Джек выпрямился, чувствуя себя слабым и изможденным. Все-таки не только долгая рвота так ослабила его, хотя это, конечно, тоже подействовало. Пламя трещало и бушевало в ночи, бабочки стремительно летели на огонь, будто навстречу со своим богом, и Джек постоянно думал о том, что они собирались сделать с Кэрол, и что бы произошло, если бы он не поджег тело. Одна эта мысль приводила его в ужас.

Казалось, бабочки обезумели – они слетались к огню несметными полчищами со всех сторон, бешено плясали в воздухе и уже скрывали от него машину Кэрол. Джек был рад, что сразу же убежал оттуда подальше, а не стал наблюдать, как она горит.

Больше ждать не было смысла. Озеро ждало, ждал и Стоул. Он собрал остатки сил и пошел по улице. Шел он медленно, тщательно обдумывая, что ему делать при встрече с тем, кто должен за все ему ответить, – со Стоулом. Джек не был с ним лично знаком, но один раз видел – через несколько дней после окончания строительства, когда большинство людей въехало в городок, Стоул был очень молод, и Джек еще удивился, откуда у такого молодого человека столько денег на это дорогое строительство.

«Хорошо, сейчас неважно, откуда у него эти деньги, подумал Джек. – Во всяком случае, он больше никогда не сможет ими воспользоваться. Уж я-то об этом позабочусь!..»

Водолазный костюм прекрасно предохранял его, и Джек был очень доволен. Он считал себя счастливым уже потому, что в голову ему пришла замечательная мысль о костюме, и вдвойне счастливым оттого, что костюм оказался на месте. С таким костюмом и с аквалангом у него был реальный шанс остаться в живых. Если он будет экономить воздух в баллонах и не испортит костюм, то все будет хорошо.

Он подошел к концу улицы и повернул вниз по холму налево, начав спускаться к озеру мимо темных и тихих домов, мимо останков людей, с которыми он еще недавно здоровался, которые еще вчера наслаждались весной. Дикое пиршество смерти захватило все вокруг – ничего подобного он во Вьетнаме не видел. Наверное, это потому, что жертвы гибли не от бомб, пуль и шрапнели, а от крошечных насекомых, не крупнее ногтя на его большом Пальце. В это трудно было поверить, а еще труднее понять. Просто ему так хотелось, чтобы Кэти и Алан были с ним в доме, когда началось нападение...

«А если бы они были в доме? – спросил он сам себя. Что бы ты для них сделал? Как бы вы все вместе выбрались отсюда? У тебя ведь только один костюм, одна маска, одни акваланг. Что бы ты делал с ними? Ждал бы, пока придет помощь? Молился бы, чтобы она пришла до рассвета, прежде чем бабочки начнут новое наступление?»

«Да, – подумал он. – Я бы ждал, и ждал с радостью. И это гораздо проще, чем пытаться выбраться отсюда самому в одиночку».

Бессознательно он посмотрел налево, проходя мимо дома знакомых, Монро. Он вспоминал, как часто они ходили друг к другу в гости, играли в карты и говорили о всяких делах в мире, смотрели телевизор и, не давая передаче закончиться, опять заводили долгий разговор. У них было двое детей Робби и Диана, двое симпатичных умных детей, которые с удовольствием играли с Аланом во время таких визитов. И тоскливое чувство пустоты и одиночества вновь заполнило его грудь, напомнив, что эти времена безвозвратно ушли. Кэти и Алан погибли, и Монро тоже. Никогда больше прежнего не вернуть.

Джек остановился, скорбно уставившись на их темный дом. В нем еще жили теплые чувства, он представлял себе, что все сейчас по-другому: Алан сидит у него на плечах, Кэти идет рядом, и они медленно бредут по улице в гости к своим друзьям.

Мертвы. Все они мертвы. Съедены, растерзаны бабочками. Его разум не мог выдержать того, что он видел, того, что, он знал, было правдой.

Едва заметное движение в верхнем окне привлекло его внимание. Он пристально пригляделся к окну. Оно выходило с правой стороны, из детской спальни, если он не забыл.

«Просто показалось, – подумал он. – У них не было ни одного шанса выжить».

Окно почти полностью было покрыто бабочками, и он засомневался, видел ли он вообще что-нибудь. Возможно, это просто переместилась группа бабочек, подыскивая себе более удобное место или что-то еще. Они ведь всегда куда-нибудь двигаются.

Но вот еще! Снова! На этот раз он видел все точно, ошибки быть не могло. Белое пятно шевельнулось там, где бабочек не было. Сомнений не оставалось. Кто-то внутри остался живой.

Все еще стоя на месте, он удивился тому, что это показалось ему странным. Почему больше никто не мог выжить? Почему все дома обязательно должны были превратиться в могилы? Может быть, некоторым удалось спастись, когда все это началось? Может быть, они сидят там внутри испуганные и ждут помощи?

Не задумываясь, он двинулся к парадной двери, решив оказать живым любую помощь. Если кто-то есть в доме, он обязательно поможет. И больше тут думать не о чем.

Джек взялся за ручку и повернул ее. Дверь была не заперта. Он открыл клапан акваланга и услышал, как в трубку начал поступать драгоценный кислород.

«Вот и мы, – подумал он. – Идем назад в пасть к зверю».

Он потянул на себя тяжелую дверь, и она потихоньку открылась. Из собственного недавнего опыта он уже научился мерам предосторожности. Сейчас все было не так, как в доме Кэрол, где он искал зажигалку и ему было наплевать, взлетят бабочки или нет. Если в доме остались живые люди, то за каждым движением надо было следить, чтобы не вызвать ненужного нападения на беззащитных.

Он вступил в фойе и осторожно закрыл за собой дверь. Здесь все было так же, как и у него. На потолке и стенах сидели бабочки, и он был доволен, что принял правильное решение о повышенной осторожности. Но была и существенная разница между этим домом, домом Кэрол и его собственным: на лестнице лицом вниз лежала распростертая женщина, Джулия Монро.

Бабочки расселись на ней, как муравьи на пикнике, они наползали одна на другую, быстро пожирая то, что осталось. Время от времени несколько бабочек улетали прочь и садились на стены, а со стены снималась точно такая же группа и присоединялась к кровавому празднику. Разорванные клочья одежды прилипали к телу Джулии, пропитываясь кровью. Но в основном человеческие очертания были уже потеряны – огромные куски кожи, мышц и органов были выедены, будто здесь кто-то поработал когтистыми лапами и разворотил все туловище.

«О боже! -подумал он. – Ведь то же самое случилось и с Кэти, и с Аланом!»

Джек стоял, и его трясло, он не мог совладать с собой. Желудок опять начал сжиматься, хотя после встречи с Кэрол он был уже совершенно пустой. Начались позывы к рвоте. Он отвернулся, и его сильно передернуло, будто его тело наполнилось быстродействующим ядом. Джек зашатался и почувствовал, что теряет сознание. Он отчаянно пытался овладеть собой, страшно боясь упасть на стену. Он плотно закрыл глаза и попытался вычеркнуть из памяти растерзанное тело, уговаривая себя оставаться спокойным и преодолеть головокружение, от которого пол начал вертеться, а в глазах потемнело.

Джек стал дышать глубже и спокойнее, да и кислородная смесь из баллонов помогла ему сдержать надвигавшийся обморок. Он стоял неподвижно, стараясь думать о чем угодно, только не о теле Джулии – о том, что все в порядке, и он просто пришел в гости. Постепенно он пришел в себя.

Его еще немного трясло и подташнивало, но он уже полностью восстановил контроль над собой, и это было главное. Головокружение прошло, и Джек открыл глаза, осматривая мебель, темные углы комнаты и светлые пятна на ковре, образованные лучами света, пробившимися сквозь насиженные бабочками участки стекла на окнах.

Ну, вот и все. Он уже готов. Он уже видел тело, видел, что с ним сделали бабочки, и теперь может действовать. Придется.

Кто-то в доме был жив и находился на верхнем этаже. А наверх был только один путь – через тело Джулии.

«А где Генри? – подумал Джек. – Может быть, он там, в спальне, живой?»

Боже! А вдруг он ЖИВ? Генри был покрупнее Джека и в гораздо лучшей форме, а это могло вызвать неприятности, к которым Джек совершенно не был готов. Что если Генри набросится на него, собьет с ног и отберет костюм и акваланг? Что тогда будет с Джеком? Удачи на этом кончатся. Он погибнет. Нет. Генри этого не сделает. Он был его другом, он знал, что Джек придет на помощь. «Он не набросится на меня», – подумал Джек.

Но время было отчаянное и действия могли быть такими же. Жена его лежит мертвая, и неизвестно еще, в каком состоянии ума находится теперь сам Генри. А под тяжестью акваланга Джек был совсем не борец. У него легко будет все отнять.

И все же Джек знал, что надо идти наверх. По какой-то неизвестной ему самому причине он понимал, что обязан прийти на помощь, независимо от того, есть ли там Генри или его нет. Будет ли драка или ее не будет. Он должен идти.

Конечно, он был дурак и знал это, но идти все равно было надо. «Но почему бы заранее не приготовиться к худшему? подумал он. – Не будет ведь ничего плохого, если я вооружусь чем-нибудь. Например, возьму на кухне нож». Минуточку, о чем это он? Нож?! Зачем – чтобы убить Генри? Чтобы убить того, к кому он вдет на помощь? Кого же тогда он хочет спасти?

Да. Если будет необходимо, если Генри накинется на него, он воспользуется ножом.

Джек медленно пошел по коридору, стараясь идти посередине, подальше от бабочек, и остановился в дверях кухни. И вдруг он застыл – наверное, это осталось у него от многочисленных неожиданных встреч во Вьетнаме. Но, что бы то ни было, он остановился и, затаив дыхание, крепко зажал пластиковую трубку в зубах.

Что если Генри стоит за дверью кухни и только и ждет, когда Джек зайдет туда? Где он вообще, ч°рт возьми? Наверху? Джеку безумно захотелось быть уверенным в местонахождении Генри. Он опять ощутил предчувствие борьбы – чувство охотника и дичи, жертвы и хищника.

«Возьми себя в руки! Это не Вьетнам, и тут тебе не джунгли. Это дом, и один из твоих друзей, возможно, жив и ждет твоей помощи. Боже, какая паранойя!..»

Он возобновил дыхание.

Сердце громко стучало, видимо, оно получило от организма новую порцию адреналина. Мозг его был ясным, и мышцы готовились слушаться каждой команды. Сейчас он чувствовал себя намного лучше, даже несмотря на темноту коридора. Он мог разглядеть все до мелочей хотя не совсем был уверен, было ли все это правдой или только игрой его воображения.

Собравшись с духом, он смело вышел в кухню, готовый встретить удар ножа или прыжок сзади.

Но ничего не произошло.

Паранойя. Чистейшая паранойя.

Он оглянулся и посмотрел на нишу в стене – на то место, где мог бы спрятаться Генри, единственное место, и увидел, что, кроме бабочек, там никого нет. «Бойся лучше их, а не Генри, – подумал он. – Вот где главная угроза».

Он не знал, что с оружием будет чувствовать себя намного Спокойнее – тогда параной" утихнет и исчезнут ненужные мысли.

Их кухня была расположена немного по-другому, чем в доме у Джека, и он не имел представления, в каком ящике искать нож. Но тут он увидел" в углу то, что как раз могло бы ему пригодиться и послужить оружием в трудной ситуации огнетушитель.

Он медленно подошел к нему, опасаясь сидящих бабочек, и в тусклом свете посмотрел на ярлык. Двуокись углерода. Как раз то, что надо. Маленький индикатор показывал, что огнетушитель был полностью заряжен. Джек с трудом выпрямился. Казалось, акваланг стал тяжелее. "Лучше проверить эту штуку здесь же, чтобы не тащить ее зря наверх, – подумал он.

– Неизвестно еще, с чем я встречусь там, наверху. Неплохо бы убедиться, что она работает, и работает хорошо".

Он снял предохранитель и направил сопло на ближайшую стену. «Сейчас я дам по ним залп, и посмотрим, что будет».

Он нажал на гашетку, и сильная струя двуокиси углерода рванула из сопла, накрыв группу бабочек, сидящих на стене. Они тут же попадали на пол, как бумажные обрывки, оставив на стене пустое место. «Прекрасно действует и против бабочек, – подумал Джек. – Наверное, он поможет и против всякого, кто захочет на меня напасть. Но огнетушитель все-таки не такой вечный, как кухонный нож...»

Немного успокоившись, Джек потащил огнетушитель по коридору назад к лестнице. Теперь он мог уже более хладнокровно смотреть на тело Джулии, тошнота не возвращалась, хотя зрелище было не из приятных. Отнюдь.

Он шея по ступенькам не спеша, и, когда добрался до тела, то увидел, что оно было в еще худшем состоянии, чем он предполагал. На расстоянии Джек не мог рассмотреть всех ужасов, совершенных бабочками – пустые глазницы, огромная дыра в голове, там, где когда-то было ухо.

Машинально он нацелил на тело огнетушитель и обдал его ледяной смесью. Но новые бабочки тут же слетели со стен и закружились над трупом. Джек знал, что он не сможет остановить их всех, но все же почувствовал себя лучше, хоть немного приостановив это кровавое пиршество.

Джек шел очень медленно и осторожно, и вот, поднявшись на последнюю ступеньку, наконец-то увидел коридор. Здесь он сразу же понял, что его параноический страх насчет Генри не имел под собой никаких оснований – его тело лежало на боку и было так же изуродовано, как и тело Джулии.

Однако Джек не почувствовал облегчения, увидев труп. Он предпочел бы видеть Генри живым, даже если бы это означало возможную схватку. Генри был хорошим человеком и хорошим другом. Джек готов был на все что угодно, лишь бы не видеть, что его любимые друзья так мучительно и страшно погибли.

Он повернулся направо, к комнате, в которой заметил движение. Больше он не думал о Генри. Теперь он уже ничем не мог ему помочь, а то, что становится с телом после нападения бабочек, было ему хорошо известно. Оставалось только предположить, что дети еще живы, а все остальное уже не имело значения.

Джек остановился у двери, надеясь, что правильно вычислил е°, вынул трубку изо рта и закрыл вентиль. Затаив дыхание, он стал обрабатывать дверь огнетушителем. Бабочки попадали на пол. «Жаль, что у меня не было такого же сегодня днем, тогда бы я сильно не страдал от боли», – подумал он.

Наконец дверь была очищена. Джек взялся за ручку, но дверь была заперта. Чуть пониже он увидел задвижку замка и повернул ее. Дети, наверное, внутри. Видимо, Генри или Джулия заперли их.

– Робби! – выкрикнул он.

Ответа не последовало.

– Диана! Робби!

Тишина.

Он повернул дверную ручку и вдруг испугался того, что он мог увидеть внутри. Но кто-то же двигался в окне – в этом он был абсолютно уверен. И кто бы то ни был, он должен находиться в этой комнате. Но если это кто-то из детей, то почему не отвечает?

Дверь распахнулась, он вошел в комнату и сразу же услышал тихие всхлипывания, доносившиеся из-под кучи одеял на кровати.

– Это Джек Вайнер. С вами все в порядке? – спросил он. Дети все еще не отвечали, и он подошел к кровати. Стены в комнате были чистые, и если это были дети, то с ними, наверное, все в порядке. Что значит, ЕСЛИ это дети? Конечно, это они.

– Вылезайте оттуда. Здесь безопасно.

Из-под вороха одеял высунулась голова. Это была Диана с красными и распухшими глазами, в которых застыл мучительный страх. Джек подумал о том, сколько же она успела всего пережить.

– Где папа? – спросила она.

– Робби там с тобой? – ответил вопросом Джек.

Она кивнула.

– Папа сказал нам сидеть здесь, пока он не вернется за нами. Он сказал, что нам здесь будет хорошо. Где мой папа?

– Его здесь нет, – тихо сказал Джек и отвернулся. Он совершенно не знал, что ему сейчас говорить, и что он должен им говорить. Вместо этого он сел на край кровати и снял маску.

Рядом с девочкой показалась голова Робби.

– Вы собрались плавать, да? – спросил Робби.

– Да. В скором времени.

– А где наш отец? – спросил Робби.

Джек глубоко задышал. Кто-то же должен рассказать все этим детям, и он был единственным, кто мог это сделать. Лучше будет сказать им все сейчас, чем если они обнаружат это потом сами.

– Ваш отец не вернется, – глухо сказал Джек.

– Он умер, – Робби как будто выплевывал слова, с обидой глядя на сестру.

– Нет! – закричала она. – Он сказал, что придет за нами, значит, придет!

Джек положил руку ей на плечо.

– Нет, Диана. Он не придет за вами. Он не справился с ними. Бабочки – они убили его.

– Нет!!

– И маму тоже.

– Мы знали это, – прошептал Робби. – Я же говорил тебе, что они умерли, – сказал он сестре.

– Вы возьмете нас с собой? – угрюмо спросил Робби.

Хорошенький вопрос. А как? Хоть он и сказал, что здесь безопасно, выводить их наружу было бы равносильно убийству. Одного роя бабочек хватит на них обоих.

– Снаружи очень страшно, – ответил Джек. – Вам туда нельзя выходить.

– Но ВЫ же пришли сюда, – удивился Робби.

– Да, Робби, но я дышал вот через это, – он показал на трубку. – И на мне водолазный костюм.

Диана перестала плакать и посмотрела Джеку прямо в глаза. И глаза ее прожигали его душу насквозь, возвращая к ужасу действительности.

– Я боюсь, – сказала она.

Он протянул руку и обнял ее, притягивая к себе. Она вся тряслась и время от времени всхлипывала.

– Вы тут не волнуйтесь. Ваш папа велел мне приглядывать за вами, что я и собираюсь сделать.

– А бабочки еще на улице? – спросил Робби.

– Да, – сказал Джек.

– Их было так много, – покачала головой Диана.

– Да. Поэтому я не могу вас забрать. Снаружи еще очень опасно для вас.

С каждой минутой он чувствовал, что сердце его все больше страдает от жалости и отчаяния. Так мала он мог для них сделать. Однако он не жалел, что зашел в дом. И никогда не будет жалеть об этом.

Его мысли шли по кругу, возвращаясь опять и опять к прошлому, он пытался придумать хоть что-нибудь полезное, хорошее, что-нибудь такое, что могло бы помочь ему забрать этих детей, вытащить их из поместья. Должно же быть что-то такое, обязательно должно быть!

Диана заплакала, и на этот раз к ней присоединился Робби.

– Эй, вы, двое! Вы должны быть храбрыми. Все будет хорошо, я вам обещаю, – принялся убеждать их Джек.

Но они не переставали плакать.

Может быть, снарядить их чем-нибудь, через что бабочки не смогут пробраться к коже? Это было возможно, но что он станет делать, когда они дойдут до озера? Как они поплывут? Умеют ли они плавать? А если даже и умеют, они будут отставать от него. А путь был далекий – слишком далекий для маленьких пловцов.

Он знал и раньше, что не мог себе позволить взять с собой кого-нибудь, знал он это и вступая в их дом. Ему самому надо было выбраться из поместья. И он понял, что находится в таком же положении, как если бы Кэти и Алан были живы. Нет, все– таки это было не одно и то же. Тогда было бы еще хуже.

– Мне надо идти, – тихо сказал он.

Они укоряюще посмотрели на него, страх я обвинение смешались в их глазах.

– Но я скоро вернусь за вами, я обещаю.

Робби молча смотрел на пол, боясь встретиться с ним глазами.

– Папа тоже обещал. А он не вернулся, – наконец прошептал он.

– Я не знаю, как вам это объяснить, чтоб вы поняли. Но, Робби, это очень важно! Эти бабочки не простые. И их так много снаружи, что иногда не видно, куда идти.

– Я знаю, – сказал он. – Они заполнили весь дом.

– Да, а в некоторых местах они точно так же заполняют целые улицы.

В глазах детей блеснуло удивление.

– Да их там, наверное, тысячи!

– Больше, чем миллиарды, Робби. Ваш отец хотел помочь вам и поэтому запер вас здесь. И он поступил правильно. Если бы он попытался взять вас на улицу, бабочки напали бы и на вас. Но здесь вы в безопасности. Здесь нет бабочек. А когда я уйду, ты должен будешь помогать сестре и себе. Я скажу тебе, как сделать, чтобы бабочки не попали в комнату. Если ты все сделаешь правильно, вы будете тут в безопасности до утра, пока я не вернусь.

– Вы не можете нас тут бросить! – закричала Диана, так крепко вцепившись в его руку, что Джек невольно поразился ее силе.

– У меня нет выбора, крошка. Я бы с радостью взял вас с собой, но никак не могу.

– Останьтесь с вами! – взмолилась она.

– Давай будем серьезными, -сказал Робби. – Если он останется с нами, то кто же тогда пойдет за помощью?

«В самом деле, – подумал Джек. – Ты прав, Робби. Я рад, что ты понимаешь».

– Когда я уйду, ты возьмешь вон тот стул, – сказал он, указывая на стул в углу, – встанешь на него и будешь затыкать тряпки в щели вокруг двери так, чтобы бабочки не смогли залететь. Понятно?

– Понятно.

– А потом снова идите в кровать и накрывайтесь одеялами, как раньше.

– Ладно.

– Теперь ты должен пообещать мне заботиться о сестре. Я ухожу, но я обязательно вернусь. Вернусь утром.

Робби не ответил. Джек надеялся, что он все понял. Но когда он встал и посмотрел на детей, на ручьи слез, на испуганные маленькие личики, он уже не был уверен, что сам все хорошо понимает.