У ВСЕХ СВОЯ СУДЬБА

Собор Рождества Богородицы (1685–1690 гг.)

Благовещенская церковь (1762 г.)

 

Вместо вступления

Приходили письма: «У вас всё о творчестве, а где, например, – «Сколько было жён у Морфесси?»… И друзья: «Ты о себе напиши, ты столько видел, где только не бывал».

И вот, пишу Это в книгу не входит, это так, для себя и для тех, кто просил. Да, вся жизнь моя проходила не так, как у всех. Вернее, я сам не хотел жить как все. Я не терпел стахановцев с медалью на груди за то, что они всю жизнь отдали станку, ежегодно перевыполняя план, за счёт нарушения технологии. Я не терпел слов Островского «Жить нужно даже тогда, когда жизнь становится невыносимой». Мне ближе были слова Юлиуса Фучика: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Любил и народные слова: лучше быть голодным, чем есть что попало. И лучше быть одному, чем с кем попало. Теперь обо всем расскажу по порядку.

 

Моё детство. Война. Устюжна

Родился я в городе Пушкин, а старшая сестра и брат родились в том же городе, но в Царском селе. А младшая сестра – в городе Устюжна. Когда началась война, отец ушёл на фронт. Мама со мной на руках провожала его. Брат и сёстры были в Устюжне. На последнем поезде мы ехали, не зная, куда. А приехал поезд в Пестово. Ещё два часа и вот наша Устюжна.

Это купеческий город, который разделяет река Молога. В ней водились и севрюга и осётр и стерлядь. На пароходах это отправляли в столицу. В 1878 году тут работала фаянсовая фабрика Небаронова, широко известная в России.

С XVI по XVIII век Устюжна – ведущий промышленный центр страны по производству оружия, в XIX веке – второй после Тулы. В то же время Курбатов открывает свой чугунно-медно-литейный завод.

В этом городе проездом останавливался А.С.Пушкин. В тот момент, когда только что сбежал липовый ревизор, наделавший много шуму. Пушкина заинтересовала эта история и он собрал все подробности. Но, приехав в Петербург, решил, что эта тема хороша для Гоголя. Рассказал ему и передал свои материалы о ревизоре.

Устюженские господа, узнав, что о них уже Гоголь целую пьесу пишет, поехали в столицу уговорить его, чтобы не позорил их на весь мир. Успокоил он их тем, что происходит действие в некоем городе N.

А через сто лет устюжанам нужно было наоборот доказывать, что это об их городе Гоголь писал.

Мне с детства помнится, как после войны немецкие пленные строили большой деревянный мост. Берега очень высокие, да и пароходы ещё ходили, поэтому мост ставили очень высоко. Немцы жили на берегу. Кажется, никто их не охранял. Они жгли костры и у нас, пацанов, просили картошечки. Мы со своих огородов им наносим, а они нам за то, из дерева делали игрушки. Играли нам на губных гармошках и пели на немецком языке наши русские песни.

У нашей бабушки по маминой линии были три дочери и три сына. С войны пришёл только один, Владимир. Сижу у окна:

– Бабушка, к нам какой-то мужик с котомкой идёт!

Он боцманом был на корабле, освобождал Одессу.

– Дядя Володя, а Одесса большой город? Как Ленинград? А он: Ленинград – большой, а Одесса – это город, будь здоров!

По-флотски это значило – высшая похвала.

Мама рассказывала, как Владимир, когда ещё по Мологе большие суда ходили, на спор за бочку пива, рояль по трапу поднимал. А зачинщик спора ещё и трость на трап подкинул. Дядя Володя и трость поднял и рояль поставил.

Он и при нас с берега такие брёвна носил, что тоже «будь здоров».

А про отца мама рассказывала… Зимой в масленицу на реке боролись жители одной стороны реки с другой. Если отец в окно видел, что его сторона проигрывает, выбегал на лёд и с его плеч летят один за другим. Вот такими были устюженские купцы. Таким был и наш дедушка, Фёдор Иванович Артемьев. В 1940-м году он проходил реку по тонкому льду, провалился, заболел воспалением лёгких и на 72-ом году умер..

Фёдор Иванович Артемьев

Николай Яковлевич Сосудин

Вспоминаю ещё машину – полуторку. На ней у кабины стояла высокая круглая печка и работала она на дровах. На этой полуторке работал мой двоюродный брат Анатолий Коротаев. Потом он ушёл служить в армию и дослужился до того, что жил в кремлёвском доме, в котором жил и Вольф Мессинг. А служил он уже в самом Кремле в охране И.В.Сталина.

Охрана у кабинета И.В.Сталина. Справа – мой брат Анатолий. 1949 г.

 

Папа вернулся с фронта

1945 год. Папа вернулся из госпиталя. Ему ниже колена ампутировали ногу. Приезжает домой в Пушкин, а дома нет. Стоят голые стены. На самом верху, где мы жили, висят наши взрослый и подростковый велосипеды. Дом наш все знали: первый этаж – кинотеатр. Говорили, что во время войны там располагались немецкие офицеры. Но где нам теперь жить?

До войны отец работал в Ленинграде. Он обошёл все архивы – ничего не сохранилось. Не сохранились документы и у нас. Немцы так молниеносно подошли к городу, что мама только успела схватить меня на руки и сесть в последний поезд. Пришёл папа в кабинет жилотдела исполкома. За столом сидит такой же раненый с орденом на груди. Внимательно выслушал.

– Да, я всё понимаю, верю. Но вы вспомните хоть какую-нибудь мелочь, которая смогла бы доказать не только мне, что вы работали в Ленинграде. Когда начальник глянул на стенные часы, отец с радостью снимает с руки именные часы и кладёт их на стол.

Папа получает ордер на однокомнатную квартиру по Садовой улице. А мы все пятеро едем с Устюжны в Ленинград. В нашем доме кинотеатр «Смена». Рядом Юсуповский сад. Летом купаемся, а зимой на коньки.

 

Ленинград. Школа

Я иду в первый класс. А во второй уже в другую школу. Мы переехали на Литейный проспект. У нас две большие комнаты. С самого детства я всегда был занят. С 4-го класса я ходил во Дворец пионеров. Каждый год занимался там в разных кружках. То аэростаты, то самолёты, то корабли, то бокс, то резьба по дереву. На выставке долго стоял мой дом. Внутри через окна можно было рассмотреть мебель, абажур, где горела лампочка, на стене картины. Тогда же я для себя сделал портфель-чемоданчик, который раскрывался как пенал. Собрал из пластика под перламутр, а потом одел белым пластиком, изрезанным разными рисунками. Наш учитель по рисованию Ян Яныч, увидав эту работу, повёл меня в другую школу прямо напротив нашей. Там преподавал его друг. Учил ребят собирать мозаику. Входим, очень длинный зал. Одна стена – сплошные стекла, а вдоль противоположной стоят маленькие станочки, электролобзики. У каждого станочка сидят ребята-китайцы моего возраста. А на полу – большая мозаика с изображением И.В.Сталина. Потом, в 1955 году эта мозаика была на станции метро Владимирская. Пока я там бродил, Ян Яныч договорился, что на следующий год я смогу приходить и заниматься в этом Мухинском училище.

На новый учебный год кто-то придумал, чтобы девчонки и мальчишки учились вместе. Стали менять шило на мыло. Это не мешало мне заниматься в Мухинском училище. Но, представив себя на такой работе постоянно, я расхотел туда идти.

Этот рассказ я написал для того, чтобы кто-то вспомнил, как мы, школьники, прекрасно жили в те годы и как ужасно живут сейчас. В нынешнее время в городе N. разразился скандал не менее, чем с ревизором. Одна ученица средней школы забеременела. Уволили директора и воспитателя того класса. Успокоились все тоже по-гоголевски, когда другая ученица написала письмо. Содержание было примерно такое:

– Неужели вы не знаете, что девочек в нашем классе почти нет, мы все уже давно всего напробовались.

 

Прощай детство, здравствуй молодость

1959 год. Работаю учеником в ателье и хожу на курсы пошива верхней одежды. 4-е ноября, последний урок. На занятиях заметил, как одна девчонка мельком поглядывает на меня. Вот все выходят из класса, сижу, она выходит последней. Предлагаю проводить до дома. Время, как говорится, детское, вот Сенная площадь и мы идём в кинотеатр «Смена». Взял мороженое. – Заморозил ты меня, другой раз я тебя заморожу.

Приходим к дому.

– Татьяна! 7-го у приятеля собираемся посидеть, музыку послушать, может вместе и сходим?

– Нет, мы на праздник к бабушке едем. Да и родители меня бы не пустили.

5 ноября – день рождения отца. Придут все друзья, с которыми пройдены десятки лет. Их будет не менее пятнадцати. Будут звучать песни под баян, мандолину, гитару. И эти шутки, воспоминания продлятся и на следующий день, 6-го. А 7-го – мой день рождения. Мне 20 лет.

Домашние праздники закончились. Иду где собирается наша ребячья компания. Коля предлагает посидеть у него дома послушать музыку… А жили мы тогда как вольные птицы. Во дворе теннис, в другом футбол… Ходили в клуб на танцы, а о девчатах никакой мысли. Вдруг – кто-то. Может девчат позовём? Музыка у нас есть, и на танцы ходить не надо. Всё как у людей.

– Я Майку позову – говорит Виктор. Остальные стоят молчат. Стойте здесь говорит Коля – я сейчас на всех приведу

А нас пятеро. Смотрим, он идёт в магазин. Возвращается, пошли готовиться к празднику. И вот у нас всё готово. Виктор приходит с девчонкой. Она стоит посередине большой комнаты, а он к окну, где ребята. Я подошёл, познакомился, тут и девчата пришли. С того дня мы уже ежедневно были вместе. А 13-го родители справляли её 16-летие.

16 лет

Работал я в ателье напротив Дома Культуры Промкооперации. Как только там хорошая постановка, мы идём её смотреть. То одесские артисты приехали – нужно посмотреть. То Богданова-Чеснокова выступает, то Георг Отс.

А в ателье одни девчата. Они словно со школьной скамьи сразу сюда пришли чтобы всегда быть вместе. Прибегает одна:

– Девки! С каким парнем я познакомилась! Иду по своей набережной, а он у моста стоит, словно меня ждёт. Поравнялись. А он: «И куда вы спешите?». Я отвечаю домой. «А можно я вас до дома провожу?». И до самого вечера мы с ним гуляли, дошли до дома…»

Молчит.

– А дальше-то что? – спрашивают все хором.

– А дальше я проснулась!

Хохоту было на всю смену. Глянут на неё, и опять смех. Вы думаете, что это всё? Ровно через год прибегает:

– Девки! Я замуж выхожу! За того самого, который у моста стоял. В ателье и справляли.

А Майка моя придёт после уроков, встанет у окошечка, я тряпки в сторону и пешочком с Петроградской стороны на Литейный домой. Потом в кино. Придумали, у кого серия билета больше, тот целует, а числа были немалые. Потом забывали, кто что должен.

Вот Майе уже 17 лет. Захватил я её как-то на барахолку у Балтийского вокзала. Это как музей. Только всё можно не просто смотреть, но и трогать и купить.

Идут цыганки. Одна подходит к Майе.

– Давай я тебе погадаю.

Взяла ладонь и говорит: «Ты выйдешь замуж за Юрия. Будут у тебя мальчик и девочка». И смотрит на меня. Что дальше она говорила, я не слышал. «А ведь она даже имя моё угадала». Ну да ладно, там видно будет. Невеста она хоть куда.

17 лет

Иду раз встретить её из школы. Вижу идёт она с парнем, а он несёт её сумку Отхожу в сторону, чтоб не видели и домой.

Гуляем как-то, а Она:

– Знаешь, мне один парень с армии письма любовные пишет, а ты мне ни разу «люблю» не сказал. Я ему написала, что у меня есть парень Юра, и я его очень люблю, так что будем только друзьями. А я про себя: значит, если будем расставаться, то переживать ей не нужно.

Три года я не был в Устюжне. И нет уже моей любимой бабушки Натальи Ивановны. И вот мы с Майей едем туда отдохнуть. Встречает нас Анатолий. Вернувший в свой родимый дом. Прихватив с собой и немецкую овчарку. Отдыхаем как господа, не зная никаких хлопот. Но вот прошёл и месяц.

Снова Питер. Встречаемся, гуляем. Как поёт Константин Сокольский: «Всё как прежде, всё та же гитара». И вдруг:

– А Майе-то давно не 16, а 18 уже отгуляли. А у меня о женитьбе и мысли никакой, я на свидание не иду.

Звонок в дверь. Открываю. Стоит она, запыхавшая.

– Что случилось?

– Ничего.

Стоим смотрим друг на друга. Она со слезами убегает. Мы не встречаемся.

 

Эстония

1962 год, июль месяц. Трое наших родственников проживают в Эстонии. Двоюродная сестра врач. Муж закончил горный институт и получил направление в город Иэхви. Там был обнаружен большой запас сланца, требовались инженеры, шахтёры… Приехала туда и младшая сестра.

И вот младшая сестра там выходит замуж. Мы все едем на свадьбу. Приехали на день раньше. В этом городе я уже бывал. Вечером пошёл прогуляться. Захожу в клуб, там танцы и опять, как в сказке, передо мной красна девица, такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Приглашаю на танец, танцуем, разговариваем и после идём гулять. Провожаю её домой, живёт она на той же улице. На ней стоят отдельно друг от друга двухэтажные кирпичные дома. Поднимаемся на второй этаж. Левая дверь её, а справа слышу – наши поют. И так неделю мы были вместе. Уехал я, мы переписывались. Менялись фотографиями. На работе показываю:

– Моя невеста.

– Открытку принёс, и хвастает.

1962 год. Первое августа. Заканчиваю учёбу на закройщика. Скоро экзамены и нужно сшить зимнее пальто и не простое, а по Пой сложности.

Звонок в дверь. Открываю. Стоит Майя. Проходит.

– Юра, сшей мне зимнее пальто полуреглан. Сколько нужно купить драпу и какой лучше?

А у нас дома отрез лучшего английского драпа под названием Кастор. Настоящий кастор ткут из шерсти с живота бобра и выделывают так, что он становится гладким, как шёлк и совершенно не выгорает. Сто лет ему будет, а он кажется новым. Прежде такое пальто носили только купцы Первой гильдии. А адмиралам и генералам шили касторовые шинели. Я и сейчас ношу косторовую шубу деда.

В музее Ф.И.Шаляпина висит, шуба его. Это тоже кастор, но это спина бобра и без особой выделки. Выглядит как обычный драп. Но сносу ему тоже нет. Такое пальто носили купцы Второй гильдии.

Слышал я, что один барин позвал на своё празднование Шаляпина, чтобы тот пел ему весь вечер. Шаляпин поставил условие – буду петь, если ты при всех гостях перед моим уходом набросишь мне на плечи свою шубу.

Так вот. Сдаём экзамены. Четыре предмета на «отлично». Приношу пальто, сдаю – тоже на «отлично». Потом его все девчонки смотрели примеряли, разглядывая себя в зеркало.

А работать закройщиком всё же на довелось.

 

Мы только знакомы, как странно

Заканчивается август. Иду по улице мимо её дома. Навстречу идут Майя с парнем. Кланяемся друг другу и расходимся как в море корабли. Идёт он с моей девчонкой с длинной косой, только уже в 19 и зацелованной мною.

Примерно на том же месте через год он увидел меня, окликнул:

– Ну и дурак ты, Юрка. Мне как-то довелось прочитать её дневник и письмо тебе. Если б меня кто-то так любил, я был бы самым счастливым человеком на свете!

Мне не довелось читать её дневник. Но я видел другое. На столе лежала тетрадь. Я её пролистал и остановился на последней странице. Она вся была исписана: «Сосудина Майя». Не знаю, понимал ли я тогда, что такое любовь или так жадно я любил свободу? Не знаю.

А ведь именно с ней у нас обоих так прекрасно проходили два с половиной года нашей радостной юности.

В феврале 1963 года приходит письмо.

Сейчас, вспоминая, как мы встретились, становится жутко. Даёт мне Майя письмо. Я кладу его в карман. Сидим, молчим. Хоть бы спросил:

– Майя, как ты живёшь, как твои родители?

Сижу, словно с человеком, который сделал мне когда-то пакость.

– Верни мне письмо.

Я возвращаю и она убегает. Сколько горьких слёз, и это после миллиона сладких поцелуев, ласковых слов. А как когда-то от счастья горели её глаза!.

 

Галина

1963 год. Май. Пишу в Эстонию: «Галина, приезжай!». Приехала. Показываю ей город. Вот ателье, где я работаю, а это киностудия Ленфильм. На следуювдий день заканчиваю работу. Договорился взять недельку погулять. В это время приходит моя невеста.

– Я за тобой пришла.

Портнихи, наверное, все иголки потеряли, глядя на мою Галинку. Потом говорили:

– У тебя её всё равно украдут.

Ходим с ней по музеям, в театр. Она приехала такая радостная, счастливая. Смотрю и наслаждаюсь. Какая простота, какая нежность. Сколько любви и радости. А в последние дни, куда мне до неё, она предо мной царица. И я уже отвожу от неё свои стыдливые глаза. На вокзале со слезами убежала в вагон.

 

Последнее прости

Через десять лет мы с Валентиной были в Иэхви. Младшая сестра с Галиной учились в одном классе. Она мне набрала её телефон и вот я слышу знакомый голос. Хотелось встретиться. Поговорили, извинялся, оправдывался. Но во встрече она мне отказала. Жила уже с сыном, и в другом месте. Закончила мединститут и работала главврачом. В разговоре я понял, что украсть её от меня, она не позволила бы никому.

 

Меченый царь. Хрущев. Перестройка

До самых тридцати лет у меня были прекрасные девушки и только две женщины.

А я как Рашид Бейбутов, который старался передать людям каждую песню, каждое слово так, чтобы не исказить, не испортить, донести людям всю её задушевность и красоту.

Так и мне хотелось не сорвать, а сохранить и наслаждаться каждой как Аленьким цветочком. А там какова их судьба? Кого-то затопчут, а кого-то нежно будут любить всю жизнь. Любить за то, что этот цветочек сохранялся для него.

Ещё в детстве я читал Библию. Запомнилось: «Придёт время, когда страной будет управлять Меченый царь. Начнутся снова войны, дойдёт до того, что золото будет валяться, а поднять некому». И вот этот «царь» пришёл. Переломал, перевернул всю жизнь. В Америке его быстро научили управлять страной:

– Что выпускают ваши заводы? Да мы по дешёвке завалим вас чем угодно. А в чем ходят ваши девки? Как они живут?

И вот брошены на улицы миллионы рабочих. В магазинах всё импортное. Девки быстро перекраиваются на западный строй. Уже все забыли слово «девушка» и что оно означает. По радио беседуют с проституткой. Скрывая её имя, каждый раз обращаются к ней «девушка». По телевизору показывают сценку:

– Сынок, нашёл бы ты себе девушку, да женился.

– Мама, я всю страну объехал, ни одной девушки не нашёл.

Всё бабьё, глядя на своих мужей и ухажеров, ржали как лошади от радости, что, мол, не одна я в поле кувыркалась.

1963 год. И вот я закройщик дамской верхней одежды.

Прилетает из Америки Н.С.Хрущёв. В кратчайший срок мы должны догнать и перегнать Америку. Ателье индивидуального пошива переходит на бригадный пошив. И не смотря на то, что по телевизору Аркадий Райкин показал, как это будет выглядеть, всё пошло на конвейер.

– Покажите мне, кто шил мой костюм!? Вы думаете, я застегнул не на ту пуговицу? Если я поменяю, то будет ещё хуже! Я бить не буду, я хочу посмотреть ему в глаза! Выходит бригада молодчиков:

– Ребята, вы хорошо устроились!

1964 год. Я покидаю шитьё. Устраиваюсь на фабрику Веры Слуцкой. Тоже тряпки, но не те. Работаю учеником на раклиста. То есть на мастера печатной машины. Работа очень сложная, бригада из пяти человек. Наносим рисунки от одного до шести цветов. При нас на работу приходил пенсионер раклист. Он работал ещё при хозяине-немце. Рассказывал, что каждый день с каждым раклистом он здоровался за руку. А в цеху по одиннадцать печатных станков.

Летом получаю путёвку на 22 дня на озеро Селигер. Это сказочное место! С одной стороны турбазы живут волки. (Нас предупредили, что это не собаки). А с другой стороны вода, притом чистейшая. Рыбы – бросишь удочку и поймал рыбину.

В столовой нас обслуживает совсем молоденькая Татьяна. Я всё время смотрел на неё, иногда высказывая комплименты. А она смущалась, чуть краснела и шла дальше. Другие столы обслуживала цыганка Дина.

Вечером, конечно, танцы. Первые дни танцую с Татьяной. Как-то решил покататься на лодке. Взял вёсла, иду к берегу. А там Дина. Может и меня возьмёшь покататься?

Помогаю ей войти в лодку и вижу идёт Татьяна. Сбавляет ход, смотрит на нас, а в глазах слеза. Мне хочется бежать, кричать «не виноват я». Сели в лодку. Слушаю:

– Всё васильки, васильки, сколько их выросло в поле…

Вечером танцы, а Татьяны нет. Приходит Дина. Сразу прекращается музыка, все расступаются. Гармонь заиграла цыганочку. Она сбрасывает туфли и босиком отплясывает, крутя над головой цыганский платок. Снова начинаются танцы. К ней подходит местный парень, она идёт ко мне и мы танцуем. В следующий раз было то же самое, а когда я её проводил, подходит этот парень и показывает мне нож.

– Смотри!

Но обошлось. Даже когда закончились дни путёвки. А я пробыл ещё неделю у неё.

Она провожала меня к поезду. До отправления было время и мы зашли в ресторан при вокзале. Почти никого не было. Сели, заказали мороженое в шоколаде. Дина смотрит на меня и поёт. Нам принесли мороженое, вино, ещё что-то. А работники ресторана выстроились по стеночке и слушают пение моей цыганки. Её все знали, она же местная. Пора собираться. Все разошлись. Я уехал. Мы переписывались, но встречи больше не было.

 

Тот самый Юрий

1967 год. С Литейного проспекта мы переехали на проспект Науки. Иду как-то к дому и вижу Майю. Идёт мне на встречу с тем самым парнем, что нёс её сумку. Знакомимся. Юрий Митюнин. «Так вот где таилась погибель моя». Это его нагадала цыганка, когда Майке было ещё 17 лет. Приглашаю их к себе, родители отдыхали в Устюжне. Он через коридор проходит в большую комнату. Майя видит, что первая комната моя, входит и за мной закрывает дверь. Что было с тем парнем, не знаю. Присели на диван. Я, конечно, думал, что они давно уже женаты. А Майя рассказала, как после школы она поступила в университет, потом ушла. В 1962 году познакомилась с Володей, с которым ты нас видел возле дома. Он учился в Театральном институте Брянцева. Встречалась с ним полтора года. За ним бегали все девчонки, мне даже угрожали. Через год он ушёл в армию, я стала встречаться с Митюниным. А когда Володя пришёл с армии, Юрку стала избегать. С Володей было интересней дружить. Но потом стала понимать, что жизнь артиста и я не сходятся. Решила помириться с Митюниным.

 

Одесса

1968 год. Еду в красавицу Одессу. В этом городе я побывал ещё в 16 лет, отдыхая у наших родственников в Кишинёве. Там я и надумал махнуть на недельку в Одессу. С Дерибасовской выхожу на пляж, иду до конца. Появились частные дома. Вижу, хозяйка ходит по своему участку. Подошёл:

– Можно у вас остановиться на недельку? – Вошли.

– Вот ваша комната, поставьте чемоданчик, пойдёмте, чайку попьём.

Спросила кто, откуда. Сказала, куда лучше сходить. И вот я гуляю по городу, который освобождал мой дядя Володя. Город мне, действительно, очень понравился. Пришёл в зоопарк, в который все спешат, чтобы посмотреть, как сам по себе слон гуляет.

Приходил я домой поздно и кроме этой хозяйки никого не видел. Завтра воскресенье, пора домой. Утром просыпаюсь. Хозяйка ведёт меня в большой солнечный зал.

За столом сидят молодые муж и жена. Спрашивают, как вам живётся, как наш город? Посидели, не торопясь, но пора и в путь. Достаю свой кошелёчек: «Сколько с меня?». А они так обиделись, что мне пришлось долго извиняться. Так жили одесситы в 50-е годы.

Но вернёмся в 1968-ой год. У меня путевка, 22 дня на теплоход Пётр Великий. Походить по Черному морю.

И вот снова Одесса, в которой я уже побывал не раз, наслаждаясь ее красотою.

Располагаюсь в своей каюте, а теперь можно прогуляться и по городу. Иду по набережной, вдруг слышу: – Юрик!

На скамеечке отдыхает друг детства, устюжанин, теперь житель Одессы.

Вечером в каюте нас уже двое. А утром сосед говорит:

– Вчера познакомился с одной дамой из двухместной каюты. Может вторая тебе понравится.

Приходим. Действительно, понравилась. Вышли на палубу. Подбегает к нам девчонка:

– Познакомьтесь, это моя дочка. Вчера капитан заметил её и взял в свою каюту, где отдыхает его дочь. Вместе им веселее.

И вот гуляем по городу. В первые дни Галина смотрела на нас с подозрением. Потом уже гуляли как хорошие друзья. На корабле Галина с подругой участвуют в огоньке. Вечером выступают артисты и отдыхающие. А утром просыпаешься, другой город, другие музеи, парки, пляжи.

 

Ялта

Это город, который я неоднократно обошёл вдоль и поперёк, облазав даже горы. Галина ходит с нами и с капитанской дочкой и сама по себе. Это было ведь не нынешнее время. И вот как Сусанин завёл я Валентину на самую вершину. Там поведала она мне как в 14 лет приехала из Костромы к дядюшке во Всеволожск. В 17 лет устроилась на работу, жила в общежитии, поступила в училище при институте ОТТО.

С девчатами ходила на танцы.

Приметил там один. А мне совсем не до парней. Нужно было работать, и учиться. А девчата:

Да выходи ты за него. Он тебя так любит. И жить будешь в квартире, а не в общежитии. Поженились, выросла у нас дочь. Учится она на отлично. И у меня в училище все хорошо. А муж: брось ты свою учебу!

Занимайся домом, дачей. Пришлось уйти.

Глядя на фотографии Валентины тех лет, сказал бы: «Какая хорошенькая пышка».

Первые годы проходили хорошо, и в нашем доме и на даче, много друзей. У всех дети, и жили мы все как одна родня. Работает он по ремонту автомобилей, лучший специалист. Все тузы, все начальство обращается к нему. Работать в стороне невозможно, нужно делиться. А делятся у нас бутылкой. Вот уже 13 лет вместе. За Павловском дача. Живи и радуйся. Но уезжая, сказала ему:

– Пить не бросишь, уйду.

И вот на этой самой-то вершине и был наш первый поцелуй. «А уж далее ни-ни, даже Боже, сохрани!» – как пел Леонид Шевлаковский. Возвращаемся мы на свой корабль. Взглянули на палубу немецкой громадины, что стоит рядом. А нам оттуда один стоит и машет, сжав руки в кулак. А потом показывает на свой бинокль на груди и гору, где мы были. А ещё показывает два больших пальца и слышим: Gut! Gut!

В Ялте я и влюбился и в Галинку и в Валюшку.

 

Опять дома

Приехали в Питер. Встречаемся, захожу на работу. Там хорошо знают, что Валентина всегда была верна мужу. Пока жизнь от его пьянки не стала невыносимой.

И вот весной 1970-го она в один день увольняется с работы. Устраивается работать при ЖАКТе, получает комнату и с Галиной покидают квартиру и дачу под Павловском. На следующий день оформляет развод.

В июне я говорю маме, что хочу жениться на Валентине, у которой замечательная дочка 11-ти лет.

У мамы это в голове никак не укладывалось – вокруг ведь столько девчат?!…

На станции Малая Вишера жила дальняя родственница отца Мария. Мы с ней дружили, проводили время, хотя лет мне уже было немало. А что пора жениться, никаких мыслей. Ещё и родители меня не торопили. Так вот на этот раз мама позвала Марию на выходные. Она очень нравилась родителям. Да и мне каждый мог позавидовать, глядя на неё.

И вот мама уговорила её переспать со мной. Я в комнате. Входит смущённая Мария. Я, весь дрожа, раздеваю её, и передо мной встаёт фигура неописуемой красоты. Ложимся оба, не зная, последствий. Желаем насладиться этой любовью. Но, зная, зачем мама позволила совершить такое, в голове у меня проясняется Валюша. И даже при взаимном желании, я не смог пойти на это.

 

Ирина

С 1968 года работаю на прекрасной работе, требующей идеальную чистоту, абсолютную точность и внимание. Бригада из семи человек и трёх контролёров-девчат. Приготовив стол к сборке, нужно пригласить контролёра. Одна интересная девушка сама приходила ко мне и садилась рядом. Потом всем (кроме меня) стало ясно и Ирину признали моим личным контролёром. А совсем рядом в другой бригаде работал замечательный парень, мастер спорта по водной гонке на каноэ.

Он безумно любил Ирину. Она бывала на его соревнованиях, вовсюда он её приглашал. Замуж за него выйти отказалась, и он вскоре уволился.

Наш сборочный цех нередко снимал помещение где можно посидеть, потанцевать. Ирина всегда танцевала только со мной. Танцевать, можно сказать, я не умел. А она говорила:

«С тобой так легко танцевать!»

Но интересно что ни сам, ни Ирина ни разу не приглашали друг друга хоть куда-то сходить, или просто прогуляться. Словно на работу мы и приходили как на свидание. А сейчас только узнал, что в свои 30-ть лет Иринке было, чуть 19-ть.

1970 год. 25-го июня прихожу на работу:

– Ребята, я женюсь!

На свадьбу бригада подарила нам прекрасный сервиз чешских бокалов. У нас много замечательных рюмок, бокалов. Из этого сервиза я ставил только один себе. Сам мыл и ставил в сервант. За 45 лет остался один. Через разные годы они лопались у меня в руках. Это наверно уходили из жизни мои друзья бригады.

На следующий день Ирина, уходя с работы, положила мне на стол конверт.

18 лет мы ещё работали так же за одним столом как молодые влюблённые, которые могут встречаться каждый день кроме выходных и только на работе. На каком-то празднике был снят клуб и гулял уже весь цех. Я сижу с Валентиной. На другом ряду столов Ирина с мужем. Заиграла музыка, она выбегает из-за стола и выводит меня на первый танец.

 

Прощай завод, прощай бригада

Цех переходит на другое производство. Бригада распалась, мне предложили поработать летом в Сиверской. Там детский сад. С меня требовалось чтобы в больших залах всегда была нужная температура. А на кухне большая дровяная печь. Можно сразу приготовить всё, что требуется. Рано утром я растопил печь. Приходят три поварихи.

– О, какого нам красавчика дали!

Но я к ним внимания не проявил.

И вот было уже к ночи. Приходит одна в мою комнату. В ночной сорочке с глубоким декальте. Подходит к кровати: – Завтра сделай чтоб подольше горела печь. Услыхав моё короткое «Хорошо» ушла захлопнув дверь. И с того дня, стали кормить меня как детей. А я действительно всё время был с воспитательницей и с детьми. У неё тут и своя дочь, которая растёт без отца. Вот она уже берёт меня за руку, и уводит от группы, погулять вдвоём. А в группе был ещё прекрасный мальчишка Алёша. Как увидит меня одного, радостный подбегает ко мне, и мы с ним, что-то строим, рисуем. А когда приезжали родители, и привозили что-то вкусненькое он подбегал ко мне и угощал. Но вот закончился сезон. Работаю на другом месте. Через несколько лет, на станции метро, была моя случайная и последняя встреча с Ириной. Стояли и смотрели друг на друга, пока муж покупал в киоске газету.

Как больно сейчас, узнав о судьбе Иринки. Муж ее работал на машине по области, и с одного из рейсов не вернулся. От переживаний не стало и Ирины.

 

Вот и закончилась моя свободная жизнь

Мы поженились, живём в комнате 8 метров. Сразу встали в очередь на кооператив. Галина учится в школе, в которую собрали с разных школ отличников. Потом все девчата свободно поступали в институты.

Валентина как-то её спросила:

– К отцу, наверное, вернуться хочешь?

– Нет, мы будем жить с Юрой.

Родители меняют квартиру и мы живём в нормальной комнате. Валентина возвращается на прежнюю работу. Родители с ней хорошо подружились и мама уже не жалела, что так у меня сложилось. Жалко только, что потом Галинку обижал. Только юность наступила. Только познакомились, и скорее замуж. Для меня тот день, как им поставили «муж» и «жена». Они потеряли самое дорогое время в своей жизни. Уже завтра начнётся совершенно иная жизнь. Другие взгляды, другие поцелуи, и не вернуть того обратно, что потеряно.

Дальнейшую жизнь они построили. Обеспечили и себя и двоих детушек. А что можно вспомнить? Может, я и не прав, действительно, каждому – своё. Говорила ведь бабка Прасковья Валентине ещё в детстве: «дважды ты замуж выйдешь».

И вот в этом 2014 году – 45 лет как Валентина мучается со мной, но говорит, что любит. А мне, конечно, достаётся, ведь она бык, а я заяц.

Как сказала ей звездочёт, это совершенная несовместимость. А я в Ялте разве знал, что на быка напоролся? Вот теперь только любовью и спасаемся друг от друга.

 

Снова встреча

1989 год. Едем в метро. Вижу, сидят напротив Майя с дочкой. Поговорили, приглашаем в гости. А провожая на автобус, Майя рассказала мне, как в 1969-ом она вышла замуж за Юрку Митюнина. В 1971-ом родился сын Миша, а в 1975-ом дочь Лена. Я слушаю и смеюсь.

– Что ты смеёшься?

– Так ведь здорово тогда цыганка нагадала. Всё сбылось.

– Какая цыганка?

– Не помнишь что ли? Ездили мы с тобой на барахолку и там подошла цыганка и нагадала тебе выйти замуж за Юрия и будет у вас мальчик и девочка.

Останавливает меня, смотрит удивлённо.

– Я совершенно не помню никакой цыганки. Мы смотрели самодельные ковры с оленями и картины. А чтобы мне гадали, не помню совершенно.

– Так вот на том самом месте и подошла цыганка.

И тут у меня: – Значит, когда она мне гадала. На следующий день я ещё помнил, и сказал ребятам что женюсь только в 30-ть и с дочкой лет 10-ть. А потом всё предсказание с памяти исчезло. Так-как в Одессе познакомившись с прекрасной дамой и дочкой мне это знакомство ни о чём не говорило.

А то, что за это время отдыха, я в обоих влюбился. А на следующий год женился, в свои 30-ть лет. Это я думаю о многом говорит. Проводив Майю на автобус, попросил дать почитать её дневник.

 

Из дневника Майи Смирновой

В 1960 году в августе подруга Зоя пригласила меня па день рождения своего мужа Валерия. Там я приглянулась Юрию Митюнину. После этого вечера он решил проводить меня до дома. А через две недели приглашает меня и Зою с Валерием к себе домой. Родителей не было. На столе были вино и фрукты. Когда Зоя вышла в другую комнату, мы остались вдвоём. На его ухаживание я ему сказала, что у меня есть друг, которого я люблю.

Ещё раз мы встретились, когда у меня собрались все подруги ионе Валерием и Зоей. Юрий сказал, что его забирают в армию и просил, чтобы я пришла к нему па проводы. Это было 9 октября. Все три последующих года мы переписывались.

Прочитав о твоём знакомстве с Митюниным…

Если бы мне какая-то из твоих подруг тогда сказала, что твоя Майка другим увлекается, и что даже гуляя у себя дома с компанией ты на этот вечер был не нужен, значит расстались бы мы не через два с половиной года, а через восемь месяцев.

А сейчас мне самому стыдно, как я себя вёл. Я ведь выбрал тебя, а не ту первую. Потому что ты ещё была девчонкой. Поэтому с тобой можно было просто дружить и хорошо проводить время. И запрещать тебе встречаться, дружить с другими, это было даже большой ошибкой. Я обязан был тебе, да и другим говорить правду о своих намерениях только дружить.

И когда Майе уже за 18, а я вижу, как у неё горят глаза при наших встречах, да ещё мама сказала что когда вы приехали с Устюжны Майка такая радостная сказала: «Мне уже 18 и можно выходить замуж», меня это прямо напугало, у меня не было ни малейшего желания жениться.

Майя прекрасная невеста, но жениться я не хочу и мы расстаемся.

Опять встречаюсь с замечательными девчатами. Теперь только до того времени, пока чувствую, что подруга желает уже не только встреч, но и любви. А я сам к совместной жизни не готов.

Снова её дневник:

Весной 1962-го по инициативе Юры Сосу дина мы перестали встречаться. 1-ое мая справляла с компанией. Тут познакомилась с Володей Васильевым, стали встречаться. Поведала ему о своей первой любви. И встречалась, уже не думая о чём-то настоящем, просто проводила время, и не только с ним.

В феврале 1963 послала Юрию Сосу дину открытку чтоб встретиться со мной. Хотела дать ему письмо, в котором писала о своих чувствах к нему. И просила объяснить, что послужило причиной нежелания встречаться со мной.

Встретились, дала ему письмо. Он положил его в карман. Глядя на его безразличие ко мне, попросила вернуть письмо и убежала. Это была моя последняя попытка вернуть свою первую и неповторимую любовь.

Как часто вспоминаю Устюжну, где целый месяц мы были совершенно вдвоём. Сколько у меня было радости, я прямо лепетала от счастья. А когда отдыхали на острове, мне так хотелось отдать своему Юрочке всю свою любовь и всё, что он захочет. А он всё берёг меня для другого. И как я всё время жалела и сейчас жалею, что не уговорила его сама.

После той последней встречи Володе и отдала то, что берёг мой любимый. Стала чаще встречаться с Володей. Полтора года мы с ним дружили. Потом. Осознав, что совместной жизни быть не может, помирилась с Митюниным и 9 марта 1969 года мы поженились. В 1971 родился сын Миша, в 1975 – дочь Лена.

1989 год. Еду с Леной в метро. Вижу, напротив сидит Юра Сосу дин. Он познакомил меня с женой Валей и зазвал нас в гости. Оказалось, что живут они совсем рядом с нами. Мы смотрели старые фотографии, а Лена играла с Жулькой. Юра приглашает меня с мужем на свой 50-ый юбилей 7-го ноября.

Па юбилее было много друзей родителей, которые и через тридцать лет узнали меня.

Было много народу, но Юра с Валей пошли нас провожать до автобуса. Я шла с Юрой, а мой с Валей, всё время поглядывая на нас и рассказывая, какая у них была любовь. Я пообещала, что выпишу из своего дневника период наших встреч и последующей жизни. А у Юры попросила, чтоб Лене дал свои чертежи и конспекты, которые сохранились с учёбы так как Лена поступила в училище фабрики Первомайка.

 

Сны

2010 год. Уже с дочерьми сестры Руфины с Эстонии, отдыхал я в Устюжне. В бюро услуг дали заказ, наводили порядок на кладбище. Ходили к старым знакомым и родственникам.

Приезжаю с отпуска. Снится мне сон, что я гуляю по Устюжне, прохожу мимо этого бюро. Смотрю на большие полированные плиты. Одна, небольшая, стоит не той стороной. Я чувствую, что это моя. Делаю шаг, чтобы посмотреть, что на той стороне… Просыпаюсь. Что-то с ногами. Дотронулся – они полностью ледяные. Стал потихоньку растирать, отошло.

 

2014 год

Скоро новый год, навожу порядок. Вынимаю всё со стеклянного серванта. Протираю и возвращаю на полки. По краям положил металлические пластиночки.

Утром просыпаюсь от мысли – где же та пластиночка, на которой читал: «Мама и папа, спасибо вам за то, что вы подарили мне такого сына». Всё обыскал, боюсь у Валентины спросить. И всё же спросил. А она:

– Нет, это я говорила маме и папе.

 

2014-ый. Май

Вот, пожалуй, и всё. А сколько было ещё встреч с прекрасными людьми, сколько ещё можно рассказать! Да вот только читать некому. Прошло то время (самая читающая страна).

Теперь только считают, сколько есть и сколько ещё нужно. Книгу эту я, пожалуй, смогу напечатать только для себя и для тех, кто просил. Простите! Июль месяц! Опять…

 

Снова сон

Иду я по Кировскому проспекту. Навстречу такая радостная, улыбающаяся моя портниха Нина:

– Юрочка! Завтра снова открывается наше ателье и мы опять будем все вместе…

На этот раз проснувшись, сразу знаю, что это был только сон. Но сколько радости и счастья продолжается ещё в моей душе. Весь день я был как заколдованный. Ведь я только что был в Ленинграде и вместо обувного магазина снова было Ателье индивидуального пошива верхней дамской одежды. А мы все молодые и вместе.

 

Заключение

Я доволен своей судьбой. Она даже складывалась словно по моему репертуару. Словно всё, что мечтал, хотел, то и программировалось там, наверху, выполняя мои желания и даже прощая ошибки и нанесённые мною обиды.

Царское село. Екатериновский парк

Наша бабушка

Дядя Володя