была похожа скорее на прекрасную ундину, чем на эльфа.

– Сложнее всего дежурить не внутри, а рядом с таким клубом. Подворотни – идеальное место для нападения вампиров на одиноких жертв, – сказала Наталья.

– Мы всю ночь будем обходить клуб? – спросила я.

Конечно, я не думала, что всю ночь мы будем стоять на одном месте, сцепив руки за спиной подобно грозным стражам, и оглядывать снующих в разных направлениях смертных, но, как будет проходить патрулирование, представляла плохо.

– Боюсь, что нет. Нам придется делать вид, будто мы развлекаемся. – Увидев мое постное лицо, Наталья улыбнулась. – Смертные и так обращают на нас внимание, а сильно выделяться не стоит. Они не должны знать, что мы другие, и не должны догадаться, чем мы тут занимаемся. – Разина поморщилась. – Это одна из неприятных сторон процесса. Нужно делать то, что не всегда хочется.

Я согласно кивнула и, облокотившись на стеклянный стол с металлической окантовкой по краям, подперла щеку. Перспектива ужасная. Хотелось тишины, а ночь обещала быть долгой и шумной. Развлечения – это то, что мне сейчас не нужно, да и не под силу. А две недели наказания… Нет, об этом лучше не думать. Может, выпадут патрули в лесу? Наверняка там будет легче: притворяться, что тебе весело, не придется.

Через несколько минут Макс и Аркадий присоединились к нам. Сразу за ними появился непонятно откуда вынырнувший официант с вежливой улыбкой на лице.

– Хочешь что-нибудь поесть? – спросил Макс.

Я отрицательно покачала головой, но он мое мнение не разделил, заказав мне какой-то салат, кофе и шоколад. Пожав плечами, я безразлично уставилась на танцпол. Уши сдавливало музыкой, как железными наковальнями. Пестрая толпа смертных извивалась в танцах. Неужели придется делать то же самое? Я не смогу.

– Тебе здесь не нравится, – скорее подтвердил, чем спросил Макс.

Не поворачивая головы, я скривилась, как от головной боли, хотя еще месяц назад уже резвилась бы, позабыв обо всем. Совсем как вон та девушка в коротком топе и крошечной мини-юбке. Хотя нет, мне так слабо. Светловолосая малышка, продолжая извиваться, влезла на стойку бара. Даже позавидуешь некоторым. Очевидно, отличное настроение и она в ударе.

– А я не вижу ничего плохого в дискотеке, – улыбнулся Аркадий. – С Натальей любой патруль – сказка. Только жаль, что такие смены выпадают не очень часто. – Парень радостно обнял Наталью, прижимая к себе.

«Счастье повсюду», – грустно подумала я. Только вот меня почему-то обходит далекой стороной.

– Кто распределяет патрули? – Наклонив голову, я разглядывала прозрачную поверхность стола. Не такая она и прозрачная – тонированное матовое стекло.

– Фомин и еще группа Хранителей, – ответил Аркадий.

– Значит, завтра я уже не буду дежурить с вами? – огорченно спросила я. Мысль о том, что я окажусь в обществе незнакомых Хранителей, была неприятной.

– Ты будешь дежурить со мной, – мягко сказал Макс, очевидно, опасаясь, что я начну спорить. Он сидел рядом.

– Но завтра не твоя смена. Ты не обязан находиться рядом со мной постоянно, – возразила я, дождавшись, пока официант расставит на столе заказ.

– Я твой охранник, забияка, и уже попросил Николая, чтобы он поговорил с Фоминым.

В ультрамариновых глазах проскользнуло что-то непонятное мне: ожидает моей реакции? Насторожился? Все-таки не может поверить, что спорить я не собираюсь, и напрасно. Меня это известие согрело. Ну конечно, глупо было думать, что он оставит меня. Преданный Макс, как всегда, рядом и готов терпеть что угодно, лишь бы его подопечная находилась в безопасности.

– Рада этому, – блекло улыбнулась я. – Выходит, ты наказан вместе со мной?

Самыми кончиками губ Макс улыбнулся и кивнул.

Очень скоро Наталья и Аркадий скрылись на втором этаже и не появлялись достаточно долго.

– Скорее всего играют в бильярд или в боулинг, – пожал плечами Макс, когда я начала беспокойно ерзать на стуле. – Ты совсем ничего не ела, Злата. Даже к любимому шоколаду не притронулась. – Фадеев оглядел мой нетронутый салат и давно остывшую чашку кофе. Плитка шоколада все еще радовала глаз темной, нетронутой оберткой.

– Я не хочу, – тихо сказала я.

Есть действительно не хотелось, несмотря на то что после прерванного завтрака я совсем ничего не ела. Мой ответ он не прокомментировал. Вскинув голову, посмотрел выше моей макушки, разглядывая кого-то позади меня. Смертный: близкий запах крови и приятный запах одеколона. Фадеев развалился на стуле, как на диване гостиной: ноги вытянуты и скрещены, спина опирается на стул, а одна рука собственнически обнимает спинку моего стула. И почему все парни вечно сидят так, будто точка опоры жизненно необходима? Неужели места на своем стуле недостаточно? На губах Макса заиграла яркая улыбка. Очень знакомое выражение лица. Парня позади меня стало даже жалко.

– Я могу пригласить девушку? – Человек, естественно, обратился к Максу, а не ко мне.

Фадеев вопросительно взглянул на меня, для виду, конечно. Как всегда, безупречно вежлив и грубить не будет, но смертный-то об этом не знает. Похоже, он не из робких. Лично я, глядя на внушительный вид Фадеева, подойти бы не решилась. Наверное, действует моя вампирская притягательность, хотя вряд ли я сейчас выгляжу на все сто, скорее уж – на минус двести. Вздохнув, я покачала головой.

– Говорит, что она не танцует, – усмехнулся Макс. – Хотя подожди, – снова обратился он к парню, – говорит, что танцует, но пообещала этот танец мне.

Хотела бы я увидеть вытянувшееся лицо смертного, но поворачиваться все же не стала. Вместо этого укоризненно покачала головой, но потом поняла, что на этот раз он не шутит. Макс выжидающе смотрел на меня. Ах да, совсем забыла, у нас же патруль.

– Я правда не хочу. Но, если нужно, мы можем потанцевать, – пожала я плечами. – Наталья мне все объяснила.

– Если не хочешь, мы не пойдем, – не стал настаивать он. – Можем сойти и за пару влюбленных. – Макс кривовато усмехнулся.

Я горько улыбнулась его шутке, скорее не улыбнулась, а болезненно скривилась. Ну зачем он это сказал? Слишком уж прекрасное желанное слово – «влюбленные». В сознании мгновенно появилось красивое лицо Елизара, а потом в уши ворвались резкие, раздавливающие сердце слова, даже музыку я больше не слышала. Будто от недостатка кислорода, я задышала судорожно, со свистом. Руки машинально потянулись к горлу. Лицо Фадеева стало серьезным:

– Злата, если бы я не знал, что ты верлаф, подумал бы, что ты заболела: бледная, измученная и такое впечатление, что свалишься в любую минуту.

Знал бы он, как близок к истине.

– Не очень приятно получить наказание в первый же день обучения, – прошептала я. Только голос слишком надсадный, торопливый и звучит фальшиво.

– Я не представляю, как ты продержишься две недели, – вздохнул он.

Остаток ночи я так и просидела на стуле. Силы на самом деле покинули меня, и к четырем часам утра я чуть ли не падала. Сонно, безразлично и как сквозь туман разглядывала постепенно исчезающих посетителей клуба. Макс, Наталья и Аркадий периодически пропадали и возникали вновь. Иногда я односложно отвечала на их вопросы, но все остальное время безмолвствовала. Даже гремящая музыка и яркие вспышки света перестали раздражать: то ли привыкла, то ли и на это наплевать, да и не заставишь же замолчать целый клуб. В шесть утра, когда патрулирование было окончено, я еле поднялась.

– Ты устала, – ласково сказал Макс. – Если хочешь, можешь опереться на меня, маленький Хранитель света.

Я благодарно повисла на Фадееве, а в машине мгновенно заснула.

Голова раскалывалась от боли и резких звуков будильника. Изнуренный организм требовал отдыха и тишины. Снова холод, хотя лежу под одеялом. Как добрались домой, и вовсе не помню. С трудом открыв налитые свинцом веки, взглянула на часы – половина восьмого. Сколько я проспала? Час? Полчаса? Где взять сил, чтобы выдержать? Поднялась и поняла, что даже не раздевалась.

«Ледяной душ», – пронеслось в голове. Это действительно немного помогло, а пакет крови в академии влил еще немного сил. К счастью, устные уроки были новыми: «Биохимия», которую я ненавидела, и «Теория экстремального вождения», где записывали законы физики, поэтому о невыученных домашних заданиях думать не пришлось. Конечно, на переменах меня атаковали вопросами о патруле – волшебное и желанное для всех студентов слово. Дежурство в столовой снова закончилось разбитой тарелкой Елены. Елизара и Марка в этот день я не видела: тренировки с мракаурами по расписанию не было, да и к встрече с Тагашевым я вряд ли была готова. День тянулся, как жевательная резинка – медленно и нудно. До патруля я успела написать доклад по «Истории вампиров» и выучить строение человеческой кожи для урока «Человек и основы его безопасности».

Вечером все повторилось: зал Хранителей, Макс, листочки с распределением патрулей. Хранители света поменялись: сегодня дежурили беспечный Андрей и серьезный Алексей, который оказался намного старше нас. Присутствию Макса я порадовалась, как и месту нашего патруля – лес, о котором грезила вчера.

– Хоть немного отдохнула? – Фадеев, затянутый в костюм для трансформации, на ходу обеспокоенно посмотрел на меня. Мы направлялись к восточным воротам Хранителей света. – Сегодня сложный для тебя патруль, боюсь, времени посидеть и тем более поспать не предвидится.

– Я справлюсь, Макс, – твердо сказала я, хотя не была в этом убеждена. Вся надежда возлагалась только на сильный организм вампира. – Ты же знаешь, я сильнее, чем выгляжу.

На лице Фадеева я прочитала все, что он думает по этому поводу.

– Некоторые заключили пари, что девчонка не выдержит, – хмыкнул Андрей, идущий впереди нас. Он повернулся и посмотрел на меня, будто желая убедиться, что я свалюсь прямо сейчас.

– А ты на что поставил? – сквозь зубы процедил Фадеев. Большие руки мгновенно сжались в кулаки.

– Остынь, Макс! – Спокойный, но твердый тон Алексея подействовал на всех отрезвляюще. – Андрей ни на кого не ставил. Ты же знаешь эту компанию с Олегом во главе. – В голосе старшего Хранителя слышалась явная неприязнь.

Макс открыл рот, очевидно собираясь выругаться, но, покосившись на меня, плотно стиснул зубы.

– А Злата правда справится? – повернувшись, улыбнулся Алексей.

– Постараюсь, – резче, чем следовало, ответила я. Мысль о том, что Хранители света судачат обо мне, да еще и заключили пари, была противной.

Монолитные тяжелые ворота бесшумно отъехали в сторону. Темнота уже давно сковала лес: темные силуэты деревьев, сомкнувшиеся над головой, непроглядные кроны – даже луны не видно. В лицо ударил прохладный ветерок, который в стенах города совсем не чувствовался. Листья, шелестя, перешептывались. Я поежилась: не от страха, конечно, а от холода. Кровь совсем не грела. Опавшая листва и пожухшая трава шуршали под ботинками для трансформации. Снова запахи, но намного свежее и приятнее, чем в городе.

– Она – пантера. – Макс остановился, кивком головы указав на меня.

Вздрогнув, я испуганно посмотрела на своих спутников. Совсем забыла о трансформации. Что, если они набросятся? «Макс же не напал», – пыталась успокоить я себя. Сама на них точно не нападу, знаю. Во время вылазки встречалась с волками, хотя они меня и не заметили, но сейчас они будут рядом. От страха колени подогнулись.

– Макс, о том, что среди Хранителей появилась пантера, знают уже все, – спокойно сказал Алексей и подбадривающе улыбнулся мне.

Железная выдержка – парень совсем не волнуется, да и Андрей выглядит спокойно. Мгновение – и два огромных волка в ожидании уставились на меня. Фадеев трансформировался и встал между нами, в случае неудачи собираясь защитить. Ну этого я ему точно не позволю. Сам же говорил о моей невероятной скорости, так что удрать смогу. Помедлив, я обернулась пантерой, сразу почувствовав резкий запах волков. Хорошо, что его нет, когда они оборачиваются вампирами.

Шерсть на загривках волков на секунду встала дыбом, и я попятилась назад. Макс предупреждающе зарычал, но этого не требовалось: Алексей и Андрей успокоились за пару секунд. Не раздумывая, два коричневых волка понеслись вперед.

Я бежала бок о бок с Максом. Волки начали набирать скорость. Я сделала то же самое. Сделав огромный круг в несколько десятков километров, мы остановились. Фадеев обернулся вампиром. Что-то хочет сказать. Понятно, что, не будь меня, он бы не трансформировался.

– Сейчас мы разделимся. – Он посмотрел на меня. – Мы пойдем в юго-восточном направлении. Там озеро и палаточные кемпинги. Смертные видеть нас не должны. Держишься рядом со мной, Злата, – уточнил он. – Осторожно обходим территорию, и если вампиров нет, возвращаемся в лес.

Я зарычала, показывая, что поняла. Фадеев улыбнулся шире и обернулся волком.

И вот мы снова бежим бок о бок с Максом, лапы размеренно продавливают слой дерна. Как же хочется спать. Самое большое желание – свернуться клубочком под огромным деревом, в высокой мягкой траве, вытянуть лапы… Сбиваясь с ритма, я зевнула. Макс зарычал и увеличил скорость. Злится? Как же отвратительно, что я его не понимаю, но очень скоро осознала, что Фадеев дал мне размяться. После быстрого бега сонливость пропала. Я благодарно покосилась на своего огромного черного спутника. Интересно, увидел ли он благодарность в моих кошачьих глазах? Опять скорость… как же упоительно это чувство. Сначала нос впитывал привычные запахи леса, но потом уловил запах пропахшей тиной воды, камышей, костра, который показался неприятным, и притягательный запах людей. Значит, мы на месте.

Кемпинг заставлен теснящимися раскинутыми палатками, но мы держимся поодаль. Туристический лагерь живет ночной жизнью. Рядом с одной из палаток горит большой костер, а вокруг него собралась шумная компания: взрывы смеха, шансон, несущийся из радиоприемника, и вкусный запах жарящейся на гриле рыбы. Возле большой синей палатки – звуки гитары и негромкое пение. Похоже, студенты.

Не приближаясь, мы осторожно обошли лагерь по кругу. Нос старается уловить очень тонкий запах… Нет. Созданных вампиров здесь нет, а силу мракаура я бы почувствовала сразу. Переглянувшись, мы с Максом начали углубляться в лес – дальше, дальше. Хотя запахи еще чувствуются, отбежали мы далеко. На этот раз я не стала ждать, пока Макс разгонится, и понеслась вперед…

Огромный скачок через куст… В нос ударил запах бензина и людей. Мягкий прыжок не создал шума. Прямо передо мной – красный внедорожник, чуть правее – небольшая палатка, а внутри двое смертных. От звуков, доносящихся из палатки, я бы покраснела, если бы была вампиром. Очевидно, парочка удалилась подальше от кемпинга, чтобы остаться наедине. Я прижалась к земле и медленно попятилась назад. Фадеев совсем рядом: замер немного левее меня, даже представлять не нужно, как он сейчас ухмыляется. Надо же было так нарваться…

Громкий, как выстрел, треск сухой ветки под моей лапой прорезал ночную тишину. Я замерла, с ужасом глядя на палатку. Стоны смолкли. Из палатки выглянул мужчина: взъерошенные кудрявые волосы, голый торс отливает в темноте неестественной бледностью, а вот в руке блестит металл. Похоже, у смертного железные нервы: рука взметнулась вверх и только теперь я поняла, что он держит пистолет.

Оглушающий выстрел последовал незамедлительно. Страшно не было. Чего бояться, если ты вампир, а такая мелочь, как пуля, оборотню даже шкуру не пробьет. Вот наблюдать за ней интересно: блестящая, гладкая и приближается медленно. Только Фадеев мое мнение почему-то не разделил: миг – и быстрой тенью прыгнул вперед, придавив меня мощным телом. Ударившись о бок волка, пуля расплющилась и упала в траву. Мужчина замер, будто оцепенел. Только теперь испугался, словно не верил своим глазам. Да оно и понятно: даже в страшном сне не приснится огромный волк, защищающий пантеру.

Громоподобный угрожающий рык Макса огласил лес. Он злился. Из палатки послышался сдавленный женский визг. Смертный подскочил от страха и с перепугу выпустил всю обойму. Результат тот же. Трансформируясь прямо в прыжке, Макс вогнал иглу «стирателя памяти» в шею мужчины.

Отряхнувшись, я глубоко вдохнула: во-первых, Макс такой тяжеленный, что дышать было нечем, а во-вторых, шерсть волка пахнет не очень приятно. Хотя не скажу, что порох пахнет намного лучше. Смертный обмяк, а Фадеев скрылся в палатке. Я даже вскрика не услышала. Через пару секунд появился Макс и укоризненно взглянул на меня. Думаю, ему не доставило особой радости стирание памяти смертной. Затем собрал расплющенные пули и засунул их в костюм для трансформации – наверное, чтобы выбросить где-нибудь в лесу.

– Уходим. Люди очнутся через несколько минут, – насмешливо сказал он. – Займутся тем же, чем занимались до этого. Память стерта до момента нашего появления.

Хорошо, что трансформироваться я не стала, иначе была бы похожа на переспевшую клубнику. Отбежав на несколько километров, Макс обернулся вампиром. Я последовала его примеру.

– Только не ругайся. Я разогналась и запах бензина почувствовала в последнюю секунду, – виновато сказала я. – Ты ведь никому не расскажешь? Патруль – обхохочешься.

– Не расскажу, – усмехнулся Фадеев и, достав металлические лепешки, которые раньше именовались пулями, забросил подальше.

– А вот наваливаться на меня было необязательно, – осмелела я. – Ты ведь знал, что ничего не случится. От моей шерсти теперь воняет волком. Всю дорогу наслаждалась «ароматом».

– Извини. – Макс приглушенно рассмеялся. – Сработал инстинкт охранника. Хотя знаешь, в том, что ты пахнешь мной, есть преимущество: если вздумаешь удрать, теперь я легко найду тебя по своему запаху. Через некоторое время нам придется вернуться к кемпингу и все проверить. Только на этот раз будь осторожней, забияка, – предупредил он.

Кемпинг мы обходили несколько раз за ночь. Теперь там было тихо, спокойно и безмятежно. Смертные спали, а вампиров не наблюдалось. Под утро мы встретились с Андреем и Алексеем. Где дежурили они, узнать мне не посчастливилось. Волки вампирами не оборачивались: они тихо поскуливали и рычали. Но понять, что рассказывают парни, я, увы, не могла. А на рассвете, почти перед воротами в город, я что-то почувствовала…

Спина выгнулась дугой, шерсть встала дыбом. Обернувшись, я начала озираться по сторонам. Взгляд… Я ощущала чей-то взгляд. Это чувство я уже испытывала. Совсем как в тот момент, когда Елизар, Альбина и Марк проходили защиту, и… еще в моем сне в ущелье… Я растерялась. Нет запаха, нет силы. Ощущение, что на меня смотрит лес. Хранители трансформировались.

– Злата… – начал Макс, но я сделала знак замолчать.

Несколько быстрых шагов в сторону. Вглядываясь в посветлевший от встающего солнца лес, я старалась обнаружить угрозу. Несмолкаемое пение птиц, значит, они не напуганы. Шелест качающихся от ветра кустов. И взгляд, который чувствую даже кожей.

– Кто-то наблюдает за нами, – прошептала я.

Макс мгновенно схватил меня за руку. Тоже оглядывается и принюхивается.

– Я ничего не чувствую. – Он вопросительно взглянул на Хранителей, те отрицательно закачали головами.

– Это вампир? – чуть слышно спросил Алексей.

– Возможно, – поколебавшись, ответила я.

– А направление? – спросил Фадеев.

– Я не знаю, – прошептала я, кружа на одном месте.

Сжимая мою ладонь, Макс повернулся к Хранителям:

– Трансформация у нее другая. Я думаю, стоит проверить.

Алексей согласно кивнул и обернулся волком.

– Злата, держись рядом со мной, – жестко предупредил Макс, но ослушаться его я и не намеревалась.

Разделившись, мы опять остались вдвоем. Фадеев несся с огромной скоростью. Я послушно следовала за ним, только наваждение исчезло, провалилось, будто его и не было. Проверяли все, возвращались к кемпингу, но ничего, никаких признаков вампиров. Солнце окрасило лесные кроны в розоватый цвет. Через час мы вновь встретились с Хранителями.

– Ничего, – сообщил Андрей. – Ты не ошиблась, Злата? Может, устала? Выглядишь, если честно, не очень. – Он с опаской покосился на Макса.

– Я не знаю, – виновато опустила я голову, начав опасаться за свой рассудок.

Макс погладил меня по плечу.

– Проверить все равно стоило, – тепло улыбнулся Алексей.

Хоть на этом спасибо. Могли бы и разозлиться: почувствовала неизвестно что и заставила бегать по лесу, хотя смена давно закончилась. Хранители обернулись и помчались к воротам клана.

– Макс, даже не знаю, что сказать, – прошептала я, качаясь от усталости. Фадеев обнял меня одной рукой, прижимая к себе.

– Это утомление, Злата. А поспать времени у тебя совсем не осталось, – грустно добавил он.

В пятницу держалась на ногах я каким-то чудом. В зеркало старалась не заглядывать, радости оно не приносило. Под глазами темные, тонкие полумесяцы, очень напоминающие синяки, лицо – бледное. Уроки проходили, как в тумане, а тренировки – автоматически. Откуда брались силы, чтобы тренироваться, для меня оставалось нерешенной загадкой. Тренировку с мракаурами вел Марк, а с Тагашевым я не сталкивалась: часто ощущала его силу, но встреч умышленно избегала, да и он, похоже, не очень стремился меня увидеть. Это причиняло еще большую боль. Друзья относились с пониманием и предлагали помощь в столовой, но я упорно отказывалась. Ринат продолжал поджидать в коридорах, но особо не доставал. А вот Елена по-прежнему изводила…

Я стояла перед дверью в столовую, апатично разглядывая мятый, приколотый кнопкой лист – мой рисунок, о котором совсем забыла, – плачущая пантера. Ровным красивым почерком внизу красовалась надпись: «Шлюха раскаивается!» И как же на это отреагировать? Кажется, рисунок я выбросила в мусорное ведро. Елены на уроке не было, значит, Инесса не побрезговала раздобыть из мусорки мой «шедевр». В авторстве «автографа» я нисколько не сомневалась. Только Размаева способна на мелкие гадости, плюс почерк, который я уже знаю. Могла бы и печатными буквами написать, но утруждать себя не стала. А текст – так себе, без изюминки, я бы придумала что-нибудь поувлекательнее. Но теперь уже не исправишь. «Добавить частицу «не», что ли?» – вяло подумала я.

Цепкая рука Павла Самохина сорвала лист с двери. Кнопка, стукнувшись о каменный пол, отлетела в сторону.

– Не расстраивайся. – Павел разорвал рисунок в клочья и сжал в кулаке. И как только у парня смелости хватило подойти. – Размаева стерва, и все об этом знают, – добавил он, сочувственно глядя на меня.

– У меня появился защитник? – тускло улыбнулась я.

Парнишку я все же смутила, хотя и не собиралась этого делать. Мальчишеское лицо вспыхнуло пожаром, и он заторопился на обед, молча скрывшись за дубовой дверью. Вздохнув, я вошла в столовую, где меня дожидалось дежурство, как всегда окончившееся битой посудой, растекшейся лужей и ехидной улыбкой Елены. Ничего, кажется, не изменилось. Но на этот раз я ошиблась.

Проходя мимо Елены, Павел Самохин споткнулся, вылив на шелковистые волосы девушки томатный сок. Наклонившись, я улыбнулась. Несмотря на возраст, Павел твердо завоевывал в группе авторитет. Парни начинали с ним считаться, а наставники восхищались быстрой реакцией, поэтому поверить, что он оступился случайно, я не могла. Елена, завизжав, выскочила из столовой, не вслушиваясь в елейно вежливые извинения парня.

– Давай помогу, – услышала я над самым ухом. Самохин стоял, переминаясь с ноги на ногу.

– Я справлюсь, – покачала я головой, вытирая крошки с очередного стола.

Но он меня не услышал. Молча отобрал тряпку и начал вытирать стол.

От помощи я бы отказалась, но в добродушном, отзывчивом парне было что-то такое, что меня остановило. В нем не было обожания к старшей девушке, которое я вначале заподозрила, скорее уж там было сочувствие, как к уставшей старшей сестре, или желание обрести друга.

– Займись полом, – наставительно заметил он. – Вдвоем справимся быстрее.

– Любишь томатный сок? – спросила я, взявшись за швабру.

– Не-а! – Самохин повернулся, расплываясь в яркой улыбке.

– Детский поступок, но Елена не простит.

– Может, и детский, но эффектный, – хмыкнул он, перемещаясь к другому столу. – А Елену, – поморщился он, – переживу.

– Почему ты мне помогаешь?

– Ты первая, кто хоть как-то отреагировал на малолетку, – покраснел он, – к тому же нет ничего плохого в том, чтобы помочь девушке, которая едва держится на ногах.

Да уж, вид еще тот, если вызываю сочувствие.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я. – А вот насчет «малолетки» я бы поспорила.

Я усмехнулась. Парень выше меня на две головы.

– Это семейное, – недовольно поморщился он, – собственно, как и ранняя трансформация. Не очень легко, когда тебя не воспринимают всерьез, – вздохнул парень, вытирая последний стол.

Очевидно, его отличие от других приносит ему не меньше боли, чем мне – моя обособленность. Вместо того чтобы носиться по двору академии со сверстниками, трет столы рядом со мной.

– Мне это знакомо, – улыбнулась я, стараясь его поддержать. – Странная трансформация, а мой охранник в меня не особо верит, считая, что до Хранителя мне еще очень далеко.

Парень вскинул голову, во взгляде появилось что-то очень смахивающее на восторженный блеск. Я растерянно смотрела на него, стараясь понять, что же стало причиной столь бурной реакции.

– Фадеев лучший, – с придыханием сказал он. – Настоящий профессионал, каких мало. Ты не должна обижаться, нам всем стоит поучиться у него. Всего четыре года назад закончил академию, а «Щитов и клинков» – уже восемь. Скорость невероятная, умеет управлять почти всеми видами транспорта, изучал оружие смертных, а боевые навыки… – Павел причмокнул, что означало: нет равных.

Моргнув, я разинула рот. Даже я столько не знала о Максе. Интересно, если спрошу о его хобби или любимом блюде, он тоже ответит? А сама я об этом не знаю. А вот Самохин, похоже, знает. Мне бы тоже не помешало: парень меня год охраняет, а я живу как на луне, совсем не замечая своего окружения. Надо же, оружие смертных изучал. Зачем оно ему? Нужно будет спросить как-нибудь на досуге.

Остаток дня прошел как обычно, если не считать того, что на тренировке с Хранителями я предложила Павлу оттачивать боевые навыки в паре. К моему удивлению, он был в восторге, а вот я оказалась на грани бессилия.

– Пей больше крови из пакетов. Это придаст тебе немного сил. Все Хранители с напряженным графиком поступают так, – с нежностью глядя на меня, посоветовал Макс на одном из очередных дежурств, когда ноги уже совсем заплетались, а в голове остались только две мысли: о Елизаре и о целительном долгом сне.

Как добрый ангел-хранитель, Макс не уставал заботиться обо мне, чем вызывал теплое благодарное чувство. На шестые сутки дежурства мы должны были патрулировать улицы мегаполиса, но в эту ночь мне удалось поспать на заднем сиденье машины. Заботливо прикрытая пледом, наброшенным на меня моим охранником, я безмятежно спала, не подозревая, что в эту ночь Макс и еще двое Хранителей уничтожили трех созданных вампиров. Что ж, даже если бы я была рядом с ними, то вряд ли могла чем-то помочь, да никто бы и не позволил.

Седьмые сутки прошли спокойно – обычное дежурство в аэропорту, бурлящем ночной жизнью. Этим вечером мне позвонила Ирина, сообщив, что задержится еще на четыре дня. Я не удивилась. Как и планировала, она купила картину, но документы, позволяющие ее вывезти, не были готовы. О моем наказании она знала с первого дня. Хвалить меня никто, конечно, не собирался, но мама все же отнеслась с пониманием. От Николая она была наслышана о моих изнурительных патрулях и ужасно нервничала, но я, прилагая все усилия, бодро успокаивала ее, стараясь убедить, что наказание – чуть ли не лучшее, что могло со мной произойти. Общение и знакомство с Хранителями плюс опыт, плюс «я совсем не ругаюсь с Максом» и еще «мне очень интересно». Все что угодно, лишь бы она не беспокоилась. Хотя насчет Макса и знакомства с Хранителями я не преувеличивала. Как можно ругаться с Фадеевым, если в особо сложные дни он даже с уроками помогал? Да и знакомств хватало. А к седьмым суткам моего дежурства многие начали верить, что я действительно справлюсь.

После выходного понедельник казался не менее утомительным. В воскресенье днем я, конечно, отдохнула, но бессонная ночь в лесу снова дала о себе знать. Усталость захватила с новой рвущей силой, к тому же я тосковала. Елизара я не видела больше недели, и разлука пожирала, как ржавчина, разъедающая железо, лишая тех немногих сил, которые так необходимы. Но теперь у меня была возможность поспать. Первая тренировка боев группой в моем расписании не числилась. Расположившись в комнате отдыха, я присела на крошечный диванчик, обитый жесткой «офисной» кожей. Целых три часа сна – и следующую тренировку, как и ночной патруль, можно будет пережить спокойно.

Комнатой отдыха студенты пользовались не очень часто, и в основном только чтобы заучить на перемене не выученный дома урок, а во время занятий мне точно никто не помешает. Голова склонилась на жесткий подлокотник, и я мгновенно уснула.

Сон был прекрасным и упоительным: та же комната отдыха со стенами, обитыми темными деревянными панелями, двумя одинаковыми диванчиками и одним письменным столом с тяжелым бронзовым светильником под красным, как и толстый ковер на полу, абажуром. Пара автоматов с напитками и выключенная панель телевизора. Только рядом со мной сидит Елизар. Что может быть прекраснее такого сна? В нечастых снах теперь только и встречаюсь с ним. Горячая сильная рука трепетно сжимает ладонь, высекая в моем теле искры долгожданного тепла, расплавляющего ледяной холод. Он такой настоящий и такой близкий, только выглядит утомленно.

Странно, таким он никогда мне не снился. Высокие скулы бледнее обычного, а под глазами темные круги, совсем как у меня. Устает? Но это неудивительно: тренировок у них с Марком очень много, Макс говорил, хотя я об этом не спрашивала. Даже четко очерченные губы Елизара выглядят бледнее обычного. Наслаждаясь теплом его руки, я продолжала разглядывать такое любимое, желанное лицо. Может, он обеспокоен или о чем-то переживает? Мощная грудь Елизара напряжена, такое впечатление, что он вдохнуть боится: дышит едва заметно. «Если я прижмусь к нему, я ведь не проснусь?» – пронеслась мысль, но искушение было сильным. Осторожно меняя положение, я прильнула к нему. Тагашев напрягся, словно порываясь встать.

– Не уходи, – сорвалось с моих губ. Желая убедиться, что не проснулась, я подняла голову: – Пожалуйста, не уходи. Я так скучаю по тебе.

Елизар обнял меня, прижимая к себе. Как же громко бьется его сердце, но сейчас – ровно и спокойно, будто отбивая точное время. Пусть оно длится вечно, чтобы я не проснулась, ощутив пустоту и холод.

– Я не уйду, маленькая дикая кошка.

Елизар коснулся губами моего виска, затем еще и еще. Твердые губы приникали неистово, словно впечатывая в мое сознание мысль, что я не сплю. Жаркое дыхание обжигало кожу. Прекрасный сон стал восхитительной реальностью. Затаив дыхание, я боялась пошевелиться. Руки впились в серую водолазку на его груди. Я прильнула еще ближе, еще крепче. Вдруг это все же сон и, пошевелившись, я разобью упоительную чашу блаженства, не испив ее до самого дна. С трудом оторвав меня от себя (наверное, я вцепилась мертвой хваткой), Тагашев посмотрел в глаза.

– Я не сплю? – едва слышно прошептала я. – Мне не снится? Это действительно ты? – Губы предательски дрогнули. – Мне показалось, ты избегаешь меня.

Елизар погладил меня по волосам.

– Я обидел тебя, хотя и не хотел этого. Прости. Я скучал, – выдохнул он. – Не избегал. Много всего навалилось… тренировки и… Я устал, Злата, сильно устал. А ты единственная, кому я могу об этом сказать.

Лицо казалось болезненным, словно его что-то сжигало изнутри. Тагашев стиснул челюсти так, будто собирался раскрошить себе зубы. Только короткий миг, секунда необъяснимой слабости – и его черты разгладились. Привычная непроницаемая маска опустилась на лицо, скрывая его чувства.

– Да, ты выглядишь уставшим. – Медленно протянув руку, я, боясь, что он оттолкнет, коснулась его волос. Елизар действительно перехватил мою руку, но лишь для того, чтобы прижать к своему сердцу. – Я могу тебе чем-то помочь?

– Мне никто не сможет помочь. Только я сам, – хрипло сказал он.

– Тебя что-то мучает, – догадалась я. – И дело не в тренировках. Ведь так?

Губы Елизара исказила горькая усмешка. Он не ответил, а сменил тему.

– Ты сама едва на ногах держишься, а думаешь обо мне, – обеспокоенно произнес он. – Злата, пообещай несколько вещей. Ты всегда будешь моим другом, что бы ни случилось. Еще мне не нравятся твои патрули. Будь осторожна. Не отходи от Хранителей. Я просил Николая вмешаться и отменить наказание, но он считает, что это пойдет тебе на пользу. Пообещай мне!

Все внутри сжалось. Ничего не изменилось, он отталкивает меня.

– Боишься потерять «маленького симпатичного друга»? – тихо спросила я.

– Очень! – ответил Тагашев, как будто удивляясь, как я могу вообще допустить подобную мысль. – В мегаполисе тихо, и все забыли об Охотниках. Только боюсь, если Виктору Коншину что-то нужно, он не отступит. Они появятся, Злата. Я тренирую Хранителей, чтобы подготовить их, тороплюсь, чтобы успеть. Но ты не имеешь даже малейшего понятия, на что способен Охотник.

Я разозлилась, стараясь вырвать руку, которую он все еще прижимал к своей груди, будто стараясь прикрыть ею саднящую рану.

– Зачем ты делаешь вид, что беспокоишься обо мне? Ты не можешь ответить на мои чувства, отгораживаешься какими-то неведомыми Охотниками. А может, это блеф, Елизар? Вдруг ты просто благодарен мне за помощь в присоединении к оборотням и не можешь выглядеть безучастным? Только помощь я не оказывала, ведь от меня совсем ничего не зависело! – Слова лились из меня бешеным потоком, точно я пыталась уложиться в выделенное для телевизионного эфира время. – Может, даже дружба, которой ты так страстно желаешь, – тоже прикрытие? Я безразлична тебе, но ты безупречно воспитан, пусть даже и мракаурами, чтобы показать это. Не утруждай себя, Елизар!

В глазах Тагашева появилось что-то такое, от чего я вздрогнула. Дикая боль. «Ему очень плохо», – внезапно поняла я. Что-то страшное разъедает его изнутри. И дело не во мне или тренировках. Ему нужна поддержка. Он искал ее во мне, а я набросилась, думая только о себе. Что же с ним происходит? Тагашев сжал свою грудь вместе с моей рукой, которую держал так крепко, что мне показалось, кисть треснет, как сухой прутик.

– Не надо! – надсадно выдохнул он. – Пожалуйста, не надо! Злата, ты ведь не думаешь так на самом деле? Ты не безразлична мне. Но дружба – это единственное, что я могу предложить. Я ведь объяснил почему. Просто пообещай мне то, о чем прошу! Это ведь немного.

«Всего лишь отказаться от любви», – пронеслось в голове. Странная это будет дружба. Насколько мне известно, это слово подразумевает теплые, но четкие границы. Но как объяснить ему, что грани захочется размыть, стереть мягким ластиком, словно карандаш, увеличить границы и переступить недозволенную черту. Почему же он так странно относится ко мне? Какая недоступная тайна скрывается за всем этим? Рад и хочет видеть, скучал, как говорит, а сейчас смотрит так, что хочется броситься в его объятия, но твердит об одном и том же. Но разве у меня есть выбор? Дружба – безмерность совместных воспоминаний, неважно каких, веселых или грустных, главное, общих (а это для меня важно); феерия теплых взаимоотношений, пусть и заключенных в четкие рамки общепринятых стандартов. Готова ли я отказаться от всего этого? Нет! Никогда!

– Обещаю, – прошептала я. – Обещаю, что буду осторожна, и обещаю, что буду твоим другом. Я вижу, тебе очень плохо, и совсем ничего не понимаю. Мы как будто говорим на разных языках. За очень короткое время ты стал другим. Ты отдаляешься, а я ничего не могу сделать. Но я обещаю, хотя для меня это будет нелегко.

Елизар коснулся губами моей руки:

– Спасибо.

Я дотронулась до волос Елизара, перебирая пальцами черные пряди. Время капало и капало, отсчитывая секунды, минуты, затем час, но мы сидели молча. В какой-то момент я поняла, что поступила правильно. Ему почему-то нужна была моя поддержка. Тагашев откинулся на спинку дивана и молча смотрел на меня, но сейчас это был не сильный парень, а сломленный, который по каким-то причинам искал рядом со мной утешения. Я могла бы сидеть так вечность, но прозвенел звонок с урока.

– Что бы ни случилось, ты справишься, – тихо сказала я. – Ты очень сильный. Самый сильный из всех, кого я знаю.

Елизар с нежностью посмотрел на меня:

– Да, я справлюсь, Злата. Теперь справлюсь.