Работы у Семки было по горло. Вставал он с солнцем, помогал хозяину на поле и на огороде. Еремей ценил Семку, но спуску не давал и наваливал на мальчика работу. Некогда было вздохнуть. Иногда по вечерам Семка убегал на деревню, поговорить со знакомыми крестьянами или поиграть в городки с мальчишками-товарищами.

- Ну как живешь, Семка ?- спрашивали его крестьяне.

- Да как живу, работаю,- хмуро отвечал Семка.

- Эх, Семка,- замечал кузнец Матвей,- ты парень вострый, тебе бы не в работники к Еремею, в школу бы поступить надо!

- Да где ее возьмешь школу-то?- откликнулся другой крестьянин, Сидор.

- А как же тут, говорят, в десяти верстах школу новую открыли.

- Я тоже слыхал,- сказал подошедший слесарь Антон,- «Школа крестьянской молодежи» называется с сельскохозяйственным уклоном. Вот бы тебе туда! Агрономом выйдешь, нам еще помогать будешь.

А у Семки слюнки потекли от одной мысли о школе.

Но подошедший к ним крестьянин дядя Василий с сомнением покачал головой.

- Там я слышал все битком набито, местов свободных нету, попасть трудно. А школа, что и говорить, хорошая…

Иногда Семка досиживал за разговорами до позднего вечера и возвращался домой в полную темноту. Дарья, а главное - бабка Устинья с бранью накидывались на мальчика.

- Где шатался, где валандался, шалопай, бездельник, а завтра глаз не продерешь, не добудишься.

- Я всегда вовремя встаю,- оправдывался Семка,- зачем зря говорить.

- Ах, да ты еще грубиянить, ах ты щенок нахальный, ах ты…

Бабка Устинья в особенности сильно невзлюбила Семку. Устинья была старуха сварливая, подозрительная, суеверная, в домовых, чертей верила, ворожбою занималась, заговоры знала, нашептывания всякие, с уголька вспрыскивала, по картам гадала.

Иной раз забегали к ней тайком девушки «судьбу узнать» или болезнь заговорить, либо зелья попросить приворотного.

Если Семка случался в то время на дворе, он осыпал девушек насмешками.

- И не стыдно вам в ерунду всякую верить, старухам еще простительно, а вы девки молодые, слушать даже противно. Эх вы!

- Да уйдешь ты, поганый мальчишка,- шипела старуха.

- А вот я бабушка про тебя в совете расскажу,- подзадоривал Семка.

Старуха не на шутку трусила. .

- А ну тебя совсем. Идите, идите отсюда,- кричала она девушкам,- ничего я не знаю.

- Что, бабушка, где у тебя домовой - под крышей аль под кроватью в сундуке?- издевался Семка.

Старуха плевалась и уходила, а потом наедине жаловалась Еремею:

- Да приструнь ты его хорошенько, сынок, совсем избаловался мальчишка, с шантрапой всякой водится, нахальничает, по ночам нивесть где шляется.

- А работник он все-таки хороший,- говорил Еремей,- жаловаться не могу.

- Все до поры до времени, чует мое сердце, натворит чего-нибудь мальчишка.

И долго ворчала старуха одна в своей каморке. Дарья ей поддакивала, Еремей поглаживал бороду, а Семка работал, как вол.