Бет

После многочасовых примерок влезть в застиранную футболку Эда, оказалось самым приятным ощущением за весь день. Крутилась на стуле в его комнате, забравшись наверх с ногами и ждала, когда мой парень вернется из ванной. Прислушивалась к милой ругани внизу. Эдвард ворчал, что всю теплую воду слили, и он теперь моется холодной. Улыбалась их семейным перепалкам, радовалась, что становлюсь частью этого мира. Даже Руби приняла меня. Увидел бы отец, какие Хэндерсоны замечательные люди, и как мне хорошо с ними! Еще один оборот на стуле. Сильнее, быстрее. Раскрутиться бы до третьей космической и вытолкнуть из головы мысли, которых стало слишком много.

— Сломаешь или свалишься, — Эд поймал спинку и остановил мою глупую игру. Вовремя. Меня уже начало подташнивать.

Комната еще продолжала неистово вращаться, как и стрелка на часах. Очень скоро наступит воскресенье. Я поеду в Пало-Альто, а Эдвард на работу. Тратить оставшееся слишком драгоценное время на сон мне не хотелось, и я неуклюже слезла со стула, и пьяной походкой двинулась к нему.

Не хотелось упрашивать или уговаривать, я мечтала, чтобы он прочитал все по одному взгляду. И Эд понял, не за красивые же глазки он стал стипендиатом Стэнфорда. Его рука нервно взъерошила влажные волосы на затылке. Несколько раз он обернулся на кровать, словно прямо сейчас в его голове происходили сложные математические вычисления.

— Она довольно сильно скрипит, — сообщил он мне вслух и надавил на матрас обеими руками.

— Можно на полу.

— Можно.

Да ладно?! Согласился? Вот так просто? Где подвох? Может, это молитва за ужином так сработала? Но честно я о другом просила, чтобы в семье Эда все наладилось, чтобы Руби не болела, а Грейс научилась готовить так же круто, как ее внук. Мне это сейчас бонусом прилетело?

— Так, — Эдвард сделал глубокий вдох и на выдохе произнес с пугающей торжественностью: — Сделаем это!

Прозвучало, как если бы мы собирались перепрыгнуть с одного мчащегося поезда на другой. Всего за секунда на размышление и нет права на ошибку или колебание, потому что дальше низкий туннель, и нас обоих размажет об стену, если мы не решимся.

Эд стащил с кровати одеяло и расправил его на полу. Я бы даже помогла ему, если бы не онемевшие руки и ноги. Я вся превратилась в бесформенный ватный комок. Прости, но тебе придется закинуть меня на плечо и прыгать одному…

С другой стороны, чего я так парюсь? Он опять придумает какую-нибудь горячую игру вокруг да около. Почему бы не поучаствовать. Я слишком хорошо знаю своего парня, чтобы поверить в секс с ним.

Несмелый шажок к одеялу, и колени сами собой подогнулись. Мы сидели друг на против друга, как два борца на татами. Невольно улыбнулась собственному сравнению, боясь рассмеяться и испортить момент, потому что Эду явно было не до смеха, он нервно оглядывал комнату, затем вскочил с места, достала что-то из рюкзака, потом притащил полотенце и разложил все передо мной.

Взяла в руки тюбик со смазкой и сдавленно хохотнула.

— Эм? А зачем?

Глаза у Эда стали какими-то совсем безумными в этот момент.

— Я у ребят спрашивал, как оно делается. Короче, они сказали это поможет, чтобы все прошло…

— Как по маслу? — не удержалась от каламбура, но мой парень шутки не услышал.

— Точно.

Отложила в сторону все, что он приволок и подползла ближе к моему явно волнующемуся парню. Приложила ладонь к его лбу. Горячий. Дернулся от меня, как дикий зверь.

— Я такая страшная?

— Нет. Для меня это все тоже впервые, Бет. Ты и я и никаких камер. Необычное чувство. Я мечтал об это дне, когда понял, что у нас все серьезно, а теперь мне чертовски не хватает Дастина и его советов.

— Ты можешь использовать хендс-фри. Думаю, он не откажет тебе в такой просьбе.

Теперь мы уже смеялись вместе. Утянула Эда вниз, и мы лежали, глядя друг на друга в мягком оранжевом свете прикроватного светильника. Конечно, нам не нужен был ни Дастин, ни камеры. Смазка, может быть. По обстоятельствам.

Он первым решился. Поднялся на локте и продолжал рассматривать всю меня, словно пытался запомнить меня не только на ближайшие часы, когда ему придется снять неудобные очки, а на всю оставшуюся жизнь хотел наглядеться.

Секунды, минуты, часы, может, вечность, не считала. Но когда он наконец наклонился за поцелуем, я твердо решила не отпускать его до самого утра. Его мягкие губы, по сравнению с которыми мои казались слишком твердыми и грубыми, неторопливо ласкали меня. А я подгоняла его, не в силах совладать с собственной жадностью, но Эд навязывал свой ритм, и мне пришлось подчиниться этой обволакивающей нежности, которая затягивала в водоворот, из которого в одиночку уже было не выплыть.

Цеплялась за его футболку, боясь утонуть, но он сам держал меня крепко. Осторожно стягивая одежду и тут же накрывая своим теплым телом. Водила по его спине, ладонями, обводила острые лопатки, позвонки. Сама пыталась запомнить каждый сантиметр Эда, как если бы завтра не наступило, как если бы мне вдруг нужно было по памяти восстанавливать его с нуля в другой вселенной, в которой по какой-то причине не родился Эдвард Хэндерсон.

Я была так поглощена им, что едва ли заметила тот миг, когда прохладная ладонь легла на объятую огнем кожу бедра и слегка надавила. Поддалась. Превратилась в один сплошной нерв, который вибрировал от прикосновений, а когда пальцы добрались до сокровенного уже не сдерживалась, выгнулась на встречу и тут же попала в плен нового поцелуя, который погасил мой стон.

— Думаю, смазка нам не понадобиться, — вынес мне немного отрезвляющий вердикт и приподнялся на руках.

Он щурился, пытаясь, разглядеть меня, а я сама очень хотела чтобы он увидел.

— Что ты сейчас чувствуешь? — мягко спросил и нащупал лежащий на одеяле презерватив.

Сглотнула, следя за тем, как его пальцы разрывают упаковку.

— Я люблю тебя, Эд.

Он замер. Кажется, я впервые произнесла это вслух. Может, в этих трех словах и не было особой надобности, свои чувства я демонстрировала открыто, да и после позорной тетради обнажиться ее сильнее было трудно. Только Эд явно так не думал. Он улыбнулся совсем по-новому, словно пришел в гармонию с самим собой, и смотрел на меня иначе. Уверена он и без очков видел, как переполняющие меня эмоции рвутся наружу слезами, как легкие дышат и не могут надышаться, заставляя грудь вздыматься часто и тяжело. И когда мне стало казаться, что в моем теле не осталось места даже для мыслей, Эд разделил его со мной забрал половину: мои слез, волнения и страхи, задышал вместе со мной, говорил то, что было у меня в голове. Глупые, смешные слова щекочущим шепотом коснулись моих ушей, когда он прижался своей щекой к моей, двигаясь осторожно и медленно.

Советы друзей, подготовка, заморочки, закрытый тюбик со смазкой. Все это стало таким смешным и далеким сейчас, когда я и он решились на прыжок и теперь победно смотрели на скрывшийся в непроглядном туннеле поезд. Откинулись на крышу, опьяненные адреналином и нежностью и долго-долго смотрели на небо над головой, которое никак не хотело превращаться обратно в потолок комнаты Эда.

— Я отвезу тебя на вокзал завтра утром, — прошептал Эд после долго молчания. Мы оба не могли уснуть, и наслаждались тишиной спящего дома и стуком медленно успокаивающихся сердец. Было страшно вынырнуть из это сладкой сказки в реальность, в которой очень скоро руки моего парня будут ласкать другую девушку, и я ничего не смогу с этим поделать, я сама пошла на такие отношения, приняла Эда и его вынужденный образ жизни. Но все равно в груди болезненно тянет, а пальцы с силой сжимают его ладонь.

— Не хочу, — бормочу одними губами, как ребенок, которого отправляют спать, когда началось самое интересное.

— Тебе нужно как-то добраться до Пало-Альто, — напоминает Эдвард, морщится, когда я надавливаю сильнее.

— Хочу с тобой, — прошу без особо надежды. В этом вопросе он всегда категоричен. Пытается максимально оградить меня от этой части реальности.

— Бет… — мучительный выдох и надрыв в голосе. — Мы уже это обсуждали. Пожалуйста, не заставляй меня в который раз отказывать тебе, это невыносимо.

— Я посижу в машине. Почитаю, посплю, — начала торговаться. — Погуляю по городу, попью кофе. Придумаю, чем занять себя на три-четыре часа.

Услышал поднимающийся из его груди рычащий звук:

— Я не знаю, сколько по времени продлится съемка.

— Хочу быть рядом после. Ты всегда отходишь несколько дней после выходных. Вдруг в этот раз мне удастся раскачать тебя раньше. Заедем в твой любимый супермаркет, купим хлопья компании Бэйли, наделаем идиотских селфи на фоне аквариума с живой рыбой, наберем целую горсть смешных носок с квадратными сердечками. Сделаем все, как ты любишь.

Очень быстро мы поменялись ролями. Теперь я превратилась в дьявола, который толкает Святого Эдварда в пропасть.

Опять молчал. Думал.

— Ладно. Но это не твоя заслуга. Носки зарешали. Но ты не перешагнешь порог студии и будешь ждать меня в городе!

— Идет!

Я наконец-то перестала терзать его руку и положила голову ему на плечо. В этот раз я уснула уже без проблем, празднуя свою очередную победу.

Ед

С ней невозможно спорить, нереально договориться. Она все равно получает, что хочет, а мне остается только удивляться, как я опять проиграл со всеми козырями на руках. У меня ключи от машины в конце концов. Отвез бы на станцию, купил билет и отправил в Пало-Альто. Это простая задача, Эдди, и ты ее провалил. Ладно, что может пойти не так? Погуляет немного, только и всего.

Все равно не мог уснуть. Когда мы гуляем, я постоянно не нахожу себя места. Кто-то обязательно подозрительно косится на Ложечку, и я начинаю париться, что ее узнали, меня узнали, и вот-вот разразится чудовищный скандал. Только Бет ни о чем не думает и прямо сейчас сопит мне в подмышку, а я двинуться боюсь, чтобы не потревожить ее. Утром точноне смогу руку поднять. А да наплевать, пусть Ложечка спит.

* * *

— Мы договорились, — припарковался в центре города и напустил на себя вид строгого родителя, скрестив руки на груди.

— Да-да. Близко не подойду к студии, — прикладывает ко лбу козырек от ладошки и смеется, а я ищу подвоха в ее хорошем настроении. Не нравится мне ее нарочитая радость, но сейчас я не могу разбираться в моих и ее чувствах. Мне нужно отработать кучу сцен, а времени уже прилично. Давлю в себе тяжелый вздох и отпускаю ее.

— Держи телефон под рукой.

Трогаюсь с места и еду к студии, задним бампером ощущая цепкий взгляд Ложечки.

Тревогу усилил Дастин. Выполз из своего кабинета и таращился на меня щенячьими глазами.

Только не… Только …

— Эд, тут такое дело…

Только не сегодня!

— Энит приедет через полчаса. Немного задерживается, у нас немного планы поменялись.

Бет

Вывела на экран карту, раздумывая, куда податься в первую очередь. Можно было бы зависнуть на паре сеансов в кино и скоротать львиную часть времени там. Или потягивать кофе в каком-нибудь баре и наблюдать за посетителями, уворачиваясь от гневных взглядов официантов. Можно довести до истерики консультанта в магазине, перемерив половину ассортимента и купив лишь дешевый шарфик или набор сувенирных носовых платков.

Понятия не имела, за что взяться в первую, я могла бы целых три часа просидеть на скамейке в парке, вспоминая вчерашнюю ночь и думая об Эде. Вот только мои планы крутанулись на сто восемьдесят градусов когда чей-то удивленный голос окликнул меня на улице:

— Бет?

Потрясающей красоты девушка сдвинула на кончик носа солнечные очки и смотрела прямо на меня. А я не могла отвести взгляда от нее.

— Ложечка-Бет? Я права?

Моя рука тут же взметнулась к кулону в нелепой попытке защититься. Не вышло. Стало очень больно, потому что стоящая передо мной девушка была очень частой партнершей Эда по съемкам, а еще той, к кому я упорно продолжала ревновать, несмотря ни на что.

— Эдвард, и при тебе меня так называет?

Глупо было прятаться от нее сейчас. Эд любит меня, он сам так сказал, и вчерашняя ночь только доказала всю серьезность его чувств. Почему же мне так больно?

— Эдди любит придумывать всем забавные прозвища. Видит душу, наверно это ему такая компенсация за плохое зрение.

Эдди. Она называет его ласково и по-домашнему, а я бешусь. У меня не хватило сил назвать его даже Эдом при ней, зачем-то полностью произнесла имя. Официально, словно отстранившись.

— Правда? И как он называет тебя?

Зачем я это спросила? Почему вообще разговариваю с ней? Мой парень хотел, чтобы я держалась от этой грани его жизни подальше, а я заворожено лечу, как мотылек на садовую лампу. Еще один взмах и опалю свои новые крылья.

— Дай-ка подумать, — на ее лбу появилась крохотная складка. — Так странно. Вот знаешь, ты спросила, и я вдруг поняла, что именно мне он и не придумал прозвища. Сару называл, мамочкой. Нормана — папочкой. Дастин у него был — Мистер-не-дрочи. Забавно и мило. Не думала, что он выделяет меня из всех. Наверно, я просто его Энит.

Легкие стонали от нехватки кислорода, а я боялась вдохнуть воздуха, потому что он бы разодрал меня в клочья изнутри. Его Энит? Почему он не дал ей прозвище? Спроси ее, глупая Ложечка. Что еще их связывает, кроме работы? Спроси!

— Ты в порядке? — девушка всерьез озаботилась моим напряженным молчанием.

— Да. А ты живешь неподалеку?

— Нет. Я тут по работе. Надо было заехать и купить кое-что для съемок, — она подняла два пакета с вещами повыше. — Сегодня у нас с Эдом нечто особенное намечается.

— У вас?

Он не сказал мне, что сегодня снимается с ней. Не посчитал важным? Поэтому отослал подальше?

— Слушай, говорят погода испортится во второй половине дня, а сегодняшние съемки могут затянуться, — Энит озабочено посмотрела на небо, на котором не было ни единого облачка. — Поехали со мной. У Дастина в кабинете стоит дорогущая кофе машина. Тебя, конечно, не удивить простым кофе, Элизабет. Но всяко лучше, чем торчать в этой дыре до вечера. Пойдем, моя машине неподалеку.

Я кивнула и противный гул раскаленной лампы стал ближе, а мои крылья начали покрываться мелкими трещинками.