В этот день, Катя и доктор, майор Соколов, куда-то отлучились, оставив с наружи охрану, солдата с ружьем, очевидно уехали в госпиталь по каким-то делам. Я остался в помещении один. Солдат сидел у двери на крыльце и курил, перед этим он заглянул в палату, убедившись, что все в порядке и я на месте, вышел.

 Делать было нечего и я слонялся по помещению, подойдя к столу, хотел налить себе воды, вдруг на видном месте увидел какие-то корочки. Рассмотрев их как следует, я слегка обалдел, это оказался военный билет! В билете была фотография Кати, ее полное имя, фамилия, звание, номер подразделения и воинской части! Я присел, почесал в голове.

 - Вот дура!

 Такого бардака и безалаберности я представить себе не мог! Там же важная информация! К тому же еще и секретная.  Теперь я знал, что нахожусь в 15-й стрелковой дивизии, командиром которой являлся А.Н.Слышкин.

 Девушка вернулась примерно через час, вместе с доктором Соколовым, зашла в палату и вышла как ни чем не бывало. Спустя две минуты, доктор снова ушел, сказав, что скоро вернется. Катя стала переодеваться, надела халат.

 - Здравствуйте! Пани Трапезникова, Екатерина Ивановна. Младший сержант медицинской службы, – поздоровался я. – Что делать с вами будем?

 Катя застыла на месте, удивленно открыла рот.

 - А ты откуда мою фамилию знаешь и отчество? Я тебе этого не говорила.

 - Вы ничего не забыли? Документы ваши где?

 Она спохватилась, полезла в карманы, потом побледнела.

 - Забыла кто я? Разведчик вражеский, а ты?

 - Где мои документы?! Ах ты сволочь, гадина! Отдай сейчас же!

 Я достал ее корочки, помахал перед нею, подразнил и спрятал за спину,

 - Поцелуешь, отдам!

 Девчонка набросилась на меня.

 - На, возьми. Так недолго все секреты узнать. Я уже номер дивизии знаю, и фамилию командира, а это секретная информация.

 Катя заплакала.

 - А если я доктору скажу? - сказал я.

 - Не скажешь, тебе самому попадет.

 - Мне? Я здесь ни причем, ты сама документы оставила, так что попадет тебе. Скажешь еще кое-что? Например, где склад расположен с боеприпасами? Нет, не надо, лучше сама мне отдайся! Отдашься?

 Катя уже заревела навзрыд.

 - Попалась? Вот видишь, я уже могу тобой манипулировать. Господи! – схватился за голову - Ну что это такое?! Все бабы дуры!!! И ты такая же! Наберут девчонок в армию. Ладно. Не плачь, успокойся, сама виновата. Надо было тебя научить, чтобы умнее была. Следующий раз осторожнее будешь. Тоже мне партизанка! Бери ее голыми руками и сношай как хочешь.

 - Ненавижу! Какая же ты все-таки сволочь, скотина!

 - Я скотина? Если бы я ей был, ты представляешь, что бы  я мог с тобой сделать? Не надо быть такой простой, глупой, понимаешь?

 Мне стало жалко ее. Я к ней подошел, вытер слезу.

 - Все, хватит плакать, – сказал ей спокойно, – перестань. Доктор сейчас зайдет, как ты ему объяснишь? А ну улыбнись! Видала бешеную корову? Му-у-у! – я состроил  смешную рожу, состроив рога и собрав в кучу глаза.

 - Дурак! Клоун несчастный!

 Что-что, а корчить рожи я умел. У меня очень здорово получалось изображать из себя придурка, иногда я прикидывался идиотом.

 Понимая, что все больше привязываюсь к Кате, и она привязывается ко мне, но при этом развитие наших дальнейших отношений невозможно, я попытался покончить с этим и оттолкнуть ее от себя.  Как мне было больно! Я хотел ее забыть, выкинуть из сердца, убить свои чувства, но не мог!

 - Катя.

 - Что?

 - Подойди пожалуйста, мне больно.

 - Где?

 - Ай! Здесь, – схватился за сердце, которое было изранено, - Сердце болит…

 Она присела рядом, я взял ее руку и положил на грудь.

 - Слышишь? Стучит…

 - Слышу.

 - Оно у меня не железное, понимаешь? Такое же человеческое, живое…

 - А я думала каменное.

 - Нет!  И любить я тоже умею.

 Не удержавшись, я снова ее поцеловал, и мы поддались внезапному порыву. На этот раз пощечины не последовало, и девушка совсем не сопротивлялась, ей наверное нравился  мой поцелуй. Я чувствовал сбивчивое  дыхание, тепло ее тела, которое дрожало от волнения и внезапно нахлынувшего на нее желания. В тот момент мне страстно хотелось ей обладать и чувство страха, что нас могут внезапно застать, еще больше все обостряло. Она отстранила меня.

 - Хватит, не надо…

 - Я не хочу с тобой расставаться, - продолжая, я обнимал ее, гладил по голове, ласкал ее волосы…

 - Почему?

 - Я не знаю, я не могу без тебя. Я люблю тебя, люблю! Понимаешь? Ты бы вышла за меня замуж? - я вдруг задал ей неожиданно вопрос.

 Катя посмотрела на меня очень внимательно, прямо в глаза, и растерявшись в конец ответила:

 - Не знаю!

 - Но я же люблю тебя!

 - Ганс не надо, ты же знаешь что это невозможно.

 - Знаю.

 - Но почему?

 Вдруг оба услышали голос доктора:

 - Что это такое? - мы даже не заметили, как он вошел. – Как это понимать?!

 - Ничего не было, клянусь!

 - Мы просто разговаривали. Гансу было плохо, я пыталась его утешить, и он просто по дружески обнял меня… Больше ничего!

 - Катя! Выйди пожалуйста на минуту.

 - Но, не надо.

 - Выйди!

 Девушка подчинилась.

 Глядя на доктора Соколова, я подумал, что сейчас он начнет кричать на меня, но он говорил спокойно, при этом серьезно и внушительным тоном.

 - Вы что, не понимаете, что это может плохо для вас закончиться? Я вас предупреждаю, так что учтите. Еще раз, что-нибудь подобное увижу, пеняйте на себя! Не смейте к Кате даже прикасаться, вам ясно?

 Я виновато опустил глаза, при этом чуть не заплакал.

 - Любить это тоже преступленье?

 - Да, любить врага преступленье, а для советского человека измена Родине и жестоко карается, по закону военного времени.

 - Простите, это я виноват, только Катю не наказывайте, пожалуйста. Я больше не буду, клянусь! Я только обнял, ее больше ничего не было!

 Между нами была стена, преодолеть которую нельзя, и сделать это мы были не в силах. Мне пришлось забыть. Больше дотронуться до Кати я не осмеливался.