Гори, звезда моя, гори! И полыхай притом. Сто Сцилл и столько же Харибд хромает за хребтом.

Там сто стоических пещер, там стонет красота, за тем хребтом, где вечер-червь мне душу разъедал.

Он разъедал, да не разъел, он грыз, да не загрыз. Ни сам я и ни мой размер не вышли из игры.

Не обрели обратных нот, не хлынули под нож. И если прославляли ночь, то — ненавидя ночь.

Пусть вечер, как хирург угрюм, хромает вдоль застав, — моя звезда, ты — не горюй, гори, моя звезда!