Патрик, заметив мою бледность и рассеянность, снова предложил мне уйти. В этот раз причины отказывать не было. Стараясь даже не смотреть в сторону вампиров, я прошла мимо них, продолжая держаться за руку О`Ши как за спасательный круг.

Правду говорят — многие знания — многие печали. Потому что теперь я не могла не думать о судьбе Михаила, и злиться на него за неосторожность. И какой же змеёй оказался Луи! Наверное, мне никогда не понять, что им руководствовалось — использовал ли он своего друга ради своих целей, или считал, что таким своеобразным образом помогает ему.

Дорогу до дома я практически не запомнила. И лишь спустя какое-то время заметила, что мы стоим у меня под дверью, и Патрик спрашивает, есть ли у меня ключи.

— Да-да, сейчас найду.

Я начала рыться в сумке, то те, как назло, завалились куда-то за подкладку. Перерыв всё, я в сердцах бросила сумку на лестницу, и уселась, сгорбившись и закрыв лицо руками. Патрик промолчал. Я слышала его шаги, позвякивания и шорохи. Собрав все выпавшие вещи, он поставил сумку рядом со мной, и уселся плечом к плечу.

— Ключи твои отыскал. Ты из-за той крали расстроилась? Этот Бобби что, тебе нравился?

— С ума сошёл? — глухо сказала я. — Мы едва с ним знакомы.

— А что я должен был подумать, когда ты вернулась никакая? Что ты увидела туалетного монстра?

Я даже не улыбнулась глупой шутке.

— Или, может, ты расстроилась из-за моего предложения? Клэр, не пугай меня так. Давай поговорим.

«Несколько лет назад меня похитил вампир, удерживал у себя, спас от бывшего жениха, оказавшегося садистом, сделал своей женой, а затем влюбленный в него трансвестит подставил его и практически убил. А уехала я из Парижа потому, что привлекла внимание тайного общества масонов».

Отлично звучит, как по мне. Захочу, чтобы сочли сумасшедшей, это и расскажу.

— Не о чем разговаривать. Всё в порядке.

— Ну-ну. Хочешь, поделюсь своим секретом?

— Нет.

— А я поделюсь. Дело в том, что я могу влиять на других людей благотворно. Рядом со мной даже головная боль проходит. И всё почему? Потому что я немного чародей.

В этот раз он смог привлечь моё внимание. Я подняла голову, оглядела Патрика, и на всякий случай потыкала в него пальцем.

— А кажешься нормальным. И что умеешь делать?

— Да ничего особенного, — смутился Патрик.

— То есть ты фокусник?

— Нет, — раздосадовано сказал ирландец. — Но мне почти всегда везет — даже в мелочах, я понимаю, когда мне врут, обладаю отменной интуицией, а еще… Только не смейся! Я вижу странные вещи. Замечаю всякую чертовщину.

— Например?

— Твой заказчик. Он мне сразу не понравился. Исходит от него что-то такое… чуждое. Как и от женщины, что сегодня была с ним. От таких людей стоит держаться подальше. И при нашей первой встрече мне показалось, что я увидел какое-то свечение вокруг тебя. Я решил, что это знак. Что ты станешь особенной для меня. И не ошибся.

Свечение… Метка? Вот это было удивительно. Если Патрик мог почувствовать вампиров, видел мою метку, то значит, у него в самом деле был какой-то дар.

— И откуда ты такой волшебный, Патрик О`Ши? — настороженно спросила.

— В нашей семье есть легенда. Однажды моя пра-прабабушка ушла гулять на холмы, и заблудилась. А вернулась через двенадцать лет, ни капли не изменившись, зато с ребенком на руках. Понятное дело, что относились к ней плохо, а ребенка считали нагулянным, только вот рос её сын весьма необычным — красивым таким, что глаз не отвести, с серебряным голосом и умением разговаривать с дикими животными. Вот прадед-то и стал первым О`Ши — то есть принадлежавшим Дини Ши — волшебному народу из-под холмов.

— То есть твой пра-прадед был эльфом? Маленьким таким, с крылышками?

Мне легче было поверить в существование оборотней, чем эльфов, но Патрик выглядел абсолютно серьезным. Да я и впрямь замечала, что ему порой бессовестно везет — так, как простому человеку не может.

— Ши — не эльфы, — строго сказал Патрик. — Но суть ты уловила. Правда, у меня этого волшебства в крови совсем чутка. А вот у моей двоюродной бабки — сестре деда, вот у неё истинный дар. Она и гадать умеет, и вещие сны видит, и я более чем уверен, что однажды видел её болтающей с лепреконом. Когда-нибудь я вас познакомлю. Ты ей понравишься.

Я продолжала изумленно таращиться на ирландца, а затем расхохоталась. Вот уж чего мне в жизни не хватало — так это дальнего потомка эльфов с волшебной родней! Наверное, это была истерика. Потому что остановиться никак не получалось. До тех пор пока Патрик не зажал мне рот ладонью. Я собиралась было возмутиться, как на первом этаже открылось окно, и раздался скрипучий голос соседки:

— Это кто там? Мисс Легран, это вы?! Предупреждаю, если мне будут мешать спать, я позову полицию!

Не дождавшись ответа, она закрыла ставни, и Патрик тут же убрал свою руку.

— Прости, — прошептала я. — Не хотела тебя обидеть. Я тебе верю.

— Я ведь и хотел тебя немного отвлечь. Получилось ведь?

Я благодарно улыбнулась.

— Ты самый настоящий волшебник. Патрик, если…

Договорить не успела. Ирландец склонился и завладел моими губами. Поцелуй с привкусом вина застал меня врасплох, но прервать его не хотелось. Губы у него были теплыми и немного шершавыми, а движения осторожными, будто он боялся испугать меня. Но я поддалась вперед, давая разрешение, и натиск стал сильнее. Между приоткрытых губ скользнул чужой язык, изучая мой рот, и во мне начало зарождаться желание. Я с трудом прервала поцелуй, восстанавливая дыхание.

— Патрик. Может, поднимешься ко мне? — голосмой был хриплым и низким.

— Ты уверена?

— Нет. Но я не хочу, чтобы ты уходил.

— Хорошо. Я зайду, минут на пять. Убедиться, что ты в порядке.

Мы оба знали, чем всё закончится. Стоило нам подняться на второй этаж, стараясь не скрипеть половицами, как мы снова тут же приникли друг к другу. Теперь я и не возражала против нетерпеливых рук, исследующих моё тело, раздевающих, гладящих. Мы упали на старый диван, заменяющий мне кровать, и Патрик приподнялся надо мной. Глаза его блестели, а с лица не сходил какой-то удивленно-детский восторг.

— У тебя последний шанс, — предупредил он.

— К черту всё, — сказала я, притягивая ирландца к себе.

Думать о последствиях не хотелось, как и о причинах. В конце концов — я слишком долго была правильной и послушной. И заслужила немного человеческого тепла. Мужчины, который бы меня любил. И был бы рядом. Всё было не так, как когда-то у меня с Михаилом. Тело Патрика было горячим, его кожа — солёной от пота, моего и его. В его прикосновениях чувствовался недостаток опыта — где-то он был слишком осторожен, а где-то напротив, груб. Впрочем, всё это с лихвой окупал энтузиазм ирландца и желание доставить удовольствие не только себе, но и мне. И хоть первый наш раз получился немного неловким, после, уже лежа на смятых простынях, я чувствовала необычное умиротворение. Положив голову на грудь, я слушала успокаивающееся биение его сердца, и наслаждалась приятной слабостью в теле. Напряжение ушло, а в голове наконец перестали тесниться пугающие меня мысли и образы.

— Знал бы, что для того, чтобы с тобой переспать, нужно сделать предложение, давно бы ходил в счастливчиках, — сказал Патрик, довольно зевнув. — Но не думай, что от меня так легко отделаешься. Пока не станешь миссис О`Ши, моего прекрасного тела больше не получишь.

Я завозилась, смущенно натягивая на себя простынь, и стараясь не коситься на то самое тело. Ну, такое… ничего так. Симпатичное. Всегда было интересно. Вот когда рыжие краснеют — у них только лицо, шея и уши краснеют, или они все целиком? Оказалось целиком. Интересное зрелище, хотя от мысли, что и меня за это время хорошо разглядели, становилось неловко.

— Я пойду, воды попью. Тебе принести, Патрик?

— Угу.

На кухню я прошлепала босиком, вместо простыни укутавшись в рубашку Патрика. Это было для меня впервые. Ходить по своему дому в мужской одежде, заботиться о своём возлюбленном… Пожалуй, мне нравилось. Так можно и привыкнуть.

Я налила из кувшина воды в жестяную кружку, жадно сделала несколько глотков, и снова долила почти доверху. Но вместо того, чтобы вернуться, застыла, глядя в темное окно на светлые пятна фонарей на улице. А затем почувствовала на щеках теплую влагу. Коснулась лица, и с удивлением поняла, что беззвучно плачу.

Точнее, оплакиваю. Не только своё прошлое, но и Михаила, лежащего где-то там, в каменной тиши, в холодном, без сновидений, забвении. Это забвение было мне знакомо — по ритуалу, едва не стоившему мне жизни. И мне бы злорадно радоваться, что вампир столкнулся с тем же, через что по его вине пришлось пройти меня. И все же мне было жаль его. И почему-то немного — себя. Глупое, нерациональное чувство утраты.

Шлепки босых ног за спиной, и в макушку мне упирается твердый подбородок. Мужские руки обивают мою талию, прижимая к крепкому телу. И сразу стало как-то легче. Может, и не врал Патрик, когда говорил о даре утешать чужие печали.

— Клэр, — пробормотал Патрик. — Что случилось? Ведь всё было хорошо. Хорошо ведь?

— Да.

Я повернулась в кольце рук, встала на цыпочки, и почти целомудренно поцеловала ирландца в уголок губ.

— Но ты ведь плачешь. Чувствую себя беспомощным. И виноватым.

— Ты ни в чем не виноват.

— Хотел бы я встретить того, мужчину, который тебя обидел.

— Почему ты думаешь, что я плачу из-за мужчины? — напряженно спросила, замерев.

— Интуиция. Да и я не дурак, помню, как ты по первой шарахалась от любого прикосновения. Сначала я думал… — Патрик запнулся, но затем все же продолжил: — счёл, что у тебя не хватает опыта в общении с мужчинами.

Но ему не досталась юная трепещущая девственница, а досталась я. Как там говорил Рейнард? Объедки.

— Ты… разочарован? Знаешь, о твоем предложении… Мы можем сделать вид, что его не было.

— Не говори глупости, — сердито сказал О`Ши. — Я не собираюсь корить тебя за ошибки прошлого. Я и сам не святой, знаешь ли.

— Да. Ты — эльф.

— Хватит смеяться!

— А иначе что, заберешь меня в свой волшебный замок в холмах?

— Ну всё, женщина! Ты меня разозлила!

Патрик вскинул меня на плечо, не обращая внимания на мой писк, и унёс — не в Ирландию, конечно. Всего лишь на диван. Уж не знаю, откуда у нас взялись силы, но заснули мы глубоко за полночь, не размыкая объятий.

А утром он снова сделал мне предложение. И я не стала ему отказывать.

Поженились мы через месяц, перед этим едва не поссорившись. Как и я, Патрик не был слишком религиозен, несмотря на строгое воспитание. Но когда я предложила заверить наши отношения в бюро регистрации, вместо церкви, он вспылил.

— Мы оба католики, тебе не нужно менять даже веру! Я знаю одного хорошего священника… Ну чего ты мотаешь головой?! О наших будущих детях ты подумала? Они же будут рождены во грехе! А что подумают наши родители?

Патрику казалось, что я просто ему не доверяю, и видимо, уже думаю о разводе — ведь если мы бы поженились по католическому обряду, развестись было бы практически невозможно. Но у меня были свои личные причины настаивать на гражданском, а не церковном браке. Ритуал, проведенный когда-то в храме Лилит.

Уж не знаю, как христианская вера сочеталась со странными религиозными воззрениями вампиров, и мог ли ритуал считаться завершенным. Ведь я осталась человеком. Но если был хоть малейший шанс… могла ли я пред алтарем назвать Патрика О`Ши, не соврав? К тому же, хоть вампиры вроде бы потеряли ко мне интерес, я опасалась за жизнь Патрика. Так, по крайней мере, я могла разойтись с ним, сохранив ему жизнь. По церковным законам мы бы оказались связаны навсегда.

В итоге Патрику пришлось мириться — другой альтернативы у меня не было. К тому же кто-то ему нашептал, что со временем, хотя бы ради детей, я соглашусь пожениться «как положено».

Регистрировались мы как-то совсем обыденно и просто. Чиновник взял наши подписи, выдал новые документы и поздравил с созданием новой семьи. А вот уже вечером, в театре, мы отпраздновали по-настоящему. Так, что на следующий день всем актерам пришлось выступать с похмельем и головной болью, а из бутафорского сундука прямо во время спектакля выпало несколько пустых бутылок шампанского.

По первой я переехала в квартиру Патрика. Затем мы стали снимать жилище побольше — у нас уже появилась настоящая гостиная, кухня стала больше, и самое главное — была отдельная комната, из которой можно было сделать мастерскую. Спустя год мы торжественно переехали в свою квартиру — Патрик, игравший в карты редко, но удачно, смог выиграть большую сумму денег, покрывшую половину расходов. Остальное пошло из его сбережений. Мои деньги он отказывался брать наотрез, твердя, что он пока еще в доме мужчина. А вот в пустых комнатах я жить отказалась, так что мужу пришлось смириться, что мебель была приобретена на средства супруги.

Мы были молоды, увлечены искусством и влюблены друг в друга, так что житейские неурядицы казались легко решаемым пустяком. Возможно, нам не хватило совсем чуть-чуть, чтобы суметь пронести эту лёгкость бытия и счастье сквозь годы, не растеряв по пути.