Через некоторое время начальник нашего отряда, Коля, видя завязавшийся между Денисом и Валей роман и желая помочь им, посоветовал поселиться в одной палатке, что они с удовольствием тут же и сделали!

Примерно в середине сезона мы расположили базу отряда в фактории Куюмба. Это селение насчитывало более двухсот человек и считалось одним из самых обжитых и оживлённых мест на Подкаменной Тунгуске.

Экспедиция арендовала у местного охотника половину его обширного частного дома. После палаток он показался нам пятизвёздочным отелем, тем более что был довольно большим по площади, и половина этого дома была больше некоторых целых. Здесь была и вся необходимая посуда, и несколько деревянных кроватей, одна из которых была широченной и высокой. Кровати были застелены мягкими пуховыми перинами, проваливавшимися чуть ли не до пола, по их углам располагались большие деревянные шары, украшенные резьбой. Здесь это считалось, чуть ли не верхом вкуса, моды и домашнего уюта.

На окнах белели занавески с выбивными узорами. Открытый шкаф с посудой и входная дверь были отгорожены длинными ситцевыми занавесями, синими с яркими красными цветочками. Дом был бревенчатый с небольшими окнами, низенький, больше похожий на маленькую крепость, с огромной, на полдома печью. Такие дома здесь делались для защиты от хищных зверей и лучшего сохранения тепла. Хотя в этом доме с окнами-бойницами можно было выдержать и осаду «двуногих зверей».

Здесь юным любовникам вообще отвели отдельную комнату. Ту самую единственную высокую и широкую кровать, покрытую бездонной толщины пуховой периной с пуховыми же подушками и одеялом, тоже отдали им для свободного маневра во время ночных забав. В такой обстановке они буквально погрязли в роскоши и наслаждениях! Все ночи напролёт они пылко и самозабвенно занимались любовными утехами. Хотя старались не шуметь, но всё равно, время от времени забывались и будили нас. Новоиспечённые любовники старательно, с похвальным рвением, совершенно не щадя сил «маневрировали» на жалобно поскрипывающем, предоставленном им широченном пуховом «сексодроме».

Коля, в отсутствие рядом Вали с Денисом, сетовал на то, что столько пыла и энергии: «…пропадает зря, а не используется в общественно полезных целях, как-то: распиловка и колка дров, приготовление вкусной и полезной пищи для личного состава отряда в больших количествах, и тому подобного!». Вот только наши герои-любовники были другого мнения на этот счёт, и подобных мелочей, без напоминания, не замечали вообще. Когда они спали, и как умудрялись днём ходить в маршруты, для нас было загадкой. Окружённая заботой и любовью Дениса, Валя поправлялась быстро.

Буксир Енисейского пароходства «Николай Игнатюк» на стоянке у фактории Куюмба на Подкаменной Тунгуске © фото Енисейского пароходства

К ней стала возвращаться присущая её натуре в повседневной жизни ехидность. Во всяком случае, Денис утверждал, что выяснил это точно. В одну из первых ночей в Куюмбе он с особенным пылом приступил к любовным утехам. Однако, как ни странно, – у него ничего не получалось. В ночной тишине особенно ядовито прозвучал негромкий, нарочито безучастный, насмешливо-вкрадчивый голосок Вали: «Что, ничего не получается? А ты попробуй снять с меня трусики, может быть, тогда лучше получится!». Этот казусный смешной эпизод со временем выплыл наружу, и вот как рассказ о нём прозвучал из уст самого (прижатого нами с Колей к стенке!) Дениса: «Эта фраза как будто обдала меня ведром холодной воды. Я вздрогнул, похолодел, на мгновенье замер, затем почувствовал досаду, и даже злость на себя, кровь горячо прилила к голове и запульсировала в висках. Появилось какое-то весёлое возмущение Валей с её сарказмом: «Ах, ты так со мной, ну тогда держись!». В эту ночь у меня и так было предостаточно любовного пыла, да ещё Валя подкинула дров в огонь, задев за живое своим колким замечанием, так что я был неудержим, и к утру любовница, к великому моему удовольствию, запросила пощады, потешив глубоко уязвлённое самолюбие».Впрочем, это событие никак не сказалось на её способности и любви к иезуитской насмешливости. Вскоре вечером она начала писать очередное письмо матери. Для завязывания беседы Денис, как обычно, подсел к ней и спросил: «Кому и о чём письмо, если не секрет?». Тихий, невинный голосок пропел: «Нет никакого секрета. Рассказываю, что меня здесь любят, даже не снимая с интимных мест нижнего белья!». Ох, и язвища оказалась! Однако описываемая ситуация была настолько комичной, а артистизм её подачи – настолько высок (чувствовалось, что Валя – прирождённая змеища подколодная!), что удержаться от хохота было выше сил Дениса. Следом за ним не удержалась, прыснула в кулак и Валя. Ну, такую ехидность можно было бы ей ещё и простить.В тихой замкнутой, оторванной от цивилизации полевой таёжной жизни, бедной на новые события, все перипетии и нюансы романа Дениса и Вали, бесчисленные оттенки их взаимоотношений: размолвок и примирений, служили постоянным развлечением для сотрудников отряда, являлись предметом повышенного внимания, ежевечернего обсуждения и шуток геологов. Валя же и Денис, постоянно находившиеся в центре внимания, чувствовали себя как герои многосерийного любовного фильма на съёмочной площадке.