Проснувшись от влажной духоты, Жан-Мишель долго не мог вспомнить, где он находится. Жаркий сумрак не давал вздохнуть полной грудью, словно кто-то взвалил на мальчика тяжелый неподъемный мешок. Жан-Мишель покрутился на своем ложе, вминая в перины шелк простыней, но сон не возвращался.

Мальчик встал и прошел к двери, в поисках хоть призрачной, но прохлады. За занавесью стояли двое стражей. Они мгновенно обернулись, и Жан-Мишель понял, что никто его никуда не выпустит без особого приказа. Да и ни к чему было выходить — там, за дверьми, стояла точно такая же жара, как и в комнате. Делать нечего, мальчик вернулся и сел на постель.

Слева слышалось ровное сопение — Мбасе отсутствие ветерка спать совершенно не мешало. Справа, чуть поодаль, еле слышно дышал в подушку Генрих. Он беспокойно вздрагивал во сне, пальцы сводило в слабой судороге. Жан-Мишель почувствовал, что сейчас принцу снится что-то очень неприятное и подошел поближе.

Встав на колени, он сложил ладони лодочкой над головой Генриха и попытался рассеять дурной сон. Через несколько мгновений на губах принца засквозила слабая улыбка, лоб разгладился, а дыхание стало ровным и глубоким.

Жан-Мишель устроился поудобней на толстом персидском ковре, у подножия кровати Генриха. И только теперь, исполнив свой долг, Жан-Мишель смог задремать спокойно...

Рассвет застиг Генриха врасплох — веки не хотели раскрываться, но солнечные лучи били прямо в глаза, сквозь поднятую занавесь двери. Волей-неволей глаза пришлось раскрыть. Принц зевнул и сладко-сладко потянулся. Тело уже не было тяжелым и непослушным, как накануне вечером. В каждой жилочке звенела энергия, хотелось вскочить и мчаться куда-нибудь далеко-далеко, захлебываясь от холодной воды... Эй, при чем здесь вода? Генрих помотал головой. Почему в его мысли влез этот стакан с прохладной хрустальной жидкостью? Но ничего удивительного здесь не было — губы пересохли, а горло словно наполнили раскаленным песком. Жажда заставила мальчика быстренько распинать покрывала и простыни и вскочить.

Босая нога ткнулась во что-то мягкое и податливое. С пола послышался громкий вскрик, похожий на кряканье утенка. Генрих запрыгнул обратно на постель и свесился с нее, разглядывая неожиданную помеху.

— Жан-Мишель? — удивленно воскликнул он. — Ты что здесь делал? Я тебя не ушиб?

Жан-Мишель, смущенный и покрасневший, поднимался с ковра, потирая ребра. Но все же нашел в себе силы не жаловаться:

— Простите, ваше Высочество, я решил, что не стоит оставлять вас одного в чужой стране. Мало ли что придет на ум правителю.

— Благодарю тебя! Ты по прежнему беспокоишься обо мне... Но прошу, зови меня как раньше — Анри!

— Это я от волнения, Анри... Слишком твердая у тебя пятка...

Мальчишки переглянулись и тут же прыснули от смеха. Ситуация и впрямь была весьма комичной. Их веселье разбудило Мбасу. Негритенок раскрыл глаза и спрыгнул на пол. Он посмотрел на друзей непонимающими круглыми глазами, но все равно с готовностью растянул толстые губы в широкой улыбке.

Вошел высокий темнокожий евнух, поклонился и сказал что-то непонятное. Увидев, что его фраза вызвала лишь недоумение, он молча сделал жест, приглашающий всех троих покинуть спальню и проследовать за ним.

Мальчишки оделись и поплелись за евнухом сквозь горячий густой воздух.

Оказалось, что по приказу султана им приготовили роскошный завтрак на открытой веранде. Прислуживали четверо слуг, безмолвных и медлительных.

Первым делом принц осушил чашу с оранжевым прохладным напитком — свеже-выжатый апельсиновый сок. И жизнь сразу стала веселее!..

Восточные блюда мало походили на привычную французскую кухню — слишком много специй, от которых вновь заполыхало в горле, но сок гасил и этот огонь.

Когда завтрак завершился, мальчишек провели в малый сад, разбитый во внутреннем дворе султанского сераля.

Сад был окружен высокою стеною; извне едва видны в нем вершины высоких деревьев, дающих приятную тень и составляющих красоту места. Посредине находится киоск (просторная зала с бьющими внутри фонтанами), возвышенный на девять или десять ступеней над землей, со всех сторон окруженный позолоченной решеткой, закрытый лозами винограда, переплетенного с жасмином и душистыми колокольчиками — все вместе составляет зеленую непроницаемую для посторонних глаз стену.

Деревья были в основном апельсиновые, выстроенные, словно солдаты на плацу, в стройные ряды. Меж ними притаились невысокие розовые кусты.

Это было самое красивое местечко в саду... Любое, даже самое каменное сердце, поразили бы бесподобные сочетания голубовато-зеленой листвы с оранжево-красными блестящими плодами и разноцветья розовых бутонов. Да и стоявший в саду запах дурманил голову почище вчерашней затяжки гашиша, сделанной принцем.

Ноги сами унесли мальчишек в центр сада, где бил жемчужными струями фонтан. Там удалось наконец вдохнуть по настоящему свежий воздух, пропитанный парами воды.

На дне фонтана плескались золотые рыбки величиной с ладонь. Подплывая к поверхности, они смешно шлепали ртами, выпрашивая подачку.

Проведя в этом райском уголке около получаса, мальчишки затосковали от безделья.

— Давайте хоть поиграем во что-то, — предложил Генрих.

— Я знать один игра! — загорелся Мбаса. — Это очень простой игра, только надо деревянный бутылка. Мы ее крутить, а на кого покажет, должен высоко-высоко подпрыгнуть и побежать. А кто не успеть, проиграл.

— Бутылки у нас нету, — заметил Жан-Мишель. — Давайте хоть просто побегаем, а то у меня уже ноги стали мягкие, скоро вовсе отвалятся.

— Я бежать, ты догонять! — крикнул Мбаса и помчался вокруг фонтана.

Жан-Мишель рванулся вслед за ним, залившись веселым смехом. И уж конечно же, Генрих не остался равнодушным, а вскочил на каменную широкую оградку фонтана и побежал по ней, давая на ходу советы обоим.

Мбаса бежал быстро, догнать было почти невозможно. Но Жан-Мишель применил военную хитрость — ему удалось срезать угол и коснуться плеча негритенка кончиками пальцев.

— Все, догнал, догнал! — крикнул судия Генрих, всплеснув руками.

— Твоя очередь! — крикнул Жан-Мишель, развернулся и помчался в узкую кипарисовую аллею. Ему удалось сделать лишь полдюжины шагов, как он был свален на землю. Негритенок настиг его моментально, и тут же завязалась шутливая потасовка. Генрих, не медля ни секунды, подключился к ней.

Запыхавшиеся и донельзя счастливые, мальчишки принялись кататься по изумрудной мягкой траве.

В эту минуту на дорожке показался сам Верховный евнух Абдалла аль Феруджи. Его могучее тело колыхалось, как громадная порция застывшего желе. Уже на ходу он принялся что-то объяснять по-арабски, но его, естественно, никто не понял. Пришлось переходить на язык жестов.

Мальчишки поднимались, отряхивая одежды — их приглашает к себе султан...