Вторая мировая война парадоксальным образом и соединила народы в борьбе с гитлеризмом, и разъединила их на два лагеря – капиталистический и социалистический. Конец кровопролитной войны, братание русских и американцев на реке Одер, осторожная дипломатия Ялтинской и Тегеранской конференций – всё это было частью сложного процесса мирового и государственного строительства в те годы, когда не только гитлеровский рейх, но и весь мир был далек от идеала. В нем продолжали существовать геополитические и колониальные интересы, разветвленная сеть шпионажа и террористические группы, борьба идей и борьба отдельных личностей за власть. Это определило и характер тех тайн, многие из которых будоражат воображение до сих пор и, возможно, никогда не будут раскрыты.

 

Гибель генерала Сикорского

Владислав Сикорский был премьер-министром польского правительства в изгнании. 4 июля 1943 года он погиб рядом с Гибралтаром, и это стало одной из самых больших тайн польской истории.

Через 16 секунд после взлета, в 11 часов и семь минут вечера, самолёт «Либерейтор II» 511 эскадрильи Королевских ВВС (бортовой номер AL 523) упал в море. Официально это считается несчастным случаем, но версии о заговоре против командующего польской армии звучат до сих пор, причем устранение Сикорского приписывают советским, британским, польским секретным службам. Исследователи задаются вопросом: был это несчастный случай или заговор?

Несмотря на то что ещё шла война, расследование длилось долго и велось тщательно. Оно контролировалось Уинстоном Черчиллем, произнесшего на могиле Сикорского внушительную речь.

Сикорский был самым влиятельным лицом польской эмиграции, и после его смерти взаимоотношения Польши с союзниками сильно изменились не в лучшую сторону. В мемуарах адъютанта генерала Андерса Ежи Климковского есть портрет Владислава Сикорского: «Сикорский был среднего роста, с довольно крупным лицом, с высоким и слегка выпуклым лбом. Глаза голубые, быстрые, очень живые, свидетельствующие о его интеллекте. Одет он был в темный гражданский пиджак и в чуть более светлые брюки. Весь вид генерала дышал солидностью и энергией. Заметны были настойчивость и сила воли».

* * *

В обстановке непростых советско-польских отношений, отягощенных Катынским расстрелом, Владислав Сикорский выглядел дружественно настроенным человеком. Он хотел нормализации отношений и противостоял непримиримому генералу Андерсу. Из мемуаров Климковского: «…В декабре 1941 года был дополнен как июльский договор, так и военное соглашение. Все это произошло под личным влиянием Сикорского во время пребывания его в Кремле. Завершением и как бы подтверждением установления дружественных советско-польских отношений этого периода стала декларация Сикорский – Сталин от 4 декабря 1941 года».

В то же время Сикорского интересовал Ближний Восток, где находились польские войска. Туда-то он и направлялся с инспекцией в тот злополучный день. Гибралтар, из аэропорта которого вылетел генерал, был британской территорией.

Вместе с генералом погибли ещё 11 человек и 6 членов экипажа, состоявшего из служащих британской авиации. Состав пассажиров оказался весьма пёстрым. Кроме Сикорского и его людей (дочери Зоси, начальника штаба Тадеуша Климецки, начальника оперативного отделения польского штаба Анджея Марецкого и адъютантов генерала Кулаковского и Поникивского) были в самолете и другие. Британские депутаты-консерваторы Джон Персиваль Вайтли и Виктор Казалет, курьер Армии Крайовой Гралевский и англичане Пиндер и Уолтер Лок (M. Pinder и W.H. Lock). Наличие на борту Гралевского из оппозиционной Москве Армии Крайовой – деталь интересная. Но не менее интересны двое «гражданских» – Лок и Пиндер. Оба, по словам историка Вацлава Кроля, были агентами Secret Servise.

При этом говорилось, что официально пассажиров было 11, но точно никто сказать не может – возможно, их было больше. К тому же найдены были тела только 10 человек. Тело Сикорского подобрал польский эсминец «Оркан» и доставил в Великобританию.

Владислав Сикорский в Гибралтаре 4 июля 1943 г.

Единственный чудом спасшийся человек, пилот Эдуард Прчал, показал на допросе, что падение вызвано неисправностью: штурвал заклинило, но по какой причине, Прчал объяснить не смог и вообще путался. Насторожил комиссию по расследованию и надетый на него спасательный жилет, словно заготовленный на случай катастрофы. Поскольку при исследовании обломков были обнаружены контрабандные вещи – меха, драгоценности, фотоаппараты, блоки сигарет, ящики с коньяком и виски, – напрашивалось предположение, что именно нелегальный груз мог стать причиной отказа штурвала. Так появилось несколько версий, и в их числе – несчастный случай, вызванный зацепившимся контрабандным грузом, который вывел из строя штурвал. Ещё одним настораживающим моментом стала замена одного из пилотов другим британским лётчиком. По словам автора 4 книг о генерале Сикорском Тадеуша Киселевского, в последний момент никому не известный англичанин присоединился к лётной команде и мог оказаться исполнителем этого заказного убийства, а второй пилот, Прчал, понимая, что происходит нечто непредвиденное, не вмешивался и на всякий случай надел спасательный жилет. Выжив, он превратился в неудобного свидетеля и до самой своей смерти в 1984 году подвергался шантажу со стороны разведки М-16. Однажды в Калифорнии его подстерегли в супермаркете журналисты и спросили о его подозрениях. Прчал ответил: «Вам лучше об этом не знать».

Весьма интересной фигурой в контексте этого события был генерал Владислав Андерс, оппонент Сикорского в вопросе отношений с СССР.

Из мемуаров Климковского следует, что Андерс «постоянно носился с каким-то странным “комплексом превосходства”, проявляя пренебрежение ко всему советскому. Правда, эти чувства генерал хорошо маскировал умением вести себя в обществе, но в откровенных беседах со знакомыми не стеснялся, и было видно, он ожидает лишь момента, когда Советский Союз будет побежден. В возможность победы Советского Союза Андерс никогда не верил».

Биография Андерса представляется загадочной: с одной стороны, он учился в России и позднее противостоял диктатуре Пилсудского, с другой – оказался в числе белополяков, а потом, уже в Польше, воевал и с немцами и с русскими. Наконец с 21 сентября 1939 года, по словам Климковского, он утратил всякую волю к борьбе от ужаса, переложил всю ответственность на своего начальника штаба, а 23 сентября под Красныбродом исчез и попал в плен, после чего оказался на Лубянке. Там он содержался до 4 августа 1941 года и был освобожден лично Лаврентием Берией, который сообщил ему, что по назначению лондонского правительства он должен возглавить польскую армию, составленную из бывших заключенных. Со стороны всё это выглядит удивительно, тем более что Андерс мечтал только о том, чтобы уйти на Запад, подальше от СССР. Какую роль генерал Андерс мог играть в истории с Сикорским, остается только догадываться. На суде 27 ноября 1943 года Климковский, по его словам, «…Раскрыл, каково было отношение Андерса к Сикорскому, рассказал о его письмах к президенту, в которых он добивался устранения Сикорского, о его телеграммах президенту, в которых он заявлял, что не признает Сикорского верховным главнокомандующим». Климковский писал и о том, что в тени гибели Сикорского осталось загадочное убийство его преданного сторонника, полковника Корнауса, врага Андерса. В период разногласий Корнауса нашли мёртвым в его квартире. Гибель от выстрела пытались выдать за естественную смерть, а когда это не удалось, стали говорить, что он отравился, но и в это никто не поверил: след от пули был хорошо заметен. Поэтому официальная версия гласила, что он застрелился. Для Климковского причины смерти Сикорского вполне ясны: «Со смертью Сикорского Андерс получил возможность сорвать планы покойного относительно будущего армии, и перед ним открылись перспективы стать вождем, к чему он так стремился. Со смертью Сикорского англичане также получили свободу политических действий в польском вопросе, что также содержалось в их политических планах, но чего при жизни Сикорского они абсолютно не могли реализовать. С горизонта исчез человек, с которым должны были безусловно считаться, а вместо него пришли люди, а вернее человек, который являлся лишь марионеткой в руках англичан».

Британские документы, содержащие тайну катастрофы в Гибралтаре, по-прежнему засекречены и увидят свет только через 100 лет после гибели Сикорского – в 2043 году.

 

Происшествие с Яном Масариком

Загадочная и трагическая история Яна Гаррига Массарика заставила вновь заговорить о странном чешском феномене, известном под названием «Пражская дефенестрация» – в дословном переводе с латыни «выбрасывание из окна». Подобно «Стокгольмскому синдрому», «Пражская дефенестрация» стала общим местом и неким национальным синдромом Чехословакии.

Первый случай произошел в 1419 году, в эпоху Гуситских войн. В результате беспорядков с башни полетели камни, попавшие в процессию, несущую святые дары. Толпа ворвалась в здание башни и выбросила в окно судью, бургомистра и 13 членов городского совета.

Второй раз дефенестрация случилась во время очередной кровавой междоусобицы в Праге. 24 сентября 1483 года из окон были выброшены бургомистр Старого Города и семь членов городского совета Нового Города.

В третий раз это произошло через 200 лет после первого случая – во время восстания чехов против власти Габсбургов. 23 мая 1618 года протестантские дворяне во главе с графом Турном сбросили австрийских наместников Вилема Славату и Ярослава из Мартениц, а также их писца Филиппа Фабрициуса в ров. Падали они из высокого крепостного окна в Пражском граде, однако на сей раз остались живы и смогли выбраться и бежать.

10 марта 1948 г. тело Масарика было найдено во дворе здания МИДа

С той поры потрясенные пражане завели реестр всех выбрасываний, и это тем более удивительно, что частота таких происшествий у чехов исчислялась вековыми перерывами, в то время как в США самоубийства банкиров эпохи Великой депрессии случались постоянно, а Россия начала 1990-х, безусловно, побила чешский рекорд еженедельными дефенестрациями финансовых чиновников. Скорее всего пражский феномен строится не на частоте случаев, а на их массовости.

* * *

Происшествие с Масариком считалось третьим по счету случаем «Пражской дефенестрации», хотя было четвертым (почему-то случай 1483 года не учитывается).

10 марта 1948 года тело Масарика было найдено во дворе здания министерства иностранных дел. Сын первого чешского президента лежал в пижаме под окном ванной комнаты. На первый взгляд всё указывало на самоубийство. В последние дни погибший министр находился в тяжёлой депрессии и мог пойти на крайний шаг.

Ян Масарик возглавлял министерство иностранных дел и был единственным не социалистическим и беспартийным министром в коммунистическом правительстве Клемента Готвальда. В 1948 году Чехословакия стала членом социалистического лагеря, и Масарик превратился в нежелательную фигуру в руководстве страны.

Сын чеха и американки, Ян Масарик с 1907 по 1913 год работал в США пескоструйщиком и формовщиком на заводах своего дяди, фабриканта Чарльза Крейна. Он вспоминал это время как счастливое, и это можно понять, учитывая положение чехов внутри Австрийской империи в те годы. Тем не менее Масарик в Первую мировую войну сражался в австрийской армии. Когда началось становление чешского государства, он стал дипломатом и три года работал поверенным Чехословакии в США, а с 1925 года был назначен послом в Англию. Уход правительства Эдварда Бенеша в отставку в 1938 году, после прихода нацистов, привел к отставке Яна Масарика, но из Лондона он не вернулся. После раздела страны Масарик стал министром иностранных дел в изгнании.

А дальше в Чехословакии сложилась патовая ситуация. Некоммунистическое правительство ушло в отставку, рассчитывая на выборы, но Климент Готвальд сформировал новое правительство из своих сторонников. Масарик и раньше был недоволен просоветской линией Готвальда и отказом от плана Маршалла. В 1948 году, после февральских событий, он принципиально не подал в отставку и остался в правительстве белой вороной. Через месяц наступила его смерть. В том, что Масарик покончил с собой, был уверен даже его секретарь Антонин Сум. Откуда же взялись иные версии?

Во время Пражских революционных событий 1968 года временными властями было предпринято новое расследование обстоятельств гибели Масарика, исключившее возможность случайного падения. Третье расследование в 1990-х годах признало факт самоубийства.

Сенсацией стал приход в чешское посольство в Берлине Леонида Паршина. Это произошло в 1992 году. Паршин сказал, что его мать, русская разведчица Елизавета Паршина знает убийцу Масарика, но не хочет называть его имя. Елизавета Паршина работала под легендой с середины 1930-х годов, сначала – в воюющей Испании, потом – в Париже. После войны она не торопилась возвращаться, опасаясь ареста спецслужбами СССР, и поставила условие – дать ей знать, когда со своего поста уйдет Абакумов: она не доверяла этому человеку. Паршина, владевшая 11 языками и множеством диалектов, перебралась в Чехословакию и там ждала благоприятного момента, чтобы вернуться на родину. Проживала с 1945 по 1953 год в Праге, Карловых Варах, Остраве и других городах; бесспорно, она знала много тайн этого города. В 1953 году Абакумов был расстрелян, и только тогда разведчица вернулась. Она была задержана сотрудниками КГБ после переезда через белорусскую границу, но ей повезло: во время возвращения в СССР её «вёл» один из сотрудников разведки и сразу доложил в центр о её аресте. Через несколько дней её вызволили из плена. Сын Паршиной почти 20 лет рос без матери, отношения у них сложились непростые. В момент своей явки в посольство Паршин жил в Ольденбурге, в лагере для беженцев, этим объяснялось его желание рассказать о тайнах спецслужб.

Через два года Паршина подтвердила на российском телевидении, что знает имя убийцы Масарика, но вновь не назвала его. Возможно, хотела себя обезопасить. Лишь позднее это имя было названо, но уже не Паршиной, а ведущим радио «Свобода» Ефимом Фиштейном и сотрудником Управления документации и расследований преступлений коммунизма криминальной полиции Чешской Республики полковником Ильей Правда. По их словам, Паршина назвала организатором убийства генерала Михаила Ильича Белкина, начальника Управления Кадровой Разведки МГБ СССР Центральной группы советских войск, а исполнителем – младшего оперуполномоченного Бондаренко. Имелись свидетели, слышавшие во время встречи ветеранов НКВД, как генерал Белкин рассказывал, что он сам с его помощником Бондаренко вытолкнули Яна Масарика из окна. Сколько же тайн раскрывается во время таких встреч ветеранов спецслужб! Однако Белкин умер в 1980 году после длительной опалы, лишения званий и понижения в чинах. Этот крупный сталинский чиновник в последние годы жизни трудился на заводе. Почему его имя скрывалось столько времени? У полковника Ильи Правда был ответ на этот вопрос: «В соответствии с некоторыми положениями Уголовного кодекса, мы могли бы завести уголовное дело на убийцу, даже если бы он был уже мертв, но была четко установлена его личность. Разумеется, вести против него дело мы бы не могли, потому что он уже мёртв».

Назывались и другие участники покушения – майор НКВД Августин Шрамм, подполковник Войцех Когоут, полицейский Мирослав Пих-Тума, бывший партизан Йозеф Вавра-Старик и Александр Михайлович Коротков.

Эта версия убийства выглядела так: ведущие представители чехословацкой компартии прекрасно осознавали важность того, чтобы Ян Масарик был на их стороне – для общества, для мировой общественности, но прежде всего для себя. Однако простого согласия с его стороны было недостаточно. Необходимо было чем-то его скомпрометировать, чтобы существовала возможность постоянного шантажа. Посему было необходимо найти какие-либо материалы, которые бы «привязали» Масарика к коммунистам. Была собрана группа во главе с Августином Шраммом, которая бы провела обыск на квартире Масарика. Возможно, именно вторжение в его дом и послужило причиной попытки его побега, с вытекшими из этого трагическими обстоятельствами. Свидетели утверждали, что утром 10 марта 1948 года сотрудник Военно-исторического архива подполковник Когоут явился на работу очень рано в помятом пальто и взволнованный. Подчиненные услышали из его кабинета обрывок телефонного разговора, в котором прозвучала фраза: «Допрыгался! Свершилось!» Подчиненные из любопытства решили обыскать пальто шефа и нашли в кармане личную печать Масарика.

Некоторые судьбы участников этой темной истории уже являются косвенным сидетельством причастности к убийству. Например, Шрамм был застрелен при загадочных обстоятельствах в пражском районе Винограды через несколько месяцев после Масарика. В его смерти обвинили студента Милослава Чоса, и он был расстрелян, хотя было ясно, что Чос – невинная жертва. Шрамм был связным между НКВД и чехословацкой службой госбезопасности. Во время войны он руководил высадками десанта на оккупированной территории Словакии, а после войны возглавил отдел по вопросам сопротивления и партизанского движения в ЦК и в Министерстве национальной обороны. Его имя впервые появилось в свидетельских показаниях лишь в 1993 году – после возобновления расследования.

Йозеф Вавра-Старик после смерти Масарика уехал за границу – якобы по заданию спецслужб, но в 1953 году тоже был убит. Говорили, что – бывшими товарищами за измену и преступления.

Мирослав Пих-Тума в годы войны был начальником штаба первой коммунистической дивизии, а потом агитатором партии. Он призывал расправляться с теми, кто противостоит компартии. В 1995 году Пих-Тума повесился.

Войцех Когоут был преподавателем Военной академии и главой архива. В 1954 году он умер собственной смертью, поэтому обвинения, возникшие в 1990-е годы, его уже не коснулись.

Секретари Масарика Иржи Шпачек и Антонин Сум отвергли версию ликвидации Масарика. Им больше нравилось в своих мемуарах изображать Масарика чешским Гамлетом – трагической и одинокой фигурой, противостоящей коммунистическому аппарату.

Новые данные, появившиеся на протяжении 1990-х годов, послужили причиной возобновления расследования в 2001–2003 годах, но запрос в Россию запоздал: разведчица Паршина умерла. Генеральная прокуратура России ответила в 2003 году, что «архивные материалы, к которым был проявлен интерес, в соответствии с предписаниями надлежащих законов Российской Федерации, до сих пор являются государственной тайной».

 

«Русские идут!»

Тема дефенестрации коснулась в те же годы и Америки, причём загадочную смерть министра обороны США Джеймса Форрестола не только сравнивали, но и связывали со смертью Масарика в попытке найти общий след.

Джеймс Форрестол был педантом и фанатиком своей профессии, человеком с мрачноватым и высокомерным лицом. Он родился в последнее десятилетие XIX века и вошел в историю своей фразой «Русские идут!», которую якобы выкрикнул, выкинувшись из окна 16-го этажа. Впрочем, свидетелей того, как он кричал эту фразу, стоя на подоконнике, не нашлось, а потом и вовсе заговорили, что Форрестола убили, сымитировав самоубийство.

Тело бывшего министра было обнаружено в 1.50 ночи 22 мая 1949 года на крыше третьего этажа больничного корпуса. Коронёр округа Монтгомери сразу счёл это самоубийством. Однако до сих пор возникают вопросы, а в официальную версию самоубийства верят не все, тем более что руководство морского флота скрыло от общественности протоколы следствия. Возможно, ключом к тайне Форрестола был его характер.

Он был энтузиастом своего дела, считал, что будущее – за авианосцами. Такое пристрастие объясняли факты его биографии. Во время войны Форрестол служил во флоте и стал морским летчиком, а профессии обучался в Канадском авиационном корпусе. В конце войны он проходил стажировку в отделе морских военных операций Вашингтона в звании младшего лейтенанта.

Начало его карьерного взлета пришлось на 1940 год, когда он вовремя помог предвыборной кампании Рузвельта, и тот назначил энергичного сторонника своим секретарем. В июле 1940-го он уже занимал должность заместителя министра военно-морского флота и активно курировал военную промышленность. Тоже своего рода загадка: для чего человеку, уже попавшему в политическое окружение президента

Форрестол выбросился из окна военной больницы «Bethesda Naval Hospital», где лечился от хронической усталости

Рузвельта и ставшему практически министром, вдруг уходить на войну, проходить в Канаде стажировку и при этом в звании младшего лейтенанта? Очевидно, Форрестола привлекала не карьера, а новые навыки и польза для нации. Он хотел быть профессионалом, потому и учился. Перфекционистов и фанатиков профессии не любят, а иногда и боятся: от них много проблем.

Форрестол настолько ушёл в работу, что ему стали безразличны даже близкие: двое малолетних сыновей были предоставлены сами себе, жена, подсевшая на алкоголь и наркотики, неоднократно попадала в психбольницу. Возможно, ему просто нельзя было иметь семью: он и себя-то с трудом контролировал, относясь ко всему избыточно серьезно.

Впоследствии стало ясно, что в планировании программы для морской авиации Форрестол был прав – но произошло это уже после его гибели, когда началась война в Корее. В 1947 году его не услышали и не поняли, отклонили его предложения, оставив приоритет за силами наземного базирования. И вновь парадокс: как раз в 1947 году, несмотря на его разногласия с правительственными кругами и ВМФ, он был поощрён и достиг пика своей карьеры – в сентябре назначен первым министром обороны. Но радоваться ему долго не пришлось, потому что Гарри Трумен сократил финансирование военного ведомства, а Форрестол посчитал это результатом тайного советского влияния на американские верхи.

Говорят, эти постоянные встряски – взлёты и падения, споры и отказы – в конечном итоге свели его с ума. У Форрестола начались перепады настроения – от истеричной взвинченности до депрессии и апатии. Многие считали его мнение о советском влиянии манией преследования.

В 1949 году Форрестол, очевидно, против его воли, был помещен в военную больницу «Bethesda Naval Hospital» (населенный пункт Бетесда находится в округе Монтгомери штата Мериленд) с диагнозом «хроническая усталость» и содержался в специально оборудованной палате на 16-м этаже. Но выброситься из окна этой одиночной камеры было просто невозможно: там стояли «окна безопасности» – укрепленные оконные ставни, которые Форрестол не смог бы открыть самостоятельно. К тому же в постели министра после его смерти нашли осколки стекла, а его тело обнаружили под окнами кухни 16 этажа, находившейся с другой стороны корпуса – вдали от его комнаты. Лежало оно на крыше третьего этажа, что могло бы указывать на перемещение тела неизвестными лицами. Всё выглядело так, будто Форрестола туда просто подбросили. Еще больше указывал на версию убийства тот факт, что его шея была затянута поясом от халата.

Версии гибели военного министра кажутся экзотичными – устранение американским правительством, советскими спецслужбами, израильской подпольной организацией «Иргун», находившейся в Палестине, пришельцами с НЛО.

Причины убийства – связь с делом об убийстве Яна Масарика, связь с программой «Синяя книга» и сведениями об НЛО, теория заговора и месть масонской ложи и прочее.

В 1966 году Корнеллом Симпсоном была написана книга «Смерть Джеймса Форрестола». В 1994 году появился фильм Джереми Кагана «НЛО: операция прикрытия» («Розуэлл»). В 2004 году вышел т. н. доклад Виллкатса. В 2006 году Клинт Иствуд снял картину «Флаги наших отцов», где есть образ министра обороны. Все эти публикации, отчеты, доклады и фильмы предлагали обществу свой образ Джеймса Форрестола, но ни на шаг не продвинулись к истине.

 

«Человеческое достоинство не продается»

Сегодня судьба Юлиуса и Этель Розенберг, обаятельной и дружной семейной пары, едва ли является загадкой. Их причастность к шпионскому скандалу в США известна, однако степень их вины вызывает большие сомнения. Известна и версия эпохи холодной войны для советской общественности: супруги Розенберг шпионами не были, никогда на СССР не работали и были отправлены на электрический стул лишь за свои коммунистические убеждения. Это вполне согласовывалось с обстановкой в США начала 1950-х годов: разгулом маккартизма и «охоты на ведьм», допросами в специальной комиссии, запретами на профессию, затронувшими людей из «черного списка» – ученых, артистов, писателей. Жертв было много, были самоубийства отчаявшихся актеров, лишенных зрителей, но дело Розенбергов стало самым громким и вызвало множество протестов. За них вступался сам Альберт Эйнштейн, но безуспешно. Другие физики «Манхэттенского проекта» (программы США по разработке ядерного оружия) тоже просили президента Трумэна отнестись к супругам снисходительно, но президент, срок которого подходил к концу, вмешиваться в процесс не стал. Розенбергов приговорили к казни.

Последние минуты перед смертью супругам дали провести вместе, но рядом поставили телефон – последнее искушение. Достаточно было поднять трубку и позвонить в министерство юстиции, тогда им дали бы шанс сотрудничать со следствием, заговорить на допросах. Это могло спасти им жизнь, но Юлиус Розенберг демонстративно отвернулся от телефона. Его последние слова перед смертью: «Человеческое достоинство не продается».

Супруги Розенберги

19 июня 1953 года Юлиуса и Этель казнили на электрическом стуле – на одном и том же: в 20 часов 6 минут погиб Юлиус, в 20 часов 12 минут на место мужа была посажена Этель. Вот как об этом вспоминали очевидцы: «Водворенная в кресло, из которого только что убрали мёртвое тело ее мужа, Этель поцеловала в щеку тюремную надзирательницу. Палачу пришлось пять раз включать ток, так как кожаная шапочка с электродом оказалась слишком велика для ее головы».

Ему было 35, ей – 37 лет, у них остались двое малолетних сыновей. Мальчики на редких свиданиях с родителями выглядели удрученными и напуганными. На всех фото – симпатичная пара: муж в очках, типичный ученый среднего звена; жена в шляпке с вуалью и кружевной кофточке, типичная домохозяйка, скромная и наивная. Можно ли заподозрить этих простых людей в передаче одной могущественной державе ядерных секретов другой могущественной державы?

Всемогущий Айк (Эйзенхауэр) оказался на стороне обвинения, мотивируя это ныне удивительным, а в то время вполне понятным для американца предположением, что теперь, получив из США ядерные данные, СССР обязательно развяжет атомную войну.

Утверждалось, что урон ядерным секретам США Розенберги нанесли немалый. Юлиус работал в группе Клауса Фукса, физика из «Манхэттенского проекта», с 1941 года сотрудничавшего с СССР.

Но Розенберг не имел прямого отношения к ядерной физике и занимался электроникой. Не он, а именно Фукс передавал чертежи через советского связного Гарри Голда. До 1946 года это было успешно, пока Голд не начал нарушать нормы безопасности. После этого с ним отказалась сотрудничать советская разведка. Почему Фукс и другие информаторы продолжали передавать через него документы, понять невозможно. Клауса Фукса арестовали 4 февраля 1950 года британские спецслужбы. Его приговорили к 14 годам заключения; возможно, в США с ним поступили бы жестче. Гарри Голд был арестован 22 мая в США и приговорен к 30 годам, из которых отсидел половину.

Супругов Розенберг выдали Гринлассы – брат Этель Дэвид и его жена Рут, которых Розенберги втянули в разведывательную деятельность. Дэвид работал механиком в Лос-Аламосе, и Юлиус внушил Дэвиду, что это никакой не шпионаж, а просто научное сотрудничество между странами. Это выглядело убедительно, поскольку Лос-Аламос и воспринимался как научный центр: там даже был создан ядерный музей. Дэвид добывал ценную информацию и передавал её Голду, который был коммунистом и служил на советскую разведку еще с 1934 года по идейным соображениям. Учитывая зыбкое положение Голда с 1946 года, можно сделать вывод, что Дэвид Грингласс всё время ходил по лезвию бритвы. После задержания Голд рассказал следствию о Гринглассе, а тот, в свою очередь, выдал Юлиуса Розенберга.

Предательство внутри одной семьи вызывает отвращение. С одной стороны, Гринглассов можно понять: Дэвида шантажировали арестом жены, у него тоже было двое маленьких детей, которые могли остаться без родителей. С другой – никто не заставлял Рут Грингласс оговаривать Этель Розенберг. Фактически именно Рут подписала своей золовке смертный приговор. Что это? Личная неприязнь? Причина трусости Дэвида тоже оказалась эгоистичной: она была связана с грехами юности – его уже задерживали за кражу, и с тех пор он боялся ареста.

Говорилось, что Грингласс, работая в Лос-Аламосе, передал Голду рабочие чертежи «толстяка» – бомбы, сброшенной на Нагасаки. Кроме того, Дэвид в отчётах постоянно информировал Голда о своей работе. Но в противоречие с этими утверждениями следствия вступают отзывы учёных. Схемы атомного устройства, сделанные Гринглассом от руки, Виктор Нанскопф назвал «ничего не стоящими детскими рисунками», Филипп Моррисон – «грубой карикатурой». После таких заявлений физиков в суд не вызвали. Не было там и первоначально заявленного свидетеля Роберта Оппенгеймера, поскольку эти скептические оценки развалили бы дело.

Получается, не такой уж урон нанесли американской ядерной промышленности. И не так уж важны были эти данные для СССР, где в 1947 году были проведены собственные испытания атомного устройства. Причиной поиска шпионов и арестов в США и Великобритании называют неверие ФБР в способность СССР самостоятельно создавать атомное оружие: по мнению службистов, без предателей тут не обошлось. И тут им попался коммунист Розенберг с левым прошлым. Его жена тоже вела себя сомнительно – в 1930-е годы подписывала коммунистические петиции, а шурин служил в Лос-Аламосе. Так и сложилась теория крупномасштабного заговора советских шпионов.

Главные виновники шпионского дела Клаус Фукс, Гарри Голд, Дэвид Грингласс и британец Аллан Нан Мей отсидели лишь небольшой срок, а у Розенбергов отняли жизнь. Многие историки, в том числе и американские, видели в этом показательную акцию против коммунистических убеждений. Розенберги из-за своей общественной деятельности стали слишком заметны. Поэтому для показательного процесса выбрали именно их.

«Моя дорогая… Слезы наворачиваются мне на глаза, когда я пытаюсь излить свои чувства на бумаге, – писал Юлиус своей жене. – Я могу лишь сказать, что жизнь имела смысл потому, что подле меня была ты… Вся грязь, нагромождение лжи и клеветы этой гротескной политической инсценировки не только не сломили нас, но, напротив, вселили в нас решимость твердо держаться, пока не будем полностью оправданы… Нежно тебя обнимаю и люблю…»

 

Тайна аварии Генерального секретаря ООН

12 сентября 1961 года Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд уже в четвёртый раз прибыл в Конго. В сентябре 1961 года кризис, связанный с Катангой, обострился, силы сепаратистов начали оказывать активное сопротивление войскам ООН, размещённым в этой провинции. По мнению Хаммаршёльда, для поиска выхода из сложившегося кризиса следовало срочно организовать прямые переговоры между назначенным в августе главой конголезского правительства Сирилом Абдулой и лидером сепаратистских сил провинции Катанги Моисом Чомбе. Единственной мерой для обеспечения переговоров Хаммаршёльд считал свою личную встречу с Чомбе. Встреча была запланирована на 18 сентября в городе Ндола, принадлежавшем территории Федерации Родезии и Ньясаленда (сейчас это территория Замбии). Но встреча не состоялась.

Вечером 17 сентября 1961 года небольшой четырехмоторный самолет DC-6B под названием «Альбертина», принадлежавший Генеральному секретарю, вылетел из Леопольдвилля. Прибытие в Ндолу ожидалось в 23.45 вечера. На подлёте к Ндоле пилот сообщил авиадиспетчеру, что видит огни аэропорта. Затем связь прервалась.

Даг Хаммаршёльд

Обломки самолёта были найдены в полдень 18 сентября в 14 километрах от аэропорта. Судя по остановившимся часам, катастрофа произошла в 20 минут пополуночи 18 сентября. Предполагалось, что самолёт слишком низко зашёл на посадку, задел верхушки деревьев, упал на землю и, перевернувшись, загорелся. 16 человек, находившихся на борту (10 пассажиров и 6 членов экипажа), погибли. В числе пассажиров были секретарь Хаммаршёльда Леланд, два американских советника Бишоф и Фабри, пять охранников. Пилотировал «Альбертину» шведский экипаж под командованием Пера Галлонквиста, состоявший из пилотов авиакомпании «Транс эйр». Сходство с делом о гибели генерала Сикорского возле Гибралтара поразительное, хоть их и разделяет почти 20 лет и 6 с половиной тысяч километров.

Через 10 дней после катастрофы останки Хаммаршёльда доставили в Швецию. Церемония прощания, проходившая в Кафедральном соборе Упсалы, транслировалась по телевидению. 29 сентября Генеральный секретарь ООН был похоронен в семейной могиле на старом кладбище Упсалы. Но в деле о его смерти рано было ставить точку.

* * *

В обстановке секретности было проведено шесть официальных расследований и восстановлен ход событий той ночи. Обстоятельства катастрофы оказались весьма странными.

Из соображений безопасности «Альбертина» вылетела в 5 часов вечера, когда уже было темно. Радист на связь с землей во время полета над Конго не выходил. Маршрут был засекречен. После пересечения границы Родезии экипаж сообщил, что они находятся над озером Танганьика. Дальше за самолетом следили наземные службы в Солсбери и в Ндоле.

Диспетчер аэродрома в Ндоле А. Кемпбелл Мартин в 23.30 принял сигнал бортового радиста. Было передано расчетное время посадки – 0.35. В 00.20 диспетчер уточнил высоту и дал сигнал пилоту снизиться до 6000 футов (1800 метров). Переговоры не были записаны на магнитофон, что привело к обвинениям в адрес Мартина со стороны комиссии ООН. Он оправдывался тем, что магнитофон был неисправен. В Комиссии по расследованию утверждали, что обратились к властям США с просьбой рассекретить записи разговоров внутри кабины в соответствии с законом о свободе информации, но получили отказ. Своё нежелание раскрывать данные в Вашингтоне объяснили «соображениями безопасности».

На высоте 650 метров «Альбертина» выпустила шасси и, мигая огнями, пошла на предпосадочный круг. Аэродром объявил о посадке, но ещё через десять минут радист на запрос диспетчера Мартина не ответил. Некоторые свидетели говорили, что слышали шум мотора и самолёт шёл на посадку. Но другие утверждали, что самолёт внезапно развернулся и полетел в обратном направлении. В половине первого ночи «Альбертина» врезалась в гору Ндола-Хилл и загорелась.

Большинство пассажиров сгорели на своих местах, двое – сержант службы безопасности Гарри Джулиен и Даг Хаммаршёльд – были выброшены за борт. Генеральный секретарь сжимал в руке вырванный из горного склона пучок травы, что свидетельствовало о том, что после падения он ещё был жив. Но его травмы оказались несовместимы с жизнью. Джулиен умер в больнице через пять дней, успев сказать, что Хаммаршёльд перед крушением приказал возвращаться назад.

В ходе следствия выдвигались многочисленные версии, среди которых – ошибка пилотов, технические неисправности, диверсия на борту, отсутствие топлива, обстрел воздушного судна тем единственным военным самолётом, который имелся у повстанцев Катанги. Самая экзотическая версия появилась через несколько лет после гибели Хаммаршёльда и сводилась к тому, что Генеральный секретарь в состоянии депрессии от происходивших в Африке событий решил покончить с собой и заставил пилота врезаться в дерево, но это казалось полной нелепостью.

Следственную комиссию возглавлял полковник британской авиации Барбер. Он считал, что всему виной роковое стечение обстоятельств.

Важная деталь: при вылете из Катанги Хаммершёльду не доложили, что ранее «Альбертина» уже была повреждена огнем из стрелкового оружия. После ремонта самолет 4 часа находился на летном поле без охраны.

Версия о том, что самолёт задел деревья, выглядела не очень правдоподобно, учитывая большой опыт лётной команды. Однако позднее врачи обращали внимание на то, что перед полётом экипаж работал 30 часов подряд и был изрядно вымотан. Ещё одну причину ошибки назвали журналисты, ожидавшие прибытия Генерального секретаря возле аэропорта. Они обратили внимание на слишком низкую высоту полёта, а позднее, исследуя обломки, заметили большое дерево на холме, которое в темноте мог задеть самолёт.

В сентябре 1992 года бывшие сотрудники ООН Джордж Смит и Конор О'Брайен на страницах газеты «Гардиан» рассказали, что самолет Хаммаршёльда сбили пилоты-наёмники по заданию бельгийской горнорудной компании «Юнион миньер». Смит заявил, что у него есть 20 записей интервью с французским дипломатом и одним из пилотов, сбивших самолет. Бельгийцы стремились сохранить контроль над медными, урановыми и алмазными месторождениями Катанги, и Хаммаршёльд мешал им. Промышленники собирались насильственно посадить «Альбертину» на бельгийской базе ВВС в Камине и там уговорить Хаммаршёльда не путаться у них под ногами. Но предупредительная очередь случайно угодила в самолёт.

Уже 30 с лишним лет спустя, 19 августа 1998 года, появилось заявление архиепископа Десмонда Туту. Он утверждал, что, судя по рассекреченным письмам спецслужбы Южной Африки, именно ЮАР причастна к гибели генсека ООН, равно как и ЦРУ с Ми-5. Но британский «Форин-офис» назвал эти письма «возможной советской дезинформацией».

В августе 2011 года британская газета The Guardian опубликовала результаты независимого расследования, согласно которым самолёт Хаммаршёльда был сбит. Международная комиссия юристов заново приступила к расследованию обстоятельств гибели Генерального секретаря. В комиссию вошли бывшие должностные лица и академики, а возглавил её британский политик Дэвид Ли. Члены комиссии надеялись представить отчёт о своём расследовании в ООН.

Ещё через 4 года, 30 марта 2015 года, приступила к работе по изучению обстоятельств авиакатастрофы независимая группа экспертов, назначенная Генеральным секретарём ООН Пан Ги Муном. В соответствии со сложившейся к 2015 году обстановкой в мире, появилась новая теория заговора – версия об участии в покушении советских властей. Для правдоподобия была внедрена и альтернативная версия – британская: Хаммершёльд подозревал Лондон в поддержке сепаратистов и попытке сорвать перемирие.

* * *

Понять, что происходило в Африке в начале 1960-х годов, возможно только обратившись к истории. Бывшие колонии в тот момент контролировались силами ООН, но оказались перед выбором – местная марионеточная диктатура или социалистический режим, поддерживаемый СССР. Борьба за сферы влияния шла в те годы нешуточная, и она не обходилась без жертв.

Незадолго до Хаммаршёльда, 17 января 1961 года, погиб 35-летний конголезский премьер-министр Патрис Лумумба, ставший заложником перемирия между прозападным режимом Моиса Чомбе и президентом Касавубу: отставка и устранение Лумумбы было одним из условий прекращения военного конфликта. Была ли гибель Генерального секретаря ООН связана с убийством Лумумбы?

Для ООН ситуация в Конго стала испытанием. Нужно было избежать гражданской войны, начавшейся после получения независимости 30 июня 1960 года. С одной стороны – шаткое правительство Касавубу и Лумумбы, с другой – дикие племена со своими традициями, с третьей – белые поселенцы, за судьбу которых опасалась Бельгия. Была и четвертая сторона – те бесчисленные сотрудники иностранных разведок, в задачу которых входило обеспечение влияния их страны.

Мятеж войск в Леопольдвилле начался 5 июля 1960 года, и вскоре все крупные города были охвачены восстанием. Через 6 дней Чомбе провозгласил Катангу независимым государством, и в стране воцарилось двоевластие. После этого Касавубу и Лумумба обратились за помощью в ООН. Вечером 13 июля Генеральный секретарь ООН созвал заседание и настаивал на принятии мер. СССР требовал осуждения бельгийской агрессии, США вступились за союзника по военному блоку. При этом Хаммаршёльд в тот момент никому не нравился: СССР призывал к замене Генсека ООН, а европейские державы обвиняли его в прокоммунистических взглядах.

В половине четвертого утра 14 июля была принята резолюция, поручившая Хаммершёльду направить в Конго миротворцев и призвать к выводу бельгийские войска. Ещё через пять дней по призыву Генерального секретаря в Леопольдвилль прибыли 3500 солдат из Ганы, Марокко, Туниса и Эфиопии. Но гражданскую войну остановить не удалось. Власть захватил главнокомандующий Мабуту, потеснивший президента Касавубу. Именно тогда Лумумба был смещен, и Хаммаршёльд поддержал его отставку. Но США стремились уничтожить Лумумбу, как коммунистического лидера. 18 августа 1960 года ЦРУ рекомендовало президенту Эйзенхауэру способы ликвидации Лумумбы из огнестрельного оружия и с помощью яда. Потом был разработан план операции «Голубая стрела», и в Конго направили доктора Сиднея Готтлиба с грузом «смертельно опасного биологического материала» (так в ЦРУ называли вирус). Требовалось заразить Лумумбу распространенной в Африке болезнью, однако вирус не был применен, поскольку внедрить агента в окружение премьера не вышло.

Патрис Лумумба был убит людьми Чомбе и бельгийскими военными. Позднее появилась версия о причастности к убийству Лумумбы сотрудника британской разведки Ми-6 Дафны Парк, работавшей в те годы консулом и секретарем посольства в Леопольдвилле. Незадолго до смерти она призналась в организации убийства, назвав причиной национализм и коммунистические взгляды Лумумбы. Ещё раньше, в начале 1950-х, баронесса Парк, получившая прозвище «королева шпионов», была британским резидентом в Москве.

* * *

17 февраля 1961 года полномочия Хаммаршёльда по предотвращению гражданской войны в Конго были расширены Советом Безопасности. К лету того же года коалиционное правительство Леопольдвилля объединилось в единый союз, оставив за его пределами Чомбе. К концу августа численность войск ООН в Конго достигла 16 тысяч. Генеральный секретарь приказал окружить европейских наёмников и захватить ключевые пункты в столице провинции Элизабетвилль. Он тут же подвергся нападкам со стороны Запада и обвинениям в прокоммунистических взглядах. И тогда Хаммаршёльд пообещал уйти в отставку, если не сможет решить проблему Катанги. Но, когда он прибыл в Конго, между войсками ООН и наёмниками из Катанги уже шли сражения, а Чомбе успел бежать в Северную Родезию. Хаммаршёльд предложил беглому диктатору переговоры, а потом отправился на самолете в Ндолу.

После аварии никто не стал снимать показания с местных жителей, наблюдавших падение «Альбертины» своими глазами. Они утверждали, что видели два самолета – большой и преследующий его маленький. Эта версия выглядит убедительно, если предположить, что именно тогда, заметив опасность, Даг Хаммаршёльд отдал приказ о возвращении назад, а пилот Галлонквист в спешке не заметил дерево на холме.

Даг Хаммаршёльд вполне мог быть убит. Он был известен своей беспристрастностью в отношении мирного урегулирования на планете, и вызывал раздражение у всех агрессивно настроенных сил. Преемником шведского дипломата на этом посту стал бирманский политик У Тан. Поначалу он был ставленником США, но вскоре американские власти пожалели о своем выборе: новый Генеральный секретарь тоже не собирался исполнять чужие приказы – он осудил агрессию во Вьетнаме, боролся против апартеида и основал много благотворительных программ.

 

Трагическая стажировка

Воскресенье 21 октября 1962 года было омрачено страшной и непонятной трагедией. В тот день 50-летний советский посол Илья Семёнович Чернышев и его личный секретарь 22-летний Валерий Иванович Яриков при невыясненных обстоятельствах утонули вблизи пляжа Тижука, в Бразилии. Говорили, что посол имел обыкновение плавать по утрам на побережье Гуанабара, и 21 октября он, как обычно, нырнул в воду. Внезапно океанское течение стало уносить его от берега. Крикнув о помощи, Илья Семенович скрылся под водой. Секретарь Валера Яриков бросился ему на помощь. Меньше чем через час спасательный корабль доставил тела Чернышева и Ярикова на берег.

Но не всё в этой истории так просто. По некоторым сведениям, в море в тот день был и третий человек: он единственный из троих спасся. Долгие годы после гибели Чернышёва этот человек работал в Министерстве иностранных дел и умер совсем недавно, но имя его никогда не разглашалось.

Побережье Гуанабара стало местом гибели советских дипломатов И.С. Чернышева и В.И. Ярикова

Более близкое знакомство с жертвами порой проясняет обстоятельства происшествия. Чернышев родился в 1912 году и с 1940 года работал в Народном Комиссариате Иностранных Дел. Тогда же, в 1940-м, он с семьёй уехал работать в Берлин в качестве атташе Посольства СССР. 22 июня 1941 года, когда Германия напал на СССР, Чернышёв был выслан из Берлина вместе с остальными сотрудниками посольства. После этого он работал в центральном аппарате Наркоминдела, был помощником советского государственного деятеля, контрразведчика Владимира Деканозова. В 1944 году Чернышёва назначили советником посольства СССР в Швеции – под начало посланника СССР Александры Михайловны Коллонтай. Жена Чернышёва Галина Дмитриевна, первая красавица русской дипломатии, стала крестной короля Швеции Карла XVI Густава. В конце войны Коллонтай по причине тяжёлой болезни вернулась в СССР. А 27 июля 1945 года Чернышёв сменил ее на посту и стал Чрезвычайным и Полномочным Посланником, а затем и послом Швеции. Получив этот ранг в 1947 году в возрасте 32 лет, он стал самым молодым советским послом.

С 1953 по 1957 год Чернышёв был заместителем Генерального секретаря Организации Объединённых Наций – шведа Дага Хаммершёльда, погибшего при невыясненных обстоятельствах в авиакатастрофе над Африкой в 1961 году – за год до гибели Чернышёва. Возможно, это обстоятельство и близость дат смерти обоих дипломатов имеют значение.

В 1957–1959 годах Чернышёв стал советником Министра Иностранных дел СССР, а потом – членом коллегии МИД СССР. И наконец он был назначен Чрезвычайным и полномочным послом СССР в Бразилии с 11 декабря 1961 года. В этой должности Чернышёв пробыл чуть менее года. Семья Чернышёва сомневалась в том, что его смерть была результатом несчастного случая.

Валерий Яриков, студент МГИМО, никакого отношения ни к военным событиям, ни к Коллонтай, ни к Генеральному секретарю ООН Дагу Хаммершёльду не имел. Он просто оказался не в том месте и не в то время.

В 1961 году он писал свою автобиографию. О том, что родился в 1940 году в семье военнослужащего и родители назвали его в честь легендарного летчика Валерия Чкалова. О том, что отец и мать – участники Великой Отечественной войны, военные лётчики. Его семья переезжала из города в город, и за десять лет Валера сменил три школы, что не помешало ему получить в 1957 году золотую медаль. Поступление в МГИМО было его мечтой: хотел стать дипломатом. Иностранные языки он осваивал легко. Валера получал ответственные должности. В 1958 году отправился в Казахстан на целину по путевке комсомола и был награжден медалью «За освоение целинных земель». Валера стал членом бюро ВЛКСМ курса и членом бюро ВЛКСМ факультета международных отношений. При этом жил он в студенческом общежитии и никогда не жаловался на жизнь. Денег не было, но он ходил в консерваторию, в театры, в музеи, собирал песни Булата Окуджавы.

Через 4 дня после назначения Чернышёва на пост посла в Бразилии Яриков готовился к будущей практике: его назначили секретарем в бразильское посольство. Эта практика началась в феврале 1962 года. Коллективу посольства студент очень понравился. В Бразилии Валерий завершил пятый курс своего обучения и начал шестой.

Впоследствии внучка Чернышёва Мария Хаирова говорила, что в семье была версия сильного шторма и морских камней, о которые разбился её дед. Говорили и о стае акул, но едва ли это было правдой: «Тело деда вытащили почти без повреждений, так что вряд ли могло быть нападение рыб. Но мой отец, зять Ильи Семёновича, никогда не верил, что это несчастный случай. Бабушка – железная леди, молчала».

В то же время бразильский информационный портал отмечал, что гибель посла пришлась как раз на пик Карибского кризиса, то есть могла быть не случайной. Наводит на размышления и странная смерть Дага Хаммершёльда годом раньше.

Восстановить все обстоятельства смерти советского посла Чернышёва и его секретаря Ярикова почти невозможно. Также невозможно установить прямую взаимосвязь этой трагедии с ракетным кризисом 1962 года. Оба дипломата были похоронены на Новодевичьем кладбище.

 

Судьба резидента Рыбкина

В том самом 1947 году, когда Чернышёв стал советским послом в Швеции, при загадочных обстоятельствах погиб другой человек, имевший отношение к этой же стране – разведчик Борис Рыбкин, муж разведчицы и писательницы Зои Воскресенской, работавшей секретарем у Александры Коллонтай. До конца своей жизни Воскресенская пыталась выяснить, что произошло с ее мужем 27 ноября 1947 года на трассе под Прагой. По официальной версии он разбился на автомашине, но его жена не верила в случайность этой аварии, а во время церемонии прощания она заметила замаскированные следы от пуль возле затылка мужа.

В сентябре 1935 года Борис Рыбкин был направлен в Хельсинки и под прикрытием должности консула работал легальным резидентом под псевдонимом «Кин», его заместителем была Воскресенская – «Баронесса». В 1938 году отозванный в Москву Рыбкин получил задание от Сталина подготовить подписание оборонительного договора между СССР и Финляндией. Но Рыбкин не успел это сделать из-за начала Советско-финской войны. Он был отозван в Москву и назначен начальником 8-го отделения 5-го отдела главного управления государственной безопасности НКВД, а в сентябре 1941 года направлен резидентом в Стокгольм, где служил в должности советника посольства СССР в Швеции.

Зоя Воскресенская и Борис Рыбкин

Там произошел странный эпизод со знакомым Рыбкина и его жены, шведским коммерсантом Томасом Эриксоном, которого Воскресенская попросила по прибытии в Германию передать сообщение связному организации «Красная капелла», однако Эриксон из страха выбросил это послание, и наша разведка не смогла связаться с подпольщиками. Рыбкина по подозрению в провале операции вызвали в Москву и долго допрашивали на Лубянке, избивая и не давая спать, но никаких признаний от него не добились. Известие о провале «Красной капеллы» из-за доноса других лиц привело к освобождению Рыбкина и его определению в разведывательный отдел штаба действующей армии. Перед подготовкой наступления наших войск на этом участке фронта Борис Рыбкин успешно провел разведывательную операцию по выявлению местоположения немецких батарей и был награжден орденом Красного Знамени. Весной 1943 года, вернувшись в СССР, Рыбкин выезжал в специальную командировку на Северный Кавказ, а в августе был зачислен в отдел «ДР» на должность заместителя начальника 2-го отдела 4-го управления НКГБ СССР. В 1943 ему было присвоено звание полковника государственной безопасности. С 1944 года он стал начальником отдела 4-го управления НКГБ и в этой должности курировал заброску нелегалов и разведывательно-диверсионных групп в страны, оккупированные гитлеровцами. Рыбкин и Воскресенская предотвратили переправку стратегических военных грузов из Норвегии в Германию и передали в центр информацию о готовящейся бомбардировке Урала немецкими летчиками-смертниками. Они сорвали много планов Гитлера, а после войны официально зарегистрировали свой брак в Мурманске, на борту эсминца Королевского британского флота.

С февраля 1947 года Рыбкин служил в отделе «ДР» – то есть Спецслужбе МГБ СССР под началом Павла Судоплатова. Ему приходилось посещать Турцию и другие страны для связи с нелегалами на Ближнем Востоке и в Восточной Европе и осуществления оперативных мероприятий. В сентябре Рыбкин и Воскресенская в первый раз после долгих лет оперативной работы смогли отдохнуть вместе в санатории, отметить 10-ю годовщину своей женитьбы, но тут Рыбкина вызвали в отдел и направили в Прагу. Эта командировка сразу насторожила Зою Ивановну, у нее было дурное предчувствие. Но начавшиеся позднее чистки в разведывательных органах СССР, арест Судоплатова и ее собственное сложное положение лишили Воскресенскую возможности провести самостоятельное расследование. Командировка Рыбкина и его внезапная гибель так и остались тайной советских спецслужб.

 

На тихой улице Гвардейской

Вечером 24 октября 1949 года в своей квартире на улице Гвардейской, в южной части Львова, был убит украинский писатель-интернационалист Ярослав Галан. Он знал убийц, был с ними знаком, гостеприимно принимал их у себя, не подозревая, что это подготовленная провокация.

Ярославу Галану нравилось, что к нему приходят студенты

Убийство Галана было поручено бандиту Михаилу Стахуру, которого Галан и его домработница называли просто Мишенькой и сажали пить чай. Наверняка Ярослав Александрович пожимал ему руку, не подозревая, что эта рука по локоть в крови: Стахур совершил девять зверских убийств, а своим жертвам отрубал руки. Он даже не был идейным националистом, просто наёмным убийцей. В дом Галана его привели сыновья священника Каменецкого, студенты, которым удалось войти в доверие к писателю. Предлогом для знакомства стало то, что один из них, будущий педагог, сочинял стихи. Советские писатели той послевоенной эпохи охотно впускали к себе в дом молодежь, считая, что таким образом осуществляется связь поколений. Вот и Галану нравилось, что к нему приходят поговорить студенты, тем более – с педагогическим и поэтическим будущим.

Михаил Стахур, казалось бы, ничего общего с этими просвещенными юношами не имел, он вообще был не из их среды. Сближало их только то, что все они входили в организацию ОУН. Убийца был высок ростом и невероятно тощ. Его небольшая голова контрастно смотрелась на длинном теле, как и крупные грубые руки. Он приехал в Львов прямо из лесного лагеря одной из банд и жил на квартире активиста ОУН. Во Львове ему приходилось менять квартиры для безопасности и познакомился с детьми священника Каменецкого. Предлог для знакомства с Галаном был тот же: Стахур пишет стихи и жаждет показать их известному писателю. Стахур и братья студенты несколько раз приходили в гости, пока к ним не привыкли.

Когда в дверь позвонили, домработница спросила: «Кто там?» Из-за двери ответил знакомый голос. «Это Мишенька пришёл», – сказала она и открыла. Стахур набросился на домработницу, связал ей руки и ноги телефонным шнуром и засунул кляп в рот. Она не успела издать ни звука. Галан в это время сидел за письменным столом спиной к двери, он не слышал шума и не обернулся. Вошедший поздоровался, подошёл сзади, вытащил из-под плаща гуцульский топор и несколько раз ударил Галана по голове. Галан вместе с креслом упал на пол. На стенах остались брызги крови.

По официальной версии задание убить Галана бандеровцы получили от Униатской церкви, за которой стоял Ватикан. Главой униатской церкви Львова был в то время священник Каменецкий, отец тех самых студентов, которые приходили в гости к писателю и познакомили его с будущим убийцей.

Расправившись с писателем, Стахур спрятал топор и скрылся у знакомых, а потом вновь ушёл в леса. Почему этот матёрый убийца оставил в живых домработницу, непонятно до сих пор. Это стало его роковой ошибкой. По её показаниям оперативники уже знали, кого разыскивают. Всего было арестовано почти сто человек, причастных к убийству, и среди них – братья-студенты. Были выявлены и хозяева квартир, прятавшие убийцу. Студентов приговорили к расстрелу, остальных к длительным срокам наказания. Это дело контролировал лично Сталин, симпатизировавший Галану. По его указанию во Львов был послан отряд оперативников 2-го Главного управления МГБ для поимки убийцы.

Стахура искали почти 2 года. В 1951 году был найден тот лесной массив, в котором скрывалась банда из 4 человек. Стало известно и уязвимое место банды: они приходили обедать к местным крестьянам, а потом спали во дворе. Женщин в банде не было, поэтому одежду им штопала тоже местная старуха. Чекисты дали крестьянам задание подсыпать боевикам снотворное, а сами устроили засаду. Члены банды были доставлены в районный отдел МГБ. Все преступления Стахура были подтверждены доказательствами. Процесс начался уже в 1952 году и на него пускали только по пропускам. Побывавшие на суде удивлялись тому, что перед ними оказался не громила с бандитским лицом, а худой парень 19-ти лет. Он был обычным, ничем не отличался от студентов, которые ходят по улицам. Тогда многим стало понятно, почему Ярослав Галан так спокойно пускал его к себе в дом.

Убийцу Галана приговорили к смертной казни через повешение, что в то время являлось исключением: со времён войны она не применялась. В данном случае суд над Стахуром приравнивался к военному трибуналу. Потом в газете «Правда Украины» появилось сообщение, что приговор приведён в исполнение.

Гибель Галана от рук бандеровцев долгое время было горячей темой, привлекавшей журналистов и кинематографистов. О нём было снято много документальных фильмов и две игровые картины – «Об этом забывать нельзя» (1954) и «До последней минуты» (1973). Писателю устанавливали памятники, его именем называли улицы. В Львове на площади Галана был его музей. После провозглашения независимости Украины все памятники снесли, музей закрыли, а площадь переименовали. Улица Гвардейская, на которой жил и умер Ярослав Галан, сегодня носит название улица Героев Майдана. На украинской земле наступила эпоха новых героев.