Я помню Москву военной поры, В осенние дни сорок первого года. Притихли дома, опустели дворы, На улицах в центре не видно народа. Редки машины, мелькнут там и тут И быстро проедут, зато посредине Степенно и важно за канаты везут Аэростат – как он нужен отныне. Полоской бумажной заклеены окна Крест-накрест повсюду – зачем, почему? А чтобы скрепить осколки и стёкла И не было раны от них никому. Затемнение вечером, свет отключён, Занавески все плотно закрыты. Фитилек керосиновой лампы и он, Чтобы не был заметным, открытым. А красное небо пылает в ночи От зарева дальних пожарищ. Мы молча сидим у огарка свечи, Она друг нам сейчас и товарищ. Бабушка шьет, как всегда, ей не спится. Машинка стучит в тишине. На материю ровно строчка ложится, Гимнастерка готова к войне. Чуть расцвело, и сирена завыла. Репродуктор повсюду включён. Снова налёт, снова тёмная сила Рвется на наш небосклон. Скорее одеться, собраться, уйти — Звук устрашающий режет нутро. Меня за руку держат, мне нет и пяти, Мы бежим по Садовой к метро. Маяковская станция – какие слова! Мы спускаемся вниз, что я вижу: Кажется, здесь собралась вся Москва, Но радости я не предвижу. Всё обито щитами, фанерой, доской, О поездах нет помину. Лавки, кровати, скамьи вразнобой. Море людей, они дышат вам в спину. Кашель надрывный, крики детей, Какая уж тут тишина! Мы место нашли, заснуть бы скорей, Что делать, – война есть война.

Студенческая молодость быстро пролетела, Время отсекая, звонками прозвенела. Пронеслась походами, снежною лыжнёй, Яхтой белокрылою над речной водой. Дружбе бескорыстной верная сестра, Песни запевала, сидя у костра. Промчалась непокорная, словно ураган, Проверила на прочность, развеяла туман… Студенческая молодость с юностью простилась, С высоты заоблачной на землю опустилась. Выбрала дорогу и по ней пошла, Жизненные ценности с собою в путь взяла.

И вот мы вновь в пансионате, На три дня вырвались, ура! Спасибо праздникам и дате, Передохнуть давно пора. Приехали и с ног свалились, Устали страшно, нету сил. Как видно, мы перетрудились, Рабочий ритм нас подкосил. Пошли в столовую на ужин. Нас встретил светлый, теплый зал. Уют, комфорт – как он был нужен! Синдром усталости пропал. А в парке – темные аллеи, Дыханьем осени полны, Величием природы вея, Стоят недвижны и сильны. И сразу всё ушло куда-то — Работа, дом и суета. Великолепием объята, Осталась жизни красота.

В овальном зале по субботам Танцуют старики. Не рассказать словами, что там, Не подобрать строки. Не так, как в фильме несерийном Давным-давно, — Танцуют в стиле комедийном, Но не смешно. Здесь музыка звенит, играя, Как в те года, — То говоря, то вспоминая, Что молода. Торжественно танцуют пары — Лицо с лицом. И ничего, что они стары, Все молодцом. А как красиво все одеты! Хотя, кто в чём. Здесь сапоги и здесь штиблеты. Всё нипочем. – Вы так свежи в цветном берете, — Он ей сказал. Как хорошо, что есть на свете Овальный зал. Овальный зал.

Бал в институте, запахло весной. Шутки, веселье, задор молодой. Торжество ожиданья на радостных лицах, Нарядные платья, гвоздики в петлицах. Съехались гости, фанфары гремят. Начался бал, поздравляем ребят! Музыка танцев звучит без конца. Кружатся пары, как в залах дворца. Вальс и мазурка, полонез, под-играс, Какое же время сегодня у нас? Век двадцать первый смотрит в окно, А кажется, будто застыло оно. Атриум дивный с потолком из стекла. Сколько сюрпризов нам жизнь поднесла! Новых строителей племя растет, Оно уходящим на смену придет. Вперед и назад, а потом пируэт, Но вертится в мыслях вопрос и ответ. Кружатся пары – он и она. Бал в институте, а в природе весна.

День рождения у дочки — Праздник большой. И заздравные строчки Рвутся гурьбой. Я тебя поздравляю, Дорогая моя! И счастья желаю, А жизнь чтоб твоя Под солнцем светилась В лучах самоцвета И радость спустилась С цветами привета. Чтоб любовь отвечала Улыбкой взаимной, А дружба прощала, Была крепкой и длинной. Я победы желаю В труде и в бою. Я тебя обнимаю, Малышку мою.

Юбилей, пятьдесят – круглая дата! Половина столетия – громко звучит! Рождение – да, оно было когда-то, Но сейчас уже зрелость в окна стучит. Зрелость – такое прекрасное время! Подсчет достижений, победы итог, Но манит вперёд неуемное стремя И впереди ещё много дорог. У тебя за спиной не воздушные замки, А реальные вещи, свершения дел. Ты раздвинул давно привычные рамки И вышел вперёд, ты добился, сумел. Но пятьдесят – это лишь половина, Значит, сейчас середина пути. Грядущие годы, где ваша картина? Мы хотим её в новых музеях найти.

Я дверь открываю и захожу. Обстановку привычную я нахожу. Аудитория – света полна, Много людей, но стоит тишина. Лица, глаза, и все молодые, Как будто знакомые мне, и родные. Смотрят, молчат, ожидания полны, Предвкушением будущих знаний сильны. Здороваюсь я, говорить начинаю. Сложный, специальный предмет излагаю. К доске подхожу, объясняю, пишу. Спрашивать, что не понятно, прошу. Вникаю в детали, а время летит. Неожиданно громко звонок зазвенит. «Придётся прерваться на этом сейчас, Тему продолжим в следующий раз».

Бордовые розы в роскошном букете, Как хороши создания эти! Крупные листья, стебли с шипами — Сочная зелень с большими цветами. Каждый цветок в завитых лепестках, Собранных вместе, но дивен размах. Тон их, как бархат, насыщен, богат, А аромат, какой аромат! Благородная роза – царица цветов, Сколько тебе было сказано слов! Ты тайну скрываешь, радость, любовь, А цвет означает вино или кровь? Вот и сейчас этот чудный подарок, Образ которого нежен и ярок, Словно спустилась с небес благодать — Наградить, защитить, силы духу придать.

Девочка гуляет С собачкой во дворе. Мяч она бросает В дружеской игре. Радостно несется Моська за мячом Девочка смеётся — Все им нипочём. Мяч у собачонки В её открытой пасти, И горят глазёнки У малышки счастьем.

Ночь и луна, Тайны полна. За кормой теплохода серебристая мчится волна. Ветер не спит, Мимо летит. А вода в темноте лунной дорожкой блестит. Море вокруг, Замкнутый круг. Как хорошо, что со мною на палубе друг. Мы с ним вдвоём К счастью плывём И под дивную музыку ночи тихо поём. Дорога длинна, Светит луна, Как талисман, охраняет в пути нас она.

И снова в ночь Уходит дочь, Полна решенья. Как будто в бой идёт она, Идёт в сраженье.

Петушки, вы Петушки [1] , Дальняя дорога. Только сердцу вы близки, И любви к вам много.

Юбилей у подруги – славный, большой, Но не припомню конкретно, какой. Зато вспоминаются годы былые, Когда были мы дети, подростки смешные. В школу ходили, за партой сидели. Унесли это время седые метели. Но дружба осталась, она не молчит О светлой, прекрасной поре говорит. Как уроки учили и вместе гуляли. Что-то важное с жаром всегда обсуждали. В сугробы бросались, на звезды смотрели И детские души от радости пели. Катались на лыжах, бродили по лесу… Память снимает забвения завесу. Родители наши – и все молодые. Тоже дружили, как будто родные. А дальше, а дальше – что было, что будет. Кто-то запомнит, а кто-то забудет. Друзья и семья – такая большая, А возраста нет, раз душа молодая.

Большая гостиная света полна. Мягкая мебель, ковры, тишина. Книги, посуда на полках витрин, На стенах подлинники картин. Часы, гобелен редкой работы… На диване, в обстановке любви и заботы Уютно и мирно собака лежит, Голова на подушке, и сладко так спит. Блаженством, покоем собака полна, Да кто же такая, откуда она? Особой породы, благородных кровей, Или заслуг очень много при ней? А может быть, чем-то болеет бедняжка? Да нет, она с улицы, просто дворняжка. Хозяин, наверное, милый чудак, Всё перепутал и сделал не так. Антиквар и любитель большой раритета, И тут же собака обычная эта. А она, между прочим, самой лучшей породы — Произведение её величества Природы.

Помню, однажды я по улице шла И щеночка случайно дорогой нашла. Он был такой маленький, милый комочек, Смешной, черноглазый, серый щеночек. Я его осторожно на руки взяла, Посмотрела в мордашку и домой принесла. Дома я миску взяла по привычке И налила из-под крана водички. Он пил очень жадно и брызгал вокруг, Мой маленький пёсик и будущий друг. И так он остался и стал с нами жить И начали все мы вместе дружить. Щенок оказался девочкой-сучкой И назвали мы нашу красавицу Жучкой. У нас получилась большая семья. Все очень довольны, особенно я. Конечно, заботы прибавились, труд, Но в доме с собакой тепло и уют. Бывает, и казус может случиться, Но есть у собаки чему поучиться. Поучиться любви – бескорыстной, большой, Дружбе надёжной и вере простой. Собака молчит, но все понимает, Она напряжение, стрессы снимает. Даже лечит порой. И уходит недуг, Если любящий рядом и преданный друг. Человеку об этом не плохо бы знать И научиться собак уважать.

Золотая свадьба – славный юбилей! Не каждому под силу – попробуй, одолей! Одолей невзгоды, ссоры и вражду. Одолей обиды, ревность и нужду. Но помощник – время шагает в ногу с нами И разводит тучи сильными руками. Утихают страсти, перебродит кровь. Остаётся дружба, верность и любовь. Остаётся крепкая, надёжная семья. Радуются дети, внуки, ты и я. Дорогой попутчик, будем дальше жить. Будем дело делать и с тобой дружить. Да и ты старайся, с нами не шути. Пожелай нам счастья на большом пути. Чтобы солнце в небе нам и впредь светило. Чтобы нам терпенья и любви хватило.

Памуккале, Памуккале — Какое чудо на земле! Кто не был там, давно пора Туда, где белая гора. Где воды бьют из глубины Целебной силою полны, Неся с собой тепло и жар, И над водой клубится пар. Вода террасами стекает, Налет, осадок оставляет. Так склоны цвет свой обрели, Как будто это соль земли. Холмы, долины, травертины — Какие дивные картины! Недаром все сюда стремились, Лечиться ехали, селились. Здоровье, новых сил запал И стар, и млад здесь получал. И был для всех всегда готов Приятный отдых, стол и кров. Но факт исцеления в воде Воздавался богам, а не среде. Им поклонялись, шли фестивали, Даже цари на них приезжали. Библиотека, бани, театры Пребывание помнит там Клеопатры. Менялись эпохи, летели года И белые камни создавала вода.

Люди уходят, как время, как годы, Как опадает с деревьев листва. Это жизни закон, это сущность природы. Но жив человек, пока память жива. Люди уходят, но след остаётся В потомстве, свершениях, добрых делах. Вспомнишь ушедших, и сердце забьется, И теплые слезы блеснут на глазах. Люди уходят, а души их где-то Летают в тумане и в темной ночи. Они памяти просят, живого привета, Или простой поминальной свечи. Люди уходят, а новое племя На смену спешит эстафету принять. Это жизни закон. Но истины семя В том состоит, чтобы просто отдать.

Люблю я теплый вечер летом, Когда разлита тишина. И ровным и спокойным светом, Как будто ласковым приветом, Всех примирить спешит она. Заросший сад объят дремотой, Стоят деревья в полусне. И солнце сбоку малой квотой, Блестая лёгкой позолотой, Их освещает в тишине. Дымок в саду кружится бледный, Там разжигают самовар. И вот уж слышен шум победный, Когда кипит красавец медный, — Бурлит, дымит и пышит жар. Стол на террасе сервирован, Украшен сдобным пирогом. А самовар шумит, взволнован, А может, просто очарован — Семья вся в сборе за столом.

Дом Исторический в центре Москвы, На воротах ограды – сидящие львы. Улица много названий сменила. Пречистенка – это она возвратила. Много событий и судеб людских Связано с местом; мы знаем о них. Менялись владельцы, менялась страна, Съезжались кареты, гремела война… Были балы, и на них танцевали, Знатных особ в этот дом приглашали. Были опальные, грустные дни, Но также и быстро промчались они. И вот Дом учёных – здесь и сейчас, Открыл свои двери для них, в добрый час. Общественный центр, служитель науки Объединяет людей, их мысли, их руки. Организует общение, отдых, досуг, Как верный товарищ, коллега и друг. Доклады, вопросы, научные споры, Секций работа, переговоры. А вечером отдых – концерт и буфет. В зале роскошном притушенный свет. Изящная мебель в уютных гостиных, Скульптура, картины в рамах старинных. А люди, а люди с блеском в глазах! Поклоны, улыбки у всех на устах. Музыка в зрительном зале звучит, Связь поколений в Доме царит.

Каюта с балконом – роскошь какая! Выходишь – и море от края до края. И небо, и волны, и ветер морской, И след серебристый бежит за кормой. Огромный корабль белого цвета, Как впечатляет конструкция эта! Внутри – целый город, шумный, живой, А разноликий, красивый какой! Залы, салоны, изысканный сад, Люди гуляют, блестит променад. Кафе, рестораны, сияют витрины. Лестницы, лифты, скульптура, картины. Сверху на палубе пляж небольшой — Бассейны, джакузи плещет водой. Вечером музыка, песни, балет. Театр приглашает, не нужен билет. А море сверкает, море зовёт… Что-то мелькнуло, похоже, плывет. Катер несётся на полном ходу И чалится к борту у всех на виду. Лоцман отважный принят на борт, Он путь уточнит, впереди скоро порт. И вот уже берег забрезжил вдали, Показалась в тумане кромка земли. Мы к порту подходим, к причальной прямой, Нас приветствуют чайки встречной волной. И парят, и летают, и машут крылами, И громко кричат: «Мы вам рады, мы с вами!»

В центре Москвы был храм возведён На деньги и средства народа. Победу в войне возвеличивал он На фоне небесного свода. И шли сюда люди с надеждой, мольбой, С покаянием, верой великой, И благовест тихо звенел над Москвой, Как символ любви многоликой. Но время менялось, другие слова Звучали с трибун и в эфире. Притаилась, затихла святая Москва, Изменилась и роль её в мире. Грохот стоял, и гудела земля, Когда храм рукотворный взрывали. Плакали люди, пощады моля, К Богу они призывали. Власть захотела, посмела, смогла, Несмотря на стенанья народа, Разрушить, взорвать, уничтожить дотла Храм христианский победного года. Здесь потом был бассейн, в нём стояла вода, И пар поднимался над ямой. Любители плавать спешили сюда, А Чертолье смеялось упрямо. Время прошло, и бассейн был снесён — История так приказала. Храм православный был вновь возведён, И Москва прежний образ узнала.

Храм православный – Спас на Крови, Освящённый во имя Воскресения Христова, Символ высокой, сыновьей любви И наречённого доброго слова. Он не был снесён и в войне устоял, Божья воля его для людей сохранила. Как образ Руси, он в веках засиял — Бессмертник, цветок и воскресшая сила. Северный город помнит тот день, Когда алая кровь тротуар обагрила. Совершилось убийство, его мрачная тень Легла на историю, её ход изменила. Семь покушений, и вот он убит — Прогрессивный монарх, освободитель. Застыла страна, замерла и скорбит — Из жизни ушёл реформатор, правитель. Террор торжествует, силы анархии Вместе сплотились, чтоб дальше идти. Так и не стало просвещённой монархии, Россия пошла по другому пути. Храм на Крови, он блещет красою — Мозаика, лики святых, купола. Он Петербург украшает собою, А аура храма чиста и светла. Памятник многострадальной России, Победы искусства, труда и любви. Словно врата для прихода мессии, Но без насилий, потерь, без крови.

Театральная площадь, вечер, огни. Малый театр, афиши зовут. Люди у входа, нарядны они, Сегодня Островского пьесу дают. Зрительный зал оживлен и сверкает. Третий звонок всех торопит, звенит. В люстре хрустальной свет угасает, Занавес вспыхнул, ожил, летит. Сцена открылась из жизни ушедшей. Время вернулось в былые года. Люди и нравы эпохи прошедшей, Той, что блистала, но ушла навсегда. Нет, не ушла, слишком много осталось — Те же привычки, манеры, слова. Автор здесь показал лишь самую малость. Здравствуй, старушка, родная Москва!

Волхонка, Волхонка, ты с детства знакома, Как шли мы к музею дорогой из дома. И он нас встречал своей колоннадой — Строгий фасад и сквер за оградой. Огромный Давид исполинского роста Сверху взирал спокойно и просто. А экспонаты в Египетском зале! Сколько нового там мы всегда узнавали. А копии статуй в Греческом зале! Мы наблюдали, как их рисовали. Профессор Цветаев – историк, филолог Музей создавал и был путь этот долог. Он верил в проект и средства искал, Педагогическим он его называл. Поддержал император и дал одобренье. Предоставил и площадь для такого свершенья. Откликнулись люди, и средства пошли, Мрамор с Урала в Москву повезли. И вот распахнул музей свои двери Для знаний, искусства, любви и доверий. Открытие, праздник – светлый, большой! Император приехал – Николай Второй. Он выделил роль и имя отца. Поздравления, встречи, гостям нет конца. Толпы народа в музей потекли И среди первых скромно вошли Дочки профессора, подруги-сестрицы, Они тоже вписали в культуру страницы. А дальше все больше музей развивался, Его статус с годами преображался В общественный центр культуры, искусства, Крепли связи его, отношения, чувства. Выставки, встречи – их было немало. Сколько лучших картин здесь побывало Из разных музеев, стран и собраний! Сколько эпох, сколько стилей и граней! Волхонка, Волхонка, музей в середине, Он в центре Москвы, он и в сердце поныне. А искусство – оно без границ, бесконечно, Оно многогранно, прекрасно и вечно.

Лайнер круизный волну рассекает, Безбрежное море вокруг. Лишь ветер с водою в барашки играет До линии, замкнутой в круг. Шум моря, простор, и белая пена Бурлит за бортом корабля. Мы одни, мы в объятьях дивного плена, А где-то осталась земля. Меняются виды на море, на небе — Чудные краски, оттенки, цвета. И каждая – быль, а может быть, небыль — Свой облик, свой мир и своя красота.

Новый год, Новый год! Крутится – вертится наш хоровод. Праздник особенный, всеми любимый, У разных народов по-своему чтимый. Но общий по сути – закончился год, Земля завершила свой оборот. Но цикл продолжается, новый виток Земля начинает; такой же поток Перемен и событий мы встретим на марше. А время летит, мы становимся старше. Стоит подумать, побыть в тишине, Поразмыслить о прожитом наедине. Что мы сделали за год и что мы успели? Кому подарить теплоту мы сумели? Кого мы простили и подали руку, Кому облегчили душевную муку? Кто-то забыл – ничего, подожди, Сделает позже, ведь год впереди. Новый год, Новый год, я с тобой! Крутится, вертится шар голубой.

Уж солнце к западу клонилось, И с ним прощался светлый день. И море за день изменилось, Оно как будто утомилось, И стала четче видна тень. Вот яркий диск коснулся моря, И засветились облака. И красный цвет, с другими споря, Как бы оттенку солнца вторя, Главенствует ещё пока. Но диск скрывается, уходит, Всё тоньше, меньше виден он. Восток темнеет, день проходит. Нагретый воздух ещё бродит, И разноцветен небосклон. Ушёл, и лишь заря пылает — Вечерняя, прощальная заря. Лучи ей солнце посылает И неба краешек ласкает, О чём-то тихо говоря.

Линия жизни на руке Начертана самой судьбою. И жизнь, подобная реке, С рожденья задана такою. Река течёт, а берега В ней отражаются, блистая. И летом, и когда снега, Она всё видит, наблюдая. И каждый новый поворот, Как дар она воспринимает. А времени живой отсчёт, Как волю свыше, понимает.

Я надену розовые бусы, Я надену розовый жакет. Ничего, что скажут – Ну и вкусы! — Ничего, что скажут – Лучше нет! — Я пойду гулять и буду рада, Что уйдёт с души печаль и грусть, Что останется надежда и отрада. А что люди скажут – ну и пусть. Я пойду гулять и тёплый вечер, Розовым сияньем освещён, Улыбнется нежно мне навстречу И обнимет ласково так он.

Улица знакомая, небольшой уклон. Прошлые картины навевает он. Вспоминаю юность, её давно уж нет. Мчался с полной скоростью вниз велосипед, И в лицо бил ветер, руль дрожал слегка… Милая дорога, близка и далека! А что было дальше – попробуй, угадай — За велосипедом мчался вниз трамвай, И летели оба, счастия полны, Может быть до солнца, а может до луны. Улица, спасибо, что в памяти храня, Временем повеяла далёким на меня.

На улице холодно, дождь моросит, Хмурое утро в окна глядит. Мы сидим у камина за круглым столом, Поленья горят и веет теплом. На столе лёгкий завтрак – сыр и салат, Кофе горячий, кружит аромат. Кошка клубочком на кресле лежит, Пушистый комочек свернулся и спит. Разговоры, беседа о том и о сём — О важном и главном, обычном, своём. Но время торопит – вставай и иди, Пора на работу, день впереди.

Оплавлены свечи. Время, как круг, — Радости встречи, Горечь разлук. Мерцанье огня, Вино в хрустале. Уходящего дня Пиршество на столе. В зале каминном Тепло и уют. В замке старинном Мифы поют. Мы уносим из дома В подарок картину. К аэродрому Правим машину. Ночь, океан. Путь наш далёк. Сквозь мглу и туман Мы летим на восток.

Две дамы в возрасте – лишь аж! Повадились ходить в «Круаж» [5] . Они в кафе идут вдвоём И не когда-нибудь, а днём. У перекрёстка трёх дорог Их не однажды видеть мог Прохожий или постовой, Когда они уж шли домой. Нет, чтобы стряпать и стирать, Они же вздумали гулять! Сидят и кофе пьют гляссе, Ну прямо тема для эссе! Похоже, им общенье ближе, Как говорят, бомонд в Париже. Нет, не Париж, не те слова, Вокруг шумит, живёт Москва. А дамам есть, что обсудить, Былое вспомнить, пошутить. Но переливом приглушён, Поплыл над ними дивный звон. Гудят, поют колокола, Их музыка легка, светла. И звон, летящий над Москвой, Увёл их мысли в мир иной.

Добрый клоун на манеже Появляется всё реже, Некому смешить людей. Не заменит цирк эстрада, Где ты, где ты, клоунада, Отзовись скорей! Исчез и добрый юмор наш. Блистал когда-то Карандаш И Клякса бегала, играя. Светился цирк, смеялись дети И Чарли Чаплин жил на свете, Любя людей и обличая. Добрый клоун, сделай чудо — Возвратись к нам ниоткуда, Удиви людей. Расскажи нам, как мы жили — Ели, пили, не тужили. Ведь чем дальше, тем грустней…

Как сообщила утром пресса, Объявилась поэтесса. Необычная такая И, как будто, неплохая. Так загадочна, лукава, Смотрит влево, видит справа. Мифом сказочным закрыта, Вся гирляндами увита. С запахом цветов и струй, Как весенний поцелуй. Кто такая и откуда Появилось это чудо? Снимем мы с лица завесу И откроем поэтессу. Жизнь её спокойно, просто, Отмечала фазы роста. Были даже достижения До чудесного явления. Скромно так она трудилась И признания добилась. А потом, как клоунесса, Дар открыла, вроде стресса. Ну и диво, ну и чудо! Появился он откуда? Видно где-то он дремал, Но проснулся и восстал! Поэтесса, поэтесса, Как зовут тебя, принцесса? Профиль, зоркий глаз, картина, Твоё имя – Валентина? Черноброва и румяна, Нет, скорее ты – Татьяна. Что нам имя, песни пой, Будем слушать голос твой. Только больше не шали, Поэтесса Натали.