Миша

Больничный свет слишком яркий. Воздух немного холодный, но теплая рука Эллы, лежащая в моей руке, утешает. Доктор вколол мне седативное средство, чтобы облегчить боль, и после чего я просто лежал на кровати, ожидая, когда он вернется, чтобы вытащить остатки ветки из раны.

Я был до смерти напуган, когда врезался в то дерево. Меня беспокоили мысли о том, что в итоге умру и оставлю Эллу совсем одну. Но сейчас я уже чувствую себя довольно неплохо.

Итан всматривается в меня и морщит нос, глядя на рану.

— Выглядит безобразно.

Я отталкиваю его в сторону и притягиваю к себе Эллу.

— Эй, милая девчонка, посиди ты со мной.

Она хихикает, потом смотрит на кого-то и смеется еще сильнее.

— Думаю, будет лучше, если ты постараешься закрыть глаза, — говорит она мне.

Я качаю головой из стороны в сторону.

— Ни за что. Все, что я хочу сейчас делать - это смотреть на тебя весь день.

Она фыркает, а затем приглаживает волосы у меня на голове.

— Перестань говорить, пока не выболтал что-нибудь крайне смущающее.

Я анализирую в своей голове информацию, и не нахожу в ней ничего подобного.

— Я буду в порядке, — говорю я, вытягивая здоровую руку и находя ее ногу. Ухватившись за нее, я притягиваю её к себе так, чтобы Элла упала рядом со мной на кровать.

— Миша, — говорит она, и ее зеленые глаза так широко распахнуты, что я вижу в них собственное отражение. — Здесь повсюду люди.

Я осматриваюсь, не видя ничего, кроме расплывчатых форм.

— Думаю, с этим нет проблем, — я шевелюсь, чтобы крепко поцеловать ее, но она дарит мне легкий поцелуй в губы, а потом отстраняется.

— Как насчет того, чтобы ты отдохнул, положив голову мне на колени? — говорит она. — И я буду гладить тебя по спине, пока ты не уснешь.

— Но что, если я проснусь, а тебя здесь уже не будет? — спрашиваю я, словно маленький ребенок, но сейчас меня это не сильно заботит.

Она поджимает губы и вздыхает.

— Я никуда не уйду.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Элла садится, и я кладу голову ей на колени. Она проводит пальцами по волосам, спускаясь вниз, к спине. Я цепляюсь за нее, пока не погружаюсь в бессознательное состояние.

Элла

Миша лежит на моей кровати без футболки и возится с повязкой, которая прикрывает рану, в которую когда-то вошла ветка. Доктора не смогли зашить ее, потому что травма слишком обширная, поэтому ему нужно держать ее прикрытой и ни в коем случае её нельзя мочить, например, принимая душ. В больнице информацию о душе он воспринял несерьезно, подмигивая мне.

Прошло несколько дней с аварии. «Chevelle», точнее то, что от него осталось, было припарковано в его гараже. Когда я увидела машину при свете, то чуть потеряла сознание, поскольку глядя на неё, невозможно себе представить, чтобы в этой аварии кто-то вообще смог выжить: дверь автомобиля вдавлена внутрь, а переднее крыло полностью отвалилось.

— Останется крутой боевой шрам, — Миша оттягивает бинты от раны.

— Рада, что ты так думаешь.

Я читаю письмо, которое появилось в моем электронном почтовом ящике на следующий день после аварии. Оказывается, я получила стажировку в музее, и теперь понятия не имею, что с этим делать. Я очень хочу на эту стажировку, ведь это такая великолепная возможность, но я не хочу оставлять Мишу.

— Что ты читаешь? — спрашивает он, опуская с кровати ноги и поднимаясь.

— Ничего. Просто просматривала свои е-mail’ы, — я выключаю экран компьютера и забираюсь обратно на кровать к Мише. Облокотившись на спинку, я вытягивая ноги.

Он указывает на рисунок разбитого зеркала, висящий на стене.

— Мне он нравится. Особенно фрагмент с гитарой.

Оказалось, что часть меня, полная воспоминаний, была лучшей. И будущее, которое я не могла увидеть, пока, наконец, не отпустила все на самотек…. И свобода, которую дал мне Миша, когда отказался отпустить меня….

— Мне тоже, — соглашаюсь я. — Думаю, однажды он станет одним из моих художественных проектов.

— В нем очень много смысла, — комментирует он.

Я улыбаюсь и соскальзываю, положив голову рядом с его.

— Знаю.

Он аккуратно перекатывается на свою сторону так, чтобы не задеть свое плечо, и теперь мы лежим лицом к лицу.

— Где ты витаешь, Элла Мэй? Даже после аварии ты была очень тихой.

Я так близко к нему, что могу увидеть темные пятнышки синего в его голубых глазах. Я была тихой, потому что в ту ночь поняла кое-что важное. На долю секунды мне показалось, что я потеряла его, и это открыло мое сердце, освободив то, что я похоронила глубоко в себе в ту ночь на мосту.

Я смотрю в его глаза, больше не боясь оказаться в них, но боясь потерять то, что они в себе несут.

— Я просто не хочу потерять тебя.

Его брови соединяются в хмурую линию, когда он опирается на локти.

— Вот из-за чего это? Из-за аварии? Я ведь в порядке, — он указывает на повязку. — Это просто крошечная царапина.

— Я знаю, что ты в порядке, — говорю я подавлено. — Но на секунду я подумала, что ты ….

— Эй, — он касается моей щеки и нежно целует. — Я в порядке. Ты в порядке. Все в порядке.

Я делаю глубокий вдох и произношу это прежде, чем окончательно осознаю происходящее и испугаюсь:

— Миша, я люблю тебя.