Шёл девятнадцатый век. Англия, Франция и Османская империя объединили свои армии и пошли войной на Россию. Враги хотели лишить нашу страну выхода к Чёрному морю. Но больше всего неприятели хотели захватить Севастополь – главный порт русского Черноморского флота, город славы и гордости русских моряков. Поэтому и собрали они армию, которая по численности превосходила наши войска почти в четыре раза.

Если бы вражеские корабли зашли в бухту Севастополя, город был бы очень быстро захвачен. Поэтому на военном совете русские моряки вице-адмирал Владимир Корнилов, адмирал Павел Нахимов и контр-адмирал Владимир Истомин решили перегородить вход в бухту, затопив в ней несколько наших кораблей. Пушки и припасы с них перевезли на берег, а матросы пополнили ряды защитников Севастополя. Было решено также возводить вокруг города оборонительные сооружения – бастионы и редуты, на строительство которых вышли все жители города: и женщины, и дети, и старики. Вскоре Севастополь был превращен в неприступную крепость. Объединённые войска французов, англичан и турок окружили город, подтянули большое количество пушек и начали осаду Севастополя. Но, несмотря на все их усилия и численное превосходство, защитники земли русской держались стойко и навсегда остались в народной памяти как настоящие герои.

С той поры прошло сто пятьдесят лет, но мы до сих пор с благодарностью вспоминаем их славные имена: адмиралов Корнилова, Нахимова, Истомина, военного инженера Эдуарда Тотлебена, великого хирурга Николая Пирогова, сестру милосердия Дашу Севастопольскую (Дарью Михайлову), матроса Игнатия Шевченко. И, конечно же, матроса Петра Кошку. Подвиги этого храброго разведчика до сих пор вызывают уважение и восхищение.

 

О пользе матросской каши

Бастион на Малаховом кургане обстреливали постоянно. Над головами наших матросов свистели пули. Адмирал Корнилов неотрывно смотрел в подзорную трубу, наблюдая, как на склоне горы английские солдаты в красных мундирах разворачивают пушки. Высокая фигура адмирала в черном сюртуке с золотыми эполетами была видна издалека. – Владимир Алексеевич, ваше превосходительство, пригнитесь!

Вас видят враги! – предостерегали его.

– Меня видят не только враги, но и наши матросы и солдаты!

Пусть видят, что их адмирал, водивший их в боевые походы, как и прежде, на мостике корабля! – отвечал адмирал.

Пули впивались в мешки с песком, которыми был укреплён бастион. Одна пуля просвистела рядом с головой Корнилова, едва не задев фуражку. Однако адмирал даже не шелохнулся. Тем временем заговорили пушки англичан. Ядра то взрывались прямо перед бастионом, то с громким свистом летели над головами защитников бастиона, взрываясь где-то вдалеке. «А пушкари у них неважные. Стреляют в белый свет как в копеечку. Ни одного грамотного прицельного выстрела. Впрочем, как раз в таких случаях и есть опасность, что какой-нибудь шальной снаряд залетит сюда…» – только подумал так Корнилов, и тут же под ноги ему со свистом упало ядро.

Ядро закрутилось на месте, издавая неприятный резкий запах горящего пороха. Никто ещё не успел ничего сообразить, как вдруг откуда-то сзади метнулась фигура матроса в белой рубахе. Схватив ядро, он опустил его в стоящий над огнём котёл с кашей. Над котлом поднялось облако пара. Постепенно все присутствующие вышли из оцепенения.

– Благодарю! Молоде́ц! – сказал Корнилов.

– Доброе слово и кошке приятно, – отозвался матрос, вызвав взрыв хохота на батарее.

Адмирал Корнилов не понял причину такого веселья и спросил:

– А как звать-то тебя, молодец?

– Кошка Пётр Маркович.

Тут и сам адмирал расхохотался.

– Послушай-ка братец, а как же теперь каша? Небось, испорчена?

– Никак нет! Осмелюсь доложить: для матросского желудка каша с чугунными ядрами намного полезней. Она мускулам крепости придает. Чугунными становятся мускулы-то!

Сказано это было с такой плутовской серьёзностью, что Корнилов вновь рассмеялся.

А матрос уже совсем без шуток сказал:

– Ваше превосходительство, думается мне, негоже, когда на нашей земле супостаты свои флаги ставят. Дозвольте по справедливости! – и мотнул головой в сторону наступающих англичан.

Корнилов вскинул подзорную трубу. Над батареей англичан развевался на длинном шесте британский флаг.

– Негоже, согласен. С какого раза срежешь?

Кошка бросил взгляд в сторону неприятельского флага, поднял глаза к небу, пошевелил губами и чётко произнес:

– Со второго! Точно!

– Да ну? Не врёшь? – в азарте переспросил адмирал и тоже пристально посмотрел в сторону флага, что-то прикидывая в уме. – Однако, далековато… Да и ветер сильный!

– Не извольте сумлеваться, первым пристреляюсь, а уж вторым точно срежу!

– Тогда действуй, Пётр Маркович!

Матрос бросился к пушке. Поколдовал минуты три, наводя орудие на флаг. Схватил фитиль. «Бааах!» – громко выстрелила пушка.

Адмирал Корнилов не отрывался от трубы. Ядро ударило рядом с шестом, подняв клубы песка и распугав англичан.

– Правее бери, – не удержавшись, крикнул адмирал Кошке.

– Не извольте беспокоиться, как нитка в игольное ушко войдёт! – ответил Кошка, припав щекой к пушке и стараясь точнее навести орудие на цель.

Грянул второй выстрел. Теперь уже все защитники бастиона неотрывно смотрели в сторону вражеской батареи.

Ядро точнёхонько ударило в самое основание шеста. Британский флаг горящим лепестком взвился в воздух, а крымский ветер быстро развеял комочки сажи.

– Попал! Попал! Ай да Кошка! Глянь-ка, точно в тютельку, – загалдели на бастионе.

– Помяни мое слово: быть тебе георгиевским кавалером, – сказал адмирал Корнилов.

– Не за кресты служу, ваше превосходительство. Супостатов гнать надо с земли нашей! – ответил Кошка.

А шутка о пользе каши с чугунными ядрами долго ещё передавалась из уст в уста и особенно нравилась севастопольским мальчишкам. Они с детской непосредственностью заявляли своим мамам, что хотят кашу непременно с чугунными ядрами, чтобы быть сильнее.

 

Кошка и арабский скакун

В тот день утро выдалось на редкость тихим. С моря тянулся лёгкий туман. И вдруг в утренней тишине раздался дробный топот копыт. «Тревога!» – забил барабан, матросы бастиона кинулись на позиции. Вдалеке показался всадник. Красивый, серый в яблоках арабский скакун мчался к английским позициям.

Расшитый золотыми позументами мундир всадника выдавал в нём офицера.

Лейтенант Николай Бирилёв рассмотрел в подзорную трубу и самого всадника, и закреплённый позади седла большой кожаный планшет. Лейтенант быстро сообразил, что это штабной офицер и что везёт он важные документы. Рассуждать было некогда. «Стрелки, огонь!» – загремели выстрелы. Пули вздымали фонтанчики земли всё ближе и ближе к всаднику. Англичане, опомнившись, открыли частый огонь по нашим позициям. Но вот меткая русская пуля свалила всадника. Потерявшая седока лошадь начала испуганно метаться из стороны в сторону, в страхе мотая головой.

– Прекратить огонь! – скомандовал Бирилёв.

Замолчали и англичане. А лейтенант напряжённо думал: как добраться до этого планшета? Наверняка там имеются очень важные сведения, если уж англичане решились доставить их на позиции таким рискованным способом.

– Разрешите, я попробую? – услышал Бирилёв и обернулся. Перед ним стоял матрос Кошка.

– Как же ты попробуешь? Тут и головы не высунешь… – начал лейтенант.

– Да уж как-нибудь… – улыбаясь, ответил матрос. – Да и способ один есть. Авось клюнут! Вы только прикажите зарядить ружья холостыми патронами и палите в меня… – и снова широко улыбнулся.

Бирилёв только успел кивнуть, а храбрый матрос, разбежавшись, уже перемахнул через укрепления бастиона и покатился вниз по склону. Стрелки видели, как он бежал в сторону английских укреплений, размахивал руками и что-то громко кричал. Неприятели, видимо, подумали, что русский бежит сдаваться в плен, поэтому стрелять перестали. А из русских окопов, наоборот, беспорядочно захлопали холостые выстрелы. Кошка, поравнявшись с оставшимся без седока арабским скакуном, резко повернул к нему и вскочил в седло. Всё произошло так быстро, что оторопели все – и наши, и враги. Резвый конь, почуяв сильную руку, послушно помчался галопом к русским окопам. Повернувшись в седле, Кошка грозил неприятелю кулаком и снова что-то кричал. И только тогда враги поняли, что их обманули. Но на первые же их выстрелы наши стрелки сразу ответили. И теперь уже залп русских ружей был совсем не холостым!

Как и предполагал Бирилёв, в планшете были карты, схемы и другие важные документы.

– Ну, молодец, Кошка! А скажи-ка, братец, что это ты кричал там? Ты же английского не знаешь? – с улыбкой поинтересовался лейтенант.

– Да много чего кричал, – смутился матрос. – Что за наш Севастополь они ещё ответят! И слёзы жен и матерей наших отольются им! Ну, и ещё всякие словечки матросские. Уж простите, не сдержался, – Кошка даже покраснел от стыда.

Стоящие рядом матросы грохнули хохотом.

– Наш Петро иногда в бою такие словеса плетёт! Не каждый боцман таким искусством владеет…

– А вот так не годится. Зачем же нам словами нехорошими русский язык поганить? – нахмурился лейтенант.

Кошка покраснел ещё больше, опустил голову вниз, а потом резко вскинул голову и сказал:

– Ваше благородие! Братцы! Клянусь, что отныне никогда не услышите от меня похабных слов, лучше уж зубами скрипеть буду!

– Верю тебе, Пётр Маркович! – улыбнулся Бирилёв под восторженный гул матросов.

За этот подвиг адмирал Нахимов наградил Петра Кошку боевой медалью. А что же случилось с арабским скакуном – трофеем матроса Кошки? Он продал скакуна заезжим торговцам аж за пятьдесят рублей – деньги немалые по тем временам. И всё до копейки отдал на памятник своему товарищу Игнатию Шевченко, который геройски погиб в бою, заслонив собой того самого лейтенанта Бирилёва.

 

Военная хитрость

Однажды по орудийной батарее, что находилась на бастионе, открыли огонь французские стрелки. И стреляли до того метко, что русские моряки за один только день потеряли несколько своих товарищей. Лейтенант Бирилёв с трудом смог разглядеть в подзорную трубу позицию столь ловких стрелков. Ему показалось, что ружья у них были какой-то незнакомой конструкции.

«Значит, у французов появилось новое оружие. Более мощное и дальнобойное, чем наши ружья! И, судя по всему, это их передовой пост», – размышлял лейтенант. И тут к нему подполз матрос Кошка.

– Ваше благородие, если позволите сказать, то я вот что думаю: их там не больше пяти штыков!

– Как ты это понял?

– Я бескозырку поднимал вверх! Так вот, самое большее – четыре пули пролетали!

– Молодец, правильно мыслишь!

– Дозвольте мне! Доберусь до них и посчитаюсь за наших!

– Давай, Кошка, не посрами чести флота российского!

– Есть! Не извольте волноваться! Не посрамлю!

Наш герой быстро соорудил из двух жердей крестовину, напялил на неё свою шинель и ползком направился к переднему краю. Добравшись до маленького окопа, он надел на верхушку крестовины свою простреленную уже в нескольких местах бескозырку и поднял крестовину вверх. Издалека ни дать ни взять – человек в военной форме! Сразу же захлопали выстрелы.

«Вот-вот, вы тут постреляйте, французики, а я сейчас к вам в гости нагряну!» – подумал Кошка, прижался к земле и быстро пополз из окопа. Добравшись до ближайшего бугра, он вытащил из-за пазухи старый мешок, набросил его так, что закрыл спину и голову, и на четвереньках пополз по ложбинке в тыл французам. Все это наблюдал в подзорную трубу Бирилёв.

«Ну, Кошка! Ну, голова! А ведь он так сливается с местностью, что трудно его заметить!» – восхитился лейтенант.

Тем временем Кошка обогнул позицию французских стрелков. А потом, прижавшись к земле, он осторожно выглянул из-под мешка. Рядом с ним четверо французов сосредоточенно посылали пули в чучело, установленное Кошкой.

«Глупые они, что ли? Или хитрость военную раскусить не могут?» – удивился матрос. Но раздумывать ему было некогда. Внезапность составляет половину победы!

Сжав в руке нож, матрос, словно большая кошка, прыгнул на французов. Короткая битва – и опасность для нашей батареи миновала. А матрос собрал ружья и отправился в обратный путь.

– Прекрасно исполнено! Сам придумал? – встретил Кошку лейтенант Бирилёв.

– Сам, – ответил матрос.

– А с пугалом что делать будем? Не жалко тебе шинель? – поинтересовался лейтенант.

– Что до шинели… Да пока тепло, я и так похожу. А вот что до пугала, так пусть себе стоит и пугает. Может, отобьёт охоту по нашим ребятам стрелять!

 

Хозяйственный смельчак

Слово «оса́да» означает, что город окружён врагом со всех сторон. А стало быть, со временем запасы продовольствия, оружия, пороха постепенно заканчиваются. Особенно страдали защитники Севастополя от отсутствия продуктов. Ведь подвезти их было неоткуда, а самолётов и вертолётов тогда не существовало.

Вот и приходилось нашим смельчакам действовать по обстановке. Матрос Кошка и здесь отличался. Был он не только храбрым, ловким и сметливым. Ещё Петр Маркович был человеком хозяйственным. И каждый раз из очередной вылазки на неприятельские позиции он обязательно добывал какой-нибудь трофей.

Однажды, возвращаясь ночью из разведки, он заметил огонь костра. И чем ближе подходил к костру, тем больше щекотали ему ноздри приятные запахи варившегося мяса. «Неплохо было бы нашим мяса принести», – решил Кошка. Как всегда, по-кошачьи он прокрался ближе к костру. Вокруг большого котла сидели французы, человек десять.

«Многовато их, однако. Придётся на испуг брать!» – подумал Кошка.

Надо сказать, что в своих вылазках Кошка любил действовать необычно, порой с шумными эффектами. Вот и сейчас, подкравшись почти вплотную к ожидающим ужина французам, он весь напружинился, набрал в грудь побольше воздуха, прыгнул в центр круга и громко закричал:

– Ур-р-р-а-а-а! В атаку! – и оглушительно свистнул.

Французы попадали кто назад, кто вперёд, кто-то зажал уши, а некоторые остались сидеть, словно окаменев. Всё произошло так внезапно, что они не могли опомниться. Кошка выхватил торчавшее из котла мясо, а потом ударил по котлу ногой. Бульон расплескался, залив огонь и подняв облако пара. А матрос, прижав к себе мясо, уже исчез.

Отбежав шагов на сто, он остановился и прислушался. Ни звуков погони, ни стрельбы. Только ещё минут через пять пришедшие в себя французы открыли беспорядочный огонь. А Кошка тем временем спокойно добрался до бастиона.

Когда мясо было съедено, довольные и сытые моряки пили чай, делились воспоминаниями, весело шутили.

– Знаете, о чём думаю я? – спросил моряков боцман Матвейчук, самый пожилой и очень уважаемый человек.

– О чём? Поделись с нами, Кузьмич! – отозвались матросы.

– Мы вот тут на всём казённом живём, кашу каждый день едим, чай вот пьём. А дети в Севастополе недоедают. Как подумаю, сердце кровью обливается. У меня же своих мальцов трое! – Кузьмич замолчал и только теребил свою седую бороду.

Молчали и матросы. Наверное, каждый думал о своём. О доме, о семьях, о детях.

– Думка есть одна! – Кошка даже вскочил.

– Так говори! – разделись голоса.

– Справа от батареи на взгорке яблони растут. Яблоки спелые, сладкие, сам пробовал!

– Сказал тоже – весь тот садик француз простреливает насквозь. Добраться-то можно, а вот как с мешком яблок оттуда выбраться?

– Знаю как! Тащи-ка канат просмолённый и рым, а я мешки пока поищу.

Очень быстро нашлись несколько колец и канат. Кошка обвязал конец каната вокруг пояса, взял мешки, рымы и, обернувшись к матросам, сказал:

– Ну что, я двинулся, а вы вон там в ложбинке принимайте, как дёрну три раза!

Он перескочил через плетень, огораживающий бастион, и покатился вниз. Моряки, затаив дыхание, видели, как Кошка по-пластунски заполз на горку, и через некоторое время канат три раза дернулся. Наверху из-за кустов показалась довольное лицо Кошки, моряки схватили конец каната и натянули его, а сверху вниз по канату спускался мешок с яблоками. Скрипел просмолённый канат, а стальной рым, на котором покачивался мешок, посверкивал на солнце.

– Ловко! Ну, Кошка, ты глянь какой смекалистый!

Кошка тем временем снова высунулся из зарослей и крикнул:

– Принимай второй!

Затем третий и четвёртый мешок спустились по канатной дороге. А старый боцман Кузьмич счастливо вздыхал:

– Вот будет детишкам нынче радость!

 

Как Кошка негром был

Среди французов, участвовавших в нападении на Россию, было много зуавов – чернокожих африканцев и арабов. Носили зуавы красные шапочки. Во время одной из вылазок подобрал Кошка такую шапочку, рассудив сметливым умом своим, что любая мелочь может пригодиться. Перед очередной вылазкой он намазал себе лицо и руки сажей, напялил трофей на голову. Просто вылитый негр!

– Ты бы, Кошка, ружьё взял, а то как ты безоружный пойдёшь? – спросил Бирилёв.

– Ничего, справлюсь! А ружьё у французиков позаимствую, – сказал Кошка, заталкивая за пояс широкий морской нож.

– Отчаянный ты человек, Пётр Маркович!

– Так без этого и победы не будет, – и, натянув поглубже красную шапочку, Кошка исчез в темноте.

Ночи в Крыму очень тёмные: иной раз вытянешь руку, а пальцев не видишь. Но наш герой умел и видеть в темноте, и передвигаться бесшумно, по-кошачьи. Заметил он вдалеке отблеск костра и осторожно подкрался ближе.

Возле костра дремали два солдата.

Заметил Кошка и сложенные в аккуратную пирамиду небольшие ядра и большой шатёр – палатку.

Матросу стало весело: «Как же они службу караульную несут? Подходи и бери что хочешь! Они и не проснутся даже, а если и проснутся, то долго ничего не поймут! Удивлю-ка я их!»

Осторожно прокравшись к пирамиде ядер, он взял в каждую руку по ядру и подошёл к костру.

– Эй, французики! Бонжур, – крикнул матрос и швырнул в каждого по чугунному ядру.

Внезапное появление чернолицего человека, кидающегося ядрами, повергло проснувшихся солдат в панику. Вскочив с места и завопив от ужаса, французы кинулись бежать, не разбирая дороги. А Кошка аккуратно подобрал их ружья, заглянул в шатёр и ахнул: в шатре аккуратными рядами были сложены мешочки с порохом. В ту же секунду в голове его родилась мысль: «Ну, будет вам фейерверк!»

Кошка взял один из мешочков и начал сыпать порох тонкой струйкой, отходя всё дальше и дальше. Отойдя на безопасное расстояние, он кремнем высек искру. Порох вспыхнул и весёлым огоньком побежал к палатке. Кошка спрятался за большим валуном и ждал. Не прошло и минуты, как земля содрогнулась и столб пламени и чёрного дыма разметал не только палатку, но и сложенные ядра.

– Теперь не постреляете, – сказал сам себе довольный Кошка и, подхватив трофейные ружья, двинулся в обратный путь.

– Скажи-ка, друг мой Кошка, а где это ты так навострился с ядрами обращаться? – спросил его утром Бирилёв, выслушав рассказ матроса о ночной вылазке.

– Так давно, на ярмарке… Цирк приезжал, там и увидел. Потом камушки нашёл подходящие и подкидывал всяко! Дозвольте покажу?

И, не дожидаясь разрешения, подбежал к пушке, взял в руки два ядра. Небольшие, но тяжёлые, они удобно легли в ладони. Кошка начал ими жонглировать. Вокруг собрались матросы и подбадривали его криками и свистом. Кошка внезапно остановился, взял ещё одно ядро и теперь жонглировал уже тремя ядрами.

Лейтенант поразился: невысокого роста, не отличавшийся богатырским сложением, Кошка оказался необыкновенно силён и ловок. Вот где она, истинная молодецкая удаль и сила! Неприметная с виду, но надёжная для друзей и опасная для врагов.

* * *

Пётр Кошка прошёл всю Крымскую войну, совершил ещё немало подвигов, неоднократно был ранен в схватках с неприятелем. Он стал георгиевским кавалером, как и предсказывал адмирал Корнилов, а умер через много лет уже в мирное время: спасал двух девочек, провалившихся под лёд, простудился и получил воспаление лёгких.

Лейтенант Бирилёв говорил про него: «Это он по фамилии – Кошка, а в душе – настоящий лев! Сильный, благородный, справедливый!»