Февраль
Да, все хотели, чтоб заранее
Весна явилась в феврале,
Пришла с цветами на свидание
И станцевала на земле…
А что Февраль? Ещё метели он
по чемоданам не собрал…
Ещё постель его расстелена
и книжку он не дочитал…
А вы его обидой гоните…
А он вам песню не допел.
«Достать чернил…» Как дальше — помните?
А он проститься не успел…
И вьюги, никому не нужные,
Он созывает со дворов,
И слёзы катятся жемчужные,
И тает ледяной покров.
Вот так. Темнеет снег и плавится.
Февраль уходит, одинок.
Весна, наверное, красавица…
А он простужен и промок…
И, не дождавшись тридцать первого,
Уходит молодой февраль…
И снег летит из неба серого…
И жаль его. И зиму жаль.
Без снега, до травы
Грязно-серое небо. Как будто бы грязь
По обшарпанным стенам наверх поднялась.
И куда ни пойдёшь уже несколько дней —
Всё безрадостней город, дороги — грязней.
Но про «здесь и сейчас» все мозолят язык,
Предлагают не ждать ни цветов, ни грозы.
Произносят уверенно: счастье — внутри,
Мол, смени отношение, глазки протри.
Но в ловушке из грязи дышать тяжело!
Да! Я жду! Я надеюсь, что будет светло,
Что проснётся, проснётся, проснётся Земля!
Я всем сердцем надеюсь на вас, тополя!
Я не вижу, как может пробиться трава…
Будь хоть тысячу раз она в притчах права!
Но деревья… они стали ярче, видней.
И упруг, и прекрасен рисунок ветвей.
Вся надежда — на них, на живую листву…
Но поверить в цветы я пока не рискну.
Это то, что немыслимо вообразить,
Что совсем бесполезно у жизни просить…
Тополя… Тополя, тополя, тополя!
Оживайте! И, может, воскреснет Земля.
Весна
Мурлычет сегодня с утра
Весна… Просыпается Жизнь!
И тает во всех дворах,
Так светится, что — держись!
Танцует, слепит глаза
Проснувшаяся вода,
И ты мне со смехом сказал,
И Солнце теперь — навсегда!
Что всё теперь — хорошо,
Что тает теперь снег,
И что наступил, пришёл
Какой-то иной век:
Что свет прорастёт в любовь,
Что Солнце — во всех домах…
Что Мир возрождается вновь,
Что горе — ушедший прах.
Что нежные лепестки
Готов развернуть цветок,
Что больше не будет тоски,
Не будет никто одинок.
А всё потому что — весна!
Смотри: просыпается Жизнь,
Потягивается со сна,
Так светится, что — держись!
Листик
Где-то там, в паутине чернеющих веток,
Под корой, в кулачках промерзающих почек,
Среди зимней пурги сохраняется лето —
Спит, свернувшись в клубочек, зелёный листочек.
Пусть покажется мир безнадёжно уставшим,
Пусть увяли надежды прошедшего года,
Пусть мы стали грустнее, старее и старше —
Дремлет тайными искрами сила природы.
И опять, разрывая оковы печалей,
Словно крохотный лист, развернётся надежда!
Через боль, через зиму, светло и отчаянно
Засияет, заплачет апрельская нежность.
Развернётся в душе зеленеющий листик —
И нелепый, и нежный, и не по сезону…
Вот такая случается зимняя мистика:
Улыбается юность улыбкою сонной.
Весенний дождь
Как-то вдруг полегчало,
Стало вдруг хорошо.
Не поняла сначала —
Дождик кругом пошёл!
И по снегам огромным,
По спящим и тёмным веткам,
Тихий пока, без грома,
Закапал несмело и редко.
Но летним теплом пахнуло,
Живым, золотым, манящим…
Земля, наконец-то, вздохнула…
А дождик — всё чаще и чаще!
Ну — всё! Значит, правда будет
Весна. Ну а дождь колдует,
Меня, словно семечко, будит
И в щёки и в нос целует.
И тают сугробы! Тают.
И, может быть, даже правда —
Под снегом уже прорастают
Цветы. И я, кажется, рада…
И, кажется, проступают
В душе непонятные песни…
И тают сугробы, тают.
И дождик идёт. И — чудесно!
Ливень в Карагае
Нет не дождь! А ураган! Ливень!
Из серебряных и злых линий,
Прошибающих насквозь спину,
Линий, слившихся в один ливень!
Нет — не синих! А седых! Бурых!
Счастье детское, моя буря,
Меня катит и кипит глина,
Мы с водой — между домов — клином.
Я — волною по земле, щепкой,
Не прикрыта голова кепкой,
Мчусь на велике — не мчусь —
рушусь!
Ещё больше, чем восторг —
ужас!
Эх — дороги — как смело —
смыло!
Ах, потоки! Вы — МОЯ сила!
Только, Боже, не убей громом,
У берёзы или за
домом!
По-педали океан пены,
К чёрту крыши!
К чёрту все стены!
Я врезаюсь в серебро грома,
В этот летний, в этот О — ГРОМНЫЙ,
В этот ливень, в этот день, в этот
Драгоценный ураган лета.
Лето
Как озеро, новое лето
Сомкнуло зелёные воды,
Смешало дожди и рассветы
С хмельным ароматом свободы.
И Ветер, ленивый и лёгкий,
гуляет со мною по травам,
В заношенной старой ветровке,
С прорехой на локте на правом.
Он тихий, зелёный и нежный,
Крапиву целует небрежно,
Качает узорные тени
И жмурит глаза золотые
И гладит верхушки растений,
Раскинув ладони пустые.
Сияет в еловой оправе
Озёрная гладь под луною…
А Ветер гуляет по травам…
До ночи гуляет со мною.
Ох, заманят!
Ох, холодное оно, это лето!
А ребёнок мой во Франции где-то,
По далёкому по берегу бродит,
Только раз была в родном огороде…
Мексиканцы, маракасы, закаты…
А у нас в теплице чахнут томаты,
Кабачки, и те совсем не родятся,
Даже ночью сны холодные снятся.
Да и было ли у нас это лето?
Облака да холода — без просвета…
Хорошо, что хоть во Франции жарко,
Там сады цветут роскошно и ярко,
Там ребёнок мой играет в оркестре,
С иностранцами-красавцами вместе,
Наливается вино молодое…
А нас с неба поливает водою.
Что-то чахлое у нас, это лето,
Не зелёного, а — так себе — цвета!
И не жаркое, — так себе — слякоть,
В небо глянешь — и захочется плакать.
А во Франции играют и пляшут,
И платочками, наверное, машут,
И смеются белозубо и звонко…
Ох, заманят в свои сети ребёнка!
В эти хитрые прозрачные сети
Из всего что так прекрасно на свете:
Из любви, из красоты и из песен,
Из всего, чем Мир богат и чудесен!
Не захочет птичка жить в огороде…
А захочет полетать на свободе.
Если Музыке в силки попадётся,
То домой уж больше и не вернётся…
Жизнь и в дождь продолжается
В дикой яблоне — ливень и шорохи,
Птички мокнут в испуганной яблоне.
А над деревом — белые сполохи,
Блеск гремящий ударов сабельных.
Ливень струями падает, волнами,
Листья мечутся, плещутся, кружатся,
Хоть и в листьях, а словно бы голая
Мокнет яблоня. Копьями в лужицах
Разбивается ливень сверкающий!
Ну а птички порхают и прыгают.
И пищат, и летят сквозь пугающий
Плотный ливень, и кажутся рыбами.
Грозовое Небес вещание,
Барабанные гулкие грохоты
Перебивает пищанием
Мокрых перьев комочек крохотный.
Снова — Фррр! — упрямое крылышек,
Пересвист, перескок, мелькание…
Дождь обрушился… Все — под крышами.
А у них не потоп, а свидание.
Бабочки
Воздух, как брага, от солнца и клевера,
И — тишина, только ветер и птицы,
Ветер холодный, наверное, с севера,
Листья сверкают, и лужа лучится.
Скоро жара опалит, загустеет,
Ну а пока всё блестит и колышется,
И, невесомо слетают с растений
Лёгкие бабочки звоном неслышимым…
Да, приключились летящие бабочки
С дикой поляной герани сиреневой,
С лужей под чёрными яркими елями,
В воздухе ветреном… Даже на тапочек,
Даже на плечи садятся доверчиво
И на траве, как на волнах, качаются,
Словно не будет ни смерти, ни вечера,
Словно бы жизнь никогда не кончается.
Жара
Город жесткий — углы и квадраты.
Люди, люди, машины и камень.
Тополя вдоль дорог, как солдаты.
Раскалённый асфальт под ногами.
Пахнет гарью, бензином и чадом.
Солнце давит безжалостным прессом.
Город жаром пропитан, как ядом.
Все бегут по своим интересам.
Люди, люди… Безликие толпы,
Пиво, «спрайт», эскимо и панамы —
Всё мешается в калейдоскопе
Карусельной, цветной панорамы.
Нет, кошмар! Я — на дачу, где воздух!
Где трава, где вода и деревья,
Где спокойно, прохладно и просто,
Где неспешное нежится время,
Где забыта у озера книжка,
Нет часов — только солнце над лесом,
Из соседей — одна только мышка…
И — гамак под широким навесом…
Солнце с чаем
Солнце пролилось в стаканы
И застряло в шерсти пёсьей.
После пасмурности странно
Видеть золотую осень.
Шерсть посыпана алмазной
Пылью: вся из мелких радуг.
Солнце радуется праздно,
И на всём его осадок.
Солнцем вытерты до скрипа,
Сохнут под окном берёзы,
Празднично сияет липа,
Пляшут блики, как стрекозы.
Это ж надо, сколько солнца!
Всё усыпано свеченьем!
Пью на кухне, у оконца,
Чай с лучами и печеньем.
Серое предзимье
Серое предзимье,
Пустота и ветер…
Я гуляю с ними
В сумеречном свете.
Так спокойно время
Моросит по крышам…
Мокнет оперенье,
Но дождя не слышно.
Кажется — не надо
Ни зимы, ни света…
Эхо листопада
Затерялось где-то.
Сумерки и ветер…
Листья — по дорогам.
Полдень незаметен,
А теней так много!
Плачет сердце, плачет…
Крылья спят без дела…
Как ещё иначе
Ждать позёмки белой?..
Ремонт
В лесу — светло, в лесу — побелка,
В лесу — божественный ремонт.
Побелка сыплется на белку,
Она топорщит хвост, как зонт.
Ах, отчего мы пол не белим?
И белок не приводим в дом?
Так широко метут метели,
Как шпателем, своим хвостом!..
Исчезли лужи, грязь и темень,
Исчезли горе и печаль,
В лесной резной осенний терем
Ремонт нагрянул невзначай.
И всё в момент переменилось,
Повеселел притихший лес.
И кажется, что осень — снилась…
Последний жёлтый лист исчез.
Ей-богу, чудная затея!
Начну сегодня пол белить,
Снежинки на окошки клеить
И белые ковры стелить…
В лесу насобираю белок,
Высоких сосен принесу…
Жаль только листьев не успела
Позавчера набрать в лесу…
Ну и хорошо!
Не успела купить зонт —
На лету побелел дождь:
Полетел, полетел снег…
Не ходила с зонтом, что ж…
Осень — просто цветной сон,
Просто летний цветной смех.
Увязает в снегу колесо,
Не проехаться без помех…
А я — рада! Лети, Зима!
Отдыхает во сне трава…
Лёд на лужицах не сломать,
Тропки видно едва-едва…
Синих сумерек колдовство…
Под ногами — алмазный скрип…
Леденеет у тополя ствол,
Замерзают стволы у лип…
И, уснувшие до весны,
Не рассказывают дерева
Свои летние тёплые сны —
Берегут до весны слова.
Падает с небес свет
Падает, летит снег.
Падает с небес свет.
У собак в снегу мех,
И под лапами лежит свет.
Солнце выглянуло из туч.
Зачарованно глядит вдаль…
Как сияет на снегу луч!
Как сверкает на земле шаль!
Падает на мир день
Крошевом ночных звёзд.
Гаснет на душе тень,
Затихают родники слёз.
Копится в душе смех,
Падает с небес свет.
Пригодился и весной мех…
И — по свету — как зимой — след.
До конца апреля — три дня.
Ночи коротки, и — свет! Свет!
Теневой наряд уже снят,
И сугробов всё равно — нет!
Зима
Что-то вокруг неспешное,
Снежное, невесомое.
Тихое и безбрежное,
Новое и не новое…
Зима — остановка времени,
С качеством бесконечности.
Сон, неподвижность семени…
В зиме есть что-то от вечности.
И дома всё — одинаково:
Чай и тепло, и ласковость…
Ещё бы для счастья собаку мне —
На белом — чёрною краскою…
Так вечность вдвойне приятнее,
И снег на порядок пушистее…
Так проще мир и понятнее
Луна серебристее.
Зима… Ничего не меняется.
Зима — белый холст нетронутый.
День тянется, повторяется,
Ныряет в тихие омуты…
Ну вот. Колеи засыпало.
Струна, наконец-то, лопнула…
Ах, сколько же снега выпало
За синими зимними окнами…
Бег
Ах! — всю себя — в бег!
Взмах — вся душа — влёт!
Белый горит снег,
Мчит не лыжня — лёд!
Воздух схватить ртом:
Мало его — пусть!
Я надышусь потом:
На финише надышусь.
В гору — бегом — ну!..
Воли и сил всплеск.
И — вниз полёт, в глубину:
В овражек лыжня, в лес.
Выдох и вдох… Свет —
Полосками поперёк…
Разглядывать — времени нет:
Вперёд по полоскам! Вперёд!
И — в гору — опять тягун…
Пружиною сжат бег…
И кажется — не смогу…
Бегу уже целый век.
Распластываюсь, лечу,
Вытягиваюсь и рвусь.
Быстрее! Ещё чуть-чуть!
С пространством за время борюсь…
И вязну в секундах уже
На длительном вираже.
За финишной лентой снег
Не кружится, не летит.
За финишной лентой снег
Спит.
И я валяюсь на нём,
Ещё задыхаясь огнём.
Не спеши, Зима…
Подержи меня, Зима, на руках.
Дай мне, милая, ещё отдохнуть.
Покачай меня в своих облаках…
Ну а дальше — как-нибудь, как-нибудь…
Зазвенят, засуетятся ручьи,
Заторопится, запрыгает Мир…
Не спеши, Зима, постой, помолчи,
Подыши на окна тёплых квартир.
Дай и мне, Зима, с тобой помолчать.
Поле белое укрой пустотой.
Пусть захочется картину начать…
Не спеши… Ещё немного… Постой…
Я укутаюсь в твою тишину.
Невесомо опускается снег…
Буду думать ни о чём, отдохну,
Буду снежность наблюдать из-под век.
Подержи меня, Зима, на руках.
Дай мне, милая, ещё отдохнуть.
Покачай меня в своих облаках…
Ну а дальше — как-нибудь, как-нибудь…
Берёзовые птицы
Силуэты птиц летящих снег запорошили.
По всему большому снегу, по большому лесу…
Стаи птиц в одной серёжке у берёзы жили,
Полетели, закружились легкою завесой.
Снег лежит, как будто небо — без конца и края.
И летят по небу птицы — семена берёзы.
Лёгкий ветер, как снежинки, их несёт, играя.
Улетает птичья стая в самые морозы.
Жизнь кружится семенами белою зимою
Над огромными снегами пополам с метелью.
На ветвях лежат сугробы с брёвна толщиною,
До весны ещё морозов долгие недели…
Семена Зима сажает… Кто бы мог подумать!
Да ещё играет с ними — будто это птицы…
Но снежинки тайну прячут ласково, без шума,
Всё летят, летят, мешая, на мои ресницы.
Снегири
Словно яблок румяных большущий мешок
Весь просыпался в снег под рябинами —
Снегири, снегири! Вон — ещё и ещё!
Грозди ягод сверкают рубинами.
Алый свет, белый снег, ослепительный день!
Снегири на рябинах качаются.
И сиреневый след, и скользящая тень
С облаками и с небом встречаются.
Тихий-тихий, смеющийся, радостный писк
Как малиновый звон над сугробами.
Словно праздник с небес опускается вниз,
Разбегается лёгкими тропами.
А всего-то и чуда — сияет снегирь!
От чего же так весело дышится?
Снег по вкусу, наверное, точно зефир…
И вокруг — смех неслышимый слышится.
Богатство
Берёзы — в пуховиках и сосны — в пуховиках.
Весь город — в пуховиках, в сугробах и в облаках.
В снегу утопает закат, и даже ночами — светло.
Сугробы на кронах лежат, укрыло стволы, замело.
Вдоль улицы — Эверест! Под снегом, на дне, сирень.
А лес, он почти исчез, и белый искрится день.
Собака в снегу плывёт, ныряет в пушистый ров.
А снег всё метёт и метёт, всё стелет покров на покров.
Такое богатство кругом! Хоть норы, как в детстве, рой!
Светло, хорошо и легко, и даже счастливо порой.
Печали погребены под белыми днями лежат…
Светло. И до самой весны снежинки кружат и кружат…
На чёрных крыльях
Замерли ели огромные, чёрные и безмолвные.
Тянется ввысь, до облака, лес тишиной органною.
Кружат, почти невесомые, льдинки… Спиралями, волнами
Тонут, летят, планируют лучики филигранные.
Они до снежинок не выросли — тонкие и прозрачные…
Ели огромные замерли, ели огромные слушают —
Как пролетает меж лапами мелочь, пылинка невзрачная.
Смотрят деревья на каждую из них, как на самую лучшую.
И, маленькие, доверчиво садятся на лапы широкие,
На чёрные крылья еловые застывшие и летящие…
Как будто бы птицы сильные несут их своими дорогами,
Заоблачными дорогами над пропастями парящими.