По одному из крупных левых притоков Подкаменной Тунгуски, дойти до истока за один день было нереально, и мы с Колей, после дополнительной предварительной подготовки, пошли в двухдневный маршрут.

На крупном притоке реки © фото Николая Матушкина

Надо сказать, что больших и малых притоков Подкаменной Тунгуски с названием, содержащим слово «Бугарик» было видимо-невидимо! Это «Бугарики»: «нижние», «верхние», «малые», «большие», просто «Бугарики». Все эти названия чередовались и повторялись с завидной регулярностью. Многие из мелких притоков вообще не имели названий. Бесчисленные же «Бугарики» объяснялись тем, что в переводе с эвенкийского языка это слово означало – «гарь». А так как тайга постоянно горела летом то в одном, то в другом месте, несмотря на вечную мерзлоту, то выгоревшие участки большей или меньшей площади были по берегам практически всех притоков Подкаменной Тунгуски. Один из проезжающих охотников, которому мы показали на топографической карте наш предполагаемый маршрут, сказал, что у него стоит зимовье недалеко от верховьев этого притока, и разрешил воспользоваться им для ночёвки и отдыха. По нашей просьбе, охотник отметил ручкой на карте точное местонахождение этого зимовья. Во время маршрутов мы неоднократно встречали такие избушки.

Зимовье у плёса © фото Дениса Иванова

Зимовье представляло собой приземистую небольшую избушку размером примерно от – два на три, до – три на четыре метра, сложенную из толстых брёвен, с маленьким окошком и печью. Главная задача зимовья – максимально быстро отапливаться и как можно дольше сохранять тепло в суровую зимнюю стужу. В каждой избушке обязательно были дрова и небольшой запас продуктов в жестяных или стеклянных банках: крупы, соль, чай, сухари и тому подобное. Этот запас предназначался для заблудившегося или просто случайно попавшего сюда, нуждающегося человека и мог спасти его от холода и, на некоторое время, от голода.

Порог на притоке © Creative Commons

Ободрённые такими тепличными условиями предстоящего маршрута, до встречи с охотником казавшегося сложным, стали собираться в путь. Выйдя рано утром, весь световой день шли по берегу притока в сторону его верховьев. По пути маршрута, как и обычно, ловили хариуса на «мушку», в чём изрядно преуспели. А Коле посчастливилось даже поймать одного из представителей красных рыб – линка, весом около двух килограммов. Такой же линок клюнул и на мою удочку, но, по-видимому, он был крупнее, во всяком случае, одним рывком порвал леску толщиной 0.4мм, даже не согнув удилища! Эта рыбина показала мне свой красивый золотисто-жёлтый бок с красными плавниками, выпрыгнув из воды после обрыва лески. Ближе к вечеру перед нами открылась картина, редкая даже для здешних глухих мест. Примерно в тридцати метрах от оленьей тропы, по которой мы шли, на большом пне, как на постаменте, восседал огромный, не меньше метра размером, филин. Он смотрел в нашу сторону, но никак не реагировал. Филин – ночная птица, но и днём он видит в тысячи раз лучше нас. По-видимому, никакой опасности от нас не ожидал – был непуган людьми, и спокойно позволил подойти ещё ближе и детально рассмотреть его. Это был очень забавный крупный красавец!На фоне круглых глаз и большого хищного клюва, смешно смотрелись его огромные «уши», состоящие из пёрышек и пуха. Внешние «уши» не имеют никакого отношения к слуху, настоящие – располагаются чуть ниже. Пожалел, что не взял фотоаппарат, чтобы запечатлеть эту величественную крупную хищную птицу. Филин подпустил нас метров на десять, потом решил, что и так позволил нам слишком много, и с лёгким шорохом рассекая воздух крупными крыльями (как ему это удавалось, при таких-то размерах!?), улетел в тайгу. Полёт столь крупной птицы я видел впервые, и он впечатлил меня. Казалось нереальным, что филин такого размера может летать, да ещё почти бесшумно.На поиски, отмеченного на карте зимовья, мы оставили всего полчаса времени до завершения светового дня. Да и зачем нам было больше? Полевой сезон завершался, топографические карты мы читали влёт, охотник клялся и божился, что отметил местоположение зимовья с точностью до метра. Охотникам, вообще-то, выдавали топографическую съёмку их угодий, и пользоваться ей они должны были уметь. У каждого из них была своя территория с чётко, однозначно оговорёнными границами, чтобы избежать ссор с соседями. Разве что был наш таёжник, выпивши, так летом они почти все, почти всегда были несколько нетрезвы, так что это был не повод, чтобы усомниться в правдивости слов нашего местного доброжелателя! Вот мы, дураки, и не усомнились!Надо сказать, что темнело в здешних местах очень быстро. В течение нескольких минут солнце уходило за распадок, в котором мы чаще всего находились, и наступала непроглядная темень – глаз выколи, без всяких постепенных переходов. Такого быстрого наступления ночи, и такой густой темноты я не видел не только нигде в средней полосе России, но и вообще, ни в одной местности, где когда-либо довелось побывать. Сама Подкаменная Тунгуска и все её притоки глубоко прорезали толщу скальных пород Енисейского кряжа и находились в глубоких распадках.В результате образовались высокие борта узкой долины, что и обуславливало столь быстрое наступление темноты внизу долины реки, у самой воды, где мы во время всего сезона и находились.В точке, отмеченной на топографической карте крестиком, зимовья не оказалось! В результате лихорадочных метаний в условиях жёсткого дефицита времени, мы обнаружили остатки фундамента какого-то древнего строения. Была ли это злая шутка охотника (жизнь у них здесь суровая, ну и шутки бывают соответствующие), или он просто спьяну не разобрался в карте, но наше положение вдруг резко осложнилось.Нам пришлось в кромешной тьме, имея минимум снаряжения готовить себе стоянку для ночёвки на вечной мерзлоте. Хорошо хоть Коля слышал краем уха от бывалых таёжников-охотников, что и как нам нужно делать в создавшейся ситуации. Темнота уже наступила, так что спешить нам было уже некуда, и мы основательно принялись пытаться воплощать в жизнь байки бывалых таёжных людей! Во-первых, развели костёр для того, чтобы согреться и что-то видеть при его свете, хотя бы неподалёку. Затем срубили две довольно высокие лиственницы и положили их параллельно, на расстоянии трёх метров друг от друга. У основания каждого из деревьев развели костёр, и свежие лиственницы стали потихоньку гореть. Даже к утру, они ещё полностью не догорели.

Зимовье на притоке © Creative Commons

Затем плотно поужинали, выпили по сто граммов водки, надели на себя всю одежду, какая только у нас с собой была, сверху длинные брезентовые плащи, и улеглись на вечную мерзлоту между горящими лиственницами, плотно прижавшись, спинами друг к другу, головами почти касаясь растущего толстоствольного, в обхват, кедра. Под руку себе каждый из нас положил ружьё, заряженное «жаканом», на случай неожиданного ночного визита агрессивного зверя или «лихого» человека. В изголовье воткнули охотничьи ножи, а в кедр, неглубоко вбили топор. Хотя от начавшей подтаивать вечной мерзлоты одежда стала потихоньку промокать, и от земли шёл холод, но костёр нас подогревал, за день мы порядком устали, поэтому довольно быстро уснули. Так мирно проспали часов до трёх утра. Затем я вдруг услышал странный шорох, непохожий ни на один из известных мне звуков. Проснулся, открыл глаза, внимательно вслушался, однако происхождение звука определить так и не смог. Коля тоже проснулся и услышал этот странно шуршащий звук. И тут я неожиданно заметил, что огонь от лениво горящей лиственницы как-то слишком бодро ползёт прямо ко мне. Присмотревшись к нему, ахнул: это горела, издавая шуршащий звук, откинувшаяся во сне к пламени лиственницы, пола моего плаща! Быстро вскочил на ноги и, с помощью Коли, погасил горящий на мне плащ.

Тайга на водоразделе © Creative Commons

Спать уже больше не хотелось, да и тело затекло в одной позе. Сели у костра, вскипятили чай, достали из рюкзака сгущенное молоко и шоколад и до рассвета пили чай и разговаривали на всевозможные темы. О чем тогда только не беседовали. Говорили о тайге, её жителях и их нравах. Рассуждали о философских вещах: о смысле жизни, о женщинах и их вздорности и о многом другом. Мы обсуждали всё, что могло тогда волновать нас, двух молодых парней двадцати с небольшим лет отроду. Наконец-то начало светать! Мы дошли до источников, от слияния которых и брал начало наш приток, отобрали необходимое количество проб воды и стали возвращаться на свою стоянку. Обратный путь существенно сократили по расстоянию, но физически он был значительно труднее. Мы пошли назад не вдоль притока, а напрямую, через высокий и крутой водораздел между ним и самой Подкаменной Тунгуской, как раз в том месте, где долины этих рек, петляя, максимально приближались друг к другу.Вышли к Подкаменной Тунгуске в конце дня, чуть живые от усталости, с небрежно перекинутыми через плечо высунутыми языками! Коля несколько раз выстрелил из ружья в воздух, чтобы его жена Лена смогла определить место нашего выхода с перевала к реке и подъехать на лодке. Гулять без необходимости нам больше почему-то не хотелось. Вскоре услышали звук заводимого мотора, и минут через пятнадцать Лена подъехала на отрядном «Прогрессе».База с палатками, оборудованными спальными местами и кострищем показалась шикарным жильём, а приготовленный к нашему возвращению праздничный обед из двух блюд: ухи, и жареного на чугунной сковороде мяса, – гораздо вкуснее, чем в любом ресторане. К этим деликатесам мы с Колей в течение вечера прикладывались раза по три. Раз за разом кипятили чай в котелке, и вообще, чувствовали себя, как потерпевшие, спасшиеся после кораблекрушения. Всё познаётся в сравнении. Прав был Эйнштейн, когда доказывал, что всё во вселенной относительно. Я полностью согласен с этим утверждением, даже не вникая в правильность его формул.