№ 43 . Не позволяй никому себя оскорблять

Кайден

Мне снится хороший сон. Мы с Кэлли спускаемся с утеса. Когда я помогаю ей спуститься, она закусывает нижнюю губу, спотыкается и прижимается спиной к камням, при этом чертовски нервничая.

Мои глаза прикованы к ее губам, я кладу руки на каменную стену, так что ее голова оказывается между двумя моими ладонями. Ее тело дрожит, когда я наклоняю голову и выдыхаю в ее шею. Мне нравится, что она дрожит, и мне хочется заставить ее дрожать еще сильнее.

Мои ладони скользят по камням, неровные края царапают кожу. Смесь боли и невероятного желания, и мое тело накрывает выплеск адреналина. Я хватаю ее за бедра, ее губы приоткрываются, когда голова отклоняется назад, и она стонет.

— Скажи мне, что ты хочешь меня, — говорю я, потому что у меня есть ощущение, что она никогда этого никому не говорила.

— Я хочу тебя, — выдыхает она.

Приподняв ее, мои губы впиваются в нее, когда я прижимаюсь к ней, желая лишь одного — сорвать с нее одежду и погрузить в нее свой член.

— Просыпайся, любимый. — Теплая ладонь гладит меня по щеке, и я машу рукой, потому что она нарушает мой сон.

— Давай, сексуальный мальчик. — Кто-то прыгает на мне. — Тебя ждет сюрприз, если ты проснешься.

Я моргаю и открываю глаза, увидев перед собой пару голубых глаз и множество волнистых светлых волос, падающих мне на лицо.

На моих коленях сидит Дейзи в короткой джинсовой юбке и белом кружевном топе.

— Сюрприз!

Я приподнимаюсь на локтях, чувствуя себя подавленным и желая вернуться обратно в свой сон, чтобы увидеть, чем он закончится.

— Что ты здесь делаешь?

Она прищуривает глаза.

— Хорошо же ты приветствуешь любовь всей своей жизни. Боже, Кайден, иногда ты можешь быть таким придурком.

Я вздыхаю и надеваю свою фальшивую улыбку.

— Прости, просто я устал. С колледжем и практикой у меня едва хватает времени на сон.

Она мнет пальцами кончики своих волос.

— Тогда вставай. Тебе нужно куда-нибудь меня сводить, пока мне не пришлось ехать домой. Я здесь всего на час.

— Почему ты здесь? — с осторожностью спрашиваю я, садясь и прислоняясь к спинке кровати.

Она встряхивает головой и поправляет свой топ на животе.

— Моя мама приехала сюда за покупками. Это самое ближайшее место, где она может купить обувь, которая не относится к немарочной[3].

Я выгибаю брови, изображая интерес.

— Правда?

Она кивает, потом проводит пальцами по моей обнаженной груди, которая прикрыта простыней.

— Я подумала, что поеду с ней и зайду к тебе. Ты можешь меня отвести, а потом тебе, может, повезет.

— У меня урок, — говорю я. — А где Люк? Полагаю, это он тебя впустил? Но кто тебя впустил в здание?

— У меня свои методы. — Она перекидывает через меня ногу и поднимается. — Люк пустил меня в комнату, а потом ушел. Не понимаю, что у него за проблема со мной. То есть, если я долго смотрю на него, то он тут же убегает в противоположном направлении.

— Он просто скромный. — Я сажусь, и простыня падает с груди.

Она осматривает белые линии, покрывающие мою кожу, будто забыла, что они там были.

— Знаешь, есть какое-то лазерное лечение, которое может убрать шрамы. Может, тебе стоит посмотреть. — Она проводит ногтем по моей щеке. — Без шрамов ты был бы идеальным.

Я уворачиваюсь от нее, достаю из комода красную футболку и надеваю ее.

— Ну, вот. Теперь ты их не видишь.

Она морщит нос.

— Я не хотела быть грубой. Просто сказала тебе правду.

Я поднимаю с пола джинсы, надеваю их и застегиваю пуговицу, а потом влезаю в ботинки.

— Куда хочешь пойти?

Она задумчиво постукивает по губе.

— Удиви меня. Но только пусть это будет где-то в хорошем месте.

Я хватаю кошелек, телефон, а потом открываю ей дверь.

— Ты же знаешь, что у меня нет машины.

— Еще бы. — Она закатывает глаза, когда я закрываю дверь. — Вот почему я упросила маму позволить мне воспользоваться ее машиной. Она застряла в торговом центре, поэтому нам придется сделать это по-быстрому. Хотя тебе лучше убедиться, что мне это понравится.

Она одаривает меня улыбкой и, покачивая бедрами, идет по коридору. Ее юбка едва прикрывает зад, а длинные ноги тянутся с самоуверенностью. Несколько парней, идущих по коридору, засматриваются на ее задницу.

Приблизившись к двери, она ждет, что я ее открою для нее, а потом мы выходим на солнечный свет. Двор кампуса заполнен людьми с учебниками в руках, идущими на занятия и с них.

Мы идем по дорожке под деревьями, и в конце нее появляются Сет и Кэлли. На ней фиолетовая кофта с длинными рукавами, а волосы собраны наверху. Мой разум уплывает к моему непристойному сну и тому, каково это чувствовать ее в своих руках.

С серьезным выражением лица она разговаривает с Сетом, а тот оживленно размахивает руками в воздухе. Когда ее глаза встречаются с моими, на долю секунды они загораются, а потом она переводит взгляд на Дейзи. Кэлли — самая милая девушка, которую я когда-либо встречал, но ее лицо наполнено ненавистью.

Я начинаю махать, когда она протягивает мне руку с пропуском.

— Я должна тебе его отдать. — У нее ровный голос.

Я забираю у нее пропуск, одаривая легкой улыбкой.

— Спасибо. Как он у тебя оказался?

Она пожимает плечами.

— Люк сказал, что схватил его случайно. После урока он меня остановил и спросил, не могу ли я зайти в общежитие и отдать его тебе. Но поскольку я наткнулась на тебя, то держи.

Дейзи внимательно смотрит на Кэлли.

— Кто ты такая, черт возьми?

Глаза Кэлли холодны как лед.

— Кэлли Лоуренс.

Дейзи злобно усмехается.

— Боже мой. Это же Поклоняющаяся дьяволу анорексичка. Другая одежда, но то же тощее тело. Много моришь себя голодом?

— Дейзи, — напряженным голосом говорю я. — Перестань.

Глаза Сета расширяются, а это означает, что Кэлли, должно быть, рассказала ему о Дейзи. Но зачем? Я что-то пропустил?

Дейзи смотрит на меня.

— Может, я должна спросить у тебя, какого черта ты делаешь? Общаешься с такой, как она.

В глазах Кэлли гаснет свет, когда она начинает нас обходить, но Сет выскакивает вперед и выпаливает в лицо Дейзи:

— Не знаю, почему ты так цепляешься к ней, — говорит он. — Убрать бюстгальтер с пушапом, искусственный загар, крашеные волосы, модную одежду, и мы получим девушку с небольшим избытком веса и действительно плохой пластической операцией на нос.

Дейзи открывает рот и закрывает ладонью нос.

— Я не делала пластической операции на нос.

— Как скажешь. — Он усмехается ей, берет Кэлли за руку и машет мне. — Увидимся позже, Кайден.

Кэлли не смотрит на меня, когда они обходят нас и торопятся к главному входу в кампусе.

Дейзи упирает руки в бедра и поджимает губы.

— Почему ты разговаривал с этой девчонкой? — спрашивает она. — Ты же помнишь, кто она, да?

— Да, она Кэлли Лоуренс. — Я пожимаю плечами и иду по тротуару. — В школе она училась со мной в одном классе и была действительно тихой.

— Еще она была уродом. — Она переплетает свои пальцы с моими, и по моему телу разливается оцепенение. — Она анорексичка и раньше носила мешковатые вещи. Боже, у нее была эта ужасная прическа, и она никогда ни с кем не разговаривала.

— Она не анорексичка и не поклонница дьявола. — Я качаю головой. — И она не всегда была такой, она больше не такая. Она довольно нормальная. — И грустная. Каждый раз, когда я смотрю на нее, у меня разрывается сердце. — Кроме того, она мне помогла кое в каком деле.

— Каком деле? — спрашивает она, бросая на меня жесткий взгляд, будто готова выцарапать мне глаза. — Ты спишь с ней? Если да, то это отвратительно и жалко.

На секунду мне приходит мысль сказать ей «да», а потом стоять и смотреть, как она уходит, избавляя меня от своей жизни. Но что потом, черт возьми, я буду делать? Встречаться с кем-то еще? Встречаться с Кэлли? Не важно, насколько сильно моему мозгу нравится эта идея — и моему члену, — она слишком хороша для меня, и даже после нескольких встреч, что я провел с ней, я чувствовал, что всего этого слишком много.

— Нет, я не сплю с ней. Я просто иногда с ней общаюсь, — говорю я, и это частичная правда, потому что это Кэлли нужно со мной общаться.

Кэлли

В библиотеке больше никого, кроме библиотекарши, которая ходит с тележкой, расставляя книги на полках. Интересно, она живет одна, у нее есть кошки? Счастлива ли она?

— Так сколько времени должно пройти, чтобы мы смогли поговорить о том, что произошло? — спрашивает Сет, перелистывая страницы учебника.

Я чувствую себя ужасно, как ребенок, только я уже не ребенок. Я взрослая женщина, учусь в колледже, но все равно отреагировала так, будто еще в средней школе. Ненавижу, что пересекающиеся пути с кем-то из прошлого могут отбросить меня в темноту и печаль, которые, может, всегда будут частью меня.

Я пожимаю плечами, подчеркивая запись на странице ярко-желтым маркером.

— А о чем говорить?

Он выхватывает у меня из руки маркер, и тот оставляет желтую полосу на бумаге.

— О том, что ты только что позволила этой чертовой сучке растоптать себя, и том, что Кайден едва что-то сказал.

— А зачем ему это? Он никогда не делал этого раньше. Я не его проблема. — Я гляжу на окно, в которое проникает поток солнечного света. — То, что произошло там, — это история моей жизни. Скоро она уедет, и мне не придется думать о ней.

Он бросает маркер на стол и глядит на деревья.

— То, что случилось с этой девчонкой, не хорошо. Ты должна воспитать в себе уверенность и умение постоять за себя. Если в следующий раз она сделает что-то подобное, выдери у нее из волос эти накладные пряди.

— Она носит накладные пряди? — спрашиваю я, и он кивает. Я улыбаюсь, но потом качаю головой. — Если бы это были люди, которые издевались над тобой в средней школе, ты бы смог быть таким уверенным?

— Мы говорим не обо мне, — нажимает он с жестким взглядом. Он закрывает книгу и скрещивает на ней руки. — Мы говорим о тебе.

— Я не хочу, чтобы мы больше говорили обо мне. У меня болит голова. — Я беру маркер со стола и надеваю на него колпачок. — Как насчет того, чтобы посвятить этот день учебе? Мне нужно поработать над другими проектами.

Он вздыхает и складывает учебники в стопку, а потом встает из-за стола.

— Отлично, но когда я вернусь к себе в комнату, то добавлю в список пункт «Не позволяй никому себя оскорблять».

Кайден

Прошла неделя с тех пор, как я говорил с Кэлли. Последний раз это случилось во время случайного визита Дейзи, который закончился бессмысленным трахом и равнодушным прощанием. Не могу сказать, кто кого избегает в случае со мной и Кэлли, но чем больше времени мы проводим порознь, тем больше я думаю о ней.

Вчера моя мама тоже случайно заехала ко мне в общежитие, когда направлялась в город — бредовая ложь, которую она использует всякий раз, когда берет перерыв от пьянки, чтобы сходить в спа-салон и протрезветь. У нее слабость к обезболивающим и множеству вина. Так было, сколько я себя помню, — возможно, именно поэтому она никогда не останавливала побои. Однажды я пытался рассказать ей об отце, но она не слишком-то жаждала что-то с этим делать.

— Ну, тебе просто придется стараться усерднее, — сказала она, делая глоток вина. Какая-то его часть пролилась ей на рубашку, но она даже не заметила. — Порой нам приходится справляться с вещами как можно лучше. Это зовется жизнью, Кайден. Твой отец — хороший человек. Он обеспечивает нас крышей над головой и дает нам больше, чем могли бы многие. Без него мы бы, возможно, оказались на улице.

Я стоял в конце стола, сжав ладони в кулаки.

— Но я стараюсь изо всех сил, а он, похоже, становится только безумнее.

Она перевернула страницу журнала, и когда я посмотрел ей в глаза, она выглядела как призрак, отсутствующая и потерянная, как я.

— Кайден, я ничего не могу сделать. Прости.

Обозленный я вышел из комнаты, жалея, что на две проклятые минуты она не могла стать другим человеком — тем, кто устраивал вечеринки и благотворительные мероприятия и улыбался. А не гребаным зомби, накачанным обезболивающими.

***

— Что у тебя за проблемы сегодня, черт возьми? — Люк швыряет футбольный мяч на поле рядом с полевой почтой, так что тот оказывается далеко от меня. Мы в форме, потные и измотанные, но я никак не могу успокоиться.

— Мы можем, пожалуйста, закончить на сегодня? — Под шлемом у него красные щеки, а кофта промокла от пота. — Я чертовски устал. Тренировка закончилась два часа назад.

— Думаю, да. — Я пинаю один из конусов, и тот мнется, а потом отлетает к трибунам. Кэлли и еще одна девчонка, наблюдая за нами, сидят с книгами на нижнем ряду, при этом разговаривают и делают вид, что занимаются.

Я гляжу на серое небо и трибуны, окружающие поле.

— Насколько сейчас поздно?

Он пожимает плечами и, снимая шлем, направляется через зеленое поле к туннелю, который ведет к раздевалке.

— Не знаю, но чертовски поздно, и я закончил.

Я следую за ним, но краем глаза вижу Кэлли, сидящую на траве под деревом в дальнем конце поля, с другой стороны забора. Перед ней разложены бумаги, и, читая, она жует ручку.

Я осознаю, что, может, это я избегаю ее, потому что она вызывает у меня чувства, к которым я не привык: неприличные сны; бережность; то, как мое глупое сердце начинает биться, как будто оно, наконец-то, ожило. Расстегивая ремешок под подбородком, я снимаю шлем и иду к ней. Она настолько поглощена тем, что написано в бумагах, что не замечает меня. Ухватившись за верх забора, я перекидываю через него ноги и приземляюсь на другой стороне. Поправив рукава кофты под майкой, я останавливаюсь всего в нескольких шагах от нее.

Волосы Кэлли скручены в неряшливый пучок, на ней футболка с коротким рукавом и повязанная вокруг талии куртка. Она перестает кусать ручку, чтобы поближе рассмотреть одну из бумаг, но тут моя тень падает на нее, и она поднимает взгляд, все ее тело дергается. На миг мне кажется, что она сейчас вскочит на ноги и убежит.

Она переводит дыхание и кладет ладонь на тяжело вздымающуюся грудь.

— Ты меня напугал.

— Я уж вижу. — Я провожу пальцами по влажным от пота волосам, а потом медленно приседаю перед ней на корточки, чтобы снова ее не напугать. Чему я научился, так это тому, что она не любит, когда люди влезают в ее личное пространство без предварительного предупреждения. — Что ты здесь делаешь?

Она смотрит на бумаги, потом снова на меня.

— Домашняя работа... Иногда мне нравится тут сидеть. — С воспоминаниями на лице она смотрит на поле. — Это напоминает мне о том, как я раньше вот так сидела с отцом, когда он проводил тренировку.

— Я не помню, чтобы ты тут бывала, — говорю я, снова чувствуя себя придурком из-за того, что не помню ее. — Сколько тебе тогда было лет?

— Я так делаю уже много лет. — Она сглатывает с трудом и фокусирует взгляд на бумагах. — Кроме того, большую часть времени я не могу делать домашнюю работу в своем общежитии. Моя соседка по комнате... ну, иногда... — Ее щеки вспыхивают, и я обнаруживаю, что улыбаюсь из-за того, как мило она выглядит, по-настоящему невинно. Она бормочет: — К ней приходит много парней.

Я чешу нос, чтобы перестать смеяться над ней.

— Понимаю. Значит, тебе приходится освобождать ей комнату на несколько часов.

Она кладет ладонь с каждой стороны ряда бумаг и сдвигает их вместе, пока они не складываются в стопку.

— Ага.

Я замолкаю, и с моих губ слетает извинение:

— Прости.

Она хмурит брови, когда поднимает подбородок, чтобы встретиться со мной глазами.

— За что?

— За то, что не сказал Дейзи заткнуть свой чертов рот, — говорю я. — А должен был. Она плохо себя с тобой повела.

Кэлли пожимает плечами, глядя на поле.

— Тебе не нужно меня поддерживать. Она твоя девушка. Ты должен быть на ее стороне.

Я опускаюсь коленями на траву, становясь ближе к ней.

— Нет, я должен тебя поддерживать. Я многим тебе обязан.

Она решительно сжимает губы, возвращая свое внимание на меня.

— Ты ничем мне не обязан, клянусь. В том, что я сделала той ночью, не было ничего серьезного. Если бы я ушла от той ситуации — вот это было бы серьезно.

И все же я обязан ей, многим. Из-за нее у меня меньше шрамов. Как бы мне хотелось забрать все то, что всегда делало ее такой грустной. Я кладу на траву шлем и собираю ее книги, когда она тянется к сумке у ствола дерева.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

Она запихивает бумаги в сумку, помяв их по краям, а потом я протягиваю ей книги.

— Возможно, я просто останусь дома и посмотрю фильм.

— Как долго твоя комната будет занята? — спрашиваю я и улыбаюсь, когда ее щеки становятся еще краснее.

— Не знаю. — Она поднимается на колени, надевает сумку на плечо и встает на ноги. — Наверно, я просто потусуюсь с Сетом, пока ее друг не уйдет.

Я подбираю свой шлем и следую за ней, когда она идет вдоль забора.

— Почему бы тебе не пойти куда-нибудь со мной и Люком? Он хочет посмотреть на тот клуб в центре города. Он, конечно, может оказаться полной дырой, но это лучше, чем сидеть в комнате.

Она останавливается, поправляя на плече ремешок от сумки, и закусывает нижнюю губу так сильно, что кожа вокруг губ становится фиолетовой.

— Не думаю, что могу.

— Почему? — игривым тоном спрашиваю я, улыбаясь ей. — Неужели со мной так плохо находиться рядом?

Ее руки опускаются по бокам, а глаза впиваются в мои.

— Нет.

Я потираю ноющие мышцы на затылке.

— Ладно, тогда пошли с нами. Будет весело, а если нет, мы сможем пойти куда-нибудь еще.

Она сжимает ладони в кулаки, а потом выпрямляет пальцы.

— Хорошо.

Я потрясен. Я флиртовал с ней просто из-за того, как привлекательно она волнуется, но не думал, что с ней это сработает.

— Ладно, встретимся у грузовика Люка около девяти?

Она кивает и поворачивается ко мне спиной, уходя так быстро, будто боится, что я ударю ее в спину. Похоже, она боится всех, кроме Сета. Но почему?

Кэлли

Я помню в свой день рождения летающие по комнате розовые и белые шары, свисающие с потолка красные полоски и валяющуюся на полу золотистую оберточную бумагу. Помню то, как танцевало пламя свечей, а шлейф дыма поднимался к потолку. На другой стороне стола сидела мама с камерой в руке и улыбкой на лице, она снова и снова нажимала на кнопку.

Вспышка ударяла по глазам, а я продолжала моргать, желая, чтобы она перестала делать фотографии, которые навсегда запечатлеют этот Богом проклятый день.

— Загадай желание, радость моя, — сказала она, и камера снова вспыхнула, осветив лица окруживших стол людей.

Я уставилась на розовую надпись из глазури «С Днем Рождения, Кэлли». Загадать желание?

Над столом медленно проплыл красный шарик, вверх и вниз, вверх и вниз.

— Загадай желание, Кэлли, — повторила мама, когда шарик перелетел через ее плечо.

Все наблюдали за мной, будто видели, что я больше не здорова.

Загадать желание? Загадать желание?

Воздушный шарик лопнул.

Таких вещей, как желания, не существует.

В комнату входит моя соседка Виолетта, когда я заканчиваю писать последнюю строчку. Она высокая, с черными вьющимися волосами и красными прядями. У нее в носу пирсинг, а сзади на шее татуировка в форме звезды. На ней клетчатые брюки, рваная черная футболка и армейские ботинки.

— Ты не видела мою кожаную куртку? — спрашивает она, закрывая дверь и бросая сумку на свою неубранную постель.

Я захлопываю дневник и вставляю в спираль ручку.

— Нет.

Она вздыхает и собирает со стола возле окна свои учебники.

— Наверно, я потеряла ее в клубе. Черт.

— Я буду иметь в виду. — Я сую дневник под подушку и встаю с кровати.

Она выдвигает ящик стола и оглядывается на меня через плечо, когда я надеваю ботинки.

— Ты уходишь?

Я киваю, просовывая руку в рукав своей серой толстовки.

— Ага.

Я слышу грохот пузырька с таблетками, когда она задвигает ящик и держит красный шарф.

— Сегодня вечером у меня, наверно, кто-то будет. Если что, я повешу на дверную ручку вот это.

Опять? Чем занимается эта девчонка?

— Хорошо. — Мои пальцы хватаются за дверную ручку. — Я постараюсь сначала проверить.

— Я надеюсь, — говорит она, ее рука застывает над ящиком. — Иначе ты увидишь то, что тебе не захочется видеть.

Со вздохом я выхожу за дверь, жалея, что у меня в общежитии нет своей собственной комнаты.

***

— Похоже, я только что во что-то вляпалась по уши, — говорю я Сету, когда он впускает меня в свою комнату. — Что-то очень плохое.

Сет останавливает изображение на экране телевизора, садится на кровать и хлопает по месту рядом с собой.

— Садись и поделись своей проблемой.

Я кидаю свою сумку на пол и опускаюсь на кровать.

— Кайден пригласил меня сегодня вечером пойти в клуб с ним и Люком, и я случайно согласилась.

— Как ты случайно могла согласиться на такое?

Я разочарованно выдыхаю.

— Он улыбался мне, всю меня взволновал, и я не могла думать ясно.

Сет улыбается, и с его губ срывается смешок.

— Боже мой, ты в него влюбилась.

Я качаю головой, волнуясь лишь от одной только мысли.

— Нет, не влюбилась.

Подо мной пружинит матрас, когда он подпрыгивает на нем, как ребенок, наевшийся сладкого.

— Нет, влюбилась. Ты в первый раз влюбилась, Кэлли. Как захватывающе!

Все еще качая головой, я выпрямляюсь и убираю волосы со лба.

— Я не влюбилась в него. Он хорошо выглядит? Конечно. И он славится этим с третьего класса. — Взволнованная я замолкаю. — Я и раньше влюблялась, просто не на очень долго.

— Ты так в него влюблена. — Он берет пульт и выключает телевизор. — Это хорошо, поскольку в этом случае мы сможем вычеркнуть из списка пятый пункт.

— Я не танцую, — поежившись, возражаю я. — Танцы приравниваются к прикосновениям и близким контактам с людьми. Я просто не могу этого сделать.

— Нет, можешь. Ты делала такое со мной уже сотню раз, — ободряет он. — Вспомни тот первый раз, когда мы встретились. Ты едва разговаривала со мной и все время выглядела так, будто собираешься выколоть мне глаза карандашом. А теперь посмотри на себя. Ты сидишь у меня в комнате на кровати, только ты и я. Ты так далеко, моя маленькая девочка Кэлли.

— Но ты - это ты. — Я удрученно вздыхаю. — Я тебе доверяю.

— Да, но мне пришлось это заслужить.

— Я знаю, и мне очень жаль, что я заставила тебя пройти через все это. Я удивлена, что ты так старался.

Он спрыгивает с кровати и выдвигает верхний ящик комода.

— Все равно. Ты стоила того.

Я болтаю ногами на краю кровати.

— Сегодня ты кажешься счастливым.

Он достает зеленую рубашку с пуговицами и карманом спереди и растягивает перед собой.

— Ты помнишь того парня, о котором я тебе говорил? Из моего класса по социологии?

Я киваю.

— Того с невероятно мягкими волосами и красивыми голубыми глазами?

— Именно его. — Он подходит к зеркалу, взъерошивая волосы и наклоняя лицо к своему отражению. — Сегодня он разговаривал со мной, и я имею в виду, именно разговаривал дольше пяти минут.

Я вскакиваю с кровати и беру маркер из стакана на его ночном столике.

— Думаешь, ты ему нравишься?

Он пожимает плечами, сжимая челюсти, чтобы не улыбаться.

— Трудно сказать, кто ему нравится, но, может, мне стоит поговорить с ним еще.

Я пытаюсь зубами снять колпачок, а потом выплевываю его на кровать.

— Ты куда-то собираешься?

Он натягивает через голову рубашку, просовывая руки в рукава, и пальцами поправляет свои волосы.

— Да, с тобой в клуб.

Мои плечи расслабляются, когда я подхожу к доске на двери с очень длинным списком на ней, где вычеркнуто совсем немного пунктов.

— С тобой все будет в порядке? Я ведь знаю, как ты относишься к футболистам, учитывая то, что с тобой произошло.

Он застегивает на запястье ремешок от часов.

— Этот Люк кажется хорошим парнем. По крайней мере, он был таким во время нашего десятиминутного разговора, когда мы курили на улице, и я думаю, что он знает обо мне.

Я касаюсь доски кончиком маркера.

— С чего ты это взял?

— У меня просто ощущение, — говорит он. — Мне показалось, что ему было все равно.

Я очень медленно вычеркиваю пятый пункт, и маркер скрипит.

— Но я танцую только с тобой.

— Для меня отличный план. — Он предлагает мне локоть, и я цепляюсь за него рукой, чувствуя себя рядом с ним защищенной, когда мы неторопливо идем по коридору и выходим на улицу.

Уже поздно, небо черное, и звезды кажутся осколками мерцающего стекла. В сырой траве стрекочут сверчки, а на одной из скамеек сидит страстно целующаяся парочка. Я немного краснею, потому что на долю секунды на их месте представляю нас с Кайденом.

— Почему у тебя такое выражение лица? — внимательно замечает Сет.

Я отвожу взгляд к дороге.

— Какое выражение?

Он вздыхает, но не давит. Когда мы доходим до травы, он перестает двигаться и тянет меня назад, его взгляд блуждает по моему лицу.

— Погоди секундочку.

Я робко дотрагиваюсь до волос.

— А что не так? У меня что-то в волосах?

Он наклоняет голову в сторону, а потом протягивает руку и пальцами хватает за волосы. Одним быстрым рывком он снимает с волос резинку, и пряди падают мне на плечи.

— Вот так. Пусть эти дурацкие волосы будут распущены.

Я собираю волосы сзади и протягиваю руку.

— Отдай ее обратно, Сет.

Хлопая ресницами, он поднимает руку и растягивает резинку на двух пальцах.

— Не надо, — предупреждаю я, потянувшись к нему. — Пожалуйста, Сет, не делай этого.

Он щелкает пальцем, и резинка улетает в темноту.

— Ой!

Я провожу пальцами по лицу и наклоняюсь к влажной траве в поисках резинки.

— Где она, черт возьми?

Сет смеется.

— Твою мать, бранные слова так и просятся.

Я встаю и с горящей яростью в глазах гляжу на него, пытаясь завязать пряди волос в узел.

— Мне нужно собрать волосы. Пожалуйста, помоги мне ее найти. — Слезы жгут уголки моих глаз. — Черт побери, Сет, где она?

Выражение его лица сникает, и он бледнеет, когда понимает, что, должно быть, нажал не на ту кнопку.

— Не думаю, что мы сможем ее найти.

Я качаю головой, когда слезы наворачиваются на глаза и текут по щекам.

— Я не могу дышать, — выдыхаю я.

— У тебя так хорошо пахнут волосы, Кэлли, — говорит он, накручивая на палец прядь моих длинных каштановых волос. — Как клубника.

У меня сдавливает грудь, когда я начинаю рыдать. Сделав три коротких шага, он руками обвивает меня за плечи и притягивает к себе.

— Мне так жаль. Я не думал, что вся эта история с волосами окажется настолько серьезной. Я думал, что все гораздо сложнее.

Я смахиваю пальцами слезы и медленно вздыхаю через нос, чтобы восстановить контроль над страхом.

— Прости, просто... все это возвращает те вещи, о которых мне не хочется помнить.

Он отклоняется назад и сплетает свои пальцы с моими, сжимая ладонь.

— С тобой все будет в порядке, обещаю. Я все время буду рядом.

— Может, у меня есть время сбегать обратно в свою комнату.

Я гляжу на дверь именно в тот момент, когда Кайден и Люк выходят из-за угла общежития.

Люк немного ниже Кайдена, с короткими волосами и лицом без шрамов. На нем клетчатая рубашка, выцветшие джинсы с черным кожаным ремнем и ботинки на ногах. Волосы Кайдена взъерошены, и некоторые пряди падают на глаза, на нем теплая рубашка с капюшоном, темные джинсы, сидящие очень низко на бедрах. Клянусь, если он поднимет руки над головой, то будет виден его живот.

— Кэлли, ты пялишься, — шипит под нос Сет и пихает меня локтем в бок.

— Что? — Я моргаю, вытирая со щек последние слезы и удивляясь тому, как я успокоилась.

Сдерживая улыбку, он поджимает губы.

— Ты на кое-кого пялилась.

— Нет, не пялилась, — отрицаю я. — Правда?

Он один раз кивает головой, а потом шипит сквозь зубы:

— Пялилась с отвисшей челюстью.

— Привет, — говорит Кайден, и его лоб морщится при виде моего заплаканного лица. — Вы поссорились?

Я качаю головой и гляжу на Сета.

— Нет, мы просто горячо поспорили.

— Ладно... — Он с сомнением оглядывает меня. — Мы идем?

Кивнув, я отхожу в сторону так, чтобы он с Люком мог идти между нами и показывать дорогу.

Сет достает из кармана сигареты и сует одну в рот, когда мы плетемся за ними.

— Мы едем с ними?

— Нет. — Я перевожу взгляд на единственный ржавый грузовик, где больше другого транспорта не припарковано. — Нет, если только они не захотят ехать на твоей машине.

— Ну, давай тогда предложим, — говорит он. — И тогда ты можешь быть нашим водителем, раз ты никогда не пьешь. Хотя сегодня вечером тебе нужно попробовать. Возможно, это тебя успокоит.

— Один раз я пила пиво, — возражаю я. — И оно меня не расслабило.

— О, моя маленькая наивная Кэлли. — Он вздыхает, выуживая из кармана зажигалку. — Одно пиво сильно на тебя не подействует. Тебе нужен какой-то толчок. Что-то мощное.

— Мы не можем пить в клубе, — говорю я, когда он щелкает большим пальцем по зажигалке. Прикрыв одной ладонью пламя, он зажигает кончик сигареты, и бумага загорается и скручивается. — Помнишь, что произошло в клубе в прошлый раз, когда ты попытался это сделать?

Он затягивается, вдыхая дым, а потом выдыхает его перед своим лицом.

— Да, отличное замечание. Не хочу больше возвращаться в общую камеру.

— Тебе повезло, что это был твой день рождения, и они тебя отпустили.

— Еще я флиртовал с одним из офицеров. — Он усмехается, и тонкая струйка дыма вырывается между его губ.

— Так кто у кого будет сидеть на коленях? — спрашивает Кайден, держа руку на открытой двери грузовика. Его взгляд прикован ко мне, а на губах легкая веселая улыбка. — Лично я считаю, что здесь только один вариант.

Я указываю на черную Камри Сета, припаркованную на несколько мест дальше.

— Думаю, мы возьмем машину Сета. Вы, ребята, можете поехать с нами, если хотите.

Люк подбрасывает ключи в воздух, как в бейсболе, а потом ловит их рукой.

— Звучит отлично. В этом случае за вождение отвечаю не я.

Вообще-то я надеялась, что они не поедут, так что Сет сможет подбодрить меня, и я могла бы чем-то собрать волосы, потому что то, как они касались моих плеч и пахли, сводило меня с ума. У меня было желание убежать в свою комнату и отрезать их.

Подойдя к машине Сета, я расчесываю волосы пальцами, чтобы они стали послушными и не лезли в глаза. Я тянусь к дверце у пассажирского сиденья, но Люк протягивает руку и открывает ее для меня. Отойдя в сторону, я как в танце проскальзываю мимо него, но лишь чтобы сохранить между нами дистанцию.

— Спасибо.

Я ловлю над крышей машины взгляд Сета, и тот выгибает брови, когда мы залезаем внутрь.

Сет хлопает дверцей, и я вздрагиваю на своем сиденье.

— Расслабься, Кэлли, — шепчет он, поворачивая ключ, и двигатель начинает урчать. Опуская окно, он высовывает руку наружу, чтобы дым не заполнял кабину. — С тобой все будет в порядке.

Сет и Кайден запрыгивают на заднее сиденье с противоположных сторон машины, и их двери хлопают одновременно. Сет включает стерео, когда мы пристегиваем ремни безопасности. Звучит песня Найн Инч Нейлз «Боль», и он жмет на педаль, шины визжат по асфальту. Машина дергается вперед, и я хватаюсь за ручку. Сет — сумасшедший водитель. У него полный ящик билетиков, потому что когда он был подростком, его родители дважды забирали у него машину, так как он продолжал ее разбивать. Казалось, что он все время торопится, как и по жизни.

Люк наклоняется вперед, сзади обнимая мое сиденье, и я наклоняю голову в сторону.

— Чувак, здесь можно курить? — спрашивает он у Сета.

Сет поднимает свою сигарету, которая сгорела почти до конца.

— Конечно.

Губы Люка изгибаются в улыбке, когда он плюхается назад на сиденье. Несколько секунд спустя щелкает зажигалка, опускается окно, и внутрь задувает прохладный ветерок.

После того, как Люк говорит Сету, куда ехать, какое-то время никто ничего не говорит, и я начинаю беспокоиться, что этот вечер закончится трагической тишиной. А потом Кайден резко наклоняется вперед и упирается руками в консоль.

— У нас с Люком блестящая идея, — говорит он, и свет от зданий отражается у него в глазах. — Помнишь ту скалу, на которую мы поднимались? Куда ходят все выпускники и оставляют рисунки?

Я поворачиваюсь боком и подворачиваю ногу под себя.

— Да, помню.

Он переносит вес тела на руки, наклоняясь ко мне еще ближе, и мое сердце выскакивает из груди.

— Так вот мы хотим пойти туда и разрисовать ее.

— Но вы не выпускники. — Я поправляю на плече ремень безопасности. — Да только, я думаю, вам это известно.

Он удивленно смеется надо мной.

— Да, известно, но от этого только веселее.

Люк выглядывает поверх сидения, его рука отставлена в сторону, так что шлейф дыма вылетает из окна.

— В средней школе мы все время заявлялись на вечера выпускников. Возникал скандал, потому что им не слишком это нравилось.

— Вам нравилось их расстраивать? — спрашиваю я, и он склоняет голову в сторону, чтобы не выдувать дым мне в лицо.

— Да, было довольно забавно. — Люк высовывает сигарету в окно, касается подушечкой большого пальца кончика, и пепел вылетает наружу. — Парить мозг кому-то другому вместо того, чтобы его парили тебе.

Такое ощущение, будто он загадал мне неразрешимую загадку, и я смотрю на Кайдена, чтобы тот объяснил.

— Это довольно интересно, — подмигивая, обещает он мне. — Мы подумали, что сегодня вечером можно съездить к скале и что-нибудь на ней нарисовать.

— Но уже поздно. — Я гляжу на ярко-красные цифры на часах, а потом на Сета.

— Все нормально. — Сет сворачивает на узкую обочину дороги, которая жмется между двухэтажными кирпичными зданиями.

По тротуару туда-сюда ходят люди. Большинство девушек одеты в открытые платья и туфли на высоких каблуках, а парни — в хороших джинсах и рубашках. Я гляжу на свои конверсы, черные узкие джинсы и облегающую белую футболку под расстегнутой курткой и чувствую себя раздетой и глупой.

Сет сворачивает на небольшое парковочное место и втискивает в него машину. Она входит плотно, и мне приходится открывать небольшую щель и ловко выбираться. Люк опускает свое окно, высовывает голову, кладет руки на крышу и подтягивает тело через открытое окно.

— Ты намного стройнее меня. — Он упирается мысками и спрыгивает на землю. — Моя дурацкая задница застряла бы в двери.

Улыбаясь, я спереди обхожу машину, где меня ждет Сет с согнутым локтем. Возле улицы, прислонившись к фонарному столбу, стоит долговязый парень с болячками на лице и длинными черными волосами.

Он оглядывает меня, отпивая из бутылки пиво, а когда убирает ее от губ, то от взгляда, который он бросает на меня, у меня по телу пробегает дрожь.

— Привет, секси, — невнятно бормочет он, отходя от тротуара, а потом качнувшись назад. — Выглядишь сегодня чертовски хорошо.

Я начинаю пятиться к машине, но пальцы Сета смыкаются вокруг моего локтя.

— Ты говоришь это ей или мне, я просто не могу понять, — отшивает он его.

Темные глаза парня становятся холодными, в них читается необходимое желание кого-то завоевать. Я и раньше видела такой взгляд и начинаю от него давиться, чувствуя, как мое тело заполняет отравляющее ощущение отвращения, недоверия и стыда.

Пьяный перемещает свое тело вперед, покачиваясь в нашу сторону.

— За это я надеру тебе задницу.

Я дергаю Сета за руку, готовясь уже бежать, запрыгнуть в машину, закрыть все двери и сжаться на полу.

— Пожалуйста, давай просто вернемся к машине, Сет.

Рядом с нами встает Кайден, его пальцы касаются внутренней стороны моей руки, и глаза парня встречаются с его взглядом. Его плечи напрягаются, когда он останавливается, его ботинки шаркают по гравию тротуара.

— Закрой свой чертов пьяный рот, разворачивайся и топай домой, — спокойно приказывает Кайден, указывая пальцем на улицу.

Парень приоткрывает рот, но потом стискивает челюсти, когда замечает широкие плечи Кайдена и его рост. Он швыряет через улицу пивную бутылку, которая разбивается об асфальт, и нетвердой походкой тащится к углу здания.

Мы с Сетом облегченно выдыхаем, наши глаза расширяются, когда мы потрясенно смотрим друг на друга.

Сет поворачивается к Кайдену.

— Ты как рыцарь в сияющих доспехах.

Я улавливаю у Кайдена тонкий аромат мускуса и одеколона. С этих пор, где бы я ни ощутила его, я вернусь к этому мгновению – когда почувствовала себя защищенной.

— Спасибо, — говорю я ему.

Он улыбается, наклоняясь так, что его лицо оказывается рядом с моим.

— Пожалуйста.

Мы с Сетом направляемся по тротуару, позади нас — Люк и Кайден. Люк что-то шепчет Кайдену, а потом внезапно мы слышим хрип. Когда я разворачиваюсь, то Люк, согнувшись, прижимает руки к животу.

— Чертов придурок, — рычит он и падает на колени.

Я выпучиваю глаза, когда он выпрямляется и наступает на Кайдена с кулаками. Но тот ничего не делает, лишь стоит с мужественным выражением лица.

— Боже мой! — кричу я, инстинктивно заступаясь за него, когда всплывают воспоминания того вечера, где отец избивал его.

Люк выставляет руки перед собой и отступает от Кайдена.

— Кэлли, мы просто дурачимся.

— О, простите. — Я закрываю ладонью рот, чувствуя себя идиоткой. Тот пьяный парень слишком взвинтил мои нервы.

Кайден бросает на Люка пронзительный взгляд и подходит ко мне.

— Все в порядке, — осторожно говорит он. — Просто Люк достал меня кое-чем, поэтому я в шутку ударил его в живот. Все это шутка.

Я высвобождаю воздух из своей груди.

— Ладно, прости. Я просто подумала, что он хочет сделать тебе больно.

— Тебе не нужно извиняться. — Он оглядывается на Сета, потом снова смотрит на меня и движется вперед, когда обнимает меня за плечо.

Я напрягаюсь от его порывистого прикосновения и страха. Оно казалось более личным, чем когда мы забирались на утес, потому что ничто не имело смысла, кроме нашего прикосновения.

Я обращаюсь к Сету за помощью, но тот говорит одними губами: «Расслабься и дыши».

Я приказываю своему непредсказуемому сердцу заткнуться и, несмотря на то, что оно меня не слушает, умудряюсь так дойти с Кайденом, обнимающим меня за плечи, до двери клуба. Это что-то новое, свежее и необычное. Будучи чем-то незначительным, этот жест сам по себе важен и противоречив.

Кайден

Кэлли — самый скрытный человек из всех, кого я встречал, что говорит о многом, поскольку каждый раз, когда отец повышал голос, мы с братьями разбегались по дому и прятались, пока за нами охотились.

Люк доставал меня по поводу того, что я пялился на ее зад, но я ничего не мог с собой поделать. Она такая миниатюрная, и то, как она раскачивает бедрами, очень пленительно и сексуально, хотя она, возможно, делает это неспециально.

— У тебя будет куча неприятностей, — замечает Люк, когда мы идем немного позади них.

Я перевожу взгляд с попы Кэлли и мрачно гляжу на Люка.

— Почему?

С осуждающим взглядом он показывает пальцем на Кэлли.

— Из-за нее. Кто знает, что сделает Дейзи, если ты ей когда-нибудь изменишь.

— Уйдет к следующему парню, который скажет, что у нее классные сиськи. — Я сую руки в карманы и обхожу столб.

— Ладно, возможно, на этот счет ты прав, — говорит он и снова направляет палец на Кэлли. — Но ты знаешь, что сделает Дейзи с Кэлли, если узнает о том, что между вами что-то происходит?

— Между нами ничего не происходит.

— Пока что.

Я удрученно качаю головой.

— Она не такая. Она милая и... невинная.

— Опасное сочетание для такого, как ты. — Он лезет за пачкой сигарет в передний карман. — Я всеми руками за то, чтобы ты нашел кого-то другого, потому что чертовски ненавижу Дейзи. Просто первый порви с ней и не впутывай в это Кэлли. Она кажется грустной. — Он с трудом сглатывает. — Она напоминает мне Эми.

Эми — старшая сестра Люка, которая покончила с собой в шестнадцать лет. После ее смерти он больше уже не был прежним. Я даже не знаю, что такого произошло, что Эми опустилась на дно, что заставило ее покончить со своей жизнью.

— Обещаю, что не собираюсь ни во что втягивать Кэлли. — Я пинаю ногой пустой стаканчик на дороге.

— Просто думай своей головой, — усмехается он. — А не членом.

Я двигаю рукой вбок, и мой локоть ударяет его в живот, достаточно сильно, чтобы его позлить, но не сделать больно.

— Я не порву с ней, и между мной и Кэлли ничего не происходит.

Хватаясь за живот, он издает хрип. Я уже готов засмеяться над ним, как в ужасе разворачивается Кэлли. Я чувствую себя придурком. Становится только хуже, когда Люк наступает на меня, а она вот-вот готова влезть между нами. Мне интересно, она подумала о той ночи, когда спасла меня, или она просто из тех девушек, которые хотят всех спасать.

Мне хочется ее успокоить, поэтому я делаю то, чего не должен был. Я кладу руку ей на плечо, и ее мышцы так сильно напрягаются, что я волнуюсь, не рухнет ли она на землю. Это отличается от того, что было на утесе, потому что для этого нет никаких оправданий, но она все же позволяет мне так держать себя, пока мы не входим в клуб, а потом быстро отходит, когда музыка и дым поглощают нас.

— Здесь так громко, — замечает она, пялясь на танцующих посреди помещения людей, раскачивающих бедрами и прижимающихся друг к другу своими потными телами. Неоновые огни мелькают на их возбужденных лицах, и ты практически как будто смотришь порно.

Даже для нас с Люком это перебор, но мы все равно ищем свободный столик, проталкиваясь сквозь толпу людей. Сет и Люк тут же оживляются, как только мы устраиваемся в угловой кабинке.

— Пойду за напитками, — говорит Люк, перебираясь к концу сиденья. — Поскольку только у меня есть удостоверение личности, если только у вас нет с собой своих.

— Я же говорил тебе, что мой отец нашел его, пока мы собирали вещи. — Я беру с середины стола меню. — Он его разрезал.

Через стол на меня глядит Кэлли. Я открываю меню, чтобы избежать ее пристального взгляда.

— Что мы хотим заказать? Возьмем закуски или что-нибудь еще?

— Мне нужно в комнату для девочек, — объявляет Сет, и Кэлли хихикает над ним. — Кэлли, пошли со мной.

Она берет его за руку и без вопросов следует за ним. Почесывая голову, я остаюсь один. Она так сильно ему доверяет, и так мало — всем остальным. На краткий миг я представляю, каково это кому-то, как она, поверить мне, но внутри меня заперто слишком много извращенных секретов, чтобы такое когда-либо произошло.

Кэлли

— Господи Иисусе. — Как только мы оказываемся в уборной, Сет разворачивается и упирает руки в бедра. — Это было невероятно сексуально.

Я включаю кран и подставляю руки под теплую воду.

— Что именно?

Он подходит ко мне, ловя мой взгляд, когда осуждающе откашливается.

— То, как он подошел, чтобы спасти нас.

Я выключаю воду и машу рукой перед устройством с бумажными полотенцами.

— Это было очень мило с его стороны.

— Кэлли Лоуренс, ты позволила ему обхватить себя рукой, — говорит он. — Это было более чем мило с твоей стороны. Боже, я так ревную.

Я хватаю бумажное полотенце и провожу по рукам.

— На минуту он заставил меня почувствовать себя под защитой, — признаюсь я, бросая полотенце в мусорное ведро.

— А для тебя это большой шаг, — говорит он.

Я много раз киваю головой.

— Я знаю это.

Его губы расползаются в огромную ухмылку.

— Пойдем повеселимся?

Дверь одной из кабинок открывается и, заправляя рубашку в джинсы, выходит женщина лет сорока. Ее сильно подведенные глаза опускаются на Сета.

— Это женский туалет. — Она указывает пальцем на дверь. — Читать не умеешь?

— А ты не видишь, что все в этом клубе на двадцать лет моложе тебя? — парирует Сет, отворачиваясь к зеркалу. Мизинцем он поправляет челку. — А теперь прошу извинить нас, мы собираемся повеселиться.

Он хватает меня за руку, и я одариваю женщину виноватой улыбкой прежде, чем спотыкаясь о собственные ноги, поспешить за Сетом. Он ударяет по двери, открывает ее толчком и выводит нас наружу. Когда его пальцы покидают мою руку, на меня тут же обрушиваются дым и шум.

— Ты посмотри на нее, — говорит он, хлопая по карману в поисках сигарет. — Вот сучка!

Я не спорю с ним. Он склонен относиться ко всем как к равным.

— Думаю, ты забыл свои сигареты на столе, — говорю я ему.

Мы огибаем танцпол, где играет какая-то эротическая песня. Люди блуждают руками друг по другу, прижавшись кожа к коже, и от одного этого зрелища у меня начинает болеть голова.

На столе стоят четыре рюмки, заполненные прозрачной жидкостью. А рядом с каждой рюмкой — стакан повыше с коричневатой жидкостью и плавающим на поверхности кусочком лимона.

— Я не знал, кто что будет пить, — объясняет Люк, когда Сет поднимает рюмку на уровень глаз и смотрит сквозь искажающее стекло. — Поэтому я заказал рюмки водки и Лонг-Айленд айс ти[4]. Так что у нас есть крепкие и не очень крепкие напитки.

Уголком глаза Сет смотрит на меня.

— Мне подходит. — Он поднимает стопку в воздухе. — Нужно сказать тост?

Я переключаю свое внимание на танцпол, так что меня не будут изучать, и наблюдаю за скачущей девушкой, поднимающей в воздух руки и пытающейся удержать равновесие на своих ногах в виде неоново-розовых силуэтов. Парень рядом с ней качает головой и смеется.

— Кэлли, ты слышала, что сказал тебе Люк? — долетает до меня обеспокоенный голос Сета.

Отрывая взгляд от танцпола, я сосредотачиваюсь на налитых кровью глазах Сета и маленькой стопке в руке.

— Нет, а что?

— Он хотел узнать, ты присоединишься к нам? — с настойчивым взглядом спрашивает он.

Я качаю головой.

— Не думаю.

Люк шлепает ладонью по столу, и от вибрации опрокидываются солонка с перечницей.

— Существует неписаное правило, которое гласит, что ты должен говорить тост, если тебя просят.

Я ставлю обратно солонку и перечницу и стряхиваю остатки соли со стола.

— Кому-то придется везти нас всех домой.

— Поймаем такси, — предлагает Люк. — Легко решаемо.

Я гляжу на стоящий передо мной алкоголь, размышляя, что в этом такого, потому что от пива я ничего не ощутила.

— Но тогда ты не сможешь пойти расписывать скалу.

Кайден направляет в адрес Люка предупреждение:

— Оставь ее в покое, ладно? Если она не хочет, то не должна пить.

Поставив стакан, в разговор вмешивается Сет:

— Мы можем попросить таксиста высадить нас, а потом забрать. — Он наклоняется и складывает ладони рупором у моего уха. — Если ты хочешь, то просто делай. Подними стакан и повеселись хотя бы раз в своей жизни, но если ты действительно не хочешь, то покачай головой.

Мои волосы распущены, я позволяю Кайдену дотрагиваться до меня и сижу в месте, взрывающемся от сексуального напряжения. Это самая трудная ночь, которая когда-либо была у меня, по сравнению с моими страхами, поэтому я обхватываю пальцами стакан и поднимаю перед собой.

— К черту, — говорю я сквозь музыку. — Поймаем такси.

Сет хлопает в ладоши и хватает стопку.

— Да, черт возьми!

Кайден смеется над Сетом, а потом наклоняется через стол ко мне.

— Ты уверена, что все нормально? Тебе не обязательно это делать.

Я с уверенностью киваю.

— Со мной все в порядке. Обещаю.

Сет поднимает руку так, что его стакан находится прямо над центром стола, под потолочным плафоном.

— До дна.

Люк поднимает руку, за ним — Кайден, потом — я.

— Никто не хочет сказать что-нибудь умное? — спрашивает Сет. — Для этого и существуют тосты.

Люк наклоняет голову в сторону, постукивая пальцами по столу.

— За возможность уехать.

Сет улыбается мне.

— За согласие.

Опустив веки, Кайден закусывает нижнюю губу.

— За ощущение себя живым.

Три пары глаз обращаются ко мне, когда в поисках поддержки я гляжу на Сета.

— Это твои мысли, Кэлли, — говорит он мне. — Что бы ты ни хотела сказать, просто скажи это.

Я делаю вдох и постепенно выдыхаю.

— За возможность дышать.

Между мной и Кайденом возникает момент, когда наши фразы совпадают. А потом мы вчетвером чокаемся стаканами.

— Черт. — Сет разливает немного водки себе на ладонь и слизывает ее. Запрокидывая голову назад, он выпивает все одним залпом. Потом хлопает стопкой о стол и показывает на нее. — Я уже готов ко второму раунду.

Кайден смотрит на меня, когда подносит стопку к своим губам, выгибает шею назад и заглатывает все содержимое. Я рассматриваю мышцы на его шее, когда они двигаются, проглатывая спиртное. Он поднимает голову и с прикованным ко мне взглядом облизывает губы.

Глубоко вздохнув, я подношу к губам край рюмки, и мой нос обжигает зловонный запах, когда я откидываю голову назад и проглатываю напиток. Обжигающая жидкость скользит по горлу, и жар практически невыносим. Убирая стопку от губ, активизируется мой рвотный рефлекс, и я давлюсь от ожога, но держу губы сжатыми, с трудом проталкивая алкоголь обратно. Плечи поднимаются, когда с моих губ срывается сдавленный звук.

— Тебя сейчас вырвет? — удивляется Люк, опуская свой стакан на стол.

Сет легонько хлопает меня по спине.

— Ты в порядке?

— Да, в порядке, — кашляю я, прижимая ладонь к груди.

— Кэлли в этом – новичок, — объясняет Сет, делая глоток Лонг-Айленда.

— Ты никогда раньше не пила? — изумленно смотрит на меня Кайден. — Правда?

Я чувствую себя глупо, пожимая плечами.

— Нет, по крайней мере, ничего настолько крепкого.

— Тогда почему сегодня ты решила выпить? — спрашивает он, выглядя виноватым. — Мы слишком сильно на тебя давили?

— Нет, мне хотелось попробовать.

Я вытираю губы тыльной стороной ладони.

Он хмурит брови, и на губах появляется намек на улыбку.

— Это было в твоем списке?

— Что? — восклицает Сет, перекрикивая музыку и шлепая рукою по столу. — Ты рассказала ему про список?

— Я рассказала ему кое о чем из списка, — объясняю я, помешивая трубочкой напиток и наблюдая за тем, как в стакане кружится лимон. Когда я выглядываю из-за волос, то Кайден с любопытством рассматривает меня.

— Какой список? — Люк обхватывает губами трубочку и отпивает свой коктейль.

Мы с Сетом обмениваемся взглядами, а потом он руками сгоняет меня с места.

— Как насчет того, чтобы потанцевать?

— Идет. Только не делай больше тех странных движений. В последний раз я упала на задницу. — Я поправляю футболку на животе, когда поднимаюсь на ноги.

Положив руку мне на поясницу, Сет направляет нас к танцполу. Такое он проделывал со мной уже пару раз, поэтому понимает, что его ждет: множество паники и приставучести.

Он выбирает участок на другой стороне танцпола, где меньше людей, а атмосфера спокойнее. Из колонок играет медленная песня, огни перестают мерцать, переходя на бледное свечение. Под ними Сет выглядит призрачно бледным, а его карие глаза кажутся черными, когда он кладет мне руки на бедра.

— Прости, если я надавил на тебя слишком сильно, малышка, — шепчет он. — Мне очень жаль.

Я тянусь к его плечам и встаю ближе к нему так, что наши мыски соприкасаются.

— Ты не давил на меня, хотя и мог бы предупредить, что будет так сильно жечь. Тогда я бы не пыталась сильно кашлять и выглядеть полной идиоткой.

— Поверь мне, никто из них не считает тебя идиоткой. — Он смеется, как будто знает какой-то секрет. — Не хочу потерять все то доверие, что обрел с тобой.

— Ты ничего не потерял. — Медленно двигаясь, я сжимаю его плечи кончиками пальцев, когда парень в фетровой шляпе врезается в мою спину. — В тот день, когда ты рассказал мне все свои тайны, я поняла, что мы станем друзьями навсегда. Ты самый храбрый человек, которого я когда-либо знала.

Он светло улыбается и притягивает меня ближе.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Прекрасно, — говорю я ему и прижимаюсь к нему щекой. — Хотя я немного сомневаюсь по поводу того, идти ли с ними на утес.

— Люди все время ходят туда. Мы не будем единственными. Ты должна перестать считать каждого парня похожим на него, иначе он все время будет тобой владеть.

Я выдыхаю. Он прав. Мне нужно отпустить свои страхи и избавить свой мозг от парня, который вселил их в него. Но как мне отпустить единственного человека, удерживающего огромную часть меня?

Кайден

Я не могу оторвать глаз от танцпола. Даже когда у меня в кармане вибрирует телефон, я засовываю в него руку и отключаю звонок.

— Не делай этого. — Люк вылавливает из своего напитка кусочек льда и закидывает его в рот.

— Не делать чего? — отвлекшись, спрашиваю я, у меня глухо стучит сердце, когда Кэлли откидывает голову назад и смеется.

Вдруг меня сбоку по голове бьет рука, и я тут же вскидываю свою.

— Эй, за что это, черт возьми?

— Это расплата за то, что ты ударил меня тогда на обочине, — говорит он, и его взгляд блуждает по девушке с длинными рыжими волосами, проходящей у нашего столика в коротком черном платье. — А еще это был способ отвлечь тебя от действительно глупого поступка.

— Все не так, как ты думаешь, — говорю я. — Я просто смотрел, как танцуют люди.

Он закатывает глаза.

— Сделай одолжение — отправь Дейзи сообщение, что ты ее бросаешь. А потом можешь делать все, что угодно.

— Хочешь, чтобы я бросил ее в сообщении?

— Как будто тебя это волнует. Тебе на нее наплевать, даже когда ты говоришь ей, что любишь.

— Чем она так тебе не угодила, кроме того, что вечно тебя раздражает?

Он швыряет трубочку на стол, хватает стакан и вливает в себя остатки Лонг-Айленда.

— Пойду принесу еще напитки.

Я отпускаю его, а потом начинаю залезать обратно в кабинку, но мои глаза снова находят Кэлли. Она улыбается, когда разговаривает с Сетом. Я никогда не был так счастлив по какому-либо поводу. Для меня это не имеет смысла, и, возможно, поэтому меня так к ней тянет.

И хотя я не должен, но двигаюсь через танцпол, уворачиваясь от танцующих парочек и задев по пути несколько девчонок. Первым меня замечают глаза Сета, а потом он что-то шепчет Кэлли на ухо.

Повернув голову, она смотрит на меня, ее веки слегка приподнимаются. Из-за туманных огней ее зрачки кажутся огромными, кожа бледной, а волосы мягкими.

— Не возражаете, если я вмешаюсь? — сквозь музыку спрашиваю я.

Сет отпускает ее бедра.

— Будь моим гостем.

Он подмигивает Кэлли и идет в обратном направлении от танцпола, повернув у края, где смыкается толпа.

Взгляд Кэлли задерживается там, где он исчез, плечи напрягаются, а пальцы впиваются в ладони.

Я приближаюсь губами к ее уху.

— Можешь не танцевать со мной, если не хочешь.

Ее плечи резко взлетают вверх, и она разворачивает свою маленькую фигурку ко мне лицом. Ее взгляд скользит по моим ногам, животу, и от этого я чувствую себя неловко. Она знает, где спрятаны мои шрамы, и она из тех людей, которые размышляют.

— Все в порядке. Давай потанцуем.

То, что она нервничает, проявляется в ее дрожащем голосе.

Я протягиваю руку, и она колеблется, прежде чем положить свою ладонь поверх моей. Сжимая пальцы вокруг ее руки и не отрывая от нее взгляда, я медленно привлекаю ее тело к себе. Она беспомощно смотрит на меня, будто молит, чтобы я не делал ей больно. Происходящее возвращает меня в то время, когда я был маленьким, а отец разъярился на меня за то, что я уронил с полки вазу. Он наступал на меня с ремнем в руке и яростью в глазах, когда я нырнул под стол в попытке спрятаться. Порезы с предыдущего раза еще не зажили, и мне оставалось лишь надеяться, что он меня не убьет.

— Можно я положу руку тебе на бедро? — спрашиваю я, и она кивает.

Пальцами я скольжу по ее талии, и ее глаза немного расширяются, особенно, когда другую руку я кладу ей на бедро. Я прислушиваюсь к тому, как в груди колотится мое сердце, громче музыки. Я чувствую то, чего не испытывал раньше, и должно быть увяз по уши. Что, если я продолжу узнавать ее, и чувства усилятся? Я не имею дела с чувствами.

Она слегка расслабляется, когда ее руки скользят по моей груди и обвиваются вокруг шеи, голова отклоняется назад, чтобы она могла смотреть на меня.

— Вообще-то я не люблю танцевать, — признаюсь я. — Боюсь еще с детства.

Уголки ее губ дергаются вверх.

— Почему?

Мягко впиваясь пальцами в ее бедра, я притягиваю ее ближе к себе так, что наши ноги касаются друг друга, и чувствую тепло ее дыхания у себя на шее.

— Когда мне было десять, моя мама была одержима танцами и брала уроки по всем видам танцев, а когда она тренировалась дома, то любила использовать меня с братьями в качестве партнеров. С тех пор я ненавижу танцевать.

Она улыбается.

— Как мило, что ты танцевал со своей мамой.

Мои пальцы медленно передвигаются по ее спине и касаются полоски кожи между джинсами и краем футболки.

— Только не рассказывай об этом никому. Я должен поддерживать репутацию. По крайней мере, мне приходилось так делать у себя дома. Здесь я в этом не уверен.

Ее улыбка становится шире, когда голова подается вперед, и пряди волос образуют завесу вокруг лица.

— Пусть это будет нашим маленьким секретом.

Я тихо смеюсь, когда она снова смотрит на меня. Она кажется счастливой. Когда музыка переходит на радостный ритм, я решаю покрасоваться, лишь бы сохранить ее улыбку.

— Тогда держись, — предупреждаю я.

Она закусывает губу, и мое сердце сжимается от желания поцеловать ее. Вдруг я не могу решить, оставить ли ее на танцполе или продолжить выпендриваться.

Отстранив ее от себя, я скольжу ладонью по ее руке, пока наши пальцы не переплетаются. Ее глаза расширяются, когда я, закручивая, резко дергаю ее к себе, пока ее тело не сталкивается моим. Губы Кэлли находятся в нескольких сантиметрах от моих, а вздымающаяся грудь касается моей груди.

— Хочешь еще? — низким голосом спрашиваю я, надеясь вызвать у нее дрожь.

Она не дрожит, но кивает, ее голубые глаза блестят от волнения. Моя ладонь властно скользит вниз по ее спине, чувствуя сквозь тонкую ткань футболки жар ее кожи. Я вытягиваю ее руку вперед, а тело наклоняю назад. Ее волосы свисают к полу, спина выгибается, и мне прекрасно видна ее грудь и полоска кожи, выглядывающая из-под края футболки. Глубоко вздохнув, я провожу руками по ее спине, и она снова стоит прямо передо мной, прижимаясь ко мне грудью.

— Об этом тоже никому не говори, — шепчу я ей на ухо, обнимая руками за талию.

— Хорошо, — задыхаясь, говорит она, ее пальцы цепляются за мои лопатки.

Я продолжаю двигаться с ней в объятьях до конца песни, а потом мы выпускаем друг друга и возвращаемся к столу, как будто ничего не произошло. Хотя что-то произошло, но я не знаю, стоит ли это развивать или мчаться со всех ног.