На призывном пункте собрались ребята, ожидающие очередь в кабинет, где работала призывная комиссия. Заходили по одному.

 - Ваши документы?

 Я выложил их на стол.

 - Раздевайтесь, – скомандовал доктор. – Трусы тоже снимайте!

 Скинув с себя одежду, я остался в костюме Адама, в чем мать родила.

 Доктор, внимательно осмотрев меня, с головы до ног, задал мне кучу вопросов, после чего сделал вывод, что я здоров. Мне проверили зрение, измерили рост и вес, заглянули в зубы.

 Оказалось, что ростом я 172 см, вес 70 килограмм, худощавый немного, но вообщем сойдет.

 Заглянули в мои документы.

 - Краузе, Ганс Вильгельм?

 - Да

 - Вам присылали две повестки, почему вы не приходили? Уклонялись от призыва на военную службу?

 - Меня не было дома, я студент, я учился.

 - Где учились?

 - В Берлине, в берлинском университете.

 - Хорошо. Где хотите служить? - спросил меня майор.

 - Не знаю.

 - Ваше образование?

 - Факультет журналистики и иностранных языков – международных отношений.

 - Какими иностранными языками владеете?

 - Польский, русский, английский, немного.

 - Семья есть? Жена? Дети?

 - Жены нет, есть ребенок, дочь.

 - Определите его в разведшколу...

 Меня отправили в разведшколу, под Цоссеном, где два с половиной месяца я проходил обучение. Изучал азбуку Морзе, подрывное дело, основы рукопашного боя, ориентировку на местности, прыжки с парашютом, тактику и стратегию военного дела, правила ведения допроса и многое другое.

 Жили мы в деревянных казармах, в спартанских условиях. У каждого своя кровать, своя тумбочка, шкаф для одежды и ничего лишнего.

 В первый же день нас заставили бегать. Когда кончились силы, и не хватало дыхания, офицеры-инструкторы тут же поднимали упавших, пиная ногами и избивая их палками.

 Там была сплошная муштра, подъем в шесть часов, занятия проводились с утра и до вечера, иногда даже ночью. Никакого покоя! Везде царила жесточайшая дисциплина, даже в туалет можно было сходить только по разрешению. Кормление строго по часам, три раза в сутки. За малейшую провинность наказывали, заставляли отжиматься или сажали в карцер на сутки. Гоняли нас как сидоровых коз! Каково было мне, вольной птице, привыкшей свободе, попасть в эту клетку!

 Однажды у меня назрел конфликт с одним из курсантов, на почве того, что я полукровка, за что меня сильно побили, но старшие офицеры за меня вступились. Сам я обо всем промолчал.

 - Что с вами? Вас били? – один из офицеров обратил внимание на мой разбитый нос.

 - Нет.

 - Не врите! Кто вас бил?

 - Не знаю. Не скажу.

 - Хорошо, мы это выясним.

 Взвод построили в шеренгу.

 - Кто избил курсанта? Я спрашиваю, кто избил курсанта Ганса Краузе? – спросил инструктор.

 Воцарилось молчание.

 - Вы все будете наказаны!

 Обидчики сознались.

 - За что вы избили курсанта?

 - Он не немец.

 - А кто он, по-вашему?

 - У него мать не немка, а бабушка вообще русская.

 - Он же дерьмо большевистское!

 - Кто дал вам право судить об этом? Он родился в Германии, и отец у него немец, значит он тоже. Национальность определяется по отцу, вам ясно? На этом вопрос исчерпан!

 В конце концов, я привык. За три месяца, из худощавого юноши я превратился в настоящего мужчину, стал сильнее, раздался в плечах, физически окреп, научился обращаться со всеми видами оружия, водить машину и многое другое. Зверь, да и только!

 Даже мама, меня бы наверное не узнала.

 22 июня нам сообщили, что началась война с Советским Союзом, наши войска вторглись в СССР. Мы выслушали обращение Гитлера по радио, после чего нас всех вывели на плац и сделали объявление.

 - Сегодня, ровно в четыре часа утра, наши войска вторглись на территорию СССР и подвергли его массированной атаке и бомбардировке. Это будет молниеносная война, которая закончится нашей победой. Дни большевиков и Красной Армии сочтены! Мы очистим мир от этой заразы! Хай Гитлер!

 - Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! – доносилось в ответ, громогласно и четко, отдаваясь гулким эхом, так что закладывало в ушах, перебивая солдатские луженые глотки.

 Мне пришлось орать вместе со всеми.