Год 1937-й. Отрывок из письма в Америку одному из своих русских друзей, певцу Борису Белостоцкому.

Я удостоился высокой, до слез чести – меня единственного из всей эмиграции Родина позвала к себя! Я разревелся в кабинете посла, когда меня вызвали в консульство и объявил об этом… Уеду я, вероятно, осенью – не раньше. Так-как есть долги, и я должен расплатиться. В Америку пока не поеду. Года через 2–3, когда в России буду уже миллионером, – одни пластинки будут давать доход миллионы в год. А какое счастье петь народном языке, в родной стране.

1940-й год. Знакомится с 17-ти летней Лидией Циргвавой, дочерью советского подданного. Весной 42-го – венчание, регистрация брака в Советском консульстве. Через год родилась дочь Марианна. В октябре 43-го с дочкой, женой и ее матерью приезжают в Москву. В центре города получают квартиру и рояль Бельштейна. В следующем декабре родилась Анастасия.

В этом 44-ом на Апрелевском заводе Вертинский напел 15 произведений. За которые по телефону получил только большое спасибо.

В 1947-ом в Ленинграде дает концерт, о котором могли знать только работники искусств. Тоже самое было и в 53-ом, 54-ом, 57-ом.

1951-52 гг. Снимается в кино «Заговор Обреченных», «Олеко Дундич», «Пламя гнева», «Анна на шее» – получает Сталинскую премию. Жена Лидия тоже снимается в кино.

1956– й. Зав министру культуры С. Ф. Кафтанову.

13 лет я нахожусь в Союзе, а на верху делают вид, что я не вернулся, что меня нет в стране. А я уже 5 раз объехал всю страну. Почему я не пою по радио? Почему нет моих пластинок? Нет моих нот, стихов? Нет ни одной рецензии на мои концерты…

Из письма Вертинского 27 марта 1956 г.

Дорогая Лилечка! Ты у меня единственный друг. Больше никого нет. Я перебрал сегодня в уме всех своих знакомых и друзей, и понял. Никаких друзей у меня здесь нет! Каждый ходит со своей авоськой и хватает в нее все, что нужно и не нужно, плюя на все остальное. И вся психология у них «авосечная», а ты – хоть сдохни – ему наплевать! В лучшем случае они, эти друзья, придут к тебе на рюмку водки… Очень тяжело жить в нашей стране. И если бы меня не держала мысль о тебе и детях. Я давно бы уже или отравился или застрелился…

1957-й Ленинград гостиница «Астория», последнее письмо в Москву. Последний концерт. Петровский остров. «Дом ветеранов». Певца будут слушать артисты, певцы, может, большинство из них слушали его еще в Москве, в театре миниатюр «Павильон де Пари».

Вертинский и его аккомпаниатор пианист Михаил Брохес проходят к зданию. Их встречают пожилые дамы и мужчины одетые нарядно, празднично. Вертинский в светлом английском костюме в крупную клетку. В зале ждут артиста. Последний звонок. Вертинский входит во фраке, строгий, элегантный, низко поклонился. Раздались аплодисменты. Брохес берет первые аккорды, и зазвучали протяжные нежные слова «Что за ветер в степи Молдаванской». Окончен концерт. В честь необычного гостя – шампанское. К Вертинскому обращается актер с фотоаппаратом: «Александр Николаевич, разрешите мне поснимать Вас сейчас на память?» «Знаете, у меня к вам тоже есть просьба. Меня снимали сотни фотографов мира. Но у меня нет ни одного снимка во время работы, во фраке, в момент мимики, жеста, позы… Приезжайте завтра в Асторию, утречком в одиннадцать и вместе с Брохесом вы нас поснимаете».

В прекрасном настроении Вертинский возвращается в гостиницу. Белая ночь – как она прекрасна и неповторима. Кто его знает, когда теперь снова доведется побывать в этом чудесном городе.

Одно из последних фото

Утром перед отъездом актер фото-любитель позвонил в Асторию. «Кто это говорит?» Артист назвался. «Вертинский только, что скончался».