Эрика

Противный голос все зудел и зудел над ухом.

— Открой глаза, Эрика. Останься со мной. Если ты сейчас же не послушаешься, клянусь, я расскажу все Альге.

Скорее не странная угроза, а упоминание Ядгара заставило послушаться. Перед глазами все плыло, виски сжимало, а к горлу подкатывала тошнота. Я повернула голову и сфокусировала взгляд на Алане.

— У вас волосы над головой… прядки, как змеи… Смешно и немножко страшно, — еле ворочая языком, сказала я.

— Мы в невесомости. Эрика, не дергайся, пожалуйста, и не пытайся встать, я не могу ловить тебя по всей кабине.

Я перестала теребить застежку, и руки тут же начали болтаться в воздухе.

— Мы в космосе?

— Да. — Алана вздохнула. — Недавно вышли на орбиту. Если честно, я боялась, что твои сосуды не выдержат ускорения при старте с планеты, но ты молодец, справилась. Как ты?

Как я? Отвратительно, особенно с учетом того, что меня похищают уже второй раз за полгода. Один и тот же человек. Насмешка судьбы, не иначе. Полагаю, однако, что Кронберг спрашивала не об этом, а о здоровье.

— Жить буду. Юрий вовремя вырубил мои способности.

— Спасибо, драгоценная, — послышался громкий голос Цехеля прямо над моей головой. Я вздрогнула, подняла глаза, но гардарика не увидела. Голос доносился из динамика. — Дамы, через пять минут у нас посадка на дружественный крейсер. Прошу не делать глупостей во избежание неприятных эксцессов.

— Да пошел ты, — огрызнулась Алана и на мой удивленный взгляд пояснила: — Не вижу смысла быть вежливой с таким ничтожеством.

Глухой ехидный смешок.

— Полегче, любимая, а то я и обидеться могу.

С сухим щелчком Юрий отключился, ему было не до нас. Дружественный корабль… Неужели поддержка с Гардарики? И как получилось, что Ядгар дал ему уйти? Вопросов много, но я не рискнула задавать их сейчас. Вместо этого шепотом спросила Кронберг о том, что меня волновало:

— Тайнэ, а что вы тут делаете? Юрий вас заставил? Похитил?

На лице Аланы появилась кривая улыбка.

— Ты не поверишь, я сама на это подписалась.

— Ради меня?!

— В том числе. Слишком высока была вероятность приступа у тебя. Но если честно, я просто испугалась Альге.

Я недоуменно нахмурилась. Неужели он ей угрожал? Доктор пояснила:

— Я вдвойне поплатилась за связь с Юрием. Эти бесконечные проверки, допросы… Знаешь, мне стало казаться, что после всего, что я узнала и увидела, я больше никогда не покину Лонгу.

— Это вам внушал тай Цехель, — резко возразила я. — Он хороший манипулятор, знает, как надавить на страх человека.

Психиатр покачала головой.

— Это мне напрямую говорил император.

— И вы выбрали побег, рискуя попасться?

— Я не всегда принимаю верные решения. — Алана хотела добавить что-то еще, но внезапно дернулась, к чему-то прислушиваясь. И правда, звуки вокруг изменились, а под ногами возникла неприятная дрожь. — Мы у цели.

Толчок, заставивший желудок подкатиться к горлу, затем неприятное чувство падения, и вновь я ощутила тяжесть своего тела.

Алана поспешно отстегнула ремень, достала из-под кресла портативную аптечку, приложила сначала к моему виску, неприятно холодя кожу, а затем к предплечью.

— Так, хорошо… Ладно, одной инъекции будет достаточно. — Укол, неожиданно болезненный, и Алана отсоединила аппарат. — Слегка скачет давление, нарушено кровообращение, но ничего опасного для жизни. Способности не вернулись?

— Должны были, мы редко используем долгодействующие блокаторы. — Юрий зашел в пассажирскую кабину и протянул руку к доктору. — Дай посмотреть.

Та неохотно отдала аптечку, не сводя взгляда с парализатора в его руке.

— Ты и в медицине разбираешься? — В голосе вызов, но я уже могла читать чужие эмоции, поэтому знала, что за бравадой скрываются страх, сожаление, горечь. То же самое, что ощущаю я.

— На дилетантском уровне. Но кое-что о проблемах эсперов знаю.

Юрий положил аптечку на сиденье и посмотрел на меня.

— Сама ходить в состоянии?

Я кивнула и, отказавшись от помощи Аланы, неуклюже выбралась из кресла.

За открытым шлюзом — сухой затхлый воздух и полутемное помещение, в котором нас уже ждали. Трое. Все светлокожие, высокие и… неожиданно напряженные, даже испуганные. Это их реакция на наемника? Нет, дело в другом.

Наверное, если бы тай Цехель не стоял так близко, я почувствовала бы это раньше. Присутствие еще одного, подобного Юрию. Человека, которого я не могла прочесть, но ощущала. Где же он? Я завертела головой, но в этот момент Цехель потянул меня за руку, принуждая спуститься по опущенному трапу.

— Ну чего ты? Бояться нечего, тут все свои.

— Конечно свои. По-свойски мы и разберемся, да, Юра?

Хриплый, надтреснутый голос, отвратительно злорадный. Мужская ладонь неожиданно больно сжала мою, затем гардарик одним легким движением соскочил вниз, наведя парализатор в сторону, откуда доносился голос. Из тени вышел мужчина с седыми висками и полупарализованным лицом, скривившимся в уродливой гримасе. И в руках он держал отнюдь не парализатор. Люди, что нас встречали, тоже достали оружие: один направил ствол на нас Кронберг, а двое — из особого уважения, видимо — взяли под прицел Юрия.

— Что с тобой случилось? — спросил он незнакомца, настороженным взглядом обегая кабину. — Выглядишь больным.

— Тебе лучше знать, как действует твой яд. Когда я вернулся с нашей встречи и почувствовал себя неважно, вспомнил о чудесном увлечении вашего клана и вызвал «скорую». Как видишь, подобрать полноценное противоядие они не смогли, но хотя бы спасли от смерти.

— Ну так нужно было найти меня, а то я переживал, куда ты пропал.

— Прекрати паясничать!

Владимир на мгновение вышел из себя, и Цехель, воспользовавшись моментом, выстрелил, заставив соплеменника пошатнуться и выронить оружие, но почти сразу сам попал под лазер одного из встречающих. Один, второй… лишь третий выстрел из парализатора заставил гардарика упасть. Нижинский, рыкнув на своих людей, кинувшихся к нему, подобрал оружие, подошел к Юрию и несколько раз с силой пнул его, метя в живот и ребра. Алана кинулась было обратно к катеру, надеясь там укрыться, но тонкий луч, обжегший металл справа от люка, вынудил ее застыть.

— Не стоит, доктор, — угрожающе проскрипел Владимир. То, что он знал, кто такая Алана, пугало. — Олег, Хог, отведите женщин в карцер. С темноволосой осторожнее, она эспер. Если что почувствуете, стреляйте. А впрочем… давайте ее сюда.

Еще раз ударив бессознательного неподвижного Цехеля, он помассировал руку, которую задело парализатором. Обездвиживающий эффект быстро сходил на нет, значит, и у Юрия был шанс выжить там, где у другого давно бы остановилось сердце.

Мне сковали руки за спиной и подвели ближе.

— На колени.

— Но она эспер… — робко сказал державший меня мужчина. Судя по его мыслям, ему претило грубое обращение со мной. На мгновение мне даже понравилась Гардарика: если там хоть немного уважают эсперов, ей можно было бы дать шанс. Если бы не существование таких, как Юрий или Владимир.

— А я симаргл и лучше знаю, что делать с подобными сучками. Тем более этой рабыне не впервой стоять на коленях перед мужчинами.

Чувство вины и стыда человека за моей спиной было настолько велико, что мне на секунду стало жаль его, и я послушно опустилась от легкого нажатия ладони.

— Эта женщина гораздо опаснее, чем она кажется. И гораздо крепче.

Владимир грубо схватил меня за подбородок, заставляя поднять лицо.

— Выжила и после попытки отравления, и после падения с моста. К тому же так легко очаровала Юрия… Что ж, действительно поражает. Можешь счесть это знаком уважения, но я собираюсь стереть твой дар раньше, чем он причинит вред экипажу этого корабля. Да и мой лорд, в отличие от безумного Ксано, вряд ли заинтересуется кем-то вроде тебя. Надеюсь, твоя психика крепка, и ты не успеешь превратиться в пускающую слюни идиотку до прибытия на Гардарику.

Нижинский медленно отстегнул пластиковый наруч на левой руке, снял перчатку и отвернул рукав, обнажая бледную безволосую кожу. Пальцами правой пробежался по запястью и, подцепив что-то, медленно потянул на себя. Я смотрела с отвращением, но была не в силах отвернуться, наблюдая за тем, как отходит кусок кожи, обнажая… нет, не человеческую плоть, а металл. Проследив за моим взглядом, Владимир усмехнулся. По крайней мере, так я расшифровала подергивание его лица.

— Что, никогда не видела подобное? Неужели Юрий не показывал? Предпочитал играть роль нормального человека?

От механического сплетения причудливых линий в том месте, где должна была быть плоть, отделился металлический жгут с иглой на конце, подобно змее извиваясь над рукой гардарика.

— Сначала будет немного больно, а потом станет все равно.

— Не смей! Не делай этого!

Мне на мгновение показалось, что это мой голос — отчаянный, дрожащий. Но кричала Алана, извивавшаяся в руках опешившего от такого напора гардарика.

— С чего бы это?

Холодный гладкий металл скользнул по шее, вызывая непроизвольную дрожь.

— Император не выпустит вас за пределы своего влияния, если у вас не будет живого и невредимого эспера на руках, — торопливо произнесла Кронберг.

Я ощутила укол боли в шее чуть ниже кромки волос и тихо заскулила.

— О, если бы это было так, он бы уже с нами связался, — возразил Владимир.

Наконечник «змеи» проник под кожу, я почувствовала, как он шевелится во мне, продвигаясь все глубже и выше. Кто-то рядом откашлялся.

— Нам действительно отправили сообщение минуту назад. Лонгийцы хотят заблокировать проход из системы, если мы не выйдем на связь.

С неприятным звуком металлический жгут отсоединился от меня.

— И ты говоришь мне это только сейчас, Хог?!

— Вы не любите, когда вас отвлекают, — несколько фальшиво ответил ему тот.

Хог — не тот, кто меня держал, а другой, судя по эманациям, был из тех, кому нравится чужая боль. Сам он ее причинить не мог, тем более эсперу, но с удовольствием смотрел на то, как это делает Владимир. Видимо, не в первый раз наблюдал, как его командир кого-то мучает. «Нижинский — садист», — внезапно поняла я с отвращением, заметив, как топорщится ширинка его штанов. Таким же был и мой первый хозяин. Подобных людей я ненавидела: могла простить и корысть Нибеля, и болезненное желание Ядгара полностью контролировать мою жизнь, но не гадкое удовольствие от того, что кто-то страдает, вожделение к собственной жертве. Именно желание унизить и причинить боль толкало Владимира на уничтожение моей психики, а вовсе не моя ненужность. Но игнорировать беспокойство своих подчиненных он не мог. К тому же Алана умело подлила масло в огонь.

— Если бы вы выслушали Юрия, он сказал бы, что смог покинуть планету только благодаря тому, что на катере были мы.

Я отметила про себя, что в ее фразе прозвучало именно «мы», а не «она». Даже находясь в опасности, Кронберг могла рационально мыслить, думая наперед. Ведь если Владимир не сможет достать меня, он переключится на нее, поэтому и стремилась себя обезопасить. Это сработало бы, не будь Нижинский патологически влюблен в насилие, и, пока мы на корабле, он так или иначе найдет способ, как превратить наше существование в ад. На его фоне Юрий казался агнцем.

— Пусть установят связь с Лонгой, я сейчас буду, — сказал Владимир, возвращая кусок кожи на место и оправляя рукав. — Рыжую — ко мне, хочу… с ней поговорить позже. Цехеля — в карцер.

Меня толчком заставили встать и практически поволокли на себе в рубку, где я вновь смогла увидеть и услышать Ядгара.

Сначала на мониторе появился незнакомый лысый лонгиец. Меня он не видел — я сидела за пределом его обзора с приставленным к затылку парализатором, ясно дающим понять, что вмешиваться в разговор не стоит.

— С кем я говорю? — требовательно спросил лонгиец.

— С капитаном корабля.

Нижинский представляться не собирался.

— На вашем крейсере находится террорист, объявленный Лонгой в розыск, гражданка Лонги и официальная наша гостья.

— Да, все так, — спокойно согласился гардарик. — Вы сами дали им пропуск на свободный выход из системы. Почему ваши корабли преграждают нам путь теперь?

— Потому что пропуск вам был дан на определенных условиях, и мне хотелось бы знать, что вы его соблюдаете. — Глубокий низкий голос заставил меня судорожно вздохнуть. Ядгар.

— Тихо, тайнэ, — умоляюще прошептал стражник, тот самый, что меня пожалел. Мои способности еще не совсем восстановились, но я, несмотря на боль, потянулась к нему, укрепляя невидимые узы. Не сейчас, но позже он будет на моей стороне. А пока я собиралась выудить из головы охранника то, что мне может понадобиться, пусть половина информации и была непонятна. Но я давно научилась запоминать все, даже на первый взгляд не имеющее смысла. Техническая информация о корабле, состав команды и ее привычки, расположение коридоров — все могло пригодиться позже. Но, копаясь в голове Олега, как звали удерживавшего меня мужчину, я натыкалась на всякую чушь: детские песенки, воспоминания о последнем обеде, размышления о том, насколько цвет формы не идет к оттенку его кожи… Если бы я была чуть посмелее, как Алана, к примеру, непременно спросила бы Владимира, для чего он набрал в свою команду дегенератов.

Благодаря общению с Замиром мой навык в телепатии за последнее время сильно вырос. Несмотря на ослабленное состояние, мне не нужно было концентрировать на этом все внимание — могла находиться в чужих мыслях и памяти и в то же время наблюдать за разговором.

— И в чем же вы хотите убедиться?

— Юрий был в курсе. Почему бы вам его не позвать, капитан? — с плохо скрытым презрением спросил Альге.

Я видела императора всего несколько часов назад, но сейчас жадно его рассматривала, запоминая черты лица: крупные скулы, резкую линию подбородка, глубоко посаженные серые глаза. Самый властный и самый упрямый мужчина в моей жизни. Тот, кого я боялась, а потом ненавидела. Человек, которого я начала узнавать и, наверное, принимать. Мы попрощались так скомканно и нелепо, надеясь вскоре встретиться, а теперь…

Теперь, даже если бы мне дали с ним поговорить, это ничего бы не изменило. Потому что все то, что мне хотелось бы сказать, нельзя уложить в простые слова и предложения.

— Боюсь, он не сможет подойти. Вам придется говорить со мной.

— Вы с Гардарики, так ведь? Вы понимаете, что укрывательство государственного преступника и похищение лонгийки бросает тень на вашу планету и весь Космосоюз? — вкрадчиво спросил Альге.

— Мой корабль зарегистрирован в Независимых мирах, и действую я как частное лицо. Какие интересы могут быть у Гардарики на Лонге? — удивленно вскинул брови Владимир. Как и Юрий, он был великолепным актером и сейчас выглядел сдержанным и серьезным господином, не имевшим ничего общего с садистом, с мстительным удовольствием избивавшим беспомощного Юрия. — Тай Цехель — мой наниматель, а женщины, что были с ним, поднялись на борт корабля добровольно.

— Позвольте мне в этом удостовериться. — Если бы мне когда-то не удавалось самой доводить императора до белого каления, я и не поняла бы, что он сейчас в ярости.

— Боюсь, наши гостьи плохо чувствуют себя. И будут чувствовать еще хуже, если я их потревожу. — Угроза в словах Нижинского была очевидной.

Возможность услышать и увидеть Ядгара придала мне решительности. Разве ждать своей участи — единственное, что я могу? Владимир совершил ошибку, поставив охранять меня обычного человека.

Все просто: я заставлю Олега увидеть в Нижинском врага, и он выстрелит в него. Правда, понадобится не один выстрел, а несколько — от одного Владимир быстро оправился. Когда он будет без сознания, придется вырубить еще одного гардарика, находящегося здесь же. Затем Олег закроет кабину изнутри. Здесь все управление, и корабль будет под нашим контролем. Останется только ждать, когда появятся лонгийцы.

Черт, это было непросто даже на уровне плана. А с учетом того, что реальность всегда все усложняет…

Нет, я не имела права сомневаться. Вновь потянулась к Олегу, устанавливая контроль…

«Не стоит. Не вынуждайте меня причинить вам боль».

Мысль, а не телепатический посыл, как мне показалось вначале. Правда, весьма четкая, принадлежащая человеку, хорошо знающему, как происходит чтение у эсперов.

«Вы такой же, как и Владимир?» — спросила, не удержалась… Олег вздрогнул, вдавливая ствол парализатора в мой затылок еще сильнее, но все же не используя его. То, что я могу использовать транслирующую телепатию, его удивило.

«Всех, кто сопровождает симарглов, учат распознавать вмешательство эсперов».

Я внимательно прислушалась к ощущениям. Нет, дело не в навыках. Если не ошибаюсь, охранник обладал зачатками дара. Слабыми, чтобы называться настоящим эспером, но на первый уровень по Кейгелю может потянуть. Ни чтения мыслей, ни умения считывать эмоциональный фон вокруг, зато не слишком осторожного эспера почувствовать он сможет. Что ж, имеет смысл держать таких людей поблизости, если охотишься на одаренных.

Мое общение с конвоиром не стало секретом для Владимира. Он повернулся в нашу сторону, бросая предостерегающий взгляд поверх моей головы, и вновь обратил внимание на экран.

— Великий тай, вы оказали большую честь, обратив внимание на столь ничтожных людей, как мы, но, если вы нас не пропустите, будем прорываться с боем.

Император не стал угрожать штурмом или уничтожением корабля, но и идти на поводу у Нижинского не спешил.

— Я не стану уговаривать вас сдаться или пытаться перекупить жизни интересующих меня особ. Полагаю, ваше безрассудное поведение говорит о том, что вы не готовы на сделку.

— Все так, как вы говорите. — По губам Владимира скользнула удовлетворенная, хоть и несколько напряженная улыбка победителя.

— Поэтому я буду говорить с другими людьми и при других обстоятельствах.

Не нужно было залезать в голову Нижинскому, чтобы понять, о чем он подумал. Межпланетный суд Космосоюза — могущественная организация, но, как и любая крупная структура, вынужденная иметь дело со множеством юридических субъектов, медлительная и громоздкая и, конечно же, сильно зависящая от политики. Скорее всего, даже всех договоренностей и пактов между Космосоюзом и Альянсом Независимых миров может оказаться недостаточно, чтобы изменить ситуацию. В чем бы ни была вина гардарийцев, Космосоюз всегда будет защищать своих хотя бы из принципа.

Другой вариант — Ядгар может напрямую обратиться к Гардарике. Наверняка с тем же успехом: у Лонги слишком мало рычагов давления на далекую планету. Это понимала и я, и Владимир, поэтому его вряд ли могли всерьез испугать слова Альге.

По крайней мере так казалось.

Медленно, но уверенно император заговорил на незнакомом языке. Нет, я его уже слышала — там, в его воспоминаниях о матери. Гардарийский. Не знала, что он им владеет. Полугримаса-полуулыбка на лице Владимира не пропала, но резко утратила свою дерзость.

«О чем он говорит?» — не удержалась я от вопроса Олегу. Тот мысленно застонал: «Прекратите разговаривать со мной, прошу!»

Из речи Альге я выцепила пару знакомых слов, которые он повторил несколько раз. Ксано и Тейб.

Ксано. Это имя упоминал Цехель. К роду Ксано принадлежала мать Ядгара, дочь одного из влиятельнейших людей Гардарики, как говорил Юрий.

Тейб. Об этой планете я слышала. Одна из непризнанных столиц Космосоюза, при этом не самая лояльная к нему. Во многом это определялось ее пограничным положением с Независимыми мирами, позволяющим Тейбу иметь торговые и политические связи с ними. В том числе с Лонгой. К Тейбу император питал интерес и, возможно, вел с ним дела — я не раз встречала в его бумагах это название.

Значит, я могла ошибаться, решив, что у Альге не было политических или экономических рычагов давления. Когда-то я посчитала, что он избегает всего, что связано с родиной его матери. Видимо, это не так, и Ядгар, не стремясь налаживать связи с родней из Космосоюза, все же нашел «пути» к Гардарике.

— Если вы думаете, что сможете попросить у Ксано поддержку… — начал Владимир.

— О-о-о, — тонко улыбнулся Альге, — не просто попросить — потребовать. И не только у Ксано. Насколько я понимаю, власть на Гардарике не централизована. Как вы думаете, долго ли ваш лорд, кем бы он ни был, сможет упрямиться, если поймет, что его не поддерживают главы других родов? Или Космосоюз? Они не захотят потерять Тейб. Но об этом придется беспокоиться не вам, а вашему господину. Надеюсь, вы довезете пассажиров в целости и сохранности, и им не на что будет жаловаться, когда они вернутся обратно. Цехеля, так и быть, можете оставить себе, хотя я бы не советовал ему покидать свою планету.

Когда связь отключилась, Нижинский еще минуту стоял, глядя на пустой экран.

— Сам император, значит, — наконец тихо сказал он. — Я удивлен. Видимо, Юрий на самом деле задел его за живое. За всем этим чувствуется личный интерес.

Подошел и присел передо мной на корточки, задумчиво меня разглядывая.

— Возможно, Цехель прав, и твой дар действительно не бесполезен. Хотелось бы мне знать, чем ты приворожила императора, раз он готов использовать все свои связи ради твоего возвращения. Скажи, что ты знаешь об интересах Альге на Тейбе?

— Ничего, — искренне ответила я. — Но я знаю, что однажды он по ходу дела фактически перекупил одну из планет Независимых миров. Они тоже считали, что неуязвимы.

— Вот оно как, — с непроницаемым видом произнес Нижинский.

Не вставая, он положил ладони на мои колени, слегка оглаживая их. Меня едва не передернуло от отвращения. Юрий тоже при любой возможности пытался ко мне притронуться, нравилось мне это или нет, но я никогда не чувствовала такого омерзения, как от прикосновения Владимира. Он поймал мой взгляд и подмигнул.

— Чего сжимаешься? Не трону я тебя… пока. Тем более что ты не в моем вкусе, в отличие от той рыжей.

Наверное, несколько месяцев назад я бы просто забыла, как дышать, от ужаса, но сейчас я хоть и отвела взгляд, но все же ответила:

— Тай Альге говорил о нас обеих, обо мне и докторе Кронберг. Вы должны будете довезти в целости и Алану.

— Я еще не решил, стоит ли мне верить лонгийцу. Больно самоуверен он для человека, столько лет доверявшего Юрию. — Владимир резко рассмеялся и поднялся. — Олег, проводи барышню до ее покоев… Трион, прогуляйся с ними, а то Олег несколько поплыл. Того и гляди придется отправить его на очистку.

На мгновение мне стало жаль Олега: не знаю, что это за очистка, но его такая перспектива явно не порадовала.

Нижинский потерял ко мне интерес, и Олег с Трионом, плотным темноволосым крепышом, провели меня по безликим корабельным коридорам до каюты. Там показали, как пользоваться ионным душем, на что нажимать, чтобы появились стол, кровать и прочие мелочи, которые обычно приводили меня в отчаяние. Я восхитилась: насколько эти гардарики хорошо понимают нас, эсперов! Если бы не типы вроде Владимира или такие прохвосты, как Юрий, на их планете, наверное, можно было бы жить.

Оставшись одна, я тут же сняла грязную одежду, приняла душ и переоделась в уродливый, но удобный комбинезон. Попыталась заснуть, но беспокойство за Алану, оставшуюся наедине с Нижинским, мешало мне спокойно лежать.

Когда дверь открылась, я наворачивала уже тысячный круг по каюте. Зашла доктор на своих двоих, что несказанно меня обрадовало. Я не любительница объятий (если это, конечно, не Ядгар), но сейчас я не удержалась и обвила женщину руками. Алана показалась не живой женщиной, а статуей. Стоило ее коснуться, как на меня хлынули боль, отчаяние и беспомощность, а вслед за ними мысли — в основном о смерти как избавлении от мук и решении всех проблем. Кронберг, всегда казавшаяся мне оплотом рассудочности, которая, даже столкнувшись с предательством возлюбленного, сохранила силу духа, сейчас просто агонизировала внутри. Я боялась, что ее изобьют, что Владимир изнасилует ее, но он оказался любителем гораздо более изощренных пыток. Ее допрашивали, почти не прибегая к физическим методам, но практически вывернув сознание наизнанку.

— Что такое? — спросила она, вытирая покрасневшие от слез глаза грязным рукавом.

— Вы… я слышу ваши мысли.

— Капитан отключил чип, сказал, что это подарок для тебя, — вяло ответила Кронберг.

В тот момент я не вникла в суть «подарка». Но хватило и ночи рядом с Аланой, чтобы оценить всю его изощренность.

Пожалуй, это была худшая ночь в моей жизни. На протяжении нескольких часов, несмотря на усталость, я не могла сомкнуть глаз, а когда все же заснула, погрузилась в кошмары — судя по содержанию, принадлежали они не только мне. Понять, что было моим, а что привнесла в мои сны Кронберг, было нелегко. Как и ей: неосознанно я тоже транслировала ей свои видения.

— Мне снился голый старик, огромный как дом, — услышала я первое, когда Алана открыла глаза.

— У него то и дело отваливалась нижняя челюсть?

— Да. И он говорил что-то вроде «время…

— …развлекаться». Я помню. Мой первый хозяин. Он раньше мне часто снился.

До того как мы с Ядгаром стали спать в одной постели. Удивительно, сейчас я это поняла: рядом с Альге мои детские кошмары на самом деле отступали.

— И он всегда пытается тебя съесть?

— Всегда. И иногда ему это удается, — тихо ответила я. — А то место, где разверзается земля и оттуда выползают сотни змей… Оно реально?

Доктор криво улыбнулась.

— Частично. Я до пяти лет росла на космической станции, и когда впервые спустилась на планету, для меня это оказалось шоком. В тот день я ушла из дома и заблудилась. Упала в какой-то овраг, не глубокий, но испугалась сильно. Там не было змей, как мне сказали, лишь тонкие корни дерева анаим. Да и змей-то я впервые увидела за неделю до этого — в городском террариуме. Но в моих воспоминаниях все причудливо перемешалось.

Алана ушла приводить себя в порядок, а я осталась сидеть на кровати, бездумно глядя в стену. События последних дней истощили мое тело, а я ведь так окончательно и не выздоровела после падения. Настроение колебалось где-то между «чтоб вы все сдохли» и «убейте меня, пожалуйста». Но мой разум в кои-то веки был необыкновенно ясен. Хотя я бы предпочла тешиться иллюзиями: «Все будет хорошо. Тебя обязательно спасут».

Нет. Лимит моей удачливости закончился после покушения на меня Анхелы. Теперь можно надеяться не на везение, а только на расчет.

«Подумай, Эрика, хорошо подумай. Ты знаешь людей. Все их страсти, все слабости. Неужели стоит лишиться возможности применить дар, и ты становишься беспомощной? Тебе не обязательно читать мысли Владимира, чтобы знать, о чем он думает. Власть, контроль. Вот чем обычно одержимы типы вроде него… А ты всегда умела пользоваться чужими слабостями».

— Что ты там шепчешь себе под нос? — спросила Алана, возвратившаяся из душа. Это ее не особо волновало, я знала, но необходимость отвлечься от собственных мыслей толкала на разговор.

— Да так, пытаюсь себя подбодрить. Можно спросить?

Кронберг вяло пожала плечами.

— Валяй.

— Что… что произошло, когда вы были у капитана корабля?

Алана вздрогнула.

— Он просто отключил чип.

— Просто?

— Да! Может быть, задал несколько вопросов.

— И вы ответили на них?

— Я… я не помню.

Это подтвердило мои подозрения. Вчера доктор пришла в подавленном состоянии, но при этом создалось ощущение, что она не осознаёт, что происходит. И мысли о смерти — ее ли они были? Подошла к Алане и уселась рядом.

— Тайнэ, я не очень разбираюсь в технике, но может ли быть так, что чип не просто отключили, а… — Я задумалась, подбирая слова.

— Взломали? Менадо! — тихо воскликнула Кронберг, вспомнив о судьбе нашего сопровождающего. — Юрий что-то сделал с ним. И со мной мог тоже…

— Но не стал этого делать! — торопливо сказала я, хватая ее за холодные руки. — Он не стал, не хотел вам вредить. Но вот Владимир вполне мог. А значит, то, что с вами происходит, — это его рук дело. Отчаяние, бессилие, что вы испытываете, навеяны. Поэтому прошу, не поддавайтесь ему.

Лицо Кронберг скривилось в беззвучном плаче.

— Я делаю тебе больно, прости…

— Ничего, — пробормотала, глядя в сторону. Видеть чужую беспомощность было тяжелее, чем я думала. Хотелось забиться в самый дальний угол комнаты, спрятаться от той тьмы, что поглотила сейчас доктора. Но если это уничтожит ее, то и меня следом. И пусть я сама часто находилась во тьме, для Аланы должна стать источником света.

— Я всегда говорила, что плохо помню свое детство, — тихо заговорила я. — Это правда. В основном в памяти сохранилась мама, отец — совсем немного, истории с ним не самые счастливые. Но есть воспоминание, особенно для меня дорогое. Мы поехали на море. Много соленой воды, яркое солнце… Наверное, именно благодаря тем впечатлениям я так люблю воду и солнечные дни. Мама где-то рядом, но я не вижу ее, а слышу голос, который просит быть поосторожнее. Не меня, брата. Он любил заплывать далеко-далеко в море… Смешно, но я не могу вспомнить, как его зовут, а вот такую мелочь помню.

В этот момент голос мой сломался, и я хлюпнула носом, пытаясь не разреветься. Алана посмотрела на меня круглыми глазами.

— Послушай, если ты хотела подбодрить меня, у тебя как-то не слишком получилось. Это очень грустно: ребенок, у которого отобрали детство…

— Нет, тайнэ, — улыбнулась я сквозь слезы, — оно у меня было. И пусть в памяти осталось ничтожно мало, но все же эти кусочки прошлого позволили мне выжить в первые годы после того, как меня купил мой первый хозяин. И моя семья… Я могу сколько угодно отрекаться от родителей, но ведь у меня есть те, кого я помню и люблю. Мой старший брат, моя маленькая сестричка. Я хочу, чтобы сейчас вы тоже вспомнили о тех, кого вы любите, вспомнили все самые лучшие моменты, связанные с ними.

— Зачем? — немного испуганно спросила она.

Тут я почти рявкнула:

— Потому что меня достали ваши переживания по поводу несчастной любви и одиночества!

Плечи Аланы затряслись… а потом она рассмеялась. Немного истерично, пожалуй, но все же это было лучше ее медленного поедания себя заживо.

— Я выгляжу жалкой, да?

— Ужасно жалкой. Стоило бы отобрать у вас диплом психотерапевта.

Моя странная попытка помочь Кронберг, которую я подкрепила уже восстановившимися способностями, неожиданно оказалась успешной. Впрочем, после того как ее снова забрали, а потом привели — безумно бормотавшую что-то себе под нос и смотревшую на меня дикими глазами, — пришлось начинать все заново.

Я была словно на странных качелях — пытаясь не свалиться в собственное безумие и в то же время не дать сойти с ума Алане, над которой Владимир проводил свои опыты, желая понять, где ее предел. Или где мой предел.

Этого я не знала сама, потому что вскоре мне начало казаться, что я на самом деле спятила. В мои сны, и так разбавленные кошмарами Аланы, начали вторгаться какие-то новые картины. А в какой-то момент уже наяву почудилось, что в голове помимо мыслей Кронберг, от которых я уже не могла укрыться, появились обрывки чужих образов и фраз. Я не воспринимала их всерьез, считая игрой моего уставшего подсознания, пока однажды не услышала голос Владимира так ясно, будто он был рядом со мной: «Олег, если ты считаешь…» Тот парень, что удерживал меня, — я как-то смогла узнать, что с ним, издалека. И не только с ним. Я начала видеть глазами нескольких членов экипажа, скучая с ними на смене, отдыхая в каюте или присматривая за пленным симарглом.

Если отбросить версию с безумием, оставалось одно объяснение: мой дар резко возрос. Несмотря на преграду из металла, я могла использовать телепатию и эмпатию как минимум на нескольких людях, находящихся довольно далеко. Возможно, благодаря наличию там, вовне, Олега, человека с зачатками дара. Или же толчком стала моя потребность ощутить кого-то более здорового, чем Алана. «Человек или ломается, или становится сильнее», — услышала я однажды от Ядгара. Кажется, он был прав.

У меня появилось небольшое преимущество, и я знала, как им воспользоваться. Юрий… Полагаю, он многое успел осмыслить за несколько дней плена. И возможно, был готов поменять свои планы с учетом изменившихся обстоятельств. В конце концов, на Гардарике с распростертыми объятиями его не ждали. Я не могла обеспечить его лояльность — это слово было с Цехелем несовместимо, но надеялась на его если не благоразумие, то желание жить. Ну и на чувство ответственности, которое у него все-таки было.

На четвертый день Нижинскому пришла в голову новая забава, к которой он решил привлечь и меня. К такому нельзя было приготовиться, но оно дало мне возможность сделать первый шаг к свободе.

Все это время Алана пыталась удержаться на эмоциональных качелях. Она была то подавлена, то необыкновенно оживлена. Ночные кошмары стали причудливее, навеянные страхи — реалистичнее. Как ни разрушительно было воздействие Нижинского, доктор больше не позволяла себе расклеиться. «Я здесь, чтобы заботиться о тебе, а не наоборот», — сказала она, запретив ей помогать. Но я все равно часами сидела у изголовья койки Аланы, держа за руку и слушая истории о ее прошлом. Воспоминания об учебе в университете, о тех местах, где ей довелось побывать, помогали доктору не потерять себя, сохранить личность в целостности. Мы — это наша история, это наши связи и люди вокруг нас.

Сейчас у нее была только я, а у меня — она. Это не могло не сблизить. Чего бы ни добивался Владимир, он это не получил, поэтому решил сменить план действий. Когда в очередной раз дверь открылась, забрали не ее, а меня. Проводником вновь был Олег, но в этот раз я не пыталась глубоко забраться в его разум, легко, невесомо скользя по самым верхам. Что-то изменилось. Он был полон затаенного беспокойства и гнева, направленного на… капитана? Это интересно. Но прежде чем я успела задать хоть один вопрос, мы успели прийти.

Если честно, я ожидала самого худшего. Фантазия подсовывала образ комнаты пыток, наполненной страшными механизмами, с выкрашенными в черный стенами и полом, чтобы кровь была не так заметна. И в центре — зловещий Владимир, поигрывающий плеткой. Это настолько захватило, что я была почти разочарована, оказавшись в обычном тренировочном зале с теплым, слегка пружинящим полом и обычным спортивным оборудованием. Сам Нижинский сидел на полу, облаченный в свободные штаны. По голому торсу, подтянутому, но все же выдающему возраст гардарика, змеилась синяя татуировка, похожая на ту, что была у Юрия. Владимир встретил меня дружелюбной улыбкой — лишь хищный огонек, горевший на дне темных, по-лисьи раскосых глаз не давал мне забыть, с кем я имею дело: это все тот же человек, что заставил Алану плакать, а меня чуть не лишил дара. «Юрий тоже умел выглядеть душкой, но вам до него далеко». Застыв перед ним, я угрюмо уставилась в пол.

— Не хочешь размяться? — предложил Владимир.

— Я не очень спортивна. Зачем я здесь?

Развлекать его не было никакого желания.

— Я наблюдал за тобой.

Мне захотелось фыркнуть. Он наблюдал, надо же… Почти всю жизнь за мной непрестанно следили, и теперь меня едва ли мог задеть еще один вуайерист.

— Юрий описывал тебя как сильного, но неумелого эспера. Видимо, обманывал меня или ошибался на твой счет.

— Вы не оставили мне выбора, кроме как учиться, причем очень и очень быстро, — спокойно ответила я.

— Иди сюда. — Владимир сделал приглашающий жест рукой.

Замешкавшись, я все же села перед ним, прижав колени к груди. Наши глаза были на одном уровне, но, раз столкнувшись с ним взглядом, я упорно избегала смотреть на гардарика. Наверное, поэтому и пропустила момент, когда он неожиданно быстро переместился и, дернув меня за руку, вынудил неуклюже упасть на пол. Навис сверху, свободной рукой вцепился мне в горло, заставив испуганно замереть.

— Эволюция хорошо пошутила, дав способность к телепатии столь слабым существам. Дар, благодаря которому можно было бы стать величайшим правителем, служит для того, чтобы его носители могли лучше приспосабливаться и выживать. Насмешка, не более.

Ногти — короткие, но неожиданно острые — впивались в кожу, причиняя боль. Владимир склонился ниже и провел влажным языком по моим приоткрытым губам.

— Не надо, — попросила я жалобно. Он улыбнулся и приподнял голову, желая взглянуть в мои умоляющие глаза. Впрочем, улыбка быстро пропала, стоило ему увидеть, как спокоен был мой взгляд. — Это вы хотите услышать, тай? Чтобы я вас просила о пощаде? Я хорошо это умею. Но едва ли доставлю то удовольствие, которого вы жаждете. Неинтересно подчинять того, кто даже не сопротивляется. Так что я вся ваша, мой господин.

Насмешка, скользнувшая в моем голосе, заставила Владимира оскалиться.

— Видимо, ты считаешь себя очень хитрой, сучка. Думаешь, я не найду способ, как до тебя добраться?

— Зачем вам это? — вырвалось у меня. — Вы так ненавидите эсперов?

— О нет, я не питаю к одаренным никакой ненависти. Пожалуй, даже завидую. Вашей чувствительности и в то же время бесчувственности. Вы как будто питаетесь чужими эмоциями и жизнями, сами оставаясь пустыми куклами. Однажды мне встретился эспер с поехавшими мозгами — так он обожал пытать людей. Такой интересный вид мазохизма, ты не находишь?

— Что вы с ним сделали? С тем эспером?

Владимир, обхватив мои бедра ногами, придавил меня к полу и, поднеся мои ладони к своему лицу, поцеловал их.

— Подарил ему столько боли, сколько он хочет, — наконец ответил он. — Но я желаю сейчас говорить не о нем, а о тебе. Ты отличаешься от тех эсперов, что я знаю. Ты не кукла, ты живая. Возможно, именно поэтому ты так хороша в проецирующей эмпатии — тебе есть что отдавать людям. Свои радости и печали. Ты щедра с миром, Эрика. Жалко, что я не способен взять то, что ты можешь дать, иначе бы забрал все. Выжал бы тебя до капли.

Мечтательные нотки в его голосе пугали больше, чем все угрозы. В какой-то степени Владимир был испорченной, извращенной версией Альге — тот тоже был жаден до моих эмоций. Но для Ядгара это — лишь способ узнать мир с той стороны, которая ему недоступна. И он заботился обо мне… в своей странной манере. Что творилось в душе Владимира, я не знала и знать не хотела. Как и то, что он сделал бы со мной, не будь я ему нужна. «Он только пугает, он не причинит тебе настоящий вред», — уговаривала себя.

Закрыла глаза, постаравшись отрешиться от происходящего. Чувствовала где-то вдалеке Алану — она беспокоилась за меня, гораздо ближе — Олега. Он стоял за дверью, с ним рядом Хог, тот мужчина с гадливыми похотливыми мыслишками.

— Не смей игнорировать!

Меня встряхнули с такой силой, что я прикусила язык. Рот наполнился солоноватой кровью. Подавила желание плюнуть в лицо Нижинскому и неохотно на него посмотрела. И… внезапно почувствовала отголосок его ярости.

Наши тела и взгляды соприкасались — этого достаточно, чтобы залезть практически любому человеку в душу с ногами. Но не такому, как он, не симарглу. И все-таки я смогла преодолеть его странную защиту. Восприятие было нечетким и зыбким, словно пыталась пробиться по коммуникатору через помехи, но несомненно чувствовала злость и вожделение Владимира.

Я тут же поспешно закрылась блоком, разорвав случайный контакт. Если он поймет, что произошло, то весьма обрадуется возможности — как он сказал? — выжать меня до капли…

Теперь он мог добраться до меня. Но ведь и я тоже могла! Да я крута, немерено крута!

Следующая мысль энтузиазм охладила: независимо от того, что я значу для императора Лонги, на Гардарике от меня оставят мокрое пятно, если узнают, что я «вскрыла» одного из симарглов. Значит, я смогу воспользоваться открывшейся возможностью лишь раз, когда буду точно знать, что свидетелей нет. И что я в силах взять Владимира под контроль.

Нижинский поднялся и потянул меня за собой.

— Куда мы? — спросила я несколько заторможенно, еще не отойдя от совершенного прорыва.

— К Юрию, — коротко ответил Владимир. — Разве ты не хочешь навестить своего спасителя, вырвавшего тебя из лап Альге?

Я немного беспокоилась за него: когда виделись в последний раз, он был в ужасном состоянии. Несмотря на все поступки Цехеля, заставлявшие на него злиться, я не считала его врагом. Хотя вслед за Владимиром тоже не отказалась бы пересчитать рыжему шельмецу ребра. Вот только вряд ли мы шли за этим. Конечно, Нижинский был не прочь проучить соплеменника, но за мой счет.

— Олег, Хог, за мной, — приказал он своим людям, таща меня за собой.

Гардарики. Я не понимала, как они умудрялись одновременно быть расчетливыми и хладнокровными и так же легко менять свои цели в угоду личным желаниям. А сейчас самым большим желанием Владимира было отомстить бывшему напарнику.

Карцер, куда поместили Юрия, отличался от того, где держали нас, в худшую сторону. Ни кровати, ни душевой комнаты. Более того, в помещении было холодно, а у пленника отобрали всю одежду. Его вид будет мучить меня до конца дней. Светлая кожа, с которой уже сошел фальшивый загар, пестрела синяками и ссадинами. Узкий аристократичный нос распух и искривился, судя по всему, сломан не в одном месте. На той щеке, где когда-то была татуировка, практически выжженное пятно. К правой ноге прикована цепь, и там, где браслет соприкасался с кожей, она была стерта до мяса.

Увиденное уничтожило мое самообладание. Всхлипнув, я закрыла лицо ладонями, отказываясь видеть Цехеля в таком состоянии. Нижинский рывком отвел мои руки.

— Что же ты? Если собираешься жить на Гардарике, то должна знать, как поступают у нас с предателями.

Охранники за нашей спиной безмолвствовали, но я чувствовала отвращение, которое переполняло Олега.

— Ты, как всегда, ужасающе пафосен и при этом далек от истины, — еле двигая челюстью, произнес Юрий. Я вообще не могла понять, как он говорит с такими повреждениями на лице. — На Гардарике не приемлют подобного насилия, поэтому отправляют подальше от своей планеты таких психов, как Владимир.

— О, не беспокойся, я дам твоим ранам зажить до прибытия домой, — мрачно пообещал тот.

— Зачем ты притащил сюда эспера? Ты же знаешь, мои страдания будут ей до лампочки, — устало буркнул рыжий.

— На самом деле это был чистый экспромт. Ну почти. Тебе ведь так и не удалось поразвлечься с этой девочкой на Лонге? Наверное, жалеешь об этом.

— Ты не должен переходить черту. Эсперов нельзя принуждать, — предупреждающе начал Цехель, но Владимир его прервал:

— Почему же принуждать? Посмотри, как девочка напряжена. Ей стоит немного расслабиться, как и моим людям. И никому никакого вреда. Начнем с Эрики, а потом и докторшу пригласим присоединиться. А вот тебе, боюсь, придется быть наблюдателем. Хог, будь добр, дай сюда то, что я просил принести.

В руках белобрысого гардарика появилась пластиковая коробочка со шприцом и ампулой. «Юрий был прав, Владимир чертовски пафосен и театрален, — подумала я, зачарованно наблюдая, как переливается голубоватая жидкость внутри ампулы. — Но это работает. Потому что, даже не представляя, что это за средство, я готова на все, лишь бы мне его не вкалывали».

Кажется, я одна не понимала, что готовил для меня Нижинский. Юрий разразился проклятиями, Хог встревоженно посмотрел на своего хозяина, а Олег отступил назад.

— Я не буду в этом участвовать, — неожиданно твердо сказал он.

— Ну почему же? — ласково спросил Владимир, набирая в шприц раствор. — Разве ты никогда не хотел, глядя на прекрасных одаренных, узнать, что они способны дать тебе в постели? Можешь не бояться: ты получишь только удовольствие, как и Эрика. Она проецирующий эмпат, а это значит, что у тебя будет уникальная возможность вкусить все, на что способен эспер под афродизиаком. Я честно тебе завидую.

Олег вновь покачал головой.

— Жаль. Но уйти я тебе не разрешаю. Хог, ты ведь в деле?

Тот облизал пухлые губы, искоса глядя на меня, и кивнул.

Нижинский собирался… Черт возьми! Он собирался устроить оргию на глазах у Юрия. Со мной в главной роли.

Телепатов сложно чем-то удивить в плане эротических фантазий. Мой собственный сексуальный опыт был довольно скудным, хотя в последние месяцы — волнующим и приятным благодаря Ядгару… И все же, несмотря на некоторую изощренность ума и более чем здоровый сексуальный аппетит, его желания и прихоти были просты и понятны. По крайней мере по сравнению с фантазиями, что порой бродили в головах тех власть имущих, чьи слабости я когда-то искала для Нибеля. Так, один торговец любил устраивать вечеринки, на которых он переодевал женщин в костюмы наездниц и заставлял кататься на нем, как на коне… Ладно, этот, по крайней мере, причинял вред только собственной спине. У некоторых других развлечения были не столь безобидны и не всегда легальны даже по меркам Независимых миров.

Но одно дело знать, что подобное делает кто-то с кем-то, кого ты не знаешь, и другое — участвовать в этом, притом на глазах Юрия. Это было намеренное унижение меня, а для Цехеля — демонстрация его беспомощности. До этого сохранявший видимость спокойствия, он не выдержал, вскочил и подошел к нам так близко, насколько позволяла короткая цепь на ноге.

— Нижинский, больное ты чудовище, если ты сейчас не остановишься, сильно за это поплатишься!

— И кто же мне отомстит? Ты? — осклабился Владимир. Он притянул меня к себе, грубо дернул молнию моего комбинезона вниз, обнажая плечи и грудь. Пока — для того, чтобы вколоть мне в руку афродизиак, не более. Но все же мужчины есть мужчины. Будь они хоть какими профессионалами, но полуобнаженное женское тело их отвлекает. Пусть и на несколько секунд. Так и сейчас: открывшаяся картина на мгновение приковала внимание всех присутствующих — и недовольного Олега, и Юрия, который вроде бы собирался защищать мою честь. Владимир тоже застыл, кажется, начиная жалеть, что не остался со мной наедине в спортзале. Возникшая заминка позволила использовать прием, который с самых давних времен женщины бесчестно применяют против мужчин. Я ударила его в пах — неумело, возможно, не очень точно, но все же успешно. Первый раз — и такой хороший результат!

Да, рука у Нижинского была металлическая, но яйца явно не стальные. Его лицо исказилось, хватка на мгновение ослабла, и я тут же отскочила к Юрию и спряталась за его спиной. Олег вытащил оружие, а Хог поспешно поднял упавший шприц — бедняга, кажется, боялся лишиться развлечения за мой счет.

— Ты что делаешь? — прошипел Цехель, не пытаясь меня оттолкнуть. Я вцепилась в его плечо и горячо зашептала на ухо:

— Юрий, вы будете на моей стороне?

Кажется, впервые назвала гардарика по имени вслух.

— Да. Проклятье, да! — выдохнул он, закрывая меня от врагов. Мило, но в таком состоянии он не мог служить хорошей защитой.

Мысленно извинившись перед Замиром, которому когда-то обещала не использовать дар для подчинения, я обрушила всю свою волю на Олега и Хога. Одно простое внушение, единое для двоих, всего один приказ: «Действуй!»

Я заранее продумала, что внушить, хотя не была уверена, что смогу повлиять сразу на обоих. Возможно, именно из-за моего распыленного внимания Олег несколько затормозил, поднимая свой парализатор и стреляя, как он думал, в меня. Владимир успел отшатнуться, а затем стремительно бросился к Олегу и вырубил его ударом в висок. Я вздрогнула и, зашатавшись, прислонилась лбом к спине Цехеля. Но, поскольку была все еще соединена с сознанием Хога, могла видеть происходящее его глазами.

— Я поймал ее! — донесся торжествующий вопль белобрысого. — Я…

— Дебил! — прорычал Нижинский, с силой отшвыривая его к стене. Шприц, уже пустой, выпал из рук Хога и покатился по полу.

— Надеюсь, у тебя есть антидот, — нервно усмехнулся Юрий, незаметно поддерживая меня, чтобы я не упала, и при этом стараясь не упускать Владимира из виду. Я поспешно ставила эмпатические блоки, надеясь хоть немного защититься от фантомной боли, принадлежащей не мне: судя по всему, Хог сломал руку, а Олег заработал черепно-мозговую травму — в отношении своих людей их предводитель не сдерживался. Так что и мне не стоило ждать пощады.

— Я убью ее!

— Подожди несколько минут, и твое желание убить сменится жаждой любви.

Юрий явно не умел останавливаться.

Юрий Цехель

Ядгар нередко корил его за излишнюю самоуверенность. «Реально посмотреть на ситуацию и отступить, если видишь, что все идет не в твою пользу, — не значит сдаться», — говорил Альге, когда гардарик почем зря рисковал собственной жизнью и жизнью подчиненных.

Так вот, если реально взглянуть на ту задницу, в которой он оказался, следовало признать, что она была глубока и безвылазна.

Эрика буквально висела на нем, мешая и ограничивая в движениях. Владимир, хоть и «угостился» афродизиаком, едва ли растерял свою прыть и был опасен. Двое прихвостней еще не отошли от внушения, но это вопрос времени, когда кто-то из них схватится за оружие, которое валялось на полу, находясь в недосягаемости.

Если бы он сам не был прикован, можно было бы на что-то надеяться — шанс уделать Владимира был. А так… все зря.

Но отступать некуда, как и нечего терять. Такого Владимир Эрике не простит. Поэтому Юрий предпочел бы сейчас сдохнуть сам, чем допустить, чтобы этот пес добрался до девушки.

— Эй, этот страстный взгляд предназначен мне? — съязвил он, пятясь от разъяренного гардарика, в руках которого появился деструктор. Владимир играл серьезно. — Прости, дорогой, но ты не в моем вкусе.

«Злишь его?» — устало спросила Эрика, разжимая пальцы на плечах защищавшего ее симаргла.

— Развлекаюсь, — коротко бросил Юрий в ответ. И вдруг до него дошло, что вслух вопрос не прозвучал. — Что?!

Эрика, трусливая, вечно жмущаяся девочка, выскользнула из-за его спины и шагнула прямо к Владимиру. Ствол деструктора уперся в ее обнаженную грудь.

— Думаешь, не выстрелю? — страшно улыбаясь полупарализованным ртом, спросил Нижинский.

— О нет, выстрелишь, обязательно выстрелишь.

Холодное спокойствие в голосе девушки казалось странным и… знакомым. Обычно с такими интонациями говорил Альге, когда был на кого-то зол. Очень зол.

Эрика медленно подняла правую руку и положила на запястье Владимира. Отведя его кисть, держащую оружие, в сторону, сделала еще шаг, прижимаясь всем телом к Нижинскому. Теперь Юрий мог видеть его лицо, бледное и застывшее.

— Нет, — почти умоляюще прошептал Владимир. Он приставил ствол к своему виску. Пальцы на курке дрожали.

— Постарайся не задеть меня, — так же тихо велела Эрика.

Нижинский прикрыл глаза, пластик скользнул вниз по щеке и коснулся бледных тонких губ.

Деструктор стреляет беззвучно. Легкая вспышка, и у симаргла вместо затылка зияет неровная дыра. Юрию не нужно было видеть — он знал, как действует это оружие. Тело откинуло назад прямо на поднимавшегося Хога. Судя по полному ужаса вскрику, тот увидел бывшего командира не с лучшей стороны…

Какое-то время Эрика держалась на ногах, но потом зашаталась и начала медленно заваливаться на бок. Цехель удержался от неуместного рыцарского порыва ее поймать и вместо этого нырнул за деструктором. Цепь натянулась до предела, но пальцы все же зацепили оружие. Как раз вовремя. Олег успел поднять парализатор, но на мгновение растерялся, не зная, в кого стрелять: в Эрику, скорчившуюся на полу, или в Юрия. Его сомнения были понятны. На первый взгляд симаргл выглядел опаснее нездоровой девушки, но после непосредственной демонстрации способностей этот эспер внушал осторожность. Как бы то ни было, заминка стала для Олега роковой.

— Стой! — целясь в него, резко приказал Цехель.

Парень послушно замер.

— Кинь сюда свою игрушку. И у этого губастого забери… Его там что, рвет? Фу…

Обезопасив себя, пленник с помощью деструктора тут же избавился от удерживающей его цепи. Это оказалось не так просто: к тому времени, когда звенья распались, браслет на ноге так раскалился, что Юрия самого уже начало подташнивать от запаха сожженной кожи и плоти. Болевой сигнал он заранее частично заблокировал, но все же ощущения были не из приятных.

— К стене и на колени, — скомандовал, осторожно наступая на поврежденную ногу — слушалась она с трудом. — И снимите свои комы. Не люблю сюрпризы.

Уничтожив гардарийские коммуникаторы, Юрий наконец смог проверить Эрику. Жива, в сознании. Только опять кровь пошла носом, залив подбородок и комбинезон.

— И давно ты так умеешь? — негромко спросил он, помогая сесть дрожащей девушке.

Она вяло пожала плечами.

— Сегодня впервые попробовала.

— А если бы тебя задело откатом? Если бы смерть Нижинского ударила по тебе?

— Мне… — Она тяжело сглотнула и сплюнула розовую слюну. — Мне сложно чувствовать вас, симарглов. Тяжело было пробиться в сознание Владимира. Заблокировать легко.

Рыжий вздохнул.

— Ты безумная, знаешь? Спятившая, абсолютно съехавшая с катушек эмпатка. К тому же жутко опасная. Но я тебя обожаю.

Он не удержался и привлек ее к себе, поцеловал в висок.

— Не надо. — Эрика неприязненно отстранилась. — Что нам теперь делать?

— Да нет у меня плана на такой случай! Но кое-какие идеи есть, — заверил Юрий. — Эй, ты! Белобрысый! Жить хочешь?

Олег повернулся.

— Я достаточно долго вам служил, тай Цехель, чтобы знать, что вы не оставите меня в живых после предательства.

— Полагаю, вряд ли ты предал добровольно, — мягко сказал симаргл.

Олег кивнул.

— На Гардарике мне не оставили выбора, приказав подчиняться Нижинскому. Не скажу, что я был рад этому.

— Тогда почему бы тебе не помочь нам выбраться с корабля? — тоном искусителя предложил Цехель.

— Боюсь, что тогда меня повесят на Гардарике, тай. Так что извините, но нет, — вежливо ответил Олег.

— Я, я вам помогу! — быстро предложил Хог.

Юрий посмотрел на девушку, но та покачала головой, скривившись.

— Прости, но мой ручной эспер против… Ай, Эрика, не щипайся!

— Вместо этого я могла бы поджарить вам мозги… — прошипела она.

— Хорошо, я больше не буду так шутить. И называй меня по имени, прошу.

— Но я мог бы… — робко начал Хог. Выстрел парализатора свалил его.

— Заткнись, — беззлобно сказал Цехель. — Олег… есть очевидный выход, как тебе помочь нам и остаться верным Гардарике. Ты можешь свалить все на влияние эспера.

— Они проверят мой разум!

— Эрика может подчистить память, — тут же предложил симаргл.

Олег взглянул на нее с недоверием.

— Я не умею, — призналась она.

— Не страшно, — поспешно заверил Юрий. — Это легко, я покажу. Ну же, Олег… если ты этого не сделаешь, мне придется попросить Эрику подчинить тебя, а с учетом того, что внушение будет длительным, можешь распрощаться со своим разумом навсегда.

Он не стал говорить, что едва ли попросил бы девушку об этом — чересчур велика вероятность, что еще одного внушения она не выдержит. Нет, использовать дар ей пока нельзя.

— Олег, прошу, — прошептала эспер. — Вы же понимаете, что на Гардарике меня теперь убьют.

Цехель скептически скривил губы, не веря, что белобрысый гардарик может пожалеть человека, на его глазах заставившего Нижинского покончить с собой. Но тот неожиданно заколебался, Эрика это заметила и не преминула закрепить успех.

— Не моя вина, что я оказалась здесь, я не желала никому причинять вред. Мне просто хочется, чтобы меня оставили в покое.

Олег с трудом отвел взгляд от умоляющих глаз девушки и кивнул.

— Хорошо. Мы достигли системы Нейт. Если вы возьмете тот катер, на котором попали на корабль, сможете долететь до ближайшей планеты. Только не знаю, как вы объясните, что у вас нет документов. В Космосоюзе с этим строго.

— О, я уверен, что Владимир подготовил для нас документы на случай проверки, — белозубо улыбнулся Юрий и тут же скривился от боли в щеке. — Так что осталось навестить его кабинет, добраться до ангара так, чтобы нас не заметили, и перенастроить систему корабля. Тогда мы сможем самостоятельно покинуть его…

— И еще забрать Алану…

— И забрать Алану, — послушно кивнул Цехель, — звучит весьма просто, как по мне.

Эрика

Все, что происходило потом, было как в тумане, и в какой-то момент я просто вырубилась. Очнулась уже на знакомом мне катере в компании Аланы.

— Мы выбрались?

— Да, ты молодец. Ты нас спасла.

Я удовлетворенно улыбнулась, но тут же нахмурилась.

— А Олег?

— Олег? — переспросила она ровным голосом.

— Тот светловолосый парень. Он собирался нам помочь.

— Он помог.

Показалось, что доктор не хочет говорить об этом.

— А я обещала ему… что-то… Вспомнила! Стереть память, чтобы на Гардарике он не попал под подозрение.

Кронберг тяжело вздохнула.

— Ты не могла, пойми. Ты и так перенапрягла свой дар, чтобы сделать хоть что-то.

Я вскинулась, но тут же рухнула обратно. От возмущения даже дышать было трудно.

— Юрий убил его!

— Нет, — поспешно сказала Алана, — связал и спрятал в ангаре, чтобы его не очень быстро нашли. Ему придется объясняться со своими, но Юрий сказал, что все свалят на твое вмешательство. Потом уже будет сложно проверить, по доброй воле он делал или нет. Гардарик действительно нам помог. Отвлек команду, смог найти причину для официального отбытия одного из катеров. Нас, конечно, кинутся искать, но не раньше, чем поймут, что Нижинский и еще двое членов команды пропали. Несколько часов у нас есть. Нас ждет свободная жизнь, слышишь?!

Отвечать не хотелось. Мы почти вырвались из ловушки, но что будет дальше? Меня должна была пугать неизвестность, но я слишком опустошена, чтобы бояться.

— Где мы?

— В системе Нейт, около Полриса. Юрий решил не высаживаться на планете. Оставим лонгийский катер на орбитальной станции и пересядем на один из рейсов, ведущих как можно дальше. Пока наши новые документы чисты — данные из корабельной системы стерты. Но, поскольку их делали на Гардарике, по ним нас могут потом найти.

— Ты можешь легко восстановить свою идентификационную карту. Ты же гражданка Космосоюза.

— Да, — ответила Кронберг. — Как и ты — гражданка Лонги. На станции сможешь подать электронное прошение в посольство Лонги о восстановлении личных данных. Полагаю, Альге не понадобится много времени, чтобы забрать тебя в Кадис. Если ты хочешь.

Наши глаза встретились.

— Если я захочу… — медленно повторила я. — Но мы ведь успеем обсудить все позже?

— Да. Я думаю, да, — выдохнула она.

Чтобы обезопасить себя от симарглов, мне необходима защита императора. Я должна была вернуться на Лонгу. Может быть, я этого хотела. Чувствовать заботу Альге, его любовь и… его контроль. Снова оказаться в месте, где я была несвободна.

Вернуться к Ядгару было бы рациональным и наиболее безопасным решением. Но почему я так усердно искала другой выход?

Посадка прошла без проблем. Но станция с ее запутанными коридорами показалась мне муравейником, а количество незнакомых людей просто пугало. Поэтому я вцепилась в руку Аланы и не отпускала ее весь путь от доков до общественных терминалов в жилом отсеке, где Юрий забронировал нам комнату на сутки. Сам он еще на корабле привел себя в порядок, сменив грязную одежду на невзрачный гражданский костюм. На щеке красовалась аккуратная медицинская заплатка, выглядевшая странно, но привлекающая внимание гораздо меньше, чем ожог почти на пол-лица. Цехель сильно хромал, однако был оживленным и бодрым и даже пытался нами командовать, невзирая на явное недовольство Аланы.

— Так, купите поесть и ждите меня. Я возьму билеты на самый ранний рейс. Может быть, удастся уговорить какого-нибудь частника принять нас на корабль, и тогда отследить путь будет сложнее.

— Подожди, — хмуро сказала Алана. — Прежде всего мы вместе должны все обсудить.

— Что именно? Времени мало…

— Нам нужно все обсудить, — напряженно повторила доктор.

Мы с ней зависели от гардарика — у него одного были деньги, он лучше нас обеих умел выживать, поэтому мог нас бросить и исчезнуть, и мы бы застряли здесь. Алана рисковала, споря с ним. Но Юрий, хоть и недовольно, все же согласился.

— Хорошо, мы можем потратить на это час. Найдем тихое местечко и поговорим.

Большинство кафе на станции были забиты под завязку, но Алана умудрилась найти небольшой ресторанчик, настолько дорогой, что там почти не было посетителей.

— О, тут даже официанты обслуживают, а не роботы, — оценил Цехель, затем взглянул в меню и скривился. — И цены впечатляющие.

— У нас все продукты натуральные, ничего синтезированного, — отработанной вежливой улыбкой ответил официант, хотя при взгляде на наши комбинезоны на его лице проскользнуло презрение. — Оплата вперед.

Пока они с Юрием сверлили друг друга глазами, я сцапала меню, по старинке напечатанное на бумаге, и быстренько выбрала себе обед. Алана взяла то же самое, только вместо китайского чая заказала кофе.

— У леди хороший вкус, — уважительно заметил официант. — Редко встретишь посетителей, знающих толк в средиземноморской кухне.

— Они привыкли ко всему лучшему, — кивнул гардарик и подмигнул мне, — но на моих девочек мне ничего не жалко.

Когда слуга ушел, он перегнулся через стол и, хитро усмехнувшись, негромко сказал:

— Уверен, что мидии они все же не выращивают и уж тем более не завозят с Полриса, а синтезируют здесь. Надеюсь, у вас хватит опыта, чтобы поймать их на подделке…

— Юрий, мы здесь не для этого, — прервала его Алана. — Давай обсудим, что мы собираемся делать.

— Тогда начни с себя, — тихо пробормотала я, уставившись взглядом в скатерть. Мы все были в бедственном положении, но у Аланы единственной имелся дом, куда она могла вернуться, и связи, которые она не утратила. Юрий был теперь беглецом, а я… я была никем. К тому же если бы доктора и стали искать, то в связи с нами двумя.

— В Независимые миры мне больше не хочется, — твердо сказала Алана. — Когда я переехала на Лонгу, продала квартиру, а клиентов передала коллегам. Я все еще числюсь в университете Хольгрейма и, наверное, могла бы вернуться преподавать.

— Для души, я понимаю? — ехидно спросил Юрий. — Альге ведь неплохо тебе платил. Хватит на покупку виллы и рабов… но для этого тебе придется остаться в Независимых мирах.

— Я пока поостерегусь снимать суммы со счета, — произнесла Кронберг ровным голосом, хотя внутри нее все кипело. — Но дело не в деньгах. Мне хватит ума заработать себе на жизнь и, если нужно, начать все с нуля.

И снова этот взгляд в мою сторону. Я намеренно не лезла в ее мысли. Но мы достаточно сблизились на корабле, чтобы я могла делать вид, что не понимаю, что стоит за ее словами.

Если я не вернусь на Лонгу, она останется со мной. Будет поддерживать, сколько нужно, поможет встать на ноги. Социальная адаптация — ею ведь тоже занимаются специалисты ее профиля? Не думаю, что у Аланы большой опыт в этом, но я все же буду не одна. Знала, что она хочет помочь мне не только из благодарности: несколько дней на корабле изменили наши отношения больше, чем месяцы на Лонге. Кем я стала для нее — подругой, младшей сестрой? В любом случае это была связь, которую нельзя игнорировать.

— Нам придется постоянно скрываться, — сказала я наконец, когда пауза затянулась.

— Я много путешествовала по Космосоюзу с родителями. В том числе и по местам, где не интересуются, откуда человек прибыл.

— О, так ты собираешься с нами? — вмешался Юрий. — Отлично! Алана, тебе не стоит беспокоиться, я смогу о вас позаботиться… Эй, вы опять меня игнорируете?!

Он замахал руками между нами, пытаясь привлечь внимание. Если бы в этот момент не подошел официант, доктор наверняка бы его чем-нибудь стукнула.

— Эрика, не молчи, я не умею читать твои мысли! — попросила Кронберг.

— Хорошо, — решительно кивнула я, — мы рискнем. Я не буду возвращаться на Лонгу. Я хочу попробовать начать новую жизнь здесь, в Космосоюзе.

— Ты уверена?

— Нет. Но я рискну.

Я не попрощалась с Ядгаром, как хотела, и не узнала его так, как могла. Я оставляла его сына, надеясь, что у него все будет хорошо. Мне хотелось бы сказать о своей любви Замиру… и Ядгару тоже, чтобы он знал, как стал важен для меня.

Но если я вернусь, то навсегда останусь человеком, который достоин лишь жалости и презрения. Буду тенью великого правителя, удел которой — следовать по пятам. Меня не будут избивать, возможно, даже искренне полюбят. Достаточно этого для счастья?

Наверное, я чрезмерно эгоистична, но хотелось больше. Не только комфорта, безопасности и любви — я желала стать другой. А с Ядгаром это вряд ли у меня получится.

— Если мы всё решили… — Гардарик старался выглядеть спокойным, но пальцы его нервно барабанили по столу.

— Хватит, Юрий, — прервала Кронберг, — никаких «мы» тут нет. Я не горю желанием видеть тебя больше необходимого.

Голубые глаза Цехеля похолодели.

— Думаешь, ты можешь со мной так разговаривать?

— Прекратите, — тихо встряла я. — Тай… Юрий, ты втянул нас во все это. И сам же помог выпутаться. Я надеюсь, у тебя хватит благородства помочь нам и в дальнейшем. Но…

— Деньгами, — подсказала Алана. — И хорошо бы подсказать, как сбить симарглов с нашего следа.

— Отвлечь внимание было бы неплохо. Я не смела бы тебя просить, но мне бы хотелось, чтобы ты не знал, где я нахожусь и что делаю. Я думаю, наши пути должны разойтись. Алана права, никаких «мы».

Юрий молча поднялся, с самым непроницаемым лицом поклонился и вышел, оставив нас одних.

— Вот знала, что он так поступит! — Кронберг фыркнула, сминая салфетку в руках. — На него никогда нельзя было положиться.

— Значит, мы застряли здесь. — Я тяжело откинулась назад, с отвращением глядя на еду, которая пару минут назад казалась удивительно вкусной. Хорошо, что Юрий оплатил все вперед.

— Да нет же! Не стала говорить при Цехеле… У меня на Полрисе есть давний друг, мой коллега. Он не откажется помочь.

— Значит, ты просто проверяла Юрия?

— Ну да. Как видишь, он провалился.

По этому поводу у меня были свои мысли, но я не стала их озвучивать. Посмотрим, как все сложится.

Еще полчаса мы пытались составить план, который не оказался бы самоубийственным.

— Нет, так у нас ничего не получится, — вздохнула Алана. — Нужно найти общественную сеть и связаться с моим знакомым, а там уже решать. Пошли.

Цехель ждал нас у выхода, сидя у искусственного фонтана.

— Наболтались?

— Я же сказала… — доктор скрестила руки на груди и нахмурилась.

— Я понял. Мне жаль, что все закончится так, но спорить не буду. Вы обе слишком упрямы. Удивлюсь, если вы не прибьете друг друга через пару дней, — добавил ворчливо.

Он казался таким же как обычно: легкомысленным, раздражающе уверенным. Вот только взгляд его потускнел, почти потух. Что бы ни угнетало Юрия, оно смогло пробиться даже через привычную для гардарика циничность.

Оставшееся время на станции мы провели в суматохе. Покупка одежды и всяких необходимых мелочей, поиски транспорта и бюрократическая тягомотина буквально выпили из меня все силы. Снова разболелась голова, неприятными спазмами напоминая о том, что я еще не восстановилась после чрезмерного пользования даром. Юрий первым заметил мое вялое состояние.

— Устала? Давай посидим немного, — предложил он.

— Ты сам сказал, что мы спешим! — возмутилась Алана.

Гардарик пожал плечами.

— Я все дела сделал, а в остальное вы, девочки, не хотите меня посвящать. А тебе, Лана, вроде бы еще куда-то было нужно, что-то там зарегистрировать? Так иди, я побуду с Эрикой. Не таскать же ее по делам в таком состоянии.

— Ты действительно думаешь, что я оставлю ее с тобой?!

— А ты настолько мне не доверяешь? Я уязвлен в самое сердце, — почти с прежней иронией ответил Юрий.

В этот момент я чувствовала себя ребенком, чьи родители находятся на грани развода и каждый пытается перетянуть дочь на свою сторону. Однако была уверена в том, что сейчас Юрий уже не представлял угрозу. Он мог — о, он на самом деле мог испортить нам жизнь, но не стал бы это делать. Потому что цель, ради которой все было затеяно, уже утрачена. Блудный сын своей родины, теперь он лишился последнего шанса туда вернуться. Ради Гардарики он рисковал собой, ради Гардарики предавал… но в итоге остался ни с чем. И теперь, подобно Каину, пошедшему против своего брата, был обречен скитаться в одиночестве. Но вместо бессмертия Каина у него были его удача и мозги. А Ядгар говорил, что умный человек нигде не пропадет.

Так что можно было не жалеть симаргла, но и холодно отвернуться от него, как Кронберг, я не могла. Не знаю, считать это игрой или нет, но все же именно он был тем человеком, который утешал меня в самые трудные минуты.

— Алана, все будет хорошо, — мягко сказала я. — Здесь много людей. И я обещаю, что никуда не пойду с этим страшным дядькой и, если что, буду звать на помощь.

Юрий прыснул и тут же застонал от боли в щеке. Доктор хотела было что-то возразить, но потом махнула рукой.

— Ладно, — буркнула сердито. — Цехель, только без выкрутасов!

— С вами, барышни, шутки плохи, так что я буду смирным как овечка.

Оставив нас в небольшой скучной и безликой кофейне в зале ожидания порта, Алана ушла. И мы наконец остались одни. Задумчиво мешая в пластиковой чашке грязно-коричневую бурду, которую здесь почему-то называли кофе, Юрий говорить не спешил. Сейчас, без всяких побрякушек-украшений, с темными короткими волосами и искусственным загаром он казался старше. Старше и жестче, но при этом привлекательнее.

Порой я задавалась вопросом: почему меня тянуло к Ядгару больше, чем к Юрию? Были все предпосылки, чтобы влюбиться именно в него: и встретила я его раньше, и именно у него искала утешения. И гардарик был красивее и обаятельнее Альге. Неужели дело только в том, что Ядгар спал со мной? А если бы я рискнула и переспала с Юрием — это что-то изменило бы для нас с ним?

Я была рада, что не стояла перед таким выбором. Не потому, что боялась императора. Просто у Цехеля всегда была Алана Кронберг, а я, несмотря на наше с доктором скрытое соперничество когда-то, не хотела бы претендовать на того, кто был так важен ей. Нельзя у людей забирать их любимых.

Жаль, что Юрий так этого и не понял.

Наверное, я чересчур пристально на него смотрела. Цехель развернулся ко мне, невзначай касаясь пальцами моей ладони.

— Эрика…

В его устах мое имя звучало сейчас как-то иначе, а лицо было необыкновенно серьезным. Скользнув рукой по плечу, он склонился ко мне так близко, что я заметила крупицы сахарной пудры и корицы в уголках губ…

— Так. Стоп!

Резко отпрянула, выставляя вперед руку. Юрий несколько раз моргнул, а затем неохотно отстранился, притворно смутившись.

— Я думал, это подходящий момент!

— Нет, нет и еще раз нет!

— Это обидно, знаешь ли.

Вот же наглец!

— Есть кое-кто еще, кому может быть обидно. Очень обидно, — напомнила я. Глаза наемника потемнели.

— Сердце Аланы теперь навсегда для меня закрыто.

Я не удержалась и фыркнула, получив удивленный взгляд.

— Тебе смешно?

— Совсем нет, тай… Юрий. Просто поражаюсь, как легко ваше сердце меняет привязанности.

Мне не хотелось говорить вслух, как сильно уязвило доктора исчезновение гардарика на Лонге. А ведь он просто использовал Кронберг.

— Я ее не использовал. Она дорога мне.

Вздрогнув, я поежилась. Юрий не был эспером, но всегда легко угадывал ход моих мыслей.

— Это не то, что вы должны говорить мне.

— Но я говорю это тебе. Потому что меня она вряд ли теперь послушает. А тебя… Ты знаешь, я ведь не умоляю о прощении, я просто хочу, чтобы она поняла! — с неожиданным жаром воскликнул он, так что парочка туристов, сидевшая за соседним столом, обернулась.

— Если бы я понимала сама… Что бы ты там ни думал, в твои мысли я никогда не лезла, — прошептала я, нервно оглядываясь.

— Ты понимаешь, — с неожиданной уверенностью ответил Юрий.

Пожала плечами. Хватало и собственной неразберихи в чувствах, чтобы пытаться разобраться в его странных представлениях о личной жизни.

— Ты доверяешь ей? — внезапно спросил Цехель, искоса взглянув на меня.

— Больше, чем тебе.

— Я имею в виду, что она сможет найти выход.

— А-а-а, ты об этом, — протянула я и, не удержавшись, все-таки взяла салфетку и аккуратно вытерла со рта Юрия все крошки. Он скривился, но послушно вытерпел. — Думаю, что у нее все получится.

— А у тебя?

— А у меня — не знаю. Вы… чем ты будешь заниматься после всего этого?

— Подамся в контрабандисты. С детства мечтал быть космическим пиратом! А потом встретил плохого мальчика Ядгара, и вся жизнь под откос…

— Ну-ну… — Усмехнулась, поджимая губы.

— Не беспокойся, я разберусь со своими проблемами. И знаешь… когда я буду уверен, что обо мне немного забыли, постараюсь вас найти.

Я вздрогнула и зыркнула исподлобья.

— Зачем это еще?

— Чтобы убедиться, что у вас все хорошо.

— А если нет?

— Ну, мне не впервой красть милых барышень.

Юрий подмигнул, а я все-таки сделала то, о чем давно мечтала, — дернула его за длинный нос.

Именно этот момент выбрала Алана, чтобы вернуться.

— Я в туалет. — Встала, стараясь сгладить впечатление, что просто сбегаю.

Бросила красноречивый взгляд на Юрия: он все же должен объясниться со своей бывшей женщиной.

Меня не было минут пять или семь, которые я провела у зеркала, пытаясь сделать вид, что как-то позаботилась о своей прическе. Когда возвратилась в кафе, гардарика уже не было. Хватило одного взгляда на Алану, чтобы понять, что спрашивать ни о чем не стоит. Скорее всего, я никогда больше не увижу Юрия Цехеля.

Через три часа мы покинули станцию, спустя сутки — систему Нейт. Пользуясь частными торговыми кораблями, мы еще два раза пересаживались, надеясь запутать возможных преследователей, и наконец остановились. К моему удивлению, не где-то на рубеже освоенных миров, а практически в соседней с Нейтом системе — Олри. Она объединяла три планеты, и Вельхо, ставший нашим домом, был, пожалуй, самым малонаселенным миром: ограниченность суши и отсутствие полезных ископаемых не делали его популярным.

Но смущало меня не это. Главной в Олри и одной из самых богатейших и влиятельных в Космосоюзе считалась планета Тейб. Та самая, о которой упоминал Ядгар и к которой он питал интерес.

— Эта система довольно близка к границе с Независимыми мирами, — осторожно сказала я, узнав конечную точку нашего путешествия.

— Да, но едва ли Альге будет искать нас здесь — скорее всего, он предположит, что мы попытаем счастья на новых планетах Союза. А уж симарглы тем более: судя по последним новостям, отношения Тейба и Гардарики неожиданно ухудшились. На Тейбе, а значит, и во всей системе им теперь не очень рады.

Алана была права, хотя и не представляла, почему так случилось. А я… я не стала говорить.

Возможно, это судьба, что Кронберг решила осесть в Вельхо, находившемся рядом с Тейбом, ничего не зная о связи с ним Лонги.

Я сбегала не для того, чтобы меня нашли, и все же ощущение скорой встречи с Альге было таким сильным, что я не только смирилась, но и ждала ее. Это ожидание наполняло меня страхом, тревогой и… непонятной тоской. Порой я просыпалась ночью с желанием разбудить Алану и умолять ее покинуть Вельхо, однако всякий раз останавливалась и к утру уже забывала о сомнениях, коря себя за глупость. Но вскоре все начиналось снова. Ожидание, страх… надежда.

Я сбегала не для того, чтобы меня нашли, и все же хотела, чтобы это произошло.

Но время шло, а я так ничего и не слышала о Ядгаре Альге, императоре Лонги.