В отеле с мужчиной мне довелось бывать впервые. Но едва ли мой вид и состояние располагали к чему-либо неприличному.

Пришла в себя я к середине следующего дня. Болели локти, колени, спина, но больше всего жгло шею, перемотанную бинтами так, будто сними их — и голова просто отвалится. Хотя может быть, так и есть. Свои раны я так и не видела, но Рейнард утверждал, что у меня там не только синяки и царапины, но и приличные порезы.

Сама я о прошлом вечере помнила мало. Я пошла искать Эмбера, наткнулась на мертвую девушку, а потом, кажется, на меня напали. И возможно, тоже убили, но Рейнард вовремя спугнул убийцу.

— И почему ты не отнес меня в пансион? — спросила я, кутаясь в одеяло. Почему-то знобило, хотя в комнате и было тепло. — Что обо мне подумают, когда я так поздно вернусь?

— А что бы подумали обо мне, если бы я принес тебя без сознания и раненную?

— Самое главное, платье не запачкалось, а только немного порвалось на подоле.

— Вижу вы, мадмуазель — оптимистка, — хмыкнул мужчина, и тут же нахмурился: — Не трогай шею, раны не заживут!

Я отдернула руку и виновато улыбнулась сидящему на кресле мужчине. Именно он нашёл меня там, оказал первую помощь, не давая истечь кровью, и привел доктора. А затем привез в отель Риц, и дежурил у моей постели, не смыкая глаз, как и велел доктор, опасавшийся, что мне может стать плохо.

Вот только от расспросов о том, что произошло, он мастерски уходил.

— Вы ведь знали, что что-то такое произойдет. Именно поэтому ты и ушёл.

Рейнард неохотно кивнул.

— Был ещё один труп. Официанта, на заднем дворе. Возможно, он что-то случайно увидел. Или просто с помощью него решили отвлечь нас. У него были такие же раны, как у той жертвы, что ты нашла.

— Перерезанное горло?

Мужчина отвел глаза.

— Именно.

— Почему ее убили?

— Она дочь одного влиятельного человека. Думаю, из-за отца ее и убили.

— Притом убили так, чтобы дать понять, что добраться могут до любого из вас и в любом месте.

Рейнард удивленно распахнул глаза:

— Как ты… Почему ты так решила?

— Думаю, это какие-то дела, связанными с вашей ложей.

— Тебя это не касается. Ты вообще должна была ждать меня в зале, а не бегать по пустым комнатам! Почему ты вообще туда сунулась?

— Потому что дура?

Ответить на это Эмберу было нечего.

— Я хочу одеться, — заявила я, стыдливо пряча глаза. Хотя наверняка у него был шанс ночью разглядеть меня — сорочка, в которой я спала, была слишком короткой, едва прикрывая бедра, и к тому же тонкой и почти просвечивающейся. — Ты выйдешь?

— Может быть, я просто отвернусь? Тебе наверняка будет нужна моя помощь.

— Хорошо.

Голова еще немного кружилась, да и ссадины давали о себе знать, поэтому одевалась я медленно и осторожно. Застегнуть пуговички и завязать тонкий пояс мне помогал уже Эмбер, настолько деликатно, насколько мог. В какой-то момент его рука коснулась завитка волос, упавшего на мое лицо, и он замер. А затем медленно и очень заправил прядку за ухо.

— Мне жаль, что так получилось, — тихо сказал он. — Мне так хотелось просто хорошо провести время с девушкой, которая понравилась. А получилось так, что ты едва не умерла.

— Ты не виноват, правда, — в порыве чувств я легко сжала его ладонь. — Если не считать окончания вечера, все было чудесно. И ты спас меня.

— Тогда могу ли я?.. — Взгляд Рейнарда был устремлен на мои губы, что его намерения были довольно красноречивы. — Если ты, конечно, сама хочешь! Я не собираюсь тебя принуждать или обязывать.

Ладно. Он действительно мой спаситель. И он мне нравится. Так что… Стоило кивнуть, как Рейнард тут же приник к моим губам.

Целовался он, стоит сказать, на редкость хорошо. То есть не просто умело, но и с душой, при этом тонко чувствуя, что себе можно позволить, а что нет. Так что мне даже удалось расслабиться и ответить на поцелуй. Лишь только когда в порыве страсти Рейнард слишком сильно сжал меня в объятиях, я пискнула и попыталась отстраниться.

— Моя спина!

— Прости, я увлёкся. Но может быть, тебе не стоит торопиться? Мы могли бы остаться здесь еще немного…

То, что стояло за его «остаться» было понятно нам обоим. Но моя симпатия к Рейнарду никак не тянула на страстную увлеченность. Да и в отношениях я всегда была сугубо прагматична, а интрижка с учителем брата едва ли перерастет во что-то серьезное.

— Думаю, мне все же стоит вернуться.

— Не стоило спрашивать, — Эмбер сделал шаг назад. — Наверное, все дело в фотографиях. Уже тогда увидев их, я подумал, что ты прелестна, Клэр. Но они не способны передать все твое очарование. Надеюсь, я не испортил всё, что только можно. Мы еще увидимся?

— Если только не в отеле, — я смягчила свои слова улыбкой. — Ох, Рейнард, мы в Рице?

— Да, а что?

— Здесь работает моя знакомая. Она учится в школе искусств на несколько курсов младше. Будет плохо, если меня увидят в сопровождении мужчины. Пойдут слухи. Ты мог бы меня не провожать?

— А если тебе станет плохо? Я собирался нанять машину.

— Здесь идти минут двадцать, и пока я чувствую себя вполне сносно для прогулки.

На самом деле я была слишком смущена произошедшим, и скорее хотела остаться одна. Кажется, наконец-то Рейнард это понял.

— Хорошо. Но твоя пелерина осталась в Варьете. Я заберу ее позже, а пока ты можешь взять моё пальто.

— Оно будем мне слегка великовато.

— Пускай. Зато не замерзнешь, — строго сказал Рейнард.

В итоге выглядела я почти как чучело — в мешковатом пальто, из-под которого выглядывал белый подол, бальных туфельках и длинном шарфе, намотанным в несколько слоев. Хорошо хоть шлейф удалось спрятать, прикрепив его к поясу платья.

— Вот, так тебя и вовсе никто не узнает, — попробовал подбодрить меня Эмбер, пряча за пушистыми ресницами лукавый блеск глаз. — Тогда я зайду к тебе… завтра?

Я кивнула, пряча ладони в карманы. И наткнулась на что-то жесткое. Рукоять?

— Ты что-то забыл…

В руках у меня оказался пистолет. Рейнард тут же поспешно забрал его.

— Зачем учителю католической школы пистолет?

— Лишь меры предосторожности. Мне дали его после случившегося в Варьете.

Объяснения казались убедительными. И все же стоило ли связываться человеком, который так спокойно носил с собой оружие?

— Теперь ты мне окончательно перестала доверять, — вздохнул Эмбер.

— Мне просто не нравятся недомолвки. И если за членами вашего общества кто-то охотится, то я бы не хотела, чтобы это коснулось Клода.

— Общество Орлеанского способно справиться со своими врагами. Даже если проблема и есть, мы легко ее разрешим, как делали это и прежде. Мы способны защитить. И Клода, и тебя.

— Почему у меня должны быть проблемы? Я была лишь случайной жертвой, ты сам сказал.

— Мне кажется, здесь недоговариваю не только я. Вчера ночью… ты и вправду не помнишь, что произошло?

Меня будто в чем-то подозревали, и это злило.

— Нет, я же сказала! Только ту мертвую девушку. Не знаю, может, меня ударили по голове, и воспоминания стерлись.

— Если тебе что-то или кто-то угрожает или запугивает, то не стоит этого скрывать. Я помогу тебе.

Никогда мне еще так настойчиво не пытались помочь. Только вот радости я от этого не испытывала, так как ничего не понимала.

— Кто меня может запугивать? — я попыталась скрестить руки на груди, но запуталась в слишком длинных рукавах.

— Доктор сказал, что у тебя есть старые следы на шее.

— Как это связано? У меня просто аллергия. Ты хочешь помочь мне с лечением?

Взгляд Рейнарда был таким пристальным, что становилось неуютно. Я напряглась, ожидая худшего, но тут он отвел глаза. Напряжение сразу ушло.

— Может, тем лучше, — туманно отозвался он, пожимая плечами. — Тебя точно не проводить?

Я сердито помотала головой и поспешно вышла. Если мужчина хорош собой, образован и обладает приятным характером, то он точно что-то скрывает. К примеру, любовь к другому мужчине. И это не самый худший вариант. Вот у этого экземпляра, возможно, что-то не в порядке с головой.

Но как бы я не ехидничала, беспокойство не проходило. Что-то было не так не только с месье Эмбером, но и со мной. Когда я очнулась, то так плохо себя чувствовала, что не слишком беспокоилась о тумане в голове. Но прошло несколько часов, и ничего не прояснилось. Пострадали воспоминания не только о вечере, но и другие, более ранние. Память подкидывала несвязные куски, которые никак не могли соединиться. Чего-то не хватало.

Чем больше я думала об этом, тем страшнее мне становилась. Воздуха стало не хватать, а в груди закололо. Тошнота подкатила к самому горлу. Я еле дошла до вестибюля, и скорчилась на диванчике, закрыв лицо руками. Меня била дрожь.

— Вам плохо, мадмуазель?

— Можно мне… воды?

Я еле донесла стакан до рта, но смогла сделать лишь небольшой глоток. Горло сжалось от болезненного спазма. Стакан выскользнул из рук и разбился прямо у меня под ногами. Я испуганно посмотрела на юношу в ливрее.

— Простите!

— Может быть, позвать кого-нибудь? Вы пришли с кем-то?

С кем я… пришла? Не могу вспомнить. Мысли путались.

— Мадмуазель?

— Я должна пойти домой. Меня ждут. Как я здесь оказалась?

Теперь к встревоженному голосу, мучившему меня, добавилось еще нескольких. Хотелось спрятаться и исчезнуть. Почему от меня всем что-то нужно? Не в силах терпеть чужие взгляды, я вскочила, попыталась пройти мимо столпившихся вокруг меня людей. Кто-то попытался удержать меня за плечо, и я испуганно оттолкнула его от себя.

— Да девица не в себе! Кто ты вообще такая? — сердито спросил меня дородный господин.

Я закрыла уши ладонями и зажмурилась. Пусть они все уйдут, пусть меня не трогают!

— Отойдите! Она со мной. Клэр, пойдем отсюда.

Звук собственного имени внезапно успокоил меня, будто давая опору. Кто-то обхватил мои запястья, и потянул за собой. Я открыла глаза, и увидела лишь мужскую спину. Он уверенно шёл, уводя от испугавших меня людей, и не задавал вопросы. Сейчас это было достаточно.

Мужчина завел меня в просторную комнату, и только тогда я смогла увидеть его лицо. Смутно знакомое, хотя я так и не могла понять, где его видела. Но он назвал меня по имени.

— У тебя так сильно бьется сердце, что я услышал его за несколько метров. Чего ты испугалась настолько сильно, что безропотно пошла со мной, даже не возмущаясь?

— Вы… я вас знаю? — заметив, как мужчина нахмурился, поспешно добавила: — Не хотела вас обижать. Со мной что-то случилось. Не знаю, плохо помню. Но мне нужно домой. Вы помните, где я живу, месье?

Мой спаситель резко обхватил мое лицо руками, будто пытаясь что-то на нем прочесть. Какие странные у него были глаза. Вроде бы карие, но на самом дне радужки — разлитый янтарный мед. Пугающе, но все-таки красиво.

Приехав из Лондона в Париж в августе 1907, Михаил снял апартаменты рядом с Елисейскими полями. Довольно скромными — всего из пяти комнат, но хорошо обставленными. И лишь когда понял, что окончательно увяз в историю со строптивой художницей, решил перебраться чуть ближе к Монмартру. Поближе к Клэр.

Но кто знал, что на второй же день в отеле Риц, он встретит ее там же? И это могло бы показаться знаком судьбы, но учитывая все обстоятельство, стало злой насмешкой. Его добродетельная, целомудренная Клэр провела ночь с мужчиной. Вернувшись в отель, он встретил её. Пальто с чужого плеча, из-под которого выглядывал вечерний наряд, небрежно уложенные волосы, припухшие губы.

Но поднимающаяся изнутри ярость отступила, когда он прислушался к безумному ритму ее сердца. И желание наказать сменилось желанием помочь и защитить. Что бы ни было тому причиной, сейчас его смертная была в беде.

Его смертная. У Михаила за долгую по человеческим меркам жизнь были любовницы и подружки среди смертных дев, но ни с кем другим он не хотел сблизиться настолько, как с Клэр Легран. Сделать её по-настоящему своей. И даже кровь не утоляла его потребность быть рядом с девушкой, как бы он не убеждал себя, что его влечет лишь жажда.

Теперь он чуть лучше понимал свою мать, когда-то обратившую его отца против воли. Но Михаил не хотел совершать ту же ошибку, повлекшую за собой лишь несчастье и горе. Он хотел разобраться, что стоит за его чувствами. Лучше узнать Клэр, и может быть, стать для нее кем-то важным. Это было бы неплохо, если бы она смотрела на него без отвращения и страха.

Самым извращенным образом его желание сбылось. В туманном взгляде Клэр не было злости или ненависти. Только удивление и растерянность. Она не узнавала его, и лишь поэтому не боялась. Внушение. Кто-то довольно сильный наложил на нее чары. Притом, судя по всему, неизвестный пока высший торопился, и действовал небрежно, причинив Клэр вред. Оторвать бы ему голову… или ей. Чтобы неповадно было.

Михаил осторожно стянул с девушки пальто и отбросил подальше. Чужой запах на нем нервировал. Затем размотал длинный шарф. Тот упал под ноги девушки, но вампиру уже было не до этого. Когда он уходил от Клэр в последний раз, то заживил раны на ее шее. Но теперь на ее шее красовались бинты, от которых тянуло кровью.

— На тебя напали?

— Напали? — встревожено повторила девушка за ним.

— Ясно. Что ты здесь делаешь? Кто тебя сюда привел?

— Янтарь*… у тебя глаза как янтарь. Красный. Такой вообще бывает?

Оставлять художницу одну не хотелось, но нужно было выяснить, на самом ли деле Клэр была одна, или тот, кто отдал ей одежду, все еще был здесь. То, что он не являлся тем высшим, использовавшим внушение, было понятно уже сейчас.

Михаил отвел девушку в ванную комнату, умыл ей заплаканное лицо, и не удержавшись, поцеловал в макушку. Сейчас она как никогда напоминала потерявшегося ребенка, и покушаться на что-то больше казалось неправильным.

— Посидишь немного? Я скоро приду.

— Когда?!

— Минут через пять, обещаю.

Он подкрепил свои слова небольшим внушением. Напряженный излом между бровей тут же разгладился, и девушка доверчиво кивнула.

*Эмбер (фр. Imbert) — похоже на «янтарь» (фр. — ambre, в английском непосредственно amber)